~
Ирак 2003г Бадра-Мандали — маленький городок близ гор Загрос, желтый, словно замок, высеченный из песка, в который неаккуратно понатыкали зеленые пальмы. Здесь находилась цель его задания — ликвидация группы сопротивления Ирака во главе с капитаном Даром Басри. Сделать надо было все тихо и аккуратно, не привлекая лишнего внимания. Почему бы просто не послать сюда армию, чтобы раз и навсегда зачистить город от иракских военных — вопрос оставался открытым. И вообще, какого черта начальству понадобился захолустный городок почти на границе Ирака. Вопросов слишком много, и не одного ответа. Все началось с прибытия на базу Кемп-Слейер полковника Эрика Кинга и его странной команды наемников. Эрик с помощью «Целуса» обнаружил химическое оружие Саддама близ гор Загрос. Но это была не единственная спецоперация, которую планировал провести полковник. После брифинга Джейсон стоял у кабинета, где его ждали Эрик и Рейчел. Из комнаты были слышны обрывки фраз: «Эрик, ты уверен, что нашел его?» «Почему Колчек?» «…это неправильно» «если миссия прогорит, только он может найти…» Джейсон аж вздрогнул при своем упоминании с несвойственным для него волнением. Входя в комнату, Джейсон откровенно нервничал. На столе перед Рейчел было раскидано множество бумаг и папок. Судя по всему, это некие личные дела и приказы вышестоящего начальства. Там и распечатанные на обычных листах бумаги фотографии, на одной из них был запечатлен высокий командир республиканской гвардии Ирака — с беретом на голове и автоматом в руках. В углу распечатки знак — три четырехугольные линии, образующие треугольник. Джейсон неосознанно заострил на нем внимание. Он видел этот знак раньше, в далеком, очень далеком прошлом. Знак той самой корпорации, про которую рассказывал отец. «Они убьют тебя, когда узнают то, что им нужно. Не дай себя найти» — слова хриплым прокуренным голосом отчетливо прозвучали в голове, даже вспомнился запах перегара, которым в тот момент разило от отца. Тогда это казалось пьяным бредом или проявлением шизофрении. Джейсон не верил в мировые заговоры и тайные организации, управляющие человечеством. Абстерго знал только понаслышке, это была просто транснациональная корпорация по технологическому развитию и изучению генетической памяти, которая то и дело фигурировала в федеральных новостях. Рейчел заметила взгляд Джейсона, торопливо собрала в стопку и спрятала документы. Она была взволнована, бросала косые взгляды на Эрика, который стоял у окна и стыдливо опускал глаза в пол. Ему тоже не нравилось то, что он должен был сделать. В голове крепко засели слова Рейчел. Перед тем как Джейсон сел в вертолет вместе со странными наемниками, она подошла и с глазами полными тревоги сказала единственное слово: «Беги.» От всей этой ситуации откровенно веяло подставой. Ему уготована смерть — подсказывала интуиция, которая не раз выручала его. Не для кого не секрет существование смертельных операций, куда отправляли неугодных начальству солдат в качестве пушечного мяса. Но приказ есть приказ. Джейсон не привык перечить начальству. Он всего лишь исполнитель. Армия подбросила их на вертолете до ближайшего поста американцев, дальше пришлось ехать несколько километров вглубь страны на машинах. Сейчас с ним только наемники Эрика, имена которых Джейсон даже не успел толком запомнить. Действовали они как-то сами по себе, расползлись по городу в поисках иракских военных, даже не переговариваясь по рации. И вот он смотрит на цель своего задания. Иракский капитан разговаривает с еще одним офицером республиканской гвардии. Оглянувшись, иракец быстро открыл дверь и скрылся за ней за секунду до того, как на заднем дворе мелькнула тень. Джейсон даже выругаться не успел, что кто-то из команды без приказа пошел в атаку в одиночку. Из дома послышался треск разбитого стекла, захрустели осколки под тяжелыми сапогами. Прозвучали несколько выстрелов, резкие слова на арабском; что-то глухо ударилось в стену. Джейсон позабыл всю осторожность и метнулся к дому, крепче сжимая винтовку в руке, чтобы прикрыть своего союзника. Как можно тише открыв дверь, он ничего не увидел, кроме темного коридора, в конце которого виднелась большая комната, освещенная полосами солнечного света сквозь мутное окно. Лейтенант выставил перед собой оружие и аккуратно, шаг за шагом, продвигался вперед, готовый выстрелить в любую секунду. Едва уловимая фигура растворилась в полумраке и витающих в душном воздухе частицах пыли. Так тихо, что слышно, как муха бьется о стекло на кухне. Осталось только холодное тошнотворное дыхание недавней смерти, которое заставляло сердце биться еще быстрее. На широком ковре среди разноцветных подушек лежало мертвое тело иракского капитана. Но в доме был еще тот, кто растворился в полутьме и теперь ждет чтобы напасть. С облегчением Джейсон видит, как из коридора ему навстречу идет союзник. Лейтенант чуть опускает винтовку готовый заговорить. Но тот непоколебимо и резко поднимает на него пистолет, целясь прямо в голову, в тусклом свете было видно, как его палец напрягся, нажимая на спусковой крючок. В голове прозвучали слова Рейчел «Беги» и отца «Они убьют тебя». Но было поздно. Раздался выстрел. Джейсон чуть не упал от одного лишь громкого звука, готовый почувствовать резкую боль. Но вместо него на пол, у самых ног, упало тело солдата. Дымящееся дуло автомата целится в затылок, за спиной послышался щелчок затвора. — Не промахнись, — растворилось в тишине, которая после недавнего выстрела приобрела более зловещую окраску. Джейсон вкладывает в последние слова все оставшееся самообладание, пытается добавить еще и презрение к врагу, стоящему совсем рядом и дышащему в спину. Он не может показать страх несмотря на то, что секунду назад уже успел попрощаться с жизнью. — Хватит смертей, — голос твердый, но не угрожающий. Однако оружие все еще направлено в голову. Что-то на уровне инстинктов, страха за свою жизнь заставляет развернуться и попытаться, если не выстрелить, то хотя бы нанести удар. Выпад спокойно и хладнокровно отражен, винтовка из рук отлетает в сторону и несколько секунд катится по полу. В то же мгновение острая боль в плече заставляет взвыть сквозь зубы. Рука оказалась нещадно заломлена за спину, а затылок влетел в стену. Удар отрезвляет, с губ слетает рваный выдох, вторая рука снова готова нанести удар, но иракец грубо толкает его, заставляя сильнее прижаться к стене. Автомат из рук врага тоже падает, это дало малейшую надежду, и Джейсон дернулся, из последних сил пытаясь ударить иракца коленом в пах. Но крепкое тело только сильнее жмет его к стене, секунду чувствуется дыхание соперника на лице. Холодная острая сталь давит на сонную артерию. Клинок, находящийся у шеи, вдруг спустился, коротким ловким движением рукоять уперлась в подбородок, заставляя поднять голову выше. Перед лицом те же темные глаза с морщинками в уголках; теплый, почти добрый, но от этого не менее смертоносный и решительный взгляд. Смотрит если не испепеляюще, то точно обжигающе, пристально и испытующе. Со странным любопытством, будто увидел в лице напротив что-то такое, о чем сам Джейсон даже не догадывался. Он, как во сне, готов был снова почувствовать ласковое прикосновение к груди, за которым последует смертоносный укол. Но иракец неподвижно стоит, смотрит в глаза. Хватка немного ослабевает. — Я видал таких как ты, — медленно говорит он, — И знаешь, где они все? Они давно в земле. — Да ты у нас сраный герой войны! — Джейсон огрызается, исподлобья смотрит злым взглядом, отчетливо осознавая, что в любой момент может умереть, — отпусти и я забью тебя до смерти голыми руками, — он почти рычит от ярости. Иракец разворачивает его и резким движением толкает грудью в стену. Джейсон невнятно стал ругаться, когда почувствовал, как его руки за спиной оказываются туго связаны. Он разворачивается с такой злобой, что готов был убить одним лишь взглядом. Но враг смотрит спокойно и снисходительно; забирает у него пистолет и нож. И снова смотрит любопытным взглядом. — Я знаю, зачем ты здесь, — он сказал это так уверенно и вкрадчиво, будто действительно знал цель этой сраной операции. А также знал почему союзник пытался его убить. — Чтобы прострелить твою тупую башку, — цедит сквозь зубы Джейсон. Иракец явно не принял слова близко к сердцу, он пренебрежительно хмыкает одним уголком губ и опускается… — О нет, приятель. Так сразу? А как же хотя бы свидание сначала? Джейсон успел только подумать о том, что из-за своего языка сейчас получит пулю в висок и пополнит комнату еще одним трупом. А иракец лишь устало вздохнул и снова поравнялся с лицом, демонстративно крутя у носа складной нож, вытащенный из сапога американца. Нож не такая серьезная потеря по сравнению с жизнью, Джейсон облегченно выдохнул. — Ты же понимаешь, что тебя прислали сюда на смерть? Если хочешь жить, ты мне поможешь, — его тон спокоен, — нам нужно сражаться вместе. Из уст иракского солдата это звучало смехотворно. Перспектива помогать врагу вызывает только недоумение и презрение. Джейсон озирается по сторонам, хаотично обдумывает возможность напасть и дать отпор. Однако сражаться в одиночку с группой наемных убийц дело, мягко сказать, провальное. Он буквально чувствовал, как они окружили дом и ждут момента для нападения. Временный союз с иракским солдатом может принести выгоду. Джейсон рад видеть человека, который искренне не пытается его убить хотя бы временно. — Меня зовут Салим Осман, лейтенант. Армия Ирака, — Салим сказал это так приветливо, что на секунду поставило Джейсона в тупик, и мысли нападать ушли на второй план. — Джейсон Колчек. Первый лейтенант КМП США, — осторожно говорит он только ради того, чтобы потянуть время и обдумать дальнейшие действия. Салим дружелюбно улыбается. — Какого черта происходит? Зачем мне помогать тебе? — Говори внятнее, я не слова не понял. Джейсон так возмущенно нахмурился, что Салим не смог сдержать смешок. — Да ты, блядь, издеваешься! — Вот, так-то лучше, — он все еще ухмылялся, — согласен сохранить свою жизнь и узнать, зачем тебя послали сюда? — Ну расскажи, сука, — говорит серьезно, выжидающе. — Всему свое время. Мы поможем друг другу. Ты же хочешь избавиться от наемников? — он улыбается, и его улыбка невольно притягивает взгляд. Как и глаза, которые носили в себе некую тайну. Ладно, Джейсон решил, что подберет наиболее выгодный момент для нападения. В первую очередь нужно действительно избавиться от наемников, а дальше видно будет. — Хорошо, я согласен. — не без раздражения, но все же немного четче сказал Колчек. — Я рад, что мы договорились, — и Салим протянул руку для рукопожатия. — Может, развяжешь меня, — американец поднимает одну бровь, смотря на протянутую руку. — Ты сделал это пару минут назад, — бросил Салим, даже не пытаясь скрыть усмешку, от чего оставалось только хмуриться. Джейсон не шелохнулся. Салим со вздохом покачал головой и не побоялся повернуться спиной чтобы отойти к телу капитана. Он произнес несколько слов на арабском, тихо и монотонно, словно читал молитву. Затем, на удивление, подошел и к убийце, чтобы закрыть его мертвые глаза, потом что-то забрал из его сумки и спрятал в карман. — Не боишься, что я тебя прикончу? — Джейсон попытался вложить во фразу презрение и хладнокровие, но в душе захотелось улыбнуться. — Меня не испугает какой-то болван, — Салим чувствовал эту игривую перебранку. Слова не звучали как оскорбление, скорее дружеский подкол, и Джейсон неосознанно улыбнулся, теперь уже по-настоящему. С улицы послышались выстрелы, Салим торопливо подошел к окну. — Твои наемники сцепились с отрядом Дара. Поехали, пока есть шанс. — Куда? — В Багдад..
Впереди только выжженный спресованный песок и желтые горы. Сухая земля и песчаные камни громко хрустят под натиском шин старого военного автомобиля. На палящее солнце больно смотреть, на нем горит кожа, будто ты ебаный вампир. Салим не сводит глаз с дороги, лицо кажется расслабленным, взгляд время от времени обращается к напряженному лицу Джейсона. Тот боковым зрением видит, даже как дрожат ресницы Салима, а уголки губ трогает едва заметная улыбка. Преследователи не заставили себя ждать. В облаке пыли показалась американская машина. Она стремительно приближалась, гул мотора становился громче, рокотом расползаясь по песку и камням. Одного беглого взгляда в зеркало было достаточно, чтобы увидеть как у пулемета на крыше автомобиля появился человек. — Въебать бы по мудакам из гранатомета, — шутливо сказал Джейсон. — Поищи на заднем сиденье, — вдруг говорит Салим, — это машина Дара, не удивлюсь, если там найдется что-то подобное, — он широко улыбается, мимолетно смотря на попутчика и видя, как загорелись его глаза. У заднего сиденья на полу в деревянном ящике действительно был найден РПГ. Салим не мог сбавить скорость, но старался вести машину плавно, объезжая особо высокие кочки. Скорость, драйв, рев мотора, раскаленный до предела воздух; солнце печет затылок, слепит глаза. И Джейсон как герой безумного боевика стреляет из базуки по вражеской машине. Не хватало только бьющих по ушам басов тяжелой музыки. Сердце стучало как бешеное от восторга и волнения. По рукам прошла крупная вибрация, плечо получило резкий удар. Залп резонирует, ударяется по барабанной перепонке. Рев крупнокалиберного снаряда сотрясает воздух, заглушая надрывное рычание двигателя и дребезжание радиатора. Автомобиль преследователей метнулся в сторону, но снаряд попал точно в цель. Машину, охваченную взрывом, подбросило в воздух перед тем, как полностью охватить пламенем. Вместе с оглушительным залпом Салим услышал восторженный мат Джейсона, который смеялся, несмотря на то что его чуть не выкинуло из машины отдачей. — Охуеть! Выкусите! — прокричал Джейсон, вытирая рукой слезящиеся от дыма глаза. Он сел на место, отбросил на заднее сиденье дымящийся РПГ и смотрел на улыбающегося Салима. — Отличный выстрел, — сдержанно проговорил он, стараясь не разделять ребяческий восторг Джейсона. Но вскоре не сдержался и уже начал в открытую смеяться заливистым заразительным смехом. Бегло переглянувшись, оба поспешили отвернуться, и продолжили смотреть на уходящую вперед горную дорогу. Второй автомобиль сделал дугу и скрылся в дыму. Спустя несколько долгих часов безостановочной езды, на горизонте рос залитый солнцем город. Полукруглые купола крыш древних храмов полыхали на краснеющем закате. Окраина представляла собой мрачные панельные дома, усыпанные следами разрушения. В кратерах после бомбежек был свален всякий мусор, покорёженные железные балки торчали из земли словно кости гигантского животного. Пришлось объезжать сгоревшие автомобили и перевернутые мусорный баки, лежащие прямо на дороге. Разграбленные мародерами грязные улицы были пусты, постепенно погружаясь в тень от высоких домов. Салим сбросил скорость и настороженно прислушался, его лицо сделалось напряженным, он замер, смотря в зеркало заднего вида. Звук приближающегося автомобиля становился громче, он молниеносно вылетел с перекрестка. Джейсон и Салим не успели среагировать и сделать хоть что-то — по их машине прошлась автоматная очередь. — Блядь! — Джейсон выругался, крепче держась руками за кресло. Салим резко уходил в поворот. Прогремело еще несколько выстрелов. Лопнула пробитая шина и с хлопающим звуком забилась о песок. Машина задрожала и осела на одну сторону. Руки Салима крепче держали руль, он напряженно смотрел на неровную дорогу, испещренную пробоинами и рытвинами. Их подкидывает на каждой неровности, днище царапают крупные осколки камней. Колеса бьются о края бесчисленных ям, галька вылетает из-под колес и со звоном бьется о кузов и стекла. Салим до побеления костяшек держит руль, пытаясь вести машину ровно. Мышцы напряжены, от вибрации горячеют ладони. Салим резко что-то проговорил на арабском, мельком взглянул на Джейсона: — Держись! — Вот же суки! Рядом прогремел хлопок. Хрен пойми, что взорвалось, может, граната. Машину чуть подбросило, дыхание перехватило, когда она носом летела снова на дорогу, наехав на очередную крутую кочку. Автомобиль опасно накренило. Джейсон только и успел заметить, как напряженные руки Салима тянут руль до упора в сторону. Визг тормозов оглушает. К нему добавляется треск стекла и скрежет металла, который будто царапает изнутри черепную коробку. Заднюю часть машины подбросило, колеса сделали несколько оборотов в воздухе. Инерцией тело бросает вперед, голова влетает в переднюю панель. Первое на чем Джейсон фокусирует взгляд это разбитое лобовое стекло, трещины которого немыслимым узором расползаются в стороны, через него виден покосившийся фонарный столб. Из-под смятого гармошкой капота валит дым. В треснувшем боковом зеркале на дороге мелькнула темная фигура и исчезла за домами, когда мимо проехала колонна американских военных машин и танков. Хорошо, что никому не было дело до попавших в аварию двух идиотов. Салим был без сознания. Его голова уткнулась в руль, по виску стекала густая красная кровь. В этот момент Джейсон растерялся. Первая мысль была помочь ему, но здравый смысл подсказал бежать. И бежать не с пустыми руками. На секунду он замирает перед тем, как дотронуться до Салима и обыскать его. Колчек торопливо шарит руками по карманам иракца, а сам замечает, что глазами пытается уловить пульс на его сонной артерии. Затуманенные глаза не могут это сделать, голова еще кружится, а в ушах время от времени появляется давящий шум, который мешает сосредоточиться. «Не о том думаешь» — со злостью говорит Джейсон себе, пытаясь вернуть самообладание. Даже на поле ожесточенного боя его руки так не дрожали. Он достает и держит в руке круглый артефакт, похожий на яблоко, испещренное ровными плавными узорами. Он завороженно смотрит на древнюю таинственную реликвию. Один взгляд на нее заставлял сердце трепетать, словно во сне. Все повторяется. Это что, и есть.
На город уже опустился глубокий вечер. Мигающие фонари дарили тёмным кварталам мистических завораживающий оттенок. Салим остановился: — Подожди здесь. Тебе со мной нельзя, но я вернусь. Джейсон заметил, как после этих слов он проверил наличие артефакта в кармане. Осман несколько раз обернулся удостовериться, что Джейсон стоит на месте и не следует за ним. И вскоре скрылся на перекрестке. Колчек понимал, что артефакт, который ищет Эрик и его наемники навсегда сейчас окажется в руках врагов. И у него больше не будет ни малейшего шанса вернуться на базу живым. Джейсон решительно зашагал за Салимом. Он имел неосторожность слишком резко показаться за поворотом и в ту же секунду услышал быстрые шаги и почувствовал резкий удар сзади в район шеи. Он вскрикнул и полетел вперед на колени. Затем получил пинок по ребрам, упал на землю, почувствовав теплые камни щекой. Джейсон медленно сжимал руку в кулак, скребя пальцами по земле, под ногти больно врезались острые крупицы песка. — Бля...Твари… — Удар в живот не позволил договорить. Его окружили несколько пар ног. Последнее что он видит перед тем, как ему на голову надели мешок, это подошва грубого сапога напротив глаз. Руки оказались туго связаны, его подняли и потащили вперед. Дышать было тяжело, тело обмякло, в ноздри ударил тошнотворный запах пыли и плесени. На зубах скрипел песок и чувствовался привкус крови из прикусанной губы. Джейсон несколько раз дергался, на что его только толкали и тянули сильнее. Сквозь ткань просачивался желтый свет фонаря. Стала слышна спокойная арабская речь. Он узнал ее. На Джейсона смотрели знакомые глаза. Салим проводил плененного американца нечитаемым взглядом до момента, как за ним закрылась дверь. Дальше Джейсон мог только подмечать некоторые детали: К смраду и запаху пыли добавился травяной дурман и аромат кофе. В помещении было прохладнее чем на улице. Его протащили по деревянному коридору, скрипнула дверь. Под ногами оказался мягкий ковер. Несколько человек тараторили на арабском. Сильный толчок в спину заставил ноги подкоситься, и Джейсон повалился на пол, больно приземлившись на плечо. Дверь с грохотом закрылась, щелкнул замок. Голоса звучали приглушенно и отдалялись. Он прекрасно понимал, что значит оказаться в иракском плену. Внутри кипела злость, распространялась кровотоком по венам, смешивалась с отчаянием, с которым самообладание вело неумолимую борьбу; нельзя ему поддаваться ни в коем случае. Джейсон злился на Салима, который его подставил. Но еще больше на себя, что позволил этому случиться. Что еще можно было ожидать от врага? На его месте он сделал бы тоже самое. Сделал бы? Он чувствовал себя круглым дураком. И стал как никогда жалеть, что не прикончил его при первой возможности. И самое страшное, что вопреки себе начал доверять. Джейсон не думал сдаваться, отчаянно пытался встать на ноги, стирал в кровь кожу, пытаясь ослабить узлы на веревках. Ужасно хотелось пить. В теле была предательская слабость, голова кружилась, шея отзывалась острой болью при малейшей попытке повернуть ее в сторону. — Уебу всех нахуй, — сквозь зубы кряхтел он, задыхаясь от нехватки кислорода. …из-за стены донесся шум. С глухим звуком на деревянный пол упало что-то тяжелое. В коридоре послышалась арабская ругань, звуки борьбы. Задрожала стена. Открылась дверь. Джейсон замер, готовый любой ценой нанести удар ногой или головой, и пускай, это будет последнее, что он сделает в своей жизни. Но стоило услышать знакомый голос, как тело помимо воли расслабилось. И он почувствовал…надежду? Салим опустился перед ним на колени. Джейсон все же решился на свой отчаянный удар. Но он успел только неловко дернуться перед тем, как аккуратные руки стали помогать ему подняться. Он всем сердцем хотел, чтобы Салим его развязал, чтобы дать ему кулаком по морде. — Ох, Джейсон, какая же ты тяжкая ноша, — говорит Салим, поднимая американца, и подмечает, как многозначно звучит эта фраза. Он ведет его на улицу, аккуратно придерживая за талию. Разгоряченную кожу остудил вечерний воздух. Только спустя минут десять утомительной ходьбы Салим разрезал веревки и снял с головы мешок. Сердце ускоряет свой ритм, сбитое дыхание совсем путается, не давая в полной мере насытиться долгожданным кислородом. Джейсон даже кепку не поправил, сдвинул угрожающе брови и, не мигая, смотрел на Салима, лицо которого едва можно было разглядеть в темноте. От того, что он сжал пальцы, рука заныла сильнее, отдавая колкой болью в плечо. Колчек со всего размаха дает Осману в челюсть, как и хотел, смог вложить в удар всю свою ярость. Он сам не знал зачем это сделал. В нем кипела злость… обида. На что ему обижаться? На то, что иракец сдал в плен американца? Но он обижается. Если тот ударит в ответ, Джейсон готов был драться до смерти, не обращая внимание на головную боль и затекшие руки. Зубами горло перегрызет если понадобится. Салим отшатнулся назад, потирая челюсть. А затем посмотрел донельзя спокойным, присущим только ему, взглядом. Губы тронула легкая улыбка. — Успокоился? — спрашивает он, смотря на тяжело дышащего Джейсона. Тот молчит, облизывает пересохшие губы. Буравит взглядом. — Пойдем. Я знаю безопасное место, — Салим медленно развернулся и пошел вперед. — В очередную ловушку? Думаешь, после этого я пойду с тобой? — огрызнулся Джейсон. Салим знал, что пойдет. И продолжил шагать по темной пустынной улице вдоль одноэтажных однотипных убогих домов. — Вот же упрямая задница. — Джейсон двинулся следом..
Высокому панельному дому повезло не попасть под бомбежку. В долгое время пустующей квартире царил затхлый воздух. В нос ударил запах пыли и старины. — Конспиративная квартира. Здесь жил мой отец, — подал голос Салим из кухни, — а до этого мой дед и прадед. — Нас здесь не найдут? — Не должны, по крайней мере первое время. Думаю, это будет спокойная ночь. — А твои люди? Тебя наверняка теперь ищут за предательство и мое освобождение. — Ты себе льстишь, — хмыкнул Салим, — Я никого не убил, а потеря одного несносного американца не слишком большая беда. Прости, я не думал, что тебя схватят. Но теперь у них есть задача поважнее, — последнее предложение он сказал с легкой задумчивостью. У них теперь в руках Яблоко Эдема. Салим вошел в комнату и включил настольную лампу, которая мягким желтым светом осветила обшарпанные коричневые стены, старинную мебель и пыльные узорчатые ковры. Осман подошел ближе, свет озарил его лицо, которое сейчас светилось будто лик святого с иконы. Блядь, какой дурацкое сравнение, прости господи. Стали отчетливее видны морщинки вокруг глаз. Он пристально, изучающе смотрел в глаза, будто хотел в чем-то удостовериться. Даже сама радужка сменила тон, стала светлее и глубже, с темно-карими крапинками. — Что? — сконфуженно спросил Джейсон. Ему повезло, что в полутьме было не видно появившийся на щеках румянец. — Глаза предателя, — монотонно сказал Салим. Джейсон вопросительно вскинул брови. Салим отошел в сторону, чтобы Джейсон увидел стену, сплошь увешанную рисунками. Там были и огромные полотна, и обычные листы для принтера, и совсем маленькие блокнотные листы. На одних — лишь грубые наброски углем или карандашом, на других — детальные портреты. Что-то было нарисовано прямо на обоях. Везде один и тот же человек. Джейсон видел себя. Он был одет в старинную арабскую одежду, на голове тюрбан, а часть лица скрыта шемагом. На одном рисунке были так кропотливо изображены глаза, что сделалось жутко. — Все мое поколение… — начал Салим, — всем нам снился один и тот же сон, в котором мы видели одного и того же человека. И ты прекрасно знаешь, о чем этот сон. Дед был художником, — и Салим кивнул в сторону портретов. — Охуеть, — отрешенно произнес Джейсон. — Твое начальство и руководство Абстрерго искали Яблоко Эдема под предлогом оружия Саддама Хусейна. Его должен был передать мне Дар, чтобы я привез его сюда. Теперь ты понимаешь, почему именно тебя послали на эту смертельную миссию? И почему тебя приказано убить? Когда убили Дара и забрали Яблоко, ты им стал не нужен. Он понимал. — Наши судьбы связаны веками. — Блядь, мой предок был арабом… — Не обязательно. Но кем бы он ни был, он был в Ираке, знал и видел того, кто несколько веков назад забрал артефакт. С помощью тебя и твоей памяти Абстерго в любом случае нашло бы Яблоко. Вспомнилась фраза Эрика Кинга, случайно услышанная из кабинета: «если миссия прогорит, только он может найти…» — Республиканская гвардия — это какая-то тайная организация? Хранители стремных артефактов? Саддам предводитель? У вас есть некое кредо, прописная истина? — хмыкнул Джейсон. — Ничто не истина… — слегка улыбнулся Салим. — Ой, блядь, началось, — Колчек пренебрежительно отмахнулся и закатил глаза, — А всякие скрытые клинки у вас есть? — Нет. Это было в прошлом. Джейсон почему-то боится задавать следующий вопрос: — И что теперь? Что ты будешь делать? — Мой сын поступил в университет в Лондон, чтобы не подвергать опасности, я отправил его туда заранее. Теперь сам буду пытаться выбраться из страны. Моя миссия закончена. Благодаря тебе. Спасибо. — Рад был помочь, — с горькой усмешкой тихо сказал Джейсон больше иронично, чем искренне. — Говори внятнее. Как тебя свои вообще понимают, — улыбнулся Салим. — За-ва-ли е-баль-ник, — проговорил Джейсон специально как можно четче. — А за тобой, думаю, в любом случае будет следить Абстерго. Советую постараться скрыться. Он прав. Джейсон тяжело вздохнул. — Пожрать-то есть чо? — Я посмотрю. Стоя в ванной комнате перед зеркалом, он не мог узнать себя, казалось, что на него смотрит человек с портрета на стене. Это пугало мистическим, суеверным, на гране безумия страхом. Все это говно не укладывалось в голове. Еще вчера он был просто морпехом, а теперь он хранитель некой тайны чуть ли не государственной важности. Джейсон едва заставил себя снять одежду перед тем, как залезть в ванну. Вода еле теплая, напор слабый, но плевать. Он просто сидел, отгонял мрачные мысли, стараясь сосредоточиться только на струях воды, приятно охлаждающих тело. Не получалось. В голову закрадывались мысли не о могущественных организациях, не о древних таинственных артефактах. А о скором расставании с Салимом. Это пугало. От этого видеть его не хотелось, особенно не хотелось встречаться взглядом. Была б его воля, просидел бы здесь до утра и дождался ухода…бывшего врага. Когда он вышел, Салим уже что-то приготовил поесть и сварил кофе. Джейсон старался не замечать, как тот смотрит на него: на его растрепанные мокрые волосы без кепки, на веснушки и легкий румянец на скулах. Джейсон действовал на автомате, даже не понял, что ел, что кофе был горько-гадкий. Салим молчал. А Джейсон был благодарен за это молчание. — Буду готовиться ко сну, чего и тебе советую, — подал голос Осман. — О, нет, нет, нет, приятель, — засмеялся Джейсон; как бы тяжело не было, он не мог не съязвить. Нужно отвлечься, — зная твою тягу к веревкам, я при тебе глаз не сомкну. А то проснусь связанным и с красным шариком во рту. — О, Аллах. Ну и болван. Дело твое, — отмахнулся Осман, направляясь в ванну. И только там рассмеялся. Через некоторое время Салим зашел в кухню и чуть не хохотнул в голос. Джейсон безмятежно спал, сидя на узком кухонном диванчике. Его руки сложены на груди, а голова завалилась на бок и располагалась в таком положении, что, казалось, вот-вот отсохнет и отвалится к чертовой матери. Салим аккуратно сел рядом, вытянул ноги, подложил под голову подушку. Он приобнял Джейсона за плечи, притягивая его ближе. Тот, кто сказал, что глаз не сомкнет, спал так крепко, что даже не шелохнулся, его голова тяжело упала Салиму на плечо. Тот рискнул обнять немного крепче. Джейсон дернулся во сне, укладываясь поудобнее. И Салим услышал его мерное тихое дыхание около уха, которое защекотало шею..
— Доброе утро, — прозвучало даже раньше, чем Джейсон успел открыть глаза, — что, так и не сомкнул глаза? — было видно, что иракец давно проснулся и терпеливо, не шевелясь, ждал, пока проснется Джейсон. Тот только хмурился, выглядел очень недовольным и тёр щёку, на которой остался отпечаток ткани. — Бля… — проговорил он себе под нос, хаотично придумывая ответную колкость, но голова отказывалась соображать. Так он и сидел с хмурым лицом, смотрел в одну точку перед собой и пытался проснуться, в то время как Салим уже в открытую над ним посмеивался. Первое, что должен был сделать сегодня Салим это встретиться с человеком чтобы уладить дела с отбытием из страны. Они аккуратно вышли из дома и шли по заросшему пальмами (и мусором) двору. Последнее, что Джейсон помнит перед оглушительным выстрелом, это как Салим застывает, почувствовав опасность. Весь воздух из легких выбивает, словно влетела не пуля, а ядерная боеголовка. Джейсон отлетает в сторону, валится на землю. В нос ударила пыль, щекотало ноздри, сверху насыпался какой-то хлам, тело сковала боль, будто на грудь с высоты трех метров уронили несколько бильярдных шаров. Место попадания пули жгло, невыносимо зудело, под бронежилетом ощутимо появлялся огромный синяк. Звучат еще два выстрела. Последний наемник мертв. Джейсон лежал неподвижно и вслушивался в взволнованные арабские бормотания, пока Салим торопливо откапывал его, сбрасывая навалившийся мусор. Глаза были закрыты, но сделалось светлее, когда какая-то фанера, лежавшая сверху, отлетела в сторону стараниями иракца. Взгляд Салима ощущался отчетливее, голос громче. Джейсон не шевелился до того момента, как улыбку сдерживать больше не было сил. Неконтролируемый смех сам сорвался с губ, хотя не то, что смеяться, думать было больно. Салим в сердцах выпалил что-то непонятное, можно держать пари, что это было грязное ругательство. Он встает, резко пинает Джейсона в ногу и отворачивается, пытаясь отойти от шока. — Обосрался за меня, да? — Джейсон смеется; согнувшись, поднимается на ноги, прижимает руку к ушибленной груди и ищет глазами слетевшую кепку. Как на зло, от зудящей в носу ебаной пыли он резко чихает и сразу чуть не задыхается от пронизывающей острой боли. Божья кара, не иначе. — Да еб твою мать! — и небрежно вытирает нос рукой. Салим резко разворачивается, толкает его к стене и смотрит яростно, будто готов убить на месте. За что? За то, что заставил до усрачки испугаться? Джейсон нагло улыбается. Салим хватает его за плечи, чтобы встряхнуть как следует и стереть с лица эту гаденькую ухмылку. Джейсон ожидал удар кулаком по лицу и, больше машинально чем осознанно, грубо сбрасывает его руки и в запале бьет лбом между бровей, от чего у самого из глаз чуть не посыпались искры. Салим отшатнулся, стал жмуриться и старался проморгаться, держась двумя пальцами за переносицу. А в глазах закипела ярость, они почернели. И эта чернота стала пугать. Он молниеносно снова приближается и хватает Джейсона сначала за шею, затем пальцы сомкнулись на нижней челюсти, с силой поднимая его голову вверх, чтобы рассмотреть наглый прищур глаз. Колчек растерялся, устремил взгляд в лицо напротив и наблюдал, как со лба медленно текла струйка крови. С переносицы она опустилась под глаз и потекла по щеке, словно кровавая слеза. Пальцы Салима сжимают челюсть так сильно, что, казалось, пытаются сломать. Джейсон издал сдавленный хриплый стон, ощущая напряженную дрожь в пальцах, все еще держащих его голову. Эта дрожь передается Джейсону, тело пробило током. Секунду они смотрели друг другу в глаза, чувствуя дикое напряжение. От переполняющих эмоций по рукам пошли мурашки. Джейсон поглощен этим в взглядом, в нем мерцали безумие, желание, искры, которые больше не могло скрыть присущее иракцу спокойствие. Салим рывком приближается и целует. Глубоко, жарко и самоотверженно, с напором сминая губы Джейсона своими, пытаясь передать насколько сильно он «обосрался» за его жизнь. Капля крови скатилась к губам, делая поцелуй соленым, с металлическим привкусом. Горячая ладонь Салима с нажимом провела по шее вверх, к волосам на затылке. От этого незамысловатого движения Джейсон тихо простонал, подался вперед, жадно отвечая на поцелуй, пытаясь перехватить инициативу. Он хватает Салима за талию и рывком прижимает к себе, что заставило того жарко выдохнуть и замереть на секунду, а потом обнять в ответ так крепко, что затрещали и без того отбитые ребра. Джейсону плевать, он поворачивает голову в бок, толкается языком глубже, страстно кусает губы. Воздуха не хватает, кружится голова, адреналин бьет по вискам сильнее, чем в недавней перестрелке. Бешено пульсирует кровь, ударяется о стенку сонной артерии. Все чувства превратились в бурю, безумие, с долей отчаяния, и плевать, что их могут увидеть, а, может, и убить в любую минуту. Не страшно, если сейчас пуля прилетит в висок. Дыхание перехватывает сильнее чем при прыжке Веры с багдадской крыши. Джейсон тонет в этих чувствах. И кажется, что нет не проходящих неподалеку людей, не приезжающих машин. Мира вокруг не существует. Никого он так сильно не любил и не ненавидел одновременно. Салим взял себя в руки первым и отстранился, а Джейсон потянулся вперед, не желая прерывать контакт. Они уперлись лбами и тяжело дышали не в силах посмотреть друг на друга. Салим провел большим пальцем от губы по подбородку Джейсона, стирая с него свою кровь. Не сговариваясь, они подняли взгляд. Джейсон целует снова также страстно, будто мечтал сделать это всю свою жизнь; до потери пульса, которого он уже не слышит в ушах. Пока Салим не успел опомниться, он одним движением разворачивается, и теперь тот оказывается прижат спиной к стене. Джейсон давит всем телом так сильно, будто в отместку за то, что делал иракец при их первой встрече, и улыбается в поцелуй от этой мысли. Сознание уплывает от нехватки кислорода. С тяжелым вздохом Джейсон медленно отстраняется, все еще крепко держа Салима за плечи. — А скрытый клинок-то все же у тебя есть, — говорит американец, толкаясь бедром Салиму в пах. Тот закатывает глаза, одним движением отталкивает его от себя, выглядывает на проезжую часть, а потом тянет Джейсона в тень, чтобы их не увидела довольно большая группа прохожих..
Салим растворялся в пылающем солнце, темная фигура таяла в его лучах. Джейсон ненавидел прощания, надеялся, что он не вернется, просто оставит его на одной из многочисленных улиц Багдада. Никаких прощальных объятий и тем более поцелуев. Так было бы легче. Не то место, не то время, не та страна. И не тот человек. Тогда бы он немного подождал и стал решать, что ему делать. Наверно, пошел бы сдаваться американцам. Помилуют — хорошо. Не помилуют — плевать. Невозможно так ненавидеть кого-то. Джейсон ненавидел его не за то, что он солдат вражеской страны, которую он презирал всей душой; а за то, что вызывал настолько сильный шквал эмоций. Лучше бы тот прикончил его в доме капитана, ей-богу. Тошно от себя, что поцелуй в порыве адреналина стал для него слишком много значить. Для него, но явно не для Салима. Тот даже не поинтересовался, что Джейсон будет делать, куда пойдет. Не удивительно. Какое теперь дело, его-то миссия выполнена. И на себя Джейсон тоже злился, точнее, на чувства, которые не может подавить в себе. Эти чувства не в голове, а в душе, засели так крепко что не избавиться, не вытряхнуть не залить литрами алкоголя. В них остается только захлебнуться. Сердце екнуло, затрепетало, когда фигура Салима показалась вдалеке. Тот решил попрощаться. Конечно, это ничего не значит, просто засранец слишком уж вежливый. — Твои друзья американцы сегодня наткнулись на пещеру с тварями в горах, — подходя, говорит Салим. — Чо, блядь?! — Джейсон опешил и удивленно уставился на Салима, — Они живы? — Разведка передала, что нескольких выживших забрали вертолеты. — Наемные убийцы, Абстерго, Яблоки, теперь еще и твари. Почему бы и да, — казалось бы, по сравнению со всем этим пиздецом чувства одного, не самого лучшего американца не стоят и мизинца. Но нет, стоит Джейсону посмотреть на умиротворенное лицо Салима, как все пережитые странности отходят на второй план. Так много хочется сказать, но он не скажет. Салим сворачивает с дороги и идет по узкой тропе среди высоких пальм вглубь квартала. Джейсон молча идет следом, упустив голову, спасибо, что на голове кепка, козырек закрывает глаза. Он идет медленнее; не скрывая, оттягивает неизбежное. Салим чуть прищуривается, трогательно сводит брови. Все замечает, смотрит так, будто слышит мысли и читает эмоции как открытую книгу. Будто ему все дозволено. Джейсону не до того, чтобы скрыть смущение. — Что? Снова скажешь про «глаза предателя»? Салим качает головой: — Нет. Ты ничего, — и он аккуратно проводит пальцами по его щеке, все также смотря в глаза. — Ничего? После всего что было ты просто говоришь, что я ничего? — возмущенный тон Джейсона кажется комичным. Салим усмехается и отходит чтобы сесть на скамейку: — Ох. Какой же ты конченый болван. — А ты упрямый осел! Салим пренебрежительно вздохнул. — Что теперь будешь делать? Удастся выбраться из страны? — Джейсон сел рядом. — Да, я договорился. Нам помогут. — Нам?! — вышло слишком эмоционально. — Да, Джейсон, потом ты сможешь связаться с друзьями, если это будет возможно, — Салим выдержал паузу: — знаешь, когда тебя забрали в плен, я понял, что готов разнести весь Багдад ради тебя. Джейсон тупо уставился перед собой. Это были самые потрясающие слова, что он слышал в жизни. В тысячу раз лучше, чем банальное «люблю». — Ненавижу тебя. — Я тебя тоже… ненавижу. Салим придвинулся ближе, соприкасаясь своим плечом с плечом Джейсона. Тот дернулся будто обиженно, но не отодвинулся, деловито поднял подбородок, искоса поглядывая на лицо иракца. Салим легонько толкнул Джейсона локтем в бок, обращая внимание на протянутую руку. Джейсон хмыкнул, но руку вложил в его ладонь и сжал крепко, со всей силы, подобно очередному соперничеству. Салим лишь нежно провел большим пальцем по тыльной стороне его ладони. Они чуть наклонили голову в бок, соприкасаясь висками. — И никаких больше прыжков Веры, — с шутливым укором говорит Джейсон. — Ничего не обещаю, — улыбается Салим.