***
Вообще выходные должны были начаться двадцать восьмого декабря и все работающие в Японии люди пошли бы отдыхать, но так как в организации "Крысы мертвого дома" было ещё много незаконченных дел, отдых у Фёдора Достоевского даже не планировался, ведь праздник, так любимый у людей на его родине, не был чем то важным или существенным для Фёдора и этот день он планировал провести, как все остальные триста шестьдесят четыре дня в году, в окончании просто пойдя спать, если повезёт, ближе к двум часам ночи. В маленькой, очередной съемной квартирке с кухней, туалетом, ванной и основной комнатой в которой и находилось всё добро в виде холодной кровати, дивана, рядом с которым кофейный столик и рабочее место с креслом, за которым Фёдор сейчас и находился, сгорбившись в три погибели, печатая очередной код в ноутбуке. Так бы он и просидел пока не закончил и досконально не проверил бы этот самый код, если бы не звонок в дверь. Конечно же он знал кто решил и мог себе такое позволить, прийти к нему в новогоднюю ночь и не скрывая улыбки встал из-за стола, отправившись отпирать дверь своей дорогой Душе. Открыв дверь и встав в дверном проёме, Фëдор встретил японца с глазами горького, его любимого, шоколада. Весь промок бедный. -Я не буду спрашивать, как ты снова нашёл мой адрес,- ведь это было не важно, да и вообще, у них это была своего рода игра.***
С виду не скажешь, что я тактильный человек, а бинты по всему телу на видимых и невидимых участках тела, только отгоняет желание людей ко мне прикоснутся, чему я безусловно рад, но с Достоевским я понял, что желание тактильных ощущений у меня не отсутствует, просто проявляется оно лишь с дорогими мне людьми. Если вспомнить, то и Одасаку мне всегда так хотелось обнять при встрече… Но я упустил свою возможность. Поэтому хотя бы с Фёдором я пытаюсь сдерживать своё нутро хоть на чуточку меньше, чем с остальными. И он платит мне тем же. И стоя в дверях он не скрывает свою уставшую улыбку. Потому проходя внутрь, снимая промокшее от снега пальто, вешая его на крючок и ставя гремящий пакет на пол, мое тело само, по уже выработанной привычке, тянется к телу Фёдора, дабы обнять. На улице по японскому холодно, а его Душа такая тёплая и родная. Руки обвивают костлявую спину, кожа ладоней ощущает ткань темно-серого свитера, который так хорошо открывает ключицы, куда и утыкается нос, вдыхая родной запах отдающий тяжелым табаком, терпким кофе и имбирным печеньем, что под Новый год всегда можно найти в квартире Достоевского. Всё же хорошо, что они одного роста. Достоевский слегка отстраняется, но продолжает обнимать меня за талию, как и я его. -Судя по содержимому пакета, ночь будет интереснее, чем я планировал,- он не говорит громко, сохраняя идиллию старой квартирки и такого тёплого, за долгое время, момента. -Не ври мне, я знаю, что ты планировал мой приход сюда,- не долго погодя добавил,- и ночь скорее будет печальной, но от того не менее интересной. Я поцеловал его сухие, искусанные в кровь губы, отстраняясь и беря пакет в руки. -Раз ты и так знал, что я знал, значит до этого ты так же знал, что едой тебя не обделят, потому знал, что принести нужно только алкоголь,- говорил Достоевский всё это пока шёл по короткому коридору на кухню и, думаю, даже трезвый человек в эту ночь потерял бы смысл слова «знал». -Мне всегда нравилась наша миндальная связь,- пакеты поставлены на стул и алкоголь поочередно отправляется на стол, выстраиваясь неровными рядами. В окончании на деревянной поверхности красовались бутылки виски, шампанского и совсем немного саке. Сегодня мы оба потеряем много клеток мозга. -Миска крабового салата уже ждёт тебя в холодильнике,- Федор открыл дверцу священного хранилища доставая оттуда тарелки с едой, в основном как раз таки салатами, ведь наши РПП-шные желудки не потянут что-то более существенного по типу мяса. Я же с размаха сел на стул и, подуставшие от ходьбы и километровых очередей в магазине, ноги, сказали мне за это спасибо. -Ах,- я драматично схватился за сердце,- только ради этого я жду этот ненужный праздник, чтобы ты приготовил мне великолепный, изумительный, восхитительный крабовый салат,- на свою выходку мне вновь предоставлялся шанс взглянуть на улыбающегося русского. -Что, неужели ты ждешь этот ненужный новый год только для этого?- Федя махнул головой на алкоголь, давая понять, что нужно освободить место для еды, поэтому мне пришлось встать и перенести все напитки на кухонные тумбы. -Обижаешь, конечно я его жду, чтобы ещё и набухаться в стельку,- мои глаза выразительно указали на добро стоящее так близко, но пока ещё так далеко, на это заявление послышалась усмешка. -Набухаться в стельку ты можешь в любое время года,- еда вся на столе и перенести её в основною комнату теперь будет проще, но перед этим Федор решил присесть напротив, договорить,- а иногда ты это делаешь ещё и на рабочей неделе и на следующую нашу встречу мне приходится выслушивать жалобы, что один сумасшедший учитель математики тебе покоя не даёт, бьет тебя тетрадкой и орёт на тебя. -Он это делает не только когда я после похмелья прихожу часам к двенадцати! На самом деле, после потери Оды, хорошо выпить за душевными разговорами стало элементарно невозможно и приятные посиделки в баре, после которых Одасаку приходилось тащить меня домой, резко превратились в простое вливание алкоголя в себя, дабы отключиться и не думать. В других местах, по типу тех же баров, я пить уже не мог, ведь рядом со мной больше не было человека которому можно доверять, поэтому я предпочитал запертые четыре стены в одиночестве. Хотя пару раз на утро я всё-таки оказывался либо непонятно где, либо на знакомом мне кладбище, либо у Феди, но последний вариант был уже после того как мы стали немного доверять друг другу, чаще всего был второй. Я конечно не сказал бы, что прям заядлый алкоголик, обычно я пью редко, относительно, только вот ухожу в такие моменты во все тяжкие. -Неси всё это добро в комнату,- с неохотой Федя поднялся, взял сколько смог тарелок салата и понес их в большую комнату, я же собрал оставшиеся и пошел следом. Вскоре на стол было накрыто, осталось лишь украсить комнату. Ёлки в наличии у нас не было, идти за ней лень, да и желания в её наличии не чувствовалось, поэтому на неё мы спокойно положили болт. Зато была гирлянда, которая принадлежит хозяину этой квартиры и которая покоится где то на балконе. Хорошо, что у японцев нет привычки захламлять балконы, поэтому нужную вещь я нашел быстро, так как Федя отказался идти в холодное пространство, плюс «Кому эта гирлянда нужна? Мне что ли?», после этого вопрос сразу был закрыт. Снова войдя в теплое помещение я стал думать куда повесить светящуюся ниточку, задумчиво на неё смотря. Недолго погодя с дивана донесся голос. -Осаму, не смей на ней вешаться. -Поверь, даже не думал об этом,- и уже тише добавил, пожимая плечами,- да и она меня не выдержит…- повисла короткая пауза. -Проверял? -Проверял,- сразу нахлынули прекрасные воспоминания,- думаю, это был самый весёлый корпоратив у портовой мафии, тогда в придачу ещё и люстра вместе со мной и гирляндой упала,- нормальный человек посмотрел бы на меня, как на сумасшедшего, но Фёдор лишь посмеялся, так как является этим самым сумасшедшим. Наверное поэтому нам интересно только друг с другом. Время на данный момент было уже пóзднее и приближалось к двадцати трём часам. С горем пополам повесив гирлянду, включив её и выключив основной свет, я уселся на софу рядом с Демоном, любуясь приятной глазу темнотой с отблеском разноцветных фонариков. Но тут мне вспомнилось, что кое-чего не хватает. -Блин,- выругался я и посмотрел на стол. -Точно,- подтвердил мою мысль Федя и посмотрел туда же. -Ты иди. -Да, ты наряжал,- миндальная связь работает на ура так, что даже объяснять ничего не надо. Федя встал с дивана и направился по направлению к кухне. Долго ждать не пришлось, вот он ушел, а вот он уже возвращается с бутылкой виски, двумя стаканами и миской со льдом, ставит на стол, садясь обратно. -Наконец-то хороший алкоголь принёс,- крышка быстро отлетела от бутылки и по комнате разнесся запах дорого алкоголя,- а не ту парашу, как в прошлый раз,- жидкость, цвета глаз уставшего японца, разливается по стаканам. -Конечно хороший, за твои же деньги куплен,- и подмигнул с хитрой улыбкой. -Да я понял уже,- Федор отпил немного напитка и его кадык дернулся при глотке,- как раз для таких случаев у меня есть отдельная колонка расходов- «скорее всего Осаму спиздил». И как я понимаю, все остальные напитки тоже куплены за мои деньги? -Естественно,- сказал таким тоном, как будто это само собой разумеющееся,- жить мне на что-то надо с моей мизерной то зарплатой в агентстве. Достоевский лишь покачал головой на это, затем поднёс свой стакан к моему и мы чокнулись, даже не зная за что, по комнате раздался приятный звук, а горло привычно обжёг бронзовый яд. Тело уже по привычке начало расслабляться. Телевизор висел перед диваном на противоположной стене, бледная рука потянулась за пультом включая его. -Для атмосферы? -Типа того, правда ты всё равно ничего не будешь понимать… -Но думаю это и не нужно? -Да. Включился канал с логотипом похожий на единичку, справа-сверху. По нему шел какой-то фильм, он не помещался на весь экран и был урезан по двум сторонам. На вид старый и раз Федя его понимает, значит советский. Интересно, какое название? -Служебный роман, если я правильно помню. -Как всегда читаешь мысли, Душа моя. Следующий час прошёл за приятной беседой ни о чём и обо всём. Вообще между ними довольно странные отношения. Они могут подстрелить друг друга не задев жизненно важные органы, а потом самолично обрабатывать нанесенные ими же раны. Битва умов и принципов, в которой под конец обязательно кто-то должен умереть от руки другого, и они оба это прекрасно знают, но больше не пытаются противиться красной нити. Однажды у них уже был разговор на эту тему. -В конце кто-то ведь умрёт,- они снова сидели на том же диване, только сейчас за окном не падал снег, за ним не переставая колотил дождь. -Умрёт. Но разве это важно? Все умирают. -Кроме Брэма. -Ну, кроме Брема,- иногда казалось, что их мысли едины и им даже не надо говорить, дабы понять друг друга. -В окончании всё равно либо лживый свет закроет тьму, либо наоборот, внешнее воплощение примет свою истинную форму. -Либо они оба откинут свои смыслы жизни и уедут далеко и надолго. -В Питер? -Хотелось бы, да только боюсь Коля быстро найдёт. -Ну, тогда будь, что будет,- стаканы с ядом вновь тонко соприкоснулись и содержимое влилось внутрь оболочек без потерянных душ. На часах почти двенадцать. Бóльшая часть бутылки виски благополучно выпита. Голова с кудрявыми каштановыми волосами лежит у меня на коленях. Я, облокотившись о подлокотник, подпираю голову ладонью. Фильм «Служебный роман» только закончился и телевизор начал показывать кадры кремля. Я немедля выключил черную коробку. -Чего выключил?- уже полусонным голосом спросил Дазай. -Из принципов. -Понял, принял. Думаю, мы бы так и заснули вдвоём, если бы не звонок на телефон Осаму. Устройство лежало на столе, так как недавно Дазай показывал фото котика, который теперь живёт у них в агентстве и нет, он говорил не про Ацуши. Этот белый лишь из семейства кошачьих. Кстати звонок был как раз таки от него, скорее всего хотел поздравить с новым годом. -Что ты им наплёл, когда отказывался провести праздник с ними? -Что буду праздновать его с прекрасной дамой, с которой потом совершу двойное самоубийство,- он пока не отвечал на видео-звонок. -Значит этого и будем придерживается. -Рука,- которая стояла на подлокотнике была видна в кадре и если по ляжкам ещё не понятно, что я парень, то по руке определить не сложно, поэтому я закину её на спинку дивана. Осаму принял звонок. -Здравствуйте, Дазай-сан! С новым годом вас!- хотелось бы мне сейчас видеть кто находится в кадре, но увы, позиция не позволяет. Дазаю же предстала картина, где показалось лицо Ацуши в новогодней шапке и судя по всему, рядом с ним была Кёка. На заднем плане был виден офис агентства, директор сидел за столом, тоже в новогодней шапке, Куникида опять был чем-то недоволен с рогами оленя на голове, Йосано скучающе ела закуски в красивом черном платье и мишурой на шее, видимо она единственный человек, кто позаботился о своём образе, Рампо видно не было, но скорее всего он сидит где-то и ест сладости, остальные же тоже были с новогодней атрибутикой на себе. -Привет-привет, Ацуши-кун, тебя тоже- Осаму доброжелательно улыбнулся и помахал рукой. В офисе, как только из телефона Ацуши послышался голос Дазая, Куникида сразу отвлекся от каких-то бумажек, быстро подбегая. -Дазай, мать твою, ты какого чёрта столько недоделанных отчетов оставил!?- видимо кто-то в бешенстве,- Ты порушил все мои идеальные планы! И где ты вообще?! -Куникида-кун, я же говорил тебе, что нервозность- это плохо для здоровья, и так же я говорил, что новый год буду праздновать в компании прекрасной дамы. Я не мог упустить шанс, поэтому помахал в кадре рукой. После этого действия все, кто был ближе всех и видел экран, замолчали, только сейчас замечая, что голова Осаму лежит не на подушке, а на ногах другого человека. -Неужели в этом мире и правда нашлась дама, готовая выносить тебя..?- Доппо так и не смог поверить своим глазам, пусть на них и были очки. -Нашлась конечно,- Осаму выразительно улыбнулся,- а теперь прошу меня извинить, у нас ещё селедка под шубой недоедена, поэтому, пока!- быстро помахал рукой и отключился. В офисе агентства даже после звонка продолжились обсуждения. -Что такое селёдка под шубой и как её можно есть?- Ацуши так и продолжал пялится в экран. -Честно я без понятия,- Куникида тоже не понял последнего предложения,- но я не удивлюсь если этот утырок поймал селёдку и теперь издевается над ней, запихивая в шубу,- у всех сидящих рядом в голове возникла картина, где Дазай пытается запихнуть бедную рыбу в шубу,- живодер проклятый. -Прекрасная дама говоришь? -Федь, ну ты же знаешь, что мне нельзя нарушать образ,- Осаму, подумав, добавил,- да и думаю если я скажу, что иду праздновать новый год с самим Демоном, Фёдором Достоевским, сердце Куникиды может и не выдержать. -Да знаю конечно,- я взял пульт в руки включая телевизор, где снова начинался очередной советский фильм, который крутят из года в год уже непонятно сколько лет. В итоге из приготовленного мы почти ничего и не съели, зато почти вся бутылка виски куда-то бесследно пропала. Видимо после разговора Дазай оживился и предложил следующие. -Может в карты? -Ну, можно,- встав с дивана, до стола, где лежали карты, я шёл по памяти, так как в глазах снова всё потемнело. Взяв коробочку, назад я шёл с помутненным взглядом лишь от алкоголя,- Сначала разогреемся?- ответом стал кивок вверх-вниз. Игрой в карты мы решали кто сегодня будет сверху, а разогревом все прелюдии. Кто взял карты, тот мешает их первым, кто победит, мешает для следующего кона игры. Жульничать разрешено. Карты, со стороны рубашки, были абсолютно белыми, чтобы было интереснее играть, ведь можно понять какие карты у оппонента, всего лишь запомнив натёртости. Карты розданы, первый кон начался. Обычно когда играешь в дурака, первые ходы не продумываешь, у нас тоже самое, единственное, что наверное отличает нас от многих, мы запоминаем выбывшие карты, то бишь биты. Козырь- крести, но дураков среди нас нет. При себе имею двойку крести, повезло, хожу первым. В основном игра в дурака построена лишь на удаче, поэтому мы выбрали эту игру, ведь однажды сыграв несколько партий в шахматы и получив все разы ничью, было понятно, что игры зависящие не от удачи нам явно не подходят, если мы хотим решить какой-то спор. И вот, почти конец игры. Между нами лежат побитый дамой крести червовый валет, бубновый туз лежащий над королём той же масти и непонятно от куда взявшиеся двойка бубны побитая крестовым вальтом. У Осаму на руках известные мне три карты, а у меня туз черви. Дазай сидит с задумчивым лицом, думая какую карту подкинуть следующей. Нервы слегка напряжены у обоих, пусть это всего лишь игра. Шанс того, что следующая карта будет из червей, один к трём. И вот, Осаму наконец-то делает свой выбор и на «поле» летит дама… черви. Я выиграл эти тридцать три целых и три десятых процента. С победной улыбкой я кроюсь своим тузом. -Ааааа,- Дазай разочарованно стонет, кидает свои оставшиеся карты в общую кучу,- ну, я же чувствовал, что надо было черви кидать. Почему выбор оказался неверным? -Ты уже знаешь,- я собираю все карты в колоду, кладу на стол, откидываюсь назад на локти и выжидающе смотрю. -Да, понял уже,- а понял он то, что так называемый «канал ответов» он уловил не тот, почувствовав, что нужно было мне для моей победы, а не для его,- хотя, признаюсь честно,- Осаму подползает ко мне ближе, садится между моих ног, ставит руки поперёк живота и приближает своё лицо чуть-ли не в плотную к моему,- такие моменты единственные, когда я рад своему поражению. После этих слов губы прижимаются друг к другу, я не сопротивляюсь напору и язык Дазая проникает в мой рот. Поцелуй получается глубоким и в нём уже чувствуется долька страсти, в районе груди нарастает приятная тяжесть и дыхание сбивается. У сухих губ проще подцепить кожу, поэтому Осаму кусает и резко отрывает тонкий слой поверхности до крови, слизывая выступившие капельки алой жидкости, мычание само вылетает из горла, во рту появляется металлический вкус. Действие вызвало боль, но сладкое послевкусие стоило того. Долго не думая, рука в бинтах пробирается под свитер, обжигая холодный фарфор. Я так и остаюсь лежать неподвижно, соблюдая правила игры. А состоят они в том, что проигравший может делать всё с победителем, не доходя до секса, пока второй его не остановит и тогда начнется следующий кон. Позволено целовать, обнимать, трогать эрогенные зоны, причинять боль, возбуждать и раздевать, но только до нижнего белья, вся игра закончится когда один не выдержит, осознанно или нет, и не снимет оставшуюся одежду, тот будет снизу. Если кратко, проигравший в карты ублажает, а победитель принимает ласки. Поцелуй разрывается по желанию проигравшего и мой свитер летит на спинку дивана, открывая вид на идеальную белоснежную кожу и тело, с выпирающими ребрами и тазовыми костями. Я запрокидываю шею, открывая зону бóльшей досягаемости, Осаму пользуется возможностью, припадая губами к шее, пригоняя кровь к месту ртом, оставляя бордовый цветок, что так хорошо виден на белом холсте. Неспешно целуя, Осаму опускается ниже к выпирающим ключицам, переходя на них. Кусает зубами, оттягивая, вновь всасывает кожу оставляя видный след. Я смотрю на каштановые волосы из под чёрных ресниц, дыхание полностью сбилось и то, что люди называют сердцем, пошло в пляс. Дазай постепенно спускается ниже, растягивает действия как мёд, и словно дорожками из красного кирпича оставляет всё новые и новые метки. На этом моменте я решил пока что закончить. -Новый кон,- голос мой слегка охрип и в горле пересохло. Дазай отстраняется, запечатывая картину маслом в голове, садится обратно и подливает оставшейся виски в оба стакана. Я тоже сажусь обратно, в позу лотоса со спиной как у креветки, беря стакан в руки, отпивая половину напитка за раз. Мешать карты снова мне. Смотря на всё еще полностью одетого Дазая в бинтах, появляется желание проиграть, но гордость выше желаний, потому и эту игру я постараюсь выиграть. Но увы, с картами не везёт ещё в самом начале, ведь большинство из них козырные, при чём даже не маленькие числа. По ходу игры мне приходится отбивать неудобные карты и часто козыри уходят из моей колоды, но новые не приходят им на замен. По ходу игры я ловлю на себе взгляды, скорее всего, победителя в этом коне, которых он и не пытается скрыть. В конце у меня целый веер, у Дазая две карты. Он кидает козырной туз, мне остается только взять, за ним же летит десятка, отбить я её могу, но это уже неважно, ведь Осаму победил. -Не повезло,- Дазай собирает карты в колоду и кладёт их на стол. -Может быть,- сейчас моя задача снять как можно больше бинтов с Осаму. Мы повторяем приведущую позу, только победитель сел повышел, оперевшись локтями о мягкий подлокотник, я оказываюсь уже между его ног, но не стремлюсь приближаться к лицу, вместо этого я быстро снимаю с Осаму бежевый свитер. -Так быстро? -Естественно. Белые бинты, словно змеи, породы техасский полоз, обвивают грудь, руки и шею Осаму, и на каждом сантиметре закрытого участка кожи хранится шрам. Дазай уже может почти спокойно ходить без спасательных тряпок на теле при мне, плюс он сам знает, что места со шрамами, самые чувствительные. Если со мной он попытался пойти через поцелуи и засосы, я буду использовать эрогенные зоны. Подцепив край бинта на левой руке, я стал разматывать бинт от запястья до самого предплечья, всё больше открывая вид на заветный грех, что полностью исполосил руки Дазая. Проделав тоже самое со второй рукой, я так же быстро размотал бинты и на груди. Конечно, самое интересное ожидает на бёдрах, но пока остановлю раздевание на этом. Холодными руками я дотронулся до разгорячённого тела, по нему прошли мурашки и до ушей донеслось мычание вместе со вздохом, толи протестующие, толи довольные. Оглаживая с предплечий до кистей рук я припал губами к маленьким шрамам на шее, на что получил томный вздох. Каждая полоса явно ощущалась под чувствительными пальцами, внизу уже начало разгораться возбуждение и не только у меня одного. Решив ускорить ход событий, одна рука отрывается от поглаживаний и надавливает на, начавший вставать, орган. Уши слышат прекрасный, словно мелодия на виолончели, звук стона. -Запрещённые приёмы используем?- задыхаясь проговорил Осаму. -Хочу ускорить процесс,- с этими словами я решаю снять и штаны, но как только дотрагиваюсь до ремня, не успеваю его даже расстегнуть. -Новый кон. -Остановил на самом интересном,- довольный смех спереди и недовольное лицо у меня. Не углубляясь в следующую игру, выиграл её снова я. Вообще у нас так обычно и бывает, мы выигрываем и проигрываем через раз. Дазай бросил оставшиеся карты, сказав. -Ты же число три любишь, так?- я согласно кивнул головой,- мне вот тут думается тебе подарок на новый год сделать,- его глаза заблестели игривыми огоньками, а у меня на лице возникла ухмылка. -Неужели так просто сдашься?- карты убраны обратно в коробку, и коричневые глаза проследили за этим движением. -Но судя по действиям, ты и не против,- Осаму приблизился, сел ко мне на колени, закинул одну руку мне на плечо, а второй взял стакан с виски,- с новым годом,- слегка приподнял посуду, быстро отпил напиток, поставил стакан обратно и поцеловал меня и видимо его пьяная голова решила, что поцелуй со вкусом бронзового яда хорошая идея, и он не прогадал. В рот вместе с алкоголем проник ещё и язык, так что несколько капель вылились, оставляя пятна на клетчатых, домашних штанах. Мои руки опустились на бедра, которые по какой-то причине были ещё в брюках, а моё лицо обхватили тёплые ладони. Внутренности приятно обожгло, когда алкоголь пронесся по горлу. Поцелуй прервался мной. -Может перейдём на кровать? -Пожалуй соглашусь,- Осаму, пусть и с неохотой, но слез с меня, вставая с дивана, я встал следом. Бежевые брюки уже явно мешали и доставляли дискомфорт. Дойдя до кровати первым, стоило мне повернуться, как меня тут же повалили на неё, всё такие же холодные руки стали расстёгивать ремень, затем снимать штаны, оставляя бельё. Жаль, я думал алкоголь больше затмит ему разум. -Игра закончится когда один снимет нижнее бельё с другого,- напомнил мне о правилах, которые я и так помню, Фёдор. -А я так надеялся, что сработает,- положив руки на поясницу, я нашел резинку штанов, снимая их вместе с бельём и только после этого последняя одежда снялась и с меня. Достоевский потянулся к тумбочке стола, но на полпути замер, посмотрев на меня. Не дожидаясь слов, я сказал первым. -Ты забыл? -Я забыл. -И что делать? -Я сейчас,- с этими словами Федя встал и пошёл по направлению к кухне. Не долго полежав смотря в потолок, он вернулся обратно с чем-то в руках,- что эт… АЙ!- на живот легло что-то очень и очень холодное! Федя забрал это нечто быстрее, чем его бы убрал я. -Это вазелин,- фиалковые глаза блеснули хитростью и усмешкой,- так что мажь жопу вазелином. -Да он же холодный! -Ну, внесём новые краски в обыденность,- худые руки уже откручивали крышку,- плюс, ты ведь проиграл, а значит я могу делать, что хочу,- немного мази выдавилось на подушечки пальцев и тюбик отброшен в сторону, на другую часть кровати. С придыханием ждалось когда новые ощущения пронзят тело. Фёдор наклонился вперёд, начиная зацеловывать грудь. Мои руки легли к нему на спину, дабы потом хорошенько отплатить за его забывчивость. И вот ледяная мазь коснулась горячей кожи, мне не удалось сдержать стона и ногти поцарапали худощавую спину до крови. Чужой палец проник внутрь, а губы так и продолжали пытаться расслабить тело. Спустя немного времени, замена смазки нагрелась от теплоты внутри и всё пошло как обычно. У Достоевского длинные, худые пальцы, которые так точно и быстро могут найти заветную точку. Моё тело само двигается на встречу, ведь член уже твердо стоит и желает получение разрядки. Второй палец тоже не застал себя долго ждать и сейчас Фёдор раздвигает пальцы, словно ножницы, сам же горячо дышит мне в ключицы от нетерпения. До простаты снова касаются и из моего горла вылетает стон наслаждения. -Вставляй третий уже,- мне еле удалось проговорить это на одном дыхании, послышалась усмешка и Федор отстраняет руку. Сейчас моя голова почти не способна думать зачем, да и не хочется. Но не долго погодя холод снова пронизывает нижнюю часть тела,- Да блять,- слова больше похожи на жалобный стон, чем на нормальную речь,- жопу ставлю, ты специально смазку купить забыл,- уже более спокойнее добавляю, а лисья усмешка становится мне ответом. К двум остальным добавляется третий, растягивая стенки всё сильнее, но думаю в этом нет необходимости. -Вставь уже,- я снова царапаю спину, но непонятно, Достоевский получает от этого удовольствие или наоборот сейчас проклинает меня про себя. Хотя думаю и то, и другое. Фёдора просить дважды не надо. Пальцы вынимаются и их протирают об простынь. Чужой член находится рядом с колечком мышц и резко входит внутрь до конца! Моя спина изгибается так, что хрустит позвоночник, глаза закатываются назад, руки вновь проходятся ногтями по влажной от крови и пота спине, до слуха доносится сдавленное мычание, а с губ вырывается звук наслаждения и боли. Достоевский не спешит двигаться, давая небольшую передышку обоим. Тяжелое дыхание разносится в унисон и языки сплетаются в коротком поцелуе. Постепенно Фёдор начинает двигаться, но очень быстро набирает темп, каждым толчком вбиваясь в простату, вырывая из меня грешные стоны. Мои руки наконец-то оставили истерзанную спину, начиная комкать простыни. Горячий язык оглаживает зажившие шрамы на шее, чем доставляет ещё большее удовольствие, смесь небольшой боли и большого наслаждения вгоняет в экстаз и перед глазами начинают танцевать звёзды. Голос срывается от напряжения связок. Одной рукой Фёдор продолжает опираться о кровать, а вторая ложится на мой член, начиная дрочить. Стоны становится ещё громче и кажется, что вот-вот потеряешь сознание, перед глазами висит пелена греха. Сам насаживаясь на член, я подвожу себя к желанной разрядке. Ещё пара толчков внутрь и всё тело напрягается до невозможности, а я с громким стоном кончаю. Фёдор выходит из меня, надрачивает себе, быстро доводя и своё тело до конца, а после расслабленно падает рядом со мной на живот. Рука Феди на моём плече, а голова так близко к моему лицу. Ещё пару минут мы просто лежим не двигаясь, тяжело дыша. Тело после большой нагрузки начинает слегка ломить, но это не мешает продолжать чувствовать наслаждение. -Я тут понял…- тихо говорю я, всё ещё пытаясь отдышаться. Набирая побольше воздуха, продолжаю,- я тут понял, что мы трахались под советский фильм. -Ну хоть не под калинку,- отвечает мне в той же уставшей манере Фёдор. -Знаешь, а ты дал мне прекрасную идею! -О Боже,- почему-то недовольное лицо утыкается в подушку, не подавая признаков жизни, но недолго погодя переворачивается на спину,- надо в душ сходить и бельё поменять,- теперь уже моё лицо недовольное. -У тебя вся спина в крови, не думаю, что душ сейчас хорошая идея. -Ничего страшного. -Мазохист,- усмешка. -От мазохиста слышу,- улыбка. *** На оставшиеся силы мы всё таки сделали все дела. Я с горем пополам сходил в душ, а бельё на чистое и свежее мы поменяли. Мои раны на спине решили оставить на утро, на день, если быть точнее, ведь после целой бутылки виски мы вряд ли проснемся с петухами, не считая друг друга. А это самое утро, первого января, началось не с хорошего настроения, а, с пиздец какой сильной, головной боли, то бишь с похмелья. Положить аспирин рядом с кроватью у нас вчера времени не было и теперь приходится будить японца рядом с собой, чтобы не мучится одному. Тряся за худое плечо и получая на это лишь недовольное мычание, я решил просто сдернуть одеяло с Осаму. Холод комнаты моментально окатил горячее тело и сознание быстро пришло в рабочий режим. -Ну Федя-я,- мычит Осаму, ложась в комочек, пытаясь удержать последнее тепло. -Не федькай, мне одному что ли страдать?- Вставая с кровати, иду к комоду, надевая чистую одежду, кроме свитера, и кидая ещё один комплект из трусов, штанов, теплых носков и кофты в сторону Осаму, тот же всё же соизволит хотя-бы присесть на кровати и одеться,- пойдём на кухню,- сонная муха послушно поднимается и выходит в коридор, я взяв свою кофту в руки иду следом. Заходя в небольшое помещение я уже вижу, как Дазай выпивает полный стакан воды залпом, а потом лезет в аптечку за аспирином, доставая и кладя на кухонную тумбу две таблетки. Мы вместе принимаем лекарство, выпивая ещё один полный стакан. -Кофе?- спрашиваю я начиная искать турку. -Сначала спина,- снова лезет в аптечку. Дальше начинается перекисьводородная пытка. Жидкость вступаем в реакцию с кровью из ещё открытых ран, которые нещадно жгло, но я держался, и слава Богу мучения проходят недолго и теперь мы сидим друг на против друга, просто пьём кофе и тупим в поверхность стола. У нас обоих алеют цветы на незакрытой одеждой и бинтами, груди. Так бы мы и дальше сидели, но неожиданный звонок в дверь убивает утреннее спокойствие. Мы с Осаму переглянулись. Я сидел ближе к окну. -Иди ты проверь кого там в такую рань принесло,- в звонок всё ещё продолжали звонить,- ты же знаешь где пистолет,- Дазай кивнул и встал, идя к двери, попутно беря оружие на ходу. Конечно это было больше ради шутки, но не на все сто процентов. Дазай резко открывает входную дверь наставляя на гостей пистолет, но через секунду другой пистолет устремляется уже к его виску, но несмотря на это японец опускает дуло огнестрельного оружия и как ни в чём не бывало поворачивает голову ко мне и через весь коридор говорит. -Федь, всё нормально, это Коля и Сигма! И правда, как только Осаму отходит от двери и скрывается в ванной, в квартиру просовываются два охуевших от увиденного лица, ведь, повторяю, никто не знал и не догадывался. -Ну чё вы в дверях как истуканы стоите?! Заходите раз пришли. Двое новых гостей всё же заходят в квартиру, снимают верхнюю одежду и проходят на кухню, садясь за стол. И естественно всё такие же охуевшие глаза, сразу замечают яркие засосы на фарфоровой коже. Пазл сложился бы и у тупого. -Вы чё ебались?- недоуменно спрашивает Гоголь, крутя головой то в сторону ванны, то на меня, а Сигма смущается от прямолинейности его «друга» и сложившейся ситуации, прикладывает руку ко лбу. -Нет, блять, в карты играли,- пусть это и звучало раздражённо, но это представление доставляло лишь смех. Как раз в этот момент из ванны выходит Осаму, уже полностью замотанный в привычные бинты. -Хотя в карты мы тоже играли,- он пододвигает стул ко мне, садясь рядом. -Думаю, теперь вы точно исполнили весь список грехов,- всё же подает свой голос Сигма. На это мы лишь пожимаем плечами. Ведь, что правда, то правда. Достоевский и Дазай совершили все грехи, что только есть.