***
Проходит неопределённое количество времени, по ощущениям Луны, но, когда она просыпается в постели, сквозь шторы в комнату проникают медовые, приносящие негу и успокоение, лучи. Невозможно отказать себе, чтобы на несколько минут ни обратиться полностью в ощущения, наслаждаясь их прикосновениями. И красивыми бликами на глянцевых поверхностях больничной мебели, маленьким океаном радужных отсветов на полу и удивительной первозданной «правильностью» мира вокруг, не освещённого искусственными лампами. Луна переводит взгляд на спящего в соседней кровати Ноктиса – уже более умиротворённого, но, судя по его лицу, переживающего какие-то свои неприятные сны, – и безграничное тепло в сердце и внутри неё самой усиливается. Настолько, что ей кажется она пламенеет, как звезда. И сгорает от желания обнять его и прижаться крепко-крепко на веки вечные. Они не виделись больше десяти лет. Вначале, серьёзно раненная Ардином, она очень долго лечилась; по словам брата, даже пролежала в коме несколько месяцев. Вырвавшиеся из Нифльхельмских лабораторий демоны заполонили Тенебру и сожгли их родовой замок, потому оттуда тоже пришлось бежать. Ничего этого она не застала, пока возлюбленный с друзьями отчаянно сражались в эпицентре событий. Определённо, известие о заточении Нокта в Кристалле и демонифицировавшемся Ардине не укрепило её едва начавшее восстанавливаться здоровье, но Луна нашла в себе силы не выпускать горе из суровых оков самоконтроля – не повторять ошибки, которую она совершила по отношению к себе после гибели родителей. И даже после возвращения короля из таинственной безопасной обители Бахамута, Луна не могла встретиться с ним – демоны свирепствовали и сообщение между городами практически прервалось. Брат бы не пустил её в любом случае. В день её пробуждения на него было невыносимо смотреть – настолько сильно он изменился из-за переживаний о том, что с ней случилось в Альтиссии. Даже сегодня, после рассвета, Равус звонил ей постоянно, когда понял, что она уехала, попросив довезти до Инсомнии. Наверное, сейчас он ужасно сердится, и ей стыдно, но по-другому было никак нельзя. Боги свидетели (впрочем, в свете всех предыдущих событий Луна окончательно усомнилась, что им есть дело до людских жизней. Вся эта история с Избранным - не более чем странный спектакль. Учитывая также, откуда появилась Звёздная скверна), сколь немыслимыми усилиями она сдерживала себя на месте, в безопасном городе, пока Ноктис боролся в центре рассадника демонов со своим обезумевшим предком. Ненависть к Ардину, который, вне всяких сомнений, являлся организатором всего паранормального театра ужасов, воспылала с новой силой и мучительно кровоточила ядом отмщения, словно вновь открывшаяся рана. Даже зная свой стальной характер, унаследованный от рода Оракулов, которым, как лекарям и спасающим смертельно больных, порой приходилось быть сильнее, чем иным воинам, Луна в тот момент была немного удивлена, до какой степени её можно разозлить. Но сейчас всё это уже в прошлом и ничего больше неважно; лишь то, что она совершила поступок, которым может гордиться. Более чем реальная угроза гибели для мага, потратившего резерв своей силы до предельного максимума – хотя на три четверти уже считается «красной зоной», в которую лучше не заходить. И она рисковала, зная это; волнуясь лишь, как в случае гибели будет переживать брат. Если бы её собственная душа понадобилась для исцеления Нокта, она отдала бы и её. Не упусти она момент по вине болезни, даже Ардин мог рассчитывать на принудительное исцеление – просто потому, что произошедший кошмар следовало перерубить в самом начале, как стебель ядовитого растения. В конце концов, канцлер мог сам её попросить. Желай он нормальной жизни для себя, а не массового кровопролития. Луна решилась подойти к постели Нокта, держась стены, села на стул рядом и погладила его по щеке. От пальцев пробежал огонёк до самого сердца, переполненного нежностью и любовью. Возможно, странен тот факт, что хрупкой девушке так невыразимо на словах и невыносимо сильно хочется защитить взрослого мужчину от всего плохого, что способен придумать этот мир. Но Луне всё равно. Она чувствует, что её внутренняя, духовная сущность превратилась в нечто полноценное, законченное, равное пантеону высших небесных существ, только сейчас - когда насильно отнятый осколок души довершил картину её личности маленьким кусочком паззла. Возможно, это магия, а может быть, просто фантазия ликующего влюблённого разума. Последняя и главная фантазия из всех, что ей когда-либо хотелось осуществить.***
Когда время уходит далеко за полночь – которой уже никто не боится, – на веранде восстановленного Галдина продолжают ярко сиять огни, слышится музыка и голоса. Весёлая компания из восьми человек, снявшая столик на всю ночь, празднует даже не столько возвращение короля как правителя, сколько конец мрачной эпохи и возможность отбросить все воспоминания о ней. Руины никогда не пустуют, природа не терпит вакуума – на них всегда расцветает новая жизнь. Десять лет – это приличный промежуток, оставленные им шрамы не скоро сгладятся, но они справились и выстояли вопреки всему, потому что держались друг за друга. Одетых в повседневную одежду – максимально простую, у кого-то даже с шутливо-дурашливыми картинками, без отличительных знаков военных чинов и придворных особ, даже без вездесущих серебристых черепов, что всегда были родовым символом Люциса из-за его связи с мрачной судьбой мира, – молодых людей легче всего принять за соскучившихся друзей, прибежавших на встречу выпускников. Каждый из них, скорее всего, удивляется, насколько непривычно видеть тех, кого знаешь всю, или почти, жизнь, раскованными, как никогда прежде; поскольку трудно вспомнить даже последний раз, когда они улыбались по-настоящему. Луне, как отчасти и Аранэе, обеим не привыкшим к большим тусовкам и вниманию сразу многих мужчин, будь то семья, заинтересованные поклонники или хорошие друзья, особенно непривычно находиться в такой компании. Луна большую часть детства провела с братом, которому пришлось рано повзрослеть ради сестры, и потому он был немного отстранён от неё, вечно занятый делами государства. А люди при дворе не были очень уж компанейскими, что не удивительно. Аранэя же, не обделённая мужским вниманием лет, кажется, с восемнадцати, предпочитала работать одна большую часть времени, а свой подконтрольный отряд порой воспринимала, как строгий преподаватель группу кадетов. Уважение и трепет перед начальницей не позволяли мужчинам из отряда всерьёз завязывать с ней отношения, а она считала романы неуместными на работе – мешают концентрироваться на деле и вызывают ненужные трения между бойцами. Аранэя не сомневалась, что её непременно начнут ревновать, случись что-то подобное. А так, прекрасная леди как бы принадлежала всему отряду в равной степени, вызывая у них гордость и ещё большее желание сражаться за неё. «Ну, прямо как Кристалл из Инсомнии или какая-нибудь драгоценная античная реликвия» - проскальзывала временами мысль, вызывая мимолётную улыбку. Как выражались многие, Аранэя была жената на работе. Ровно до тех пор, пока ни встретила одного симпатичного стрелка, и не позволила ему потеряться в лабиринте северного леса и собственных страхов. За десять лет всё никак не могла привыкнуть, что он смотрит на неё со сладким и страстным обожанием, как на ту самую гипотетическую реликвию. Аранэя не считала себя настолько уникальной и сногсшибательно красивой, чтобы вызывать тотальное внимание мужчин, но что-то в этом, определённо, было. Вдохновляющее этим играм эмоций отдаться целиком и полностью. Промпто, впрочем, сейчас занимала совершенно другая игра. Он заявил, что, как ни крути, Ноктис должен ему матчи в «Королевского рыцаря» за все прошедшие годы, потому что в отсутствие наследника престола занимались они чёрт те чем, ему в свободное время было скучно, Глади играть не умеет и вообще у него пальцы куда надо не попадают, а Игниса уговорить невозможно. Поэтому без возражений он должен отыграться после неудачи в последнем матче. - Ох, и злопамятный же ты! – В шутку заключила большая часть команды, включая Аранэю. Игнис воздержался, Луна улыбнулась. - Вот, оказывается, с каким опасным человеком мы работали. Бок о бок в палатке спали. Я его от тигроклыков первое время защищал, а он даже после конца света всем их долги припоминает. Лучшему другу, который полтора месяца назад чуть не погиб! – Осуждающе произнёс Глади. - Именно поэтому я заинтересован прожить очень долго, или даже как-нибудь стать бессмертным, чтобы как можно позже превратиться в назойливого призрака, любящего от скуки повспоминать всем их грехи и погреметь цепями для солидности. Вон, сколько подземелий зазря пустует - без нечисти весь антураж пропал. - Цепями сковывающей тебя вредности и принципов не отпускать людей с миром, - добавил Гладио. При упоминании бессмертия Луна немного побледнела и против воли исполнила религиозный жест, символизирующий изгнание злых духов. Аранэя тяжело вздохнула, уже понемногу привыкая к тому, что такта её ненаглядному блондину временами отчаянно не хватает. - Давайте без кладбищенских тем, пожалуйста, - вставил Игнис. – Не у всех такие прочные нервы, как у вас. Ноктис мысленно порадовался, что последняя реальная битва - с Ардином, - для него осталась как в тумане, и ничего остро неприятного, что мучило бы его в кошмарах, как в былые времена, память благосклонно не сохранила. Не то, чтобы сам факт произошедшего от этого воспринимался легче, позволяя просто перешагнуть и жить дальше, но всё-таки. Одновременно с сожалением Ноктис отметил, что привычка выискивать демонов в темноте уже закрепилась на уровне инстинкта, и через редкую загородку веранды он поглядывает то на тонущий в тёплой безобидной темноте берег, то на воду, внутренне готовый к тому, что из-за скалы выплывет гигантская змея с человеческим лицом. Оставалось удивляться, каким образом он всякий раз спокойно засыпал в палатке, зная, что где-то неподалёку бродят чудища, которых слабенький костерок может и не отпугнуть. Но успокоение всё увереннее входило в свои права - пропорционально количеству объятий Луны и выпитого пива. Равус большей частью молчал, отвечая только на редкие вопросы и явно чувствуя себя не у дел в компании друзей, к которым он, по большому счету, на имел никакого отношения. Дух вражды, конечно, выветрился, да и поводов не осталось. Разве что, он всё не мог смириться, что сестра перестанет быть абсолютным центром его вселенной, поскольку в их гармоничное созвездие пробралось непрошенное третье космическое тело с голубыми глазами и тёмной шевелюрой, притеснять которое он, конечно же, не будет, но с распростёртыми объятиями встречать не намерен. А ещё Равуса, кажется, смущала вызывающе неофициальная футболка, которую Луна уговорила одеть, потому что идти в рубашке или плаще в жаркую ночь было чистым самоубийством. Он никогда прежде не предполагал, что так сильно цепляется за свою солидность: пагубные привычки тех времён, когда держать захватившего твою страну врага под относительным контролем можно было, лишь возвысив себя над ним. Сама идея, что он теперь похож на «рядового жителя Эоса», пусть даже кибернетика немного «обогащала» этот образ, Равусу глубоко не нравилась; хотя не то, чтобы он обожал воевать и руководить армией. Короткие рукава слишком сильно обнажали красивый гравированный протез левой руки, что вызывало дискомфорт не меньший, поскольку этот атрибут и сам факт совершённой глупости Равус считал глубоко личным. Ещё более сильная досада одолевала его теперь, когда выяснилось, что артефакт, ради которого он неосмотрительно рискнул жизнью, просто растворился в астральном пространстве. По всему выходило, что боги могли отобрать его в любой момент, и одеть кольцо ничуть не означало владеть им. Услышав же обращённый ко всем рассказ о том, что пережил Ноктис, используя это кольцо, брат Луны пришёл к однозначному выводу, что ничего более глупого, чем былое убеждение себя в том, какой он - Равус Нокс Флёрэ, - великий маг и волшебник, укротитель древних сил, он в жизни не совершил. Поймав на себе заинтересованный взгляд Аранэи, Равус едва сдержался, чтобы не сбросить неубедительную верхнюю одежду всем на зло и демонстративно спрыгнуть «за борт» прямо через перила. Хуже уже не будет, протез воды не боится, а «ритуальное праздничное утопление», как назвал его Промпто, всё равно свершится в конце вечеринки. И «ритуально» окунаться в морские воды в компании малознакомых людей и веселящейся сестрицы Равус хотел меньше всего. Краем сознания, однако, давая себе полный отчёт в том, что за свою долгую суровую жизнь он малость одичал, разучился легко и свободно проводить время. Аранэя же ничего плохого не замышляла, оказавшись во власти истинного любопытства при виде необычной и впечатляющей нифльхеймской технологи, так как увлечённо следила за военными и прочими технологическими новинками. Равус в её глазах был лишь приложением к занятному приспособлению - весьма полезным, поскольку можно расспросить, как оно работает и откуда взялось: киборги ни в одной стране ей ни разу не попадались. С равным успехом на месте достопочтенного сына рода Нокс Флёрэ мог быть искусственный интеллект; признание в чём, скорее всего, расстроило бы Равуса ещё больше. Заметив, что чья-то фигура упорно загораживает ей обзор, Аранэя, наконец, обратила внимание на Промпто, который не вовремя отнял глаза от экрана и понял, куда смотрит его леди, и куда - пониже её плеч, - категорически запрещается смотреть Равусу, который тоже ничего не замышлял, просто отстранённо рассматривал океан, не замечая людей. Стрелок же от всего этого недопонимания стал похож на маленького рассерженного льва. - Промпто! Где твои руки?! Ты бросаешь меня в самый ответственный момент! - Лицо Ноктиса впервые, кажется, с момента выздоровления, посетили по-настоящему живые эмоции. Позитивные, что немаловажно. До этого, прибыв домой за неделю до сегодняшней вечеринки, он обычно спал, свернувшись на коленях у Луны, как котёнок: уютно устроившись на диване и положив на них голову, пока любимая читала книгу. Оба чрезвычайно хрупкие после магического истощения, они мало выходили из дома и берегли друг друга, как драгоценные хрустальные силлицветы. Но после долгой разлуки оставаться наедине было более чем достаточно. «Скорее уж, как красивый серебристый леопард» - окончила Луна свою прошлую мысль, улыбаясь. Но в эту прекрасную ночь их ничего не сдерживало, и можно было с головой окунуться в эмоции, свободу и впечатления. Ещё и съездить куда-нибудь - например, в кино, погулять по ночному городу, если силы у всех не закончатся до того момента, и объятия тёплого одеяла не покажутся более манящими. Правда, Равусу в случае прогулки придётся вести машину в одиночестве, потому что Луна уж точно поедет с Ноктисом. - Вон они, вон эти чудища сторукие повыползали! Нокт, ты зачем полез в подземелье восьмидесятого уровня?! Я за столько лет играть разучился. Нельзя же так сразу! Промпто забыл про свои подозрения, а Аранэя потеряла интерес к Равусу с его необычной рукой, и смотрит на огромную луну над океаном, на проносящихся на её фоне рыб, на прекрасный космос и природу, о существовании которых она практически забыла. В глазах Гладио, смотрящих на Синди, столько тепла, что они, похоже, могут излучать чистый свет, как янтарь в солнечных лучах; которого хватило бы согреть всю вселенную. Синди пересаживается к нему на колени, и они тихо сидят на краю стола, занятые лишь друг другом и неспешным разговором, отдалившиеся ото всех. Равус вздохнул и в изнеможении воззрился на Луну, то ли сгорая от нетерпения пойти домой и заняться наверняка важными, но совершенно неинтересными делами, то ли раздосадованный своим духовным одиночеством. Игнис посматривал на часы и, жмурясь сквозь новые корректирующие очки - на далёкий берег Галдинской бухты, но стоянка для машин оставалась по-прежнему темной и безжизненной. Чтобы привыкнуть к восстанавливающемуся зрению, понадобится ещё полгода, а то и больше. - Игнис, а где твоя дама сердца? - Она немного задерживается и прибудет позже, - чинно ответил явно довольный своими достижениями Игнис, всматриваясь в лунную ночь. Люди за другими столиками шутили, смеялись и звенели бокалами, напоминая Луне и Ноктису об их скорой свадьбе. Сновали по длинному мосту, уходящему в ночь. Слушали ритмичную музыку, танцевали на нижней платформе у самой воды. И даже кошка спала на барной стойке, совершенно безразличная к шуму, мурлыча в такт, когда работница ресторана украдкой почесывала её за ухом. Ноктис вдруг с грустью вспомнил, что совсем недавно это место было в запустении и переполнено демонами. Лишь холодная ночь, запах тлеющей Тёмным огнём демонической плоти, густая Тьма, похожая на хлопья липкого пепла, да воющий ветер в проломанных стенах. Как ему было страшно, когда он увидел всё это. Когда поверил, что мир мёртв, а он остался один. Раны не скоро оставят его. Так же, как и многих, кто годами жил с осознанием, что тьма живая и готова тебя убить. Но, замечая его взгляд, и словно улавливая эмоции на уровне ментальной связи, Луна целует его, будто стремится вдохнуть свой внутренний свет. Как морская дева из старинной легенды, спасающая своего возлюбленного. Команда влюблённых собирается и идет в снятые номера, чтобы переодеться для ночного купания. Невольная публика, судя по лицам, не оказывается готова к внезапному наплыву красивых людей. И это они ещё сам заплыв не видели. Таращиться невежливо, но единственными способными с каменным лицом игнорировать красоту правителей (трон Тенебры по праву перешёл к Равусу) и их гвардии, до сих пор оставались только демоническая змея в пещере, да боги, у которых свои вкусы. «Человек слаб перед совершенством», - размышлял Игнис, шествуя мимо Промпто, который давился смехом при виде столь непривычной картины, когда его друг в укороченных бриджах. - Сильно, должно быть, игры затмили твоё восприятие реальности, раз ты считаешь, что, если человеку нравится каждый день носить определённую одежду, то он в ней всю жизнь и ходит, даже не снимает. - Ничего не знаю. Я ведь хожу. - Оно и видно. Аранэя исследовала Промпто долгим задумчивым взглядом с головы до ног, не меняясь в лице, но весьма многозначительно. Он хмыкнул и накинул полотенце на плечи, понимая, кто теперь нарочно принял у него эстафету игры в ревнивца. - В любом случае, Игнис, если за тобой побежит вереница девушек, твоя миледи будет недовольна. - Не побежит. Мы уже обручились. Атмосфера в зале разом потускнела от количества помрачневших девушек. - Чтобы просто довести до твоего сведения, Промпто: я в былые годы фотографировался для женского журнала. В непривычном амплуа, и одежде, мне не свойственной. Нет, придержи свои мысли – я догадываюсь, куда они сейчас поскакали. Моя миледи как раз была моим фотографом в то время. Мы не общались довольно долго. Последний раз - накануне судьбоносной поездки, потом переписка временами и пара встреч. Я и сам приятно удивлён, что чувства не угасли. - Не иначе потому, что имя у тебя говорящее. - Что ж, сочту за комплимент. Забавно: однажды она сказала мне, что я напоминаю ей какого-то известного певца в жанре поп-музыки, особенно в серебряных перчатках. Но я не большой фанат жанра, поэтому прежде о такой звезде не слышал. - И как, ты сравнивал? – Оживился Промпто, неожиданно узнав от немногословного друга интересные подробности его жизни. - Нет, боюсь разочароваться. В нём. Вдруг моя миледи случайно узнает о моём впечатлении и расстроится, - чем вызвал у друга неподдельный восторг. Ноктис подхватил смеющуюся Луну на руки и унёс на берег, не замечая сурово шагающего по пятам Равуса, который устремился за ним, подобно карающему ангелу за грешниками – не желая проверять, достаточно ли истерзанный спаситель человечества восстановился, чтобы не опрокинуться вместе с его сестрой где-нибудь через бортик к радостно плещущимся неоновым рыбам. Продавец рыболовных снастей отсутствовал как раз в самый интересный момент, лишая себя уникального удовольствия наблюдать, как по казавшемуся надёжным мостику проносится Гладио, преследуемый Синди, и грациозным катаблепасом – почти без сарказма, - уходит на глубину. Следом - Промпто и Аранэя, стремясь столкнуть друг друга с беговой дорожки. Игнис ощущал и прекрасно слышал, какое у него под боком творится веселье и новая интерпретация вечеринки, но травма зрения не позволяла ему носиться в ночи по скользким мокрым доскам без поручней. Потому вздохнул и обыденно зашёл в воду с берега, попросив Нокта окликнуть его, если на стоянке появится зелёная спортивная машина. Увлечённая приобщением брата к нормальной жизни, Луна провела его за собой на край мостика, крепко сжав запястье – зная, что стоит его хоть на секунду оставить без присмотра, как он непременно ускользнёт - отсидеться на манящем камушке вдали, где команда в былые годы любила разбивать лагерь. И вернётся, в лучшем случае, когда они опять перейдут к «культурным» увеселительным мероприятиям. Понимая всю абсурдность ситуации и старательно игнорируя столь внезапное унижение, Равус порадовался, что в темноте его никто не видит. Надеясь при том, что, если постоит на краю мостика, или даже посидит, от него отстанут. Но не тут-то было. Обернувшись к Луне, как к предательнице, когда она без зазрения совести щекочет его под мышками, чтобы заставить спрыгнуть в воду. Впрочем, ничего другого ему и не оставалось, поскольку нервы не железные, и королевская персона была бы поругана ещё сильнее, издав какой-нибудь неподобающий звук. Протез не самый удобный инструмент для плавания, но не снимать же его, когда некоторые зеленоглазые красавицы буквально взглядом к гаджету прикипели. Того и гляди, в бою продемонстрировать потребуют. Неоновые рыбы буквально гипнотизировали Ноктиса блуждающими синими огоньками и серебристыми спинами, проплывая под мостом всего в паре метров от людей. Каждая размером с его руку. И пальцы невыносимо чесались сжать гладкое древко удочки, ощутить тяжесть металлической катушки и пробежаться тактильным ощущением по цветным кусочкам пластмассы и пёрышкам. В точности, как у музыканта, истосковавшегося по гитаре. Но магией ему нельзя будет пользоваться ещё очень долго. Если она вообще вернётся, выжегшая резерв дотла и оставившая ожоги пострашнее, чем у Игниса. Колдовать - тяжёлое бремя, но, когда лишаешься волшебства спустя полжизни, становится как-то некомфортно. Поэтому призывать удочку нельзя, а взять её с собой сегодня он забыл; должно быть, из-за болезни расслабился. Поэтому ничего не поделаешь, придётся ловить вместо рыбки шуструю Луну. Боги, быть может, возненавидели его за нежелание примкнуть к пантеону угрюмых привидений, но он никогда ещё так ни радовался от ощущения собственного тела. Возможности дышать, видеть и слышать. Жить почему-то хотелось невыносимо. Настолько, что он готов был переселиться в тело Умбры и выть на луну до полного, счастливого изнеможения; надрывая связки, лишь бы доказать свою благодарность всем, кто его спас. И чтобы Луна потом почесала его за ушком. Жажда утопления окружающих восторжествовала над Равусом: отравленный мрачной юностью достопочтенный сын Тенебры излечился от вечной меланхолии, а положительный пример оказался заразителен. Спустя десять минут Игнис насилу убедил себя оторваться от развлекательной программы, когда чуткий слух его уловил звук заглушаемого мотора. Немало не беспокоясь о своём неофициальном, но соблазнительном виде, вышел на сушу и пропал из вида. - Если таинственная незнакомка окажется Шивой, я нимало не удивлюсь, - долетел до его ушей голос Промпто. - Зачем ей вообще этот социально опасный фавн недожаренный, если есть такой прекрасный бог огня Игнис? Мы в прошлый раз того парня в бассейне топили-топили, а он всё стреляет и стреляет. Вусмерть забодал, козерог проклятущий. Лицо Глади стало подозрительным. Он весь подобрался, вытянулся и обратился в слух, словно гончая. Даже на цыпочках привстал на глубоком дне. Прирождённое чутьё на нехорошие изменения ещё ни разу не подводило Королевского Щита, будь они связаны с Ноктисом, или нет. Прокрутив какие-то мысли в голове, Гладио догадался, откуда ветер дует. Команду одолевало не меньшее любопытство. Из-за навеса вокруг стоянки появилась невинно беседующая пара. Леди с каштановыми волосами, элегантно ведомая под руку Игнисом. Миниатюрная, изящная в своём серебристом купальнике. Не будь они в столь неформальной одежде, могли бы столь же торжественно спускаться по дворцовой лестнице на бал. У Промпто даже руки зачесались сходить за фотоаппаратом и запечатлеть момент, пока таинственная леди вновь не исчезла, возможно, навсегда. «Может, всё-таки, привидение?» На ступеньках Игнис вдруг засомневался, но девушка погладила его по руке, поцеловала в щёку, и сама повела вперёд. На лице Игниса по приближении читалось нечто среднее между решительностью и ярым протестом всему миру. С таким же выражением Ноктис, заглушая страх разговорами, ехал вместе с отрядом в Инсомнию, чтобы дать последний бой Ардину. Что-то определённо назревало, масштабное и запоминающееся, но подробности выяснились только с прибытием леди и кавалера на самую каёмку пляжа. В группе купальщиков кто-то удивлённо присвистнул (будь Глади не так занят, он бы обязательно повернулся и для вида порычал; уверенный, что один из них Ноктис). Синди прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. Всю суть трагикомедии не поняли только Аранэя и Равус, не посвящённые в хитросплетения отношений в этом маленьком созвездии друзей. Если Гладиолус когда-нибудь был в ужасе, то прежде этого никто не видел. - Ах, вот, значит кто твоя миледи… Ну, всё, очкарик, ты попал. Тебя даже Астралы не спасут. - Вот ведь невезуха. Начали за здравие, а кончилось всё опять массовым смертоубийством, - судя по лицу Промпто, он нисколько не сожалел о разворачивающемся действе, но комментировал шёпотом. - А я думал, почему она после отбытия принца так быстро грустить перестала. А вот оно, оказывается, в чём дело. Воспользовался горем ребёнка. - Глади, погоди, - Ирис выставила вперёд раскрытую ладонь, словно хрупкая бесстрашная девушка, готовая остановить несущегося быка, - я перестала быть ребёнком в тот момент, когда ты взял меня с собой на первую миссию. Ты сам это говорил. И раз я сражалась на ровне с другими, то и личную жизнь могу устраивать по своему усмотрению. - Как шпионка, которая десять лет - вдумайтесь: десять лет! - скрывала от родного брата любые подробности своих взаимоотношений так, словно это государственная тайна, или того хуже, преступление против короны. Отшучиваясь, и отнекиваясь фразами вроде: «Да крутятся всякие парни, но пока ничего серьёзного»! - Многие крутились, - не стала возражать Ирис, - но я уже была занята. Когда встречаешь Избранного, понимаешь это сразу, а с пророчествами лучше не спорить, - позволив себе улыбку, причём довольно хулиганскую. Ноктис, всхлипнув от смеха, прислонился к подпорке причала. Если об Ирис, как и всех остальных Воинах Света в их лице, когда-нибудь сложат легенды, то не последняя по популярности будет о её магическом даре влюбляться в красивых парней и приманивать их к себе. Ведь даже он сам когда-то согласился на шутливое свидание - пока считал свадьбу не более чем обязательством перед короной, а Луна оставалась просто близким другом. - Сейчас твоего «избранного» постигнет кара в воспитательных целях. Я ему такую светомузыку с громом и молниями устрою, мало не покажется. Игнис, а ну-ка подойди! - На слепого нападать будешь? - В тех местах, в каких не надо, ты зрячий! - Ребята, да ладно вам! - Если решитесь на дуэль, я могу съездить за оружием, - внёс свою лепту Ноктис. – Даром мы, что ли, столько времени потратили, чтобы вмонтировать «Регалии» крылья? - По-моему, только вы вдвоём здесь не навоевались. - Давайте тогда двое на двое, так интереснее, - предложил Промпто. - Тогда я чур на стороне Игниса, - с готовностью записался в добровольцы новый король. - Трое, - поправила Аранэя. - Вы будете разминаться и получать удовольствие, а мы смотреть? Не пойдёт. Ирис радостно кивнула. - А выехали на пляж культурные взрослые люди - король со свитой… Что же, справедливость требует жертвы культурой. Особенно ради сердца прекрасной девушки. Или давайте просто стенкой на стенку, без оружия. Кого вытеснят, тот проиграл, но на Игниса и Ирис это никак не скажется, потому что победила дружба. Получивший поддержку своих начинаний, но каким-то неправильным способом, Гладио, преисполненный мрачной решимости, продолжал сверлить взглядом непоколебимого Игниса, который понял, что если сейчас сдастся, то реванша у него не будет. Гладиолус имеет полное право возмущаться, но и они имеют право любить друг друга, не оповещая его о каждом шаге. - Ребята, секундочку. Глади, мы же специально не говорили, чтобы не волновать тебя и не отвлекать от сопровождения Нокта! А когда наступила эпидемия, было уже как-то не до этого. - Дело не в том, что между вами что-то есть, - Гладио возобладал над собой, чтобы скрыть хотя бы факт, что роман лучшего друга с драгоценной сестрой полностью обескуражил его. Настал его черёд оказаться на месте Равуса. – А в том, что вы всё скрыли и сделали вид, что так и надо. Хорошо хоть сразу на свадьбу не пригласили, или вообще племянников понянчить. Глаза Игги блеснули холодной сталью и сдержанным ледяным огнём. - Если ты пытаешься на меня компромат найти, то напрасно. И намёки неподобающие оставь, пожалуйста, при себе. Не надо проецировать на нас свои умозаключения, проистекающие из поговорки «темнота – друг молодёжи». На лицах тихо умирающих от смеха парней отразилось неподдельное обожание чувства юмора своего товарища. - Мы уже давно всё обговорили, и, если бы не Ардин, оформили отношения, как полагается сразу, как только решились. Ты бы узнал первым, не переживай. - Ничего, ничего, я и не такое пережил, - с хмурой многообещающей ухмылкой Королевский Щит уже вышел из воды, подобный грозному Посейдону. Хихикающая Ирис попятилась, продолжая оставаться тонкой прослойкой мира меж двух враждующих знатных родов. Хорошо, что она не принцесса, а то повлекла бы, чего доброго, очередной конфликт вселенских масштабов. – А вот вашу парочку немного проучить не помешает. Пару метров по пляжу большим кругом, с обязательным преодолением барьеров в виде спящих крабов, а кто от меня не убежит, раскачаю и дальним запуском с моста Галдина в пучины океанские. Сестра точно справится, а как на счёт тебя, Игнис? - Почту за честь сразиться с учеником Гильгамеша, - тонко улыбнулся тот. – Но, когда мы оба успокоимся и народ получит хлеб со зрелищами, больше эту тему не поднимаем, ладно? Не бежать же нам с Ирис из Инсомнии, в самом деле. - По рукам. У меня кара справедливая и одноразовая: умотаешься до того состояния, которое я сочту достаточным, и живи спокойно. К миледи Ирис у меня будет отдельный разговор, но мы дома поболтаем. Скрещенные щит с кинжалом прекрасно понимали, что шансы у них равны, и они могут хоть десять раз оббежать окрестности, и всё равно, скорее всего, придут к финишу в ничью. Оружие внесло бы в дуэль необходимый колорит; главное, чтобы их не застукали с клинками в общественном месте - закон для всех одинаковый. Но не мучать же Ноктиса с Луной ради этого. - Мы, конечно, понимаем, что вы дома засиделись, но неужели хотите оставить девушек до утра скучать в одиночестве? Мы, вроде, не в последнюю очередь ради них собрались. Потому что если Гладио под «измотать» подразумевает именно то, о чём я думаю, это надолго. - Кто-нибудь вообще видел измотанного Игниса? По-моему, он аккумулирует энергию из окружающих кристаллов. Ну, согласен, согласен, один раз было – когда мы все столкнулись с загипнотизированными родственниками Нокта. Это был ужас. Даже без демонов, марафон по ночному пляжу и заросшему кустарником и низкими деревьями пейзажу, где тут и там валяются обломки древних гор, казался не самой блестящей идеей. Что не мешало глазам обоих марафонцев горели азартом. Тем более, как и сказал Гладиолус, в окрестностях у воды действительно любила отдыхать живность, и с десяток отдавленных хвостов или потревоженная неприкосновенность панцирей не привела бы её в благостное расположение духа. А рукопашная с дикими животными в темноте – это слишком даже для Гладио и Игниса. К тому же, по старой привычке, у Игги в пылу сражения мог проснуться инстинкт начинать мысленно готовить дичь до того, как она поймана, а у Гладиолуса – её есть. В принципе, собственноручно организованный шашлычок никогда лишним не бывает, но команда сошлась во мнении, что разросшаяся с четырёх до девяти команда приключенцев, воодушевлённо гоняющая монстра по пляжу, чтобы затем напасть на него всем скопом и с помощью руки Равуса – единственного более-менее крепкого железного предмета, - аппетитно разделать, вызовет нездоровый интерес у отдыхающих. - У кого есть идеи мирных дуэлей? - Кроме шахмат и разгадывания кроссвордов на скорость на пару с Игнисом, в голову приходит только танцевальный баттл. - Вы оба умеете, так что вперёд. - Ноктис, - громко зашептал Промпто, - Ноктис, включи камеру на телефоне, я хочу это заснять!! - А если мы передумаем? – Игнис просто лучился от удовольствия, не позволяя ни на секунду усомниться, что этот вариант даже не рассматривает, и вопрос полон ироничного контекста: «Ах, сколько людей падёт жертвами моего великолепия, когда продемонстрирую его во всей красе. Но вы же так настаиваете!» Гладиолус энтузиазма явно разделял, поэтому на друга смотрел снисходительно-оценивающе. - Тогда приглашайте дам и пошли вместе! - Устроим показ мод в мокрых купальниках, - рассмеялась Синди. - Главное не нанести вред людям с тонкой душевной организацией. Судя по благоговейному трепету в ресторане, мы рискуем случайно организовать секту, - задумчиво добавил Ноктис. – Я знаю, что ты скажешь, Промпто: последняя «секта» была создана вокруг меня, как Избранного. Но мне этот опыт совершенно не понравился! - Кто-то стесняется своей внешности ангела, а кто-то ею пользуется при каждом удобном случае, - мурлыкающим голосом намекнул на себя Промпто. Такое заявление заставило Аранэю на секунду перевоплотиться в богиню возмездия, раз и навсегда цементируя факт, что на персонификацию солнца никто может не зариться. Она-то на Равуса просто так смотрела, а вот Промпто всё это явно говорит и делает специально. Раскрывать «летопись» его прошлых любовных приключений Аранее не собиралась, но любая мысль об этом выливалась в неожиданные приступы жгучей, почти детской, обиды, что вот такая прелесть внеземная ещё кому-то принадлежала, а не сразу ей. Конечно, всё это она вообразила на чистом энтузиазме, без единого прямого доказательства, но по лисьей огненной красоте Промпто догадаться нетрудно. Остаётся надеяться, что за время отношений они друг другу проводки эмоций не сожгут, и вечное пламя их не утомит, провоцируя расставание. И как только этот опасный этап минует, вот тогда её платиновый лунный свет и его солнечный золотой сольются во вполне гармоничный солнечный вихрь, и получится из этого что-то интересное. Но футболку со стрелочкой и надписью «Радость МОЯ! Никому не дам!!» она на всякий случай напечатает. Промпто обезоруживающе улыбнулся: - Я же не виноват, что буквально свечусь любовью, и все это видят. Любовью ко вселенной, не в последнюю очередь. Этот свет просто так не спрячешь, не лампочку абажурчиком накрыть. - Сердце ангела принадлежит Луне, - с довольным видом заявляет Ноктис. - Со стороны звучит, как очередное пророчество. Или название фильма. - Игнис, а ты чего молчишь? Стесняешься вернуться в модельный бизнес? - Продумываю самую эффектную позу. Успевшая окунуться Ирис вынырнула из-под воды, красиво очертив волосами полумесяц на фоне глубокого синего неба. И невинно прошествовала мимо возмущённого брата, чтобы взять возлюбленного под руку. Гладио уже понял, что честного боя не будет – слишком много тут романтикой пленённых, а с ним солидарен, по большому счёту, только Равус. - Главное, чтобы никто не узнал, что мы – те самые «взрослые культурные люди» из дворца, - голос Ноктиса сквозил серьёзностью. - Боишься, как бы ещё сильнее честь короны не пошатнуть после дефиле в плавках, и того, как защекотали короля сопряжённого государства? - Нет, просто не хотелось бы портить зрителям интригу. - Неужто ты и танцы знаешь какие-нибудь, кроме дворцовых официальных? – Обратился Промпто к Игнису, уверенный только в своей неотразимости и том, что чуть больше других посещал дискотеки. - А то ты нас с Игнисом с копьём не видел, - на губах короля проскользнула усмешка. По заинтересованному взгляду Луны легко догадаться, что её этот момент тоже очень заинтересовал, а у Промпто по чистой случайности сохранились старые видео на телефоне. Ноктису с немалым сожалением приходится отказаться от мысли повторить пируэт вживую. - Вот поэтому вы мне его и не давали, да? Сами развлекались. А кто-то потом нечестно фотоконкурсы выигрывает. – Промпто изобразил обиду. — Вот сегодня точно без этого надо – без копья, - иначе нам с Гладио тут делать нечего. И Равусу, наверное, тоже. Равус взглянул на Луну. Он, конечно, подозревал, что принудительным облачением в «красивое» - от души сколько угодно, но исключительно в компании прекрасных леди, и никакие «друзья» при этом не нужны, - и купанием дело не ограничится, но, как оказалось, программу испытаний (или, всё-таки, пыток?) решили расширить. На лице Луны было написано: «Живи проще. Что ты такой замкнутый?». Инструкция Равуса не вдохновила, оставляя лишь повод сокрушаться, что надо было прыгать из беседки без раздумий. И Аранэю утянуть с собой, чтобы пока парочка выясняла отношения, правитель Тенебры мог спокойно улизнуть. Но смирение с необходимостью развлекаться постепенно перерастает в её желание. - Ирис, когда ты успела стать фотографом Игниса до нашего отплытия? – Гладио, наконец, решается утолить всеобщее любопытство. - Ты же помнишь, Промпто вдохновил меня увлечься фотографией. Стрелок просиял. - Я попросила, и ты сам оплатил мне курсы, даже не заострив внимания. Потом я подрабатывала в разных журналах, прокачала мастерство. Тут мы с Игнисом и поняли, как удачно совместимы наши увлечения: я – фотограф, он – фотомодель. Вначале по-дружески, а потом… Когда Нокт уехал, поняла, что не могу вмешиваться в чужие судьбы. Им с Луной это предначертано, а я… мне не хотелось устраивать «лунное затмение». - Надеюсь, никакие паранормальные препятствия нашим личным жизням больше угрожать не будут. Астралы славно поразвлекались. Им бы позаботиться о том, чтобы вирус где-нибудь «случайно» не возродился; пусть лучше сразу скажут, мы туда пойдём и добавим. Только на этот раз обойдёмся без крови как-нибудь. Потому что кто угодно может бесконечно верить в магию и её животворящее действие, но я верю в биологию, а она доказала, что вирусы – штука живучая. - Не поспоришь. Нужно спуститься в подземелья и проверить, а то мало ли, какой демон туда заполз. - Пожалуй, Астралы много чего должны мне, Луне с Равусом и моему прапрадедушке Ардину. За все наши скорбные муки. Надо будет пригрозить им уничтожением Кристалла, чтобы не зарывались. Так, на всякий случай. - О какой вообще вере в «пророчество», - Промпто выделил последнее слово насмешливой интонацией, - можно говорить, если в итоге выяснилось, что не только магию Кристалла (пусть и через короля), но даже семейную реликвию может использовать кто угодно. Получается, кровное родство тут вообще роли не играет, и в чём тогда фишка? Почему-то древнейшую защитную стену с боевыми статуями Ноктовых предков активировал не он, не его отец, а какой-то парень из глубинки просто потому, что предки сказали: «А, ещё один покойник в нашу коллекцию, и забирай, что хочешь!». Без обид, ладно? Но ведь я прав. Зато как жертвовать собой, так обязательно Ноктис. Ардин всё равно хотел побыстрее избавиться от опостылевшего тела чёрного мага, он даже с Нифльхеймом связался просто, чтобы Нокта максимально разозлить, так может, надо было дать эту силу ему? Сама проблема организовалась, сама на себя и схлопнулась – очень удобно. На самый крайний случай сделать несколько артефактов и распределить магические перегрузки между нами всеми, но не вот так же. Кто вообще эту систему придумал, я хочу посмотреть в его бесстыдные глаза! - Полагаю, не ты первый, но раз история о них точных сведений не сохранила, то просвещение особо догадливых было мгновенным и мучительно изобретательным. В те времена, пока пророчество действовало, - вздохнул Игнис. Пятёрке друзей пришлось перешёптываться, чтобы ни девушки, ни отдыхающие их не услышали. Незачем пугать людей своими теориями, даже возмутительно обретающими плоть с каждым словом. Лицо Ноктиса странно изменилось: - Духи королей предлагали принести Луну в жертву кольцу ещё до того, как она пробудила хотя бы одного Астрала. - И о чём это говорит? - О том, что логика вышла покурить. - Или о том, что благополучие человечества не интересовало никого, кроме самих людей. - Да и боги не стеснялись об этом напоминать. В лице той же Левиафан, например. Она и преуспела больше всех в том, чтобы избавиться от Избранного. - И я, всё-таки, не могу успокоиться с этой вопиюще несуразной темой: если род Нокта с Кристаллом связывает только договор с Астралами, а врождённой магии у него нет, как и у нас, почему нельзя было создать несколько кланов, которые смогут пользоваться сильной магией?? Взваливать всё на одного человека – это же просто нечестно! Ну, и, наконец, они сами сделали Ардина бессмертным. Зачем-то. - Судя по всему, Астралы угрожающе креативны. - Страшно подумать, во что это может вылиться. - Вот и не думай, мы не для этого сегодня собрались, - Гладио взял на себя ответственность принять самое здравое решение. - Двое против двоих, поехали! – Ирис вскочила на танцевальную площадку, которой стал подиум между стоянкой и мостом к ресторану. Прина смотрела на человеческое веселье с высокого прибрежного утёса, даже не решаясь подойти – скованная неприятно-колючими мыслями. Хотя в другое время она бы с радостью присоединилась, позвав и своего кавалера, с которым не виделась слишком долго. Пока Умбра по очереди сопровождал каждого из бывших соратников принца средь вечной ночи, она охраняла принцессу в замке, не отходила от неё ни на шаг, и даже к появляющемуся в покоях брату Луны первое время относилась настороженно – свежая душевная рана пульсировала, после предательства Прина разучилась кому-либо доверять. Она могла понимать не все поступки и мотивы людей, будучи существом другого образа мышления, но понимание одной вещи пришло к ней чрезвычайно быстро – люди с оружием, наводнившие Тенебру, опаснее, чем всё, что она когда-либо видела. Метания меж долгом защищать любого из рода Нокс Флёрэ и любовью к хозяйке, которой мог навредить даже собственный брат, перешедший на сторону врага, разрывали собачье сердце на части. Прина не смогла бы защитить Луну от Равуса, не имея права нападать на своих подопечных, но остальные враги не знали пощады от её клыков, и Прина много дней спустя помнила отторгающий, но в то же время сладостный вкус крови человека в шляпе, в руку которого она вцепилась, когда он замахнулся ножом. Траектория удара сбилась, и он ранил хозяйку не так сильно, как мог бы, но тут же пнул собачий бок, и Прина свалилась в воду. Полчаса спустя, завёрнутая в принесённое кем-то полотенце, в незнакомом помещении, она с мрачным торжеством смотрела на мир, сожалея лишь о том, что раненый злыдень не пришёл сюда, чтобы она могла глумливо улыбнуться ему ощеренными клыками. Кажется, ей удалось пошатнуть одну из, казалось бы, нерушимых колонн, подпирающих игровое поле, на котором боги распоряжались чужими жизнями. Но победы чередовались с поражениями. В один из дней жившего вместе с Ноктисом Умбру попытались убить, и ему пришлось перебраться во дворец Тенебры, доверив охрану хозяина Карбункулу, а самому наведываться лишь с посланиями в дневнике. Позднее, когда Ноктису исполнилось пятнадцать, к нему во снах и наяву несколько раз наведывалось неизвестное магическое существо в облике Прины, заманивавшее его в опасные места и старавшееся отделить от сопровождающих, или просто пугавшее до полусмерти. Прина и Умбра знали исход пророчества, и что как только оберегаемый хранителем род прекращает своё существование, тот погибает вместе с ним. Прина смотрела на Умбру теми же глазами, какими многие смотрели на Луну, безмолвно созерцая, как увядает её молодое прекрасное тело под воздействием Звёздной Скверны. В какой-то момент Прина поддалась своим страхам и молила его отказаться - также, как она готова отказаться от своих обязательств. Но человеческие дети спали у них под боком, и у обоих не было ни малейшей иллюзии, что эта мысль когда-нибудь обретёт плоть. Прошло много времени, но воспоминания о том злополучном дне, когда жестокость богов едва ни восторжествовала, до сих пор тяготили Прину: тяжёлые и болезненные, незаживающие, как фантомная рана. Она помнила свой отчаянный лай, когда бежала вверх по лестнице к двум башням, перепрыгивая несколько ступенек и слегка опережая хозяйку. Как скулила и скреблась в лифте, а когда поняла, что это не помогает ему ехать быстрее, легла на пол и прижала уши. Как всхлипывала и стонала, оставшись одна в полутёмной комнате рядом с умирающим Умброй, на миг забыв и о хозяйке, и о хозяине, и о солнце, высушившим океан отчаяния и страданий, который успел затопить весь мир. Всё это закончилось теперь, но воспоминания навязчивы, и они преследуют не только людей. Они не смогут омрачить всю её жизнь, но могут омрачить эту прекрасную ночь. Умбра появился издали, ведя за собой нескольких щенков, и одного, почти спящего, несёт в зубах, пока тот активно и на показ зевает. На ночной прогулке малыши ещё ни разу не были, и хозяева предоставили им такую возможность, прокатив в просторной машине, переполненной интересными запахами. Поскольку чёрную машину хозяина полностью заняли люди, честь поработать личным водителем полубожественного эскорта выпала брату хозяйки, которого, очевидно, это настолько воодушевило, что он глаз не спускал с зеркала заднего вида, созерцая весёлую возню. Остальные друзья королевской четы тоже обрадовались, но с жаром заверили, что их транспорт или очень некомфортный для щенят, или у них мотоцикл. Чтобы не смущать брата, за все годы практически не общавшегося с божественной стороной их личности, Умбра, Прина и дети постарались вести себя настолько по-собачьи, насколько умели. И это у них отлично получилось, судя по выражению лица хозяйки, по дороге до пляжа бесконечно таявшей от умиления, наблюдая за всеми своими – лохматыми и не очень, - родственниками. Как ни крути, а лучший способ развеселить маму – это навесить на неё стайку тявкающих мохнатых клубочков. - Это - то, о чём я думаю? – Улыбаясь, спросила Луна, рассматривая пушистые силуэты на фоне неба. Ноктис поцеловал её. - Совершенно точно. Это знамение.