В тени деревьев

Кратос вернулся в лагерь с первыми лучами солнца. День только-только вступал в свою силу, прогоняя темную подругу-ночь, освещая все желтыми оттенками красок. Все вокруг расцветало, пело и просыпалось от мирного сна. Птицы щебетали, взлетая к небу, расправляя свои крылья, будто в утренней зарядке, прогоняя сонную истому. Ванахейм оживал. Оглядывая весь лагерь, Кратос задержался взглядом на их новом спутнике, что уже проснулся и сидел, сонно протирая глаза. Анлаф перевел взгляд на Бога Войны и произнес: - Доброе утро. Давно тебя не было, - он улыбнулся и встал, разглаживая складки смятой ото сна одежды. Кратос лишь промолчал. - Наша богиня огорчена твоим поведением, знаешь ли, - продолжил парень, переходя на шепот. Фрейя все еще спала, плотно укутавшись в одеяло. Она выглядела абсолютно умиротворённой, и лишь едва вздымающаяся грудь выдавала то, что она жива и просто крепко спит. Мимир был оставлен на камне рядом и сейчас невозможно было понять, спит он или просто глубоко размышляет с плотно закрытыми глазами. А Анлаф тем делом продолжил: - Фрейя не любит, когда ее огорчают, пора бы тебе это уже запомнить, - парень все продолжал, будто стараясь вывести спартанца из себя. Для чего? Кратос не знал и знать не хотел, но поддаваться на такие действия не собирался. Прошлая ночь, проведенная в размышлениях, многое ему открыла. Уйти вчера, без объяснений, было ошибкой. Нагрубить ни в чем не повинной богине тоже. И поэтому, что бы не происходило дальше между ним, Анлафом и Фреей, мужчина будет держать себя в руках. Ни скажет ни слова, спрячет внутри все, что тревожит. Ведь это поведение ни к чему хорошему не приведет, а простое игнорирование и хладнокровие поможет поскорее закончить эту проклятую миссию. Да, он виноват перед богиней ванов и он это признает. Фрейя ничем не заслужила эти слова и поведение, которое получила. Теперь у мужчины только одна цель: попросить прощения и помочь с тем, зачем они сюда пришли. Он дал слово ей и себе, и намерен его сдержать, что бы ни случилось. Подойдя к ничего не подозревающему Мимиру, спартанец взял его в правую руку и зацепил за пояс: - Нам пора выдвигаться, - произнес он, а затем начал собирать вещи. Его спальный мешок все еще одиноко лежал рядом с Фреей, так и нетронутый за всю ночь. Они привыкли спать рядом, не совсем близко, как спят возлюбленные, но достаточно, на расстоянии вытянутой руки, чтобы, в случае опасности, каждый мог разбудить другого. Кратос так же заметил, что Анлафа положили прямо напротив, через костер, подальше. От мысли, что Фрейя все-таки хотела, чтобы мужчина спал рядом этой ночью, несмотря на все, что произошло, стало теплее на душе. И что Анлаф не оказался рядом вместо него тоже обрадовало. Хотя, возможно, Фрейя просто по привычке расстелила его «кровать» рядом, как делала это раз за разом все прошлые ночи, что они проводили вместе. Эту мысль Бог Войны постарался прогнать. Складывая припасы Кратос уловил какое-то движение в стороне. Оглянулся и увидел, как парень подошел вплотную к богине и наклонился, как будто шепча что-то на ухо спящей женщине. От этого действия сонная Фрейя мгновенно приподнялась и схватилась за меч, готовая поразить врага незамедлительно. Анлаф отскочил, как водой ошпаренный и приземлился прямо на пятую точку, больно ударившись, а на лице его отразился шок. Богиня медленно опустила оружие, оглядываясь вокруг и понимая, что опасности нет. Когда ее взгляд упал на Кратоса она увидела лишь ухмылку, которую пытались скрыть. Безуспешно. - Не стоит так ее будить, иначе в тебе будет дырка, - это действие во славу рассмешило до сели молчаливого Мимира. Фрейя одарила всех троих недовольным взглядом, но Кратосу достался еще и злой отблеск ее глаз. Богиня злится. Ну, она имеет право, ведь благодаря прошлой ночи ей дали понять, что, по крайней мере, один из ее спутников находится здесь против своего желания. Ни сказав ни слова, ведьма встала и начала собираться, давая понять всем окружающим, что больше здесь нечего говорить и им пора в путь.

***

Нападение было неожиданным. Видимо, их враги знали с кем имеют дело и на этот раз подготовились. Но Кратос никогда не сомневался в навыках и умениях Фрейи, что не скажешь об их новом «друге». Он бросался на всех, кто пытался напасть на женщину. Такая самоотверженность льстит, но, возможно, Анлаф попросту недооценивает «свою» богиню. Ее закалили тысячи битв, в которых она всегда была победителем. Перед ним не какая-то беспомощная лесная ведьма, которой вечно требуется защита. Она сама Фрейя. И действия этого парня попросту мешают. Не только Богу Войны, но и богине ванов. Это не битва, а какое-то шоу «Покажи таланты», как думает Кратос. Может быть, таким поведением бедный ван пытается завоевать расположение ни о чем не подозревающей Фрейи, но выходит плохо. Очень плохо. Парень с диким ором сокрушается на врагов, часто промахиваясь. В пылу жаркой битвы он даже пару раз успел толкнуть спартанца, то локтем, то своей ногой. И не понятно, делает он это намеренно или же действительно такой неумелый воин. Кратос склоняется к первому варианту. И как бы яростно бедный Анлаф не пытался защитить богиню, одного он не заметил. Он не заметил меча, что был уже готов проделать дыру в красивой талии. Но, слава богам, у Фрейи есть тот, кто не станет «играть» на поле боя. Тот, кто всегда на чеку, сколько бы ни было врагов, какая бы опасность не поджидала. Самый лучший воин из всех, что она встречала, как думает Фрейя, но ему никогда не скажет. Ведь он и так это знает. Кратос оказался именно там, где было нужно. Именно там, где должен был быть. Но он опоздал всего на секунду. Мужчина успел перенаправить атаку эйнхерии, но меч прошел мимо живота Фрейи, оставив довольно внушительную рану на ее правом боку, от чего женщина скорчилась и опустилась на колени, прижимая руку к пораненному месту. Бог Войны, увидев, что меч Фрейи опущен, воззвал к ярости. Всей ярости, что копилась в крови. Он встал перед ней, как щит, отклоняя все атаки противников. В этой ярости он был несокрушим. И когда есть, за что бороться, его ничто не остановит. Последнего врага он убил со сладким привкусом победы на языке и когда кровь перестала бушевать в венах он направился к раненой богине. Но его опередили. Рядом уже сидел Анлаф. Он пытался помочь, но как будто не знал что делать. Как будто впервые увидел боевую рану, из которой сейчас струилась довольно сильными потоками алая кровь. - Фрейя, боже, Фрейя… - все, что он мог говорить, все крутясь туда сюда возле раненой. А она его как будто не замечала, сосредоточенно пытаясь излечиться. Проговаривала все заклинания, что помнила, прижимая руки к месту пореза. Но не выходило. - Фрейя, ты можешь излечить себя сама? – голос Кратоса был по-прежнему сдержанным и стойким, но в каждом слове проскальзывали нотки беспокойства. Это были первые слова, которые он сказал ей с того самого момента, как обидел прошлой ночью. Богиня ванов была умелым лекарем и всегда залечивала раны самостоятельно, в считанные секунды, но сейчас что-то было не так. - Я не понимаю, не понимаю… - она твердила и твердила, пытаясь остановить хотя бы кровотечение, но и это ей не удавалось. - Клинок был отравлен, моя госпожа. Возможно, поэтому твоя магия не действует, - заговорил Мимир, не на шутку разволновавшись. Каждый был обеспокоен, каждый из присутствующих не находил себе место, не зная как помочь, но только Кратос был способен взять себя в руки. Годы тренировок в экстремальных и порой невозможных условиях научили его превращать эмоции в действия. И поэтому быстрым движением руки он оторвал от нагрудной брони лоскут ткани и склонился над недоумевающей Фреей. - Что ты… - не дав ей договорить, он схватил женщину обеими руками и наклонил к себе, опуская ее голову на свое плечо, в то время как его руки перешли к ее ране. Ловкими движениями он обернул ткань выше раны, под грудью, и затянул как можно туже. Оторвав еще один кусок ткани, он прижал его к ране и наложил повязку, чтобы остановить кровь. А Фрейя не сопротивлялась. - Этого не хватит надолго, но сейчас кровь должна перестать течь, - призрак Спарты отстранился, давай пространство богине, чтобы та перевела дух. Кожа ее побледнела, на лице показались маленькие капли пота, а руки сильно дрожали, но в целом она выглядела нормально, что означало, что им удалось остановить кровотечение. -Спасибо, - она произнесла почти шепотом и взглянула в глаза своему спасителю. Кратос отстранился, но все еще был на расстоянии вытянутой руки, чтобы помочь если вдруг что-то пойдет не так. Он принял этот взгляд и одними глазами попытался сказал, что не стоит благодарности, что он всегда здесь для нее, и что ему очень жаль за те слова, что он сказал. Он надеялся, что она поймет. И тут как будто ожил Анлаф. Парень помог подняться Фрейе, стараясь не прикасаться к ране и повел ее к ближайшему дереву. Когда Кратос видел лишь их спины парень бросил: -Спасибо, бугай, дальше я сам, - он усадил богиню на дерево и сел перед ней, положив обе руки ей на колени. - Тебе что-нибудь нужно? - было видно, что он искренне беспокоится, но не знает что делать. Если он собирается просто сидеть и ждать, пока рана пройдёт сама собой, то все опасения на счет умственных способностей этого парня у Кратоса подтвердятся сами собой. Он пообещал не вмешиваться, когда дело касается Анлафа и Фрейи, но дать женщине просто вот так умереть он не мог. Уже спас однажды и сделает это столько раз, сколько потребуется. Фрейя же не отвечала ему, просто молча терпела боль, все еще пытаясь воззвать к своей магии. Надежда, все-таки, умирает последней. Стремительными шагами Кратос приблизился к ним, останавливаясь в нескольких шагах: -Твою рану нужно промыть. И еще нужно найти сердечник и кр... - ему даже не дали договорить. - Я промою, а ты иди собирай цветочки, - глаза молодого вана загорелись, как только он услышал, что есть возможность увидеть Фрейю без одежды, ведь при промывании ее придётся снять, так ведь? Терпение вышло из под контроля. Бог Войны сжал кулаки, намереваясь сделать что-то нехорошее. Мало того, что он терпит этого чурбана ради Фрейи, так еще и тот виновен в том, что сейчас она сидит полуживая. Теперь к этому добавились оскорбления и перебивания. Мужчина уже было двинулся на парня, но его остановил ослабленный, но все такой же стойкий голос: - Нет. Анлаф, отыщите растения. Мимир поможет тебе, он знает, как они выглядят, - переведя взгляд на парня, женщина продолжила, - Кратос более осведомлен о ранах. - Но я тоже знаю... - тут уже ему не дал договорить строгий взгляд, направленный на него из трех пар глаз. Оставалось только подчиниться. - Давай его сюда, - ван схватил "голову" из рук спартанца и поплелся в глубь леса, что-то мыча себе под нос. Когда они остались одни Кратос, не мешкая, подошел ближе к Фрейе и сказал: - Я отнесу тебя к ручью, - он ожидал какого-нибудь одобрения на свое предложение, но женщина лишь молча сидела, смотря на него. Раз протестов не было, спартанец принял молчание за согласие и аккуратно поднял Фрейю на руки, избегая больного места, и понес ее дальше от леса. Она же, в свою очередь, схватилась руками за его плечи и старалась не шевелиться, чтобы избежать дополнительной боли. Да, она была зла и обижена на мужчину, но сейчас ее жизнь была важнее всего этого. И поэтому богиня так легко позволила именно ему помочь. Остановившись у ближайшего ручья, Кратос аккуратно опустил Фрейю на землю, а сам схватил флягу и спустился к бережку, чтобы набрать воду. Всю дорогу богиня ванов ни сказала ни слова, лишь изредка глубоко вздыхала и резко выдыхала, пытаясь контролировать боль в боку. Обычно, Кратоса не волнует молчание, ему даже комфортнее в тишине, но не с этой женщиной. С ней никогда не было так легко. И теперь ее молчание лишь тяготит его душу и поэтому он решает заговорить первым: - Фрейя, выслушай мои слова, - он немного медлил, давай ей решить хочет ли она его слушать или нет. Ничего не услышав в ответ, он решает продолжить: - То, что я сказал и как я это сказал... Это неправда. И я прошу прощения, что сделал тебе больно, - все это время он не видел ее и ее реакции на слова, которые сказал, так как набирал воду во флягу. И, возможно, просто боялся увидеть ненависть и презрение в этих глазах. Но все же ответ был тем же. Молчание. Кратос подорвал доверие, что они так старательно выстраивали так долго одним глупым необдуманным предложением, что вырвалось под давлением эмоций. И теперь все кончено. Он никогда себя за это не простит. Столько раз он огорчал эту женщину. В то время, как она заботилась, оберегала, всегда шла на встречу, он закрылся, предпочел разобраться сам и как всегда ошибся. Наверно, Мимир был прав, и если бы еще тогда они поговорили и Кратос открыл ей все, что на душе, всего этого бы не случилось. Но теперь, какой смысл жалеть об упущенных возможностях, когда их уже не вернуть. С этими мыслями призрак Спарты обернулся и пошел прямо к Фрейе, намереваясь закончить то, что должен был сделать. Он промоет рану, вылечит ее и затем даст ей уйти, если она этого захочет. А другого исхода он теперь и не ждет. Он подходит ближе, не смотрит в глаза, боясь увидеть что в них. Аккуратно присаживается рядом и ждет, когда Фрейя повернется и даст себя исцелить. Но она этого не делает. - Почему ты так поступал? - эти слова были неожиданностью. Услышав ее голос, он не сдержался и поднял голову, глядя прямо в глаза. Но он не увидел там то, чего ждал. Там было что-то другое. - Скажи мне честно, Кратос, - глаза в глаза. Так просто и тяжело одновременно. Это момент истины, как сказал бы Мимир, момент правды. Упустишь и будешь жалеть всю жизнь. А он не хочет жалеть всю жизнь...