Первое правило Академии...

Первое правило Академии. Не заводите знакомств в библиотеке. Библиотека — это хорошо. Очень-очень хорошо. Особенно когда в Акаше не доставало добрых трёх четвертей ресурсов, которыми должна была пользоваться Академия. Пользоваться всеми возможностями казалось безнадежной мечтой. Из-за нововведений Мудрецов плохо жить стали все. Особенно младшие курсы — объём потребляемой литературы значительно увеличился, а возможности её получить — нет. Бывали случаи, когда могли просить иметь при себе знания из какой-либо книги… Которая попадала под какой-нибудь запрет. Мда. Именно поэтому Тигнари безуспешно пытается дотянуться до очередного справочника, который ему нужно вызубрить в ближайшую неделю-две. Даже если он стоит на самой верхней ступеньке лестницы, его руки не дотягиваются до нужной книги. Пусть те, кто проектировал эту сраную библиотеку, окажутся в дикой природе и будут окружены стаей тигров ришболанд! Семёрка, кто учил людей из Кшахревара? Не позаботились о… — Эй, мелочь ушастая, — доносится снизу. Тигнари раздражённо мотает головой влево вниз, прихрустнув шеей и скривившись от боли. Студент демонстративно убрал руку за спину и прищурил глаза на человека внизу. — Спускайся! У лестницы красовалось тёмно-фиолетовое пятно с белыми проблесками. Тигнари точно не мог различить, кто это был, даже по экстравагантному виду, поэтому удручённо начал спускаться. Будь проклято его зрение. Как только Тигнари наконец оказывается внизу, он чуть ли не начинает смеяться. Истерично хохотать. Парень, который назвал его «мелочью ушастой»… Был ниже него. Видимо, того тоже настигло осознание этого факта, и фиолетовый помрачнел, хотя… будто бы до этого он не выглядел мрачным. — Мы знакомы? — первым делом спрашивает уже не так сильно раздражённый фенек. Гордость была немного восстановлена. — Нет, — сухо отвечает фиолетовый, при этом прищурив единственный видимый глаз. Он стал похож на злобного шакала, у которого из-под носа вырвали прекрасную добычу и пнули под хвост. У него даже на капюшоне уши были, вот дела! Настоящий маленький зверёныш. Хотя выглядел он достаточно взрослым, и, кроме того, отличался худобой: его скулы были острыми, а кожа сухой. Пришло неловкое молчание. Тигнари корил себя за то, что вообще пожелал спуститься. Мог бы просто попытаться ещё немножко или попросить помочь кого-то высокого. В конце концов… Может даже сходить за Глазом Бога, который лежал у него в сумке. А, нет, в Доме Даэны нельзя использовать их. Тогда всё, что угодно. Но не видеть перед собой эту пародию на Сёгуна. Шакал всё также стоял перед ним и сверлил взглядом. Молчит. Как воды в рот набрал. — Архонты, ну скажите уже, что вам надо от меня, — не выдерживает Тигнари. — Я сам полезу. — В смы… С этими словами фиолетовый резко начинает движение, чем сильно удивляет студента. Он ловко огибает шокированного Тигнари и твёрдым шагом идёт к лестнице. Кто это вообще такой и чего ему надо от него?! — Я не договорил! — Потом расскажешь. Потом. Какое потом? Они друг друга в глаза впервые увидели две минуты назад. Тем не менее, студент с некоторым недопониманием смотрит, как Шакал рывками поднимается по лестнице, будто спасаясь от стаи плесенников. Хлипкая конструкция слегка шатается под его весом. Когда тот достигает верхней ступени, фиолетовый чересчур драматично протягивает руку к книгам… И не достаёт. Кажется, что его попытка ещё менее успешна, чем Тигнари. Студент Амурты глубоко вздыхает и смыкает пальцы на переносице. Когда он поднимает взгляд обратно наверх, у него чуть кровь не стынет в жилах. Рука Шакала была обвита чем-то фиолетовым. В воздухе запахло напряжением. Во всех смыслах: он будто накалился, словно скоро будет гроза. Тигнари не уверен, почувствовал ли это кто-либо ещё, да и не хочет — проблем наберётся, а потом разгребай. Молодец, блин, нашёл человека. Точнее, человек нашёл тебя. Тигнари сначала показалось, что это просто рукав, но потом вспомнил, что у него фиолетовый плащ. Да и ногтей такого размера у него не было. В Бездну ногти, это когти! С их помощью этот невообразимо… Гениальный — в плохом смысле этого слова — человек выхватывает книгу с полки с, блять, Архонтской помощью, после чего преспокойнейше спускается вниз. Фиолетовый поигрывает предметом около своего лица, пока шагает в сторону впавшего в ступор от увиденного Тигнари. — Тебе же это надо было? Вместо ответа или благодарности Тигнари хватает его за плечи и трясёт пару раз. — Какого… Какого хрена вы творите? — Эй-эй, успокойся, ушастый! — Я не ушастый! Что это было?! — Ну… Помощь. Что ещё-то. Держи свою книгу, эта ведь? Студент нервно разжимает руки и смотрит на книгу. Ладно, хотя бы это тот словарь. — Да, спасибо, — как только он берёт её в руки, его неприятно бьёт током до звона в ушах и белой вспышки в глазах. Его трясёт около секунды, и он чувствует слегка неприятное ощущение в теле. На нём что, остались частицы Дендро энергии? Стимуляция хорошо работает только в большем объёме энергии, или как там говорили на вступительных лекциях в даршан Спантамад… — Ты чего бубнишь? — Вы в курсе, что в Доме Даэны запрещено использовать Глаз Бога? — Тигнари справляется с желанием упасть и лежать минут пять и открывает зажмуренные глаза. Перед ним почти слишком близко с таким же мрачным выражением лица стоит Шакал. — Да, — просто и непринуждённо отвечает он, — но я просто помог тебе достать книгу, вот и всё. Так чего тебя так затрясло?.. — Вы один из Наставников? Фиолетовый по какой-то причине скривился. Вау. Он умеет показывать хоть какие-то эмоции помимо раздражающей серьёзности. — Обижаешь… — Шакал фыркнул, прикрыв глаза. — Нет. Я Сайно, с пятого курса Вахумана. И прошу, давай без этих прелюдий, они меня раздражают. — Но… — Ты не ответил на мой первый вопрос, — уже более грозно произнёс этот Сайно. — Электро не всех так бьёт через предметы. Ну, я, конечно, молчу про твоё строение… — Да на мне частицы Дендро остались, — перебивает его Тигнари, не желая слышать очередного вопроса про, вероятно, уши. Кому они вообще сдались? — А в… Ты проигнорировал мой вопрос. Даже твой бесподобный курс не позволяет тебе пользоваться Глазом Бога. — Это я рассказывать не обязан, ушастый. — Я не ушастый! — А кто? Молодец, Шакал. Плавно перешёл на имена. Он что, просто хотел с ним познакомиться? Ладно, бывает, но сейчас Тигнари знакомства особо не нужны, ему и так хватает с его прекрасной репутацией в кругах учеников. Особенно с Вахумана. — Селестия… Я Тигнари, второй курс Амурты. Сайно хмыкнул. — Я догадывался.               Второе правило Академии. Доверяй, но проверяй. После той удивительно нелепой ситуации в Доме Даэны Сайно пошатался рядом с ним ещё минуты две, после чего тактично исчез среди стеллажей. Тигнари сначала даже не заметил этого, Шакал ходил очень тихо. Как маленький вор. А вдруг он вообще не из Академии и тут как шпион? Может он вообще из подпольных группировок Фатуи? Они же везде есть. Через Акашу связываться они не смогут, так как она отслеживается по всей территории региона, и из-за этого они подослали Шакала. Тигнари тяжёлым шагом направлялся к своему месту в аудитории, переполненный неясными догадками. Ладно, Фатуи не прокатят. В Снежной холодно, солнца мало, а Сайно был больше похож на кого-то из Натлана. Или из пустыни. Ходили ведь слухи о том, что в Академии впервые за долгое время начал учиться пустынник. А если и шпион, то это всё, финита ля комедия. Обдурили, да ещё как масштабно… А потом, через два дня и прочитанные через душевную боль две трети справочника, случилось нечто нелепое. Опять. Снова в библиотеке. Он дописывал несколько длинных заметок по содержанию в свою тетрадь, разделив их на несколько групп, как вдруг его уши поймали звук ударяющегося обо что-то металла. Этот звук он уже слышал сегодня, но более мягкий, приглушённый. Сейчас его будто стало больше. Пахло лесом и жарой. Поворачивать голову на звук расхотелось ещё до того, как желание сформировалось. — Архонты, ты до сих пор тут? — говорит знакомый и скорее всего уже ненавистный Тигнари голос. Сухой, как доставучий песок в постоялых комнатах Караван-Рибата, где он жил во время первой дальней экспедиции. Шакал, видимо, стоит за его спиной. — Не советую засиживаться допоздна. — Зачем мне слушать твои советы? — Шакал, мысленно добавил обращение студент. Этот парень ему уже поперёк горла застрял. Тигнари закрывает глаза и раздражённо выдыхает. — Чтобы не угробить свою психику до того, как ты закончишь Академию, — когда Тигнари открывает глаза, перед ним уже сидит Сайно собственной персоной. Выглядел он даже хуже прежнего: волосы растрепались ещё сильнее и в них, кажется, был песок; сам Шакал выглядел недовольнее, чем раньше, а плащ будто был накинут в спешке, словно Сайно торопился. Тигнари с подозрением смотрит на нежданного собеседника. В голову лезут очередные догадки. — Ты с моей помощью алиби пытаешься заработать? — Что? — Шакал выгнул брови до того, что они ушли за волосы. Комичная картина. Он серьёзно удивился? — Нет. — А тогда зачем я тебе? Сайно молчит. Снова смотрит на него своим мерзким проницательным взглядом, от которого мурашки идут по коже. Студенту кажется, что эти алые глаза скоро прожгут в нём дыру, которую так просто не залатаешь. — Ты мне просто интересен, — Шакал с незаинтересованным видом выуживает из ниоткуда небольшой прямоугольный предмет. — Хочешь отвлечься и сыграть в Призыв? Студент Амурты поднимает бровь. Как-то слишком странно всё это выглядело. Звучало, конечно, привлекательно — за всё незначительное время в Академии он играл всего пару раз, у него особо колоды-то и не было. Но… — Я не умею, — говорит он. — Лжёшь, — бросает Сайно. — Ты пытаешься понять, в чём тут подвох, но такового тут и в помине нет, поэтому ты пытаешься выудить из меня информацию какими-либо путями, я правильно тебя понял? Тигнари отвёл взгляд, подперев щёку ладонью. Хорошо. Если это шпион, то очень хороший. Если нет… То этот парень странный. И одержимый какой-то. И вообще… — Я тут, как бы, учусь. — С Амурты, а туп, как пробка в бутылке вина. — Эй! — Так что, хочешь сыграть? Я обещаю доказать, что ни с какими организациями дела не имею. Они встречаются взглядами. Смотрят пять секунд, прежде чем Тигнари громко вздыхает, закрывая глаза, и тянется за колодой в сумке. Из Шакала получается неплохой собеседник. Если не считать одной очень неудачной шутки, которую он потом объяснял добрые три минуты, этот период времени был даже… Продуктивен. Не то чтобы у него было много друзей в Академии. Больше знакомых. Очень много знакомых, на самом деле. Ему всё равно кажется, что что-то здесь не так. Но чувство осторожности медленно, но верно спадает, когда Тигнари раз за разом всегда находил его в одном и том же месте в Доме Даэны. Он ходил туда не слишком часто, но каждый раз было довольно приятно слышать «ох, ты пришёл», после чего начинать одну из многих партий в Призыв Семерых. Архонты, если он влип, то пусть это будет безболезненно.               Третье правило Акадимии. Выпускники — занятые люди. Не тревожьте их без надобности. Альтернатива от студентов. Выпускники — это жуки скарабеи: когда они тебе нужны, хрена с два ты их найдёшь. Хотя чего ожидал Тигнари? Они познакомились в начале весны, когда многие студенты начинали всерьёз беспокоиться о долгах и дипломных работах. Сайно на то и был пятикурсником — он должен был проводить бесчисленные часы за книгами по истории и социологии, какими его обязан был снабжать если не даршан Вахумана, то хотя бы библиотека или Акаша. В последний раз они виделись тогда, когда у Шакала был последний день перед защитой диплома. Тигнари мог бы почувствовать нервную энергию, исходящую от него, но тот сидел на импровизированном месте отдыха и преспокойно трескал орехи, которые, как он сказал, «привёз от родственников». Будто бы от завтрашнего дня не зависит его будущее. Конец июня. Ужасный и жаркий день. — Ты уверен, что тебе не надо ещё поработать? — спрашивает Ушастый, стараясь насладиться тенью яблони в саду Академии перед тем, как лето снова начнёт сжигать его своими мерзкими лучами. — Ну, не знаю, повторить. — Нет, — Сайно отправляет очередной орех в рот. Нет, ну что за дела. Выглядит так, будто бы он под солнцем всю жизнь прожил. Ему хоть бы хны, будь то зимний морозец или жар с небес. Вдруг у него вообще где-нибудь лежит Пиро или Гидро Глаз Бога? Это было бы куда практичнее Электро… Солнце настигло Тигнари. Он даже взвыл от негодования. Очень хотелось использовать Дендро стихию, чтобы подогнуть ветви так, чтобы они закрыли его. Или обернулись вокруг него целиком. Но этой яблоне очень много лет, и препятствовать тому, что встроено в каждое существо эволюцией, как-то неэтично. А ещё это один из Грехов, которыми пугают студентов вкупе с наказаниями от Генерала Махаматры. Сомнительная персона. Тигнари кажется, что его вообще не существует. — Эй, Шакал… — тянет студент, повернув голову слегка в сторону. — У тебя воды случайно нет? В ответ ему в лицо прилетает искусно расписанная бутылка. Тигнари охает и даже приподнимается с травы, на которой лежал всё это время. С удивлённым выражением лица смотрит на будущего выпускника, который до сих пор жрёт орехи, не запивая. Может он это от нервов? Тем не менее, вода кажется даром прямиком с Селестии. — Не кидайся больше, — фыркает фенек, раздражённо дёрнув ухом. — Не могу обещать, Ушастый, — с нейтральным выражением лица говорит Сайно, но Тигнари кажется, что он улыбнулся на долю секунды. Хотя, может ему кажется — он ещё ни разу не заставлял его прямо улыбаться. Максимумом был приподнятый уголок губ, но и то это больше было похоже на зловещую ухмылку. — Тебе пить-то самому не охота? Мне больно смотреть на то, как ты ешь. — Один путник умирал от жажды в пустыне и молился, чтобы ему повстречался Гидро слайм, — вдруг начал Сайно вместо того, чтобы ответить. — Но он не знал, что в это самое время голодный Гидро слайм молился о встрече с одиноким путником. Тигнари глупо моргнул. Сайно наоборот, не мигая смотрел ему в глаза. — Неужели тебе совсем не смешно? — А должно быть? — Да, — и кинул в него орехом. На этой прекрасной ноте Тигнари решил оставить Сайно в покое. Точнее, в покое себя. С Шакалом в компании порой приходилось очень трудно — он либо рассказывал идиотские шутки, либо молчал. Либо тенью находился в помещении, либо светился перед глазами, словно светлячок. И его никогда. Не было. Когда он был нужен. Когда Сайно защищал диплом, студент снова пришёл к этому месту у яблони. В тот день выпускник там и не появился. И днём позже. И неделей. И месяцем.               Четвёртое правило Академии. За вами всегда следят Матры. В середине третьего курса Тигнари наконец узнал, каково это — быть звездой Академии. И ему это не особо нравилось. Каждый раз, когда он появлялся в коридорах, к нему подходил как минимум один человек. Даже из старших! Это было слегка за гранью его понимания. А бесчисленные просьбы и похвала от наставников закладывали уже не только уши, но и мозг. Поэтому, урвав себе свободную минуту, Тигнари предпочитает тихо выскальзывать из стен Академии и направляться в сад. Прямиком к дереву, около которого спасался от жары более полугода назад. Его даже особо не колышет уходящая зимняя прохлада. Тигнари лишь натягивает капюшон сильнее, прижимая уши к голове. Всё лучше, чем жара. Иногда так и хочется сбежать куда-нибудь в лес, чтобы всегда чувствовать влажный запах вечной зелени. Чтобы слегка поблёкшие от холода листья горели зелёным. Садиться на сырую землю не особо хочется, поэтому он решается воспользоваться помощью матушки-природы — залезть на какое-то крепкое дерево. В саду достаточно тихо, чтобы можно было без зазрения совести спрятаться где-то в листве. Кто сказал, что на деревья нельзя забираться? Не то животное происхождение, не то нежелание сидеть в сырости помогает ему залезть так быстро, что уже через пару минут он спокойно читает книгу, сидя в окружении листьев. Это помогает ему забыть о том, что он не может съездить в Лес, туда, куда его тянет сердце. Птиц, к сожалению, рядом нет. Так бы он ещё поработал над небольшим проектом по зоологии, но сейчас получается просто ограничиться научной работой двухлетней давности от наставника, у которого он учился. Слышен треск травы, нежное повевание холодного ветра и ощущается холодок, закрадывающийся под слои одежды. Чувствуется какое-то умиротворение, которое накрывает его невидимым одеялом спокойствия, не давая внешним раздражителям помешать… Погодите. Трава снова хрустнула. Уши Тигнари поднялись ввысь, случайно смахнув капюшон. Назло фенеку, как раз в этот момент дует особенно холодный порыв ветра. В нос бьёт запах пустыни, крови и красноплодника. Быть не может. Тигнари выглядывает из своего нагретого места и едва не ахает: рядом идёт Сайно собственной персоной, только в довольно… Экстравагантном наряде. Ноги его почти босые, на теле звенит и сверкает золото, а кожа кажется ещё более смуглой. А взгляд алых глаз ещё более пронзительным. — Сайно?! — Тихо, — строго отвечает ему Шакал, теперь и впрямь походя на животное со своим шлемом и с ушами торчком. Почему он так одет? Неужели ему совсем не холодно? — Ты чего туда залез? — Ты… Ты куда пропал на полгода! Я вообще-то волновался! — уже тихо говорит Тигнари, округлившимися глазами смотря на давно позабытого недо-друга пере-знакомого. — На работе, — коротко отвечают ему. — Ты не ответил. Студент дёргает ухом, держась за одну из веток и пытаясь не упасть от одновременно предвкушения и резкого раздражения. Почему именно сейчас, без весточки или предупреждения? Он не слышал о нём несколько месяцев, а сейчас он просто объявился и не объясняется! Ещё и требует! — На сырой траве я сидеть не хотел, а на деревьях гораздо спокойнее. К тому же, в саду обычно никого не бывает, либо все разбредаются по разным уголкам. — Зачем. — Тишины ищу. — Зачем. — Да что ты пристал, Шакал! — вырывается у Тигнари, и он свешивается с дерева, аккуратно приземляясь на землю. Надо же, Сайно слегка подрос. Но всё равно ниже. — Ты не ответил конкретно, где ты был. Сайно прищурился. Лицо его сковала привычная серьёзная маска. — Я же говорю, работал. А на тебя нацепили донос, поэтому я здесь. — Что?.. Кто, мать его, из Амурты мог сомневаться в нём? Или из других? Да, он довольно популярен в круге своих сверстников, но не до такой же степени! — На самом деле, он висит на тебе уже год точно. — Ещё лучше… — И сегодня я пришёл по тебе отчитываться, — вероятно, Сайно заметил испуг на лице Тигнари, поэтому даже выдавил из себя подобие улыбки. Получилось не очень. — Не переживай, я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы предоставить все показатели твоей невиновности в устроении группировок и культов. — Откуда ты вообще об этом всём знаешь? — лицо студента поразило озарение. — Так вот зачем ты ко мне в библиотеке подошёл ещё прошлым годом! Сайно медленно кивнул. А Ушастый почувствовал, как внутри закипают противоречивые чувства. А ведь твердила ему интуиция, что с ним не то что шутки плохи, а даже выдох в его сторону окажется подозрительным. Вместе с этим пришёл другой вывод, один ужаснее первого. — Ты что, Матра? — Генерал Махаматра, если быть точным, — сказал Шакал так, словно только что упомянул, какая сегодня хорошая погода. Тигнари начал смеяться. Истерично, но с некоторым облегчением. Сайно не разделял его веселья. Но всё равно помотал головой с полуулыбкой на лице. — Я надеюсь, это не исказило твоего впечатления обо мне, и, как только я отчитаюсь, я смогу вернуться сюда же к этому дереву и рассказать поподробнее о моём внезапном отсутствии? — У меня просто появился новый способ называть тебя не по имени, Шакал, — студент выдавил из себя последний смешок, после чего с гораздо более спокойным видом посмотрел на Сайно так, будто он не был Генералом Махаматра. А просто старым другом, вернувшимся из далёкого путешествия. — Хорошо. Но у меня сейчас семинар, поэтому я не знаю, когда вернусь. Сайно просто кивнул, скрестив руки на груди. На его лице промелькнуло что-то нежное и ласковое, похожее на заботу. — Я буду ждать. И это обещание он сдержал.               Пятое правило Академии. Уважайте личное пространство других. Альтернатива от студентов. Хотите избавиться от лишних глаз или желаете тишины — идите в сад. — Сайно, ты уверен, что у тебя в предках не было птичьих? Ты скоро на этом дереве гнездо совьёшь и жить будешь. Сайно лениво приоткрыл глаз и посмотрел на говорящего. Тигнари стоял под деревом и раздражённо дёргал ухом. — И тебе доброго вечера, почти-выпускник Амурты. — Взаимно, о всестрашный Генерал Махаматра. Он впервые за долгое время улыбается. Сайно заносит руки за голову и опирается всей спиной на одну из толстых веток. — Эх ты, Ушастый. Я пробыл в пустыне очень долго, я до сих пор привыкаю к зелени. — Шакал, — только и говорит Тигнари. В прозвище нет привычной игровой или раздражённой ноты. Вместо этого присутствует какое-то странное удовлетворение. Тигнари усаживается на траву под деревом и опирается спиной о сильную яблоню. Он чувствует Дендро энергию вокруг себя, как она наполняет пустой воздух, что она скапливается в корнях деревьев вокруг. Очень хорошо. Даже приятно. Он открывает справочник с множеством заметок с целью попробовать дописать дипломную. У него есть ещё пара недель до сдачи, но отдохнуть уж очень хотелось. Генерал безынтересно смотрит вверх, сквозь листву. Солнце удачно не светит в глаза, но красит листву в приятные жёлтые тона. Белые цветы мерцали словно звёзды на небе, ослепляя своей чистотой. Сайно вытягивает одну из рук и аккуратно срывает один из них. Он не слишком большой, меньше, чем два пальца. Как Тигнари, невольно скользит в мыслях. Наверное, Сайно слишком много об этом думает. Надо выключать генеральные инстинкты и перестать заглядывать в вещи так глубоко. — Я покидаю должность, — через несколько минут тишины говорит он. Тигнари недоумённо мотает головой в его сторону, отрываясь от работы. Сайно может слегка видеть, как на него падает солнечный свет. Видел бы лучше, если бы подвинулся. — Ты с дуба рухнул, Сайно? — ого, второй раз за десять минут называет по имени! Это уже серьёзное дело. — Я всё ещё наверху. — Это яблоня, идиот. Генерал фыркнул. Идиот. Кто тут идиот?.. Ладно, идиота здесь два. Кто-то в квадрате. — Почему ты хочешь уйти? — тихо спрашивает Тигнари, при этом звуча… Расстроенным. — Ты занимаешься этим с середины четвёртого курса. У тебя уже есть карьера, связи… Ты ездишь в разные уголки мира, хоть и по заданиям. Даже иногда мне присылаешь чего. Но… Тебе же это, вроде, нравилось? — Нравилось, Тигнари, — Сайно крутит цветок в руке. — Да, я за вершение правосудия, даже так, я увлечён этим. Но с каждым разом я уезжаю всё дальше, на более долгий срок, в более опасные места. У меня появляется ощущение, что от меня банально хотят избавиться. Ну, Мудрецы. Да простят меня Архонты. С этими словами он элегантно свешивается с дерева, цепляясь ногами за ветку. Тигнари, кажется, взвизгивает от неожиданности. Кофта, слава Селестии, не съезжает слишком сильно, но слегка открывает свежие бинты на животе. Сайно даже не кривится от боли. А студент предпочитает отвернуть взгляд в сторону. — А ещё это значит, что я всё больше отдаляюсь от тебя. Кто знает, что будет дальше? В этом году ты заканчиваешь Академию, а в следующем? Где мы будем, что мы будем делать? — он протягивает руку и вталкивает цветок между его волос. Красиво, даже если за ухо, ну… Не получится. — Мне нравится стабильность. Сейчас я этого получить не могу. Я хочу проводить с тобой время: играть в Призыв, обсуждать других, ужинать в Пуспе хоть каждый день, ну, или где тебе там комфортнее. Но без вероятности, что мы больше не увидимся, Тигнари. Висеть вниз головой становится тяжеловато. Сайно резким движением складывается пополам и хватается за ветку, после чего тихо спрыгивает на землю. Он садится рядом с притихшим Тигнари. Тот не смотрит на него, и, кажется, его скулы стали розовее. — И что ты предлагаешь? — в какой-то момент говорит он. — Ты хотел отправиться в Чащу Апам на экспедицию. Или в Лес Авидья. В общем, в глушь. Я пойду с тобой. Потом… Потом можно решить. Можем стать наставниками назло Академии, будем пугать учеников своими зверскими методами, а, Ушастый? — Сайно задорно улыбается. Студенту Амурты непривычно видеть его… Таким. Открытым. Честным. Мать его, красивым. Уши невольно поднимаются вместе с бровями, а на душе расцветает что-то сладкое. Он притворяется, что думает, показательно потерев указательным пальцем подбородок. — М-м-м, я согласен. — Звучит так, будто ты на предложение руки и сердца отвечаешь. — А что? В какой-то степени, так и есть, — Тигнари поворачивается к нему и тепло улыбается. На щеках расцветает алый. Сайно выглядел как ошпаренный. Вероятно, Тигнари видел его таким красным впервые. Он открывает рот, потом закрывает, жалобно смотря на него. — Да иди сюда, романтик ты недоделанный, — говорит выпускник, и, потянувшись руками к его шее, притягивает его и льнёт к чужим сухим губам. Случайная Стимуляция, в отличие от того первого раза, не была такой неприятной. А застоявшийся запах песка и красноплодника, видимо, окончательно нашёл место на теле Сайно, но Тигнари это не столь важно. Теперь эти факторы ассоциировались с тем, с кем теперь свяжет своё будущее.               Шестое правило Академии. Исследования должны проводиться группой, а не одним человеком. — Архонты, на что я подписался, согласившись на это. Он падает лицом в кровать, застонав от усталости. И, вероятно, негодования. Потому что Сайно, будь он неладен, решил, что добираться из Сумерского общежития до Пардис Дхяй чуть ли не бегом с тяжеленным инвентарём будет отличной идеей. Он что, так скоро хочет умотать из Академии? — Нари, я объяснил тебе каждую деталь перед тем, как отправиться. Ты согласился, — он тянется до хруста, между тем разминая напряжённые ноги. — А я, пока что, на «задании», и в начальстве не знают, что я тут, как бы, с тобой. Мне не стоило бы отсиживаться в окрестностях Сумеру. — А потом полез обниматься и у меня в голове всё перемешалось. Не то чтобы я был против, но всё же… Сайно в ответ на это весело хмыкнул. — У нас есть несколько часов поспать, после чего, думаю, следует тронуться. Не хватало того, чтобы нас отсюда кто-то узнал. Ты же у нас звезда Академии, а, Ушастый? — Ага, а ты тогда — Архонт, — Тигнари переворачивается на спину. — Честно не представляю, как на нас будут смотреть по возвращении. Душный историк-шакал и агрессивный биолог-фенек. — Эй, я не душный, — притворно обиженным тоном произнёс Сайно, подходя к кровати Ушастого. — Ты старше меня на три года. Ты душнее меня. — Аль-Хайтам младше меня. Ты его слышал? — Бывало пару раз… В основном тогда, когда они ссорились с Кавехом на всю Академию. — Вот именно, — с этими словами он заваливается к Тигнари на кровать под слегка неодобрительное «э» от последнего. Прошло не так много времени с их… признания. Таковым его даже назвать было слишком спорно. Хотя, это было достаточно хорошо обосновано: ни Сайно, ни Тигнари не были людьми слов. Всё происходило через действия, даже если этими действиями были каламбуры и метания маленьких камешков друг в друга по дороге. Даже если действиями были украдкой оставленные поцелуи, пахнущие пустыней или лесом, мозолистая рука в волосах на загривке или за ушами, тихие ночи в паре сантиметров друг от друга. — Я всё больше убеждаюсь, что у тебя животных инстинктов больше, чем у меня, — через пару минут говорит Тигнари. — Проведи эксперимент и докажи, если хочешь, Нари, — более сонным голосом отвечают ему. Неужели ему так комфортно, или великий Генерал умеет уставать? — Мне лень. Остановлюсь на гипотезе, — он кладёт руку в слегка запутавшиеся белые волосы, выбивая их из хвоста. — Лень сестра таланта, — Сайно, кажется, зевнул, утыкаясь куда-то в шею напарника. — Там не так говорится. Ответа уже не приходит. Тигнари остаётся только смотреть в потолок постоялой комнаты, перебирая в руке локоны чужих волос. У Сайно была необыкновенная способность засыпать где и когда угодно, если это требуется. Сон забирает его только через десять минут. Ему, как и всем жителям Сумеру, ничего не снится. А на утро они вновь отправляются в путь. Идут они так, словно снова студенты на первой экспедиции: перебрасываясь колкостями, фотографируя ландшафт и виды растений на старенькую камеру, делая записи в маленьких блокнотах и добывая вокруг себя еду. Без монстров не обходится. Тигнари даже один раз схватывает стрелу от хиличурла, но на этом раны закончились. Перед ним тут же вершилось правосудие, о котором постоянно твердил Сайно. Довольно изящное. И кормящее эго. И заставляющее сердце биться чаще уже не из-за страха, а из-за восхищения. (Шакала всё равно приходилось латать бинтами и целебными отварами, сделанными на коленке. Но Ушастый не забудет, как тот с благодарностью смотрел на него при этом.) Когда они возвращаются в Академию с тонной научного материала на три диссертации, некоторые Мудрецы смотрят на них с некоторым шоком. Особенно на Сайно, который, несмотря на свою вечную серьёзность, улыбался. И который, почему-то, с Тигнари. Шок перерос в ужас, когда они оба предъявили заявления на работу в качестве наставников. Так в Академии появились два «тирана». Тигнари, наставник даршана Амурта. И Сайно, наставник даршана Вахумана. На полставки — его удалось убедить не уходить из Матр совсем.               Седьмое правило Академии. Будьте вежливы и трудолюбивы. Альтернатива от студентов. Если два наставника разных даршанов в одной комнате — готовьтесь к худшему. Коллеи иногда кажется, что мир вокруг неё настроен совершенно против того, чтобы она училась в Академии. Особенно когда её внеклассно учит Наставник Тигнари, который её-то и приставил к себе в даршан. Она не против, совсем нет — он человек хороший, добрый и очень умный. А ещё очень раздражительный. — Они опять друг на друга орут? — спрашивает Родион, присаживаясь за стол. Кажется, ему полностью надоела здешняя атмосфера и его тянет домой. — Не орут, а выясняют отношения, — вежливо исправляет Аниса, увлечённо дописывая эссе. — Эти двое появились здесь как только я закончила первый курс, а покоя от них нет ни на минуту, когда они друг у друга на периферии. Меня удивляет то, как они вообще вместе работают иногда. — Всё у них нормально, — вдруг говорит Коллеи, прячась за толстой книгой по ботанике. Два её друга удивлённо моргают. — Что? Я видела их пару раз в Пуспе, они там спокойно в Священный Призыв Семерых играли. — Серьёзно? Я думала, они никогда не могут поладить, — задумчиво произносит Аниса, почесав кончиком пера нос. — Я слышала, что они в своё время часто пропадали вместе, прежде чем заявились на должность. — В плане пропадали? — подал голос Родион. — Наставник Сайно ведь Генерал Махаматра! — чуть приглушённо говорит Коллеи, вклинившись в разговор окончательно. — Он же постоянно за поручениями ходит! Ну, или ходил раньше, но мне так говорил один мой знакомый. Я один раз от наставника Тигнари узнала, что они вместе на экспедиции в Чащу ходили! — Представляю, как сотрясался лес от их разборок. Коллеи только хихикнула. Они так мало знали. Но она пообещала себе, что никому не расскажет о двух наставниках, которые на людях постоянно ссорятся, а за закрытыми дверями шлют друг другу зачарованные взгляды. Это было как в сопливых сказках про принцессу и принца. Один любит другую, а она его не любит, и потом оказывается, что любит… С ума сойти! Ужас какой-то. Гораздо интереснее иногда смотреть за постоянными перепалками кого-то, кто не является аль-Хайтамом и Кавехом. Сайно и Тигнари, конечно, специфические личности. Особенно Сайно. Хоть он её и подобрал в процессе одного из своих визитов в Монштадт, с Тигнари он её познакомил только год назад. Когда они оба уже имели при себе учеников и учениц, жаждущих сокровенных знаний. Большая часть перепалок, конечно, была показательной. Но это знает только Коллеи. Интересно, а они встречаются?.. Один раз она спрашивает напрямую. Сразу после одной из вступительных лекций в даршан Вахумана. — Наставник Сайно, — подходит к нему Коллеи, когда большая часть первокурсников покидает аудиторию, а сам преподаватель с нейтральным выражением лица перебирает книги на своём рабочем месте. — Да, Коллеи? Уже выбрала себе даршан? — Ещё нет, наставник Сайно. — Прошу, давай без «наставника», мы же не совсем чужие люди, — с выдохом говорит Сайно; кажется, он собирается уходить, поэтому она бьёт напрямик. — В каких вы отношениях с Тигнари? — тихо произносит первокурсница. — Да, — только и отвечает наставник, забирая ключи со стола. — Пойдём, у тебя обеденный перерыв. Коллеи не то чтобы расстроена. Да, вероятно, это невежливо так спрашивать, но… Ответ приходит сам, и очень странным образом. На одном из последних занятий дня, когда духота помещения и умственная нагрузка уже клонила в сон, Коллеи увлечённо слушала наставника Тигнари, который вполголоса рассказывал группе о некоторых особенностях развития персиков зайтун. Всё-таки хорошо было иметь такого человека в качестве преподавателя! Но только тогда, когда наставника Сайно не было рядом. В этом случае всё было как по маслу. В конце лекции, когда все уже говорили друг другу усталое «до завтра», а учитель вновь погружался в работу, в дверь влетел ураган из другого даршана. Сайно врывается в кабинет очень спонтанно. Даже не врывается, наоборот, заходит чересчур непринуждённо и тихо. Из-за гула студентов в аудитории, Тигнари, тонущий в работе, даже особо не заметил появления коллеги. — Господин Тигнари, — нарочито громко начинает Сайно, опёршись руками о стол, — это вы пустили слушок, что мы в юности в библиотеке спорили? — Что? — Тигнари в растерянности смотрит на коллегу. Ему хватает трёх секунд молчания, чтобы понять, что тот имеет в виду. Две секунды на то, чтобы слегка покраснеть, почти незаметно. Одна, чтобы подобрать цензурное выражение. — Господин Сайно! Что вы имеете в виду? Немногочисленные ученики, оставшиеся в комнате повернули к ним голову. Историк перевёл взгляд на подоконник, забитый папоротниками. Ученики посмотрели туда же. Аудитория взвыла. Хотя больше был слышен визг малочисленной женской части. — Господин Сайно, я не требую от вас объяснений вашей шутки только потому, что этого точно не понадобится в данной ситуации… — А я могу… — наставник Вахумана улыбался хищной улыбкой, которая предвещала только очередную разборку. — Господин Сайно! А Коллеи только весело улыбнулась. С такой интуицией можно хоть в детективы! (Её детективный разум не ожидал, что они в браке уже несколько лет).               Восьмое правило Академии. Не заставляйте наставников ждать. — Хау ду ю колл а фиш вифаут эн ай? — Архонты, не продолжай. — Э фш. Тигнари не остаётся ничего, кроме выдавить из себя полусмешок. Ладно, в этот раз всё хотя бы не так плохо. Бывало и хуже. Гораздо. Шутки про строение рыб на учеников и особенно наставников Амурты не работает. Почти. Ну, ладно, это ещё куда-то идёт, а вот шуток про тигров в клетке он так понабирался за последние пару лет, что хоть самого его в клетку посади. Его, он имеет в виду, Сайно. Только его надо в коробку. А ещё лучше в коробку, где был кот Шрёдингера. Главное не говорить ему об этом, иначе он смастерит анекдот для физиков со Спантамада. Определённо стоит промолчать. — Понял? Там идет игра звуков… — Понял я, понял. — …и поэтому «ай» убирается, и… — Ради, блять, тигров ришболанд, — тихо и замученно произносит Тигнари, смыкая пальцы на переносице. Сайно замолкает, больше ошеломлённый не своеобразным камнем преткновения в виде не совсем желанной реакции на его высокоинтеллектуальный юмор, а тем, что его дорогой коллега только что сматерился. Он кинул взгляд на историка из Вахумана, который даже перестал болтать ногами, словно маленький ребёнок, сидя на подоконнике, заставленном разнообразными растениями. В основном почему-то папоротниками. Надо бы наконец переставить их куда подальше, а то Сайно вспомнит какую-нибудь идиотскую шутку про споры… — Я же попросил. Ботаника проверяется у меня хорошо и быстро, но с твоим юмором она становится в три раза сложнее и нуднее. Я закончу раньше, даже если ты просто будешь сидеть спокойно и болтать ногами у меня на подоконнике. Тихо. Тот молчит. Победа. Сайно едва нахмурил брови, но особо не изменяя своего привычного выражения лица. Как настоящая каменная статуя прямиком из выпускных работ учеников Кшахревара, только вот эта горгулья на его окне гораздо более живая, менее противная (в большей части случаев) и не мраморная. Или из чего их там делают… Ладно, не совсем победа. Коллега снова начинает коротать время ожидания, откинувшись на стекло за собой. Длинные ветки растений окутали его смуглый силуэт, на который падало вечернее солнце, лаская плечи ярким оранжевым и мягким фиолетовым. Так, отставить любование. Надо работать. Иначе ни он, ни Сайно не выдержит. А кушать хочется. В компании. Даже если эта компания состоит из душного историка с не менее душной аудиторией и шутками и задолбленного учениками и начальством биолога на все руки. Хотя смотреть на то, как тупые ученики приписывают немыслимые качества простейшим было невыносимо. Будто бы они сами простейшие, только гиперболизированные во всех смыслах. Ладно, хорошо, всё не так плохо. Коллеи получила десятку — хоть какая-то надежда на будущее. То ли он стал слишком лояльным, то ли он беднягу переучил, ибо пишет она такие вещи, какие на этом курсе даже не учат. Плохое хорошее влияние, господин Тигнари, стыд и срам да поглаживание по головке за то, что вы молодец. Глаза предательски закрываются в раздражении, когда он вырисовывает гордую четвёрку на одном из листков. Ладно, две трети у него уже проверено, он закончит, обязательно закончит. — Кстати, Сайно, — внезапно бросает в плотный кокон тишины Тигнари. Упомянутый лениво приоткрывает один глаз. Или оба — неясно из-за чёлки. Вдруг он вообще подмигивает? — У тебя студенты ничего не пишут что ли? — Письменные работы я из принципа не беру или делаю не так часто. Эти древние письмена я разбираю с большим трудом. — Да купи себе уже наконец очки. И чёлку зачеши назад, чтобы косоглазия не было. — Тебе же нравится моя чёлка? — чересчур серьёзно и удивительно искренне спрашивает Сайно. — Тогда… Купи одно очко, — Тигнари весело хмыкает. — В монокле ходи, тебе к лицу будет, прошлое поворошишь. — Монокли у меня с мудрецами ассоциируются. И аль-Хайтамом. Фи, — говорит он с еле заметным презрением в голосе, после чего резко замолкает. Тигнари вопросительно поднимает взгляд. Сайно внезапно расплывается в задорной улыбке, которая кажется на его лице совершенно неуместной. Прекрасной и непривычной, но неуместной. Он щурит глаза, походя не на злобного шакала по своему обыкновению, а на домашнего кота, объевшегося сметаны. Погодите… — Я горжу… — Я не специально! — машет руками Тигнари, прерывая ехидную реплику коллеги. После этого он хлопает себя по лбу. — Это всё твоё влияние! Всё! Настал час расплаты за проведённые с тобой дни! — Ты точно не с какого-нибудь Хараватата? Или из моего даршана? Я оценил и юмор, и выражения, дорогой наставник Тигнари, — коллега уже открыто хихикал, прикрывая растянутый в улыбке рот тремя пальцами левой руки. — Вахумана ждёт тебя на второй диплом с распахнутыми дверями, я тебе выпускную помогу написать… В этот момент в Сайно летит свечка размером с камень, которая уже который день без дела стоит у Тигнари на столе. Историку едва не влетело по лбу — он успел слегка наклонить голову. Свечка гулко ударилась об стекло и прилетела Сайно в затылок, после чего нашла себе место в его неприбранных волосах. — Заслужил, — биолог с более удовлетворённым видом смотрит на коллегу, подперев рукой щёку. Он смотрел на него как школьница смотрит на возлюбленного. Только вот блеск в глазах не от подростковых гормонов, а от тихого ликования вперемешку с утихающим раздражением. Папоротники чересчур красочно дополняли картину. Особенно когда луч солнца отразился в глазах Сайно, делая его уже суровый взгляд похожим на тот, который на тебя бросают во время суда. Красный блеск прорезает не только душу, но и голову, поэтому Тигнари поспешно возвращается к работе. Примерно через десять минут Сайно наконец двигается. Фенек лишь бросает на него мимолётный взгляд, после чего возвращается к работе. Историк тихим и медленным шагом идёт к нему, обходит стол и встаёт сзади. Сайно, видимо, наклоняется, после чего обвивает руки вокруг него и стула, уткнувшись носом в плечо Тигнари. Родное тепло, проскальзывает у него в голове. На этом не останавливается. Чужие руки треплют одежду, расправляя складки и оглаживая тело. Он даже успевает слегка поддеть её и коснуться голой кожи, когда его останавливают: — Сайно. — М-м? — Не совращай меня во время того, как я проверяю работы. Я почти закончил, — Тигнари старательно выводит очередную оценку. — Как минимум сегодня вечером и ночью я весь твой, если завтра ты готов пострадать от боли в пояснице. — Я не совращаю, а подбадриваю. Хвалю за трудолюбие. С этим Сайно несколько раз сухо целует его в шею, прокладывая себе тропинку от стыка с плечом до линии челюсти. Завершает всю свою работу поцелуем в щёку, после чего снова утыкается носом обратно в плечо и замирает. Будто бы ждёт ответа на провокацию. Вот только если терпение Генерала с годами уменьшалось, наставник Амурты лишь набирал его. Поэтому сейчас он ограничивается довольным вздохом. Он свободной рукой треплет Сайно за волосы, от чего тот едва ли не мурлычет. Нет, серьезно, если бы этого человека показали ему десять лет назад при первой встрече, он бы не поверил, что тот Шакал станет Котом в его присутствии. И заявление, что они будут состоять в негласном браке, заставило бы его свалиться в обморок. Ах вот оно что. — У нас же сегодня годовщина, — слегка удивлённо произносит Тигнари. Поворачивает голову к Сайно, который смотрел на него пристально, с довольным прищуром. С рукой в волосах это выглядит слишком… Красиво. — Ты уверен, что тебе не нужно поработать с памятью, Нари? — Ой, да ну тебя… Куда пойти-то хочешь? — Я бы хотел приготовить что-нибудь дома. И выпить вина. Я недавно получил от подчинённых неплохую бутылку одуванчикового… Тигнари наконец кладёт перо в сторону и облегчённо вздыхает, откидывая голову назад. Сайно целует открывшийся участок кожи. Приятно. — Теперь до завтрашнего утра я весь твой, дорогой Сайно. Он дёргает ухом, в котором у него висит серьга. А для очень узкого круга общения, состоящего из нескольких человек, обручальное кольцо. У Сайно кольцо висит на цепочке под одеждой, скрытое от любопытных глаз. Только фенек знает, что тот её не снимает никогда. — Дерзкие заявления, наставник Тигнари. Вдруг ученики узнают? — Сайно отстраняется, чтобы его коллега встал. Тигнари, в свою очередь, обвивает руки вокруг его шеи и становится лоб ко лбу, смотря ему в глаза. Точнее, один глаз, но это исправимо — одним движением руки он и убирает чёлку, и гладит его по щеке. — Они, наверняка, уже знают. Ну и пусть. Сайно отвечает хмыком и говорит ему почти в губы: — Ну и пусть. Целует. И это самое прекрасное событие дня. Вечер и часть ночи у Тигнари обещано оказываются заняты. Но он был даже не против. А на вопросы коллег или студентов о том, почему он такой счастливый с утра пораньше, он загадочно улыбался и говорил, глядя в сторону окна: — Яблоня зацвела.               Девятое правило Академии. Исследование учёного дело рук самого учёного. Альтернатива. Счастье любит тишину.