contempt

— Это неправильно. — Кто сказал? — мурлыкает мальчик между поцелуями, вопросительно выгибая бровь. Морти расстроенно мямлит: — Никто… — Вот и ротик закрой, — улыбчиво советует Мортимер и захлопывает дверь. Это происходит уже грёбаный месяц. Не то чтобы Морти против — ему даже нравится таким способом удовлетворять свои подростковые потребности, — но в моральном плане эти отношения только угнетают и тревожат. О маленьком секрете в виде второго Морти, периодически появляющегося в доме, не знает никто, и ему страшно подумать, что скажут родители, если увидят; что скажет Саммер, что сделает, боже упаси, Рик? Поток мыслей прерывает звук расстегиваемой молнии, и мальчик смущённо краснеет. Опять. — Сегодня моя очередь, — напоминает Мортимер, заставляя свою версию лечь на лопатки. Затем вдруг останавливается, недоверчиво озираясь вокруг. — Что не так? Сидящий сверху мальчик задумчиво наклоняет голову, излучая сомнение, чтобы вскоре наигранно цокнуть: — Тебе не надоела эта комната? Морти чувствует страх на грани предвкушения, когда понимает, к чему он клонит. Он мягко кивает, краснея вместе с ушами, и двойник одним движением застегивает его ширинку. Встаёт, хрустя пальцами, и поднимает с пола портальную пушку. — Тогда пойдём. Теперь Морти действительно страшно. Портал знакомо гудит в теплом воздухе, его версия в чёрной одежде ожидающе протягивает руку — и они уже стоят посреди огромного зала инопланетного здания, держась вместе, как перепуганные котята; боится здесь только он, и не без причины. — Это точно подходящее место? — неуверенно пищит он, цепляясь за Мортимера, а тот хохочет и обнимает за плечи одной рукой, словно брата, а не версию из параллельной вселенной, которую он собирается трахнуть в торговом центре. — Не ссы, — тихонько шепчет он на ухо, опаляя дыханием и незаметно кусая, чем вызывает бурю эмоций в Морти, — найдём самый укромный уголок. К тому же, мало ли кто не занимался сексом в общественных местах? Этим своим «к тому же…» Мортимер каждый раз сводит пользу в свою сторону, это порой даже пугает — он настолько похож на Рика со своими неоспоримыми аргументами и бессовестностью, что заставляет чувствовать себя подвластным ему, пусть даже и не в одежде президента. Что ж, Морти не против подчиниться. Его ноги слегка дрожат от перевозбуждения, пока они идут по огромному центру, и многие инопланетные посетители смотрят на них подозрительно — то ли близнецы, то ли из мультивселенной, как узнать? Морти кусает губы, плотнее запахивается в толстовку и пытается натянуть её ниже, чтобы скрыть неопавший стояк. Они неожиданно останавливаются около магазина с инопланетной одеждой и нечитаемым названием, — там висят симпатичные футболки с шестью вырезами для рук, — и Мортимер идёт прямо туда, в толпу посетителей, и встаёт рядом с вешалками. — Эй, глянь, — говорит он Морти, и мальчик гадает, почему он никогда не заикается, — одежда, почти как наша. Красивая? Он снимает тёмно-красную толстовку и показывает Морти с хитрожопой улыбкой на лице. — Т-ты же тянешь время! — хнычет другой и стаскивает собственную кофту ещё ниже к паху. Мортимер незлобно смеётся, подтаскивая мальчика ближе к себе и целуя его прямо в губы, пока тот слабо сопротивляется и невозможно сильно краснеет. — Что ты творишь?! Здесь полно людей! — Да, — Мортимер незаметно засовывает руку под его толстовку, — и тебе это, очевидно, нравится. Морти заливается краской почти до слёз, и двойник наконец сжаливается: — Хорошо, пойдём, мартовский кот. Они кое-как находят примерочные и, набрав случайную кучу вещей, запрыгивают в самую крайнюю кабинку. Рядом с ними кто-то шуршит, говорит на непонятном языке, примеривает одежду, а они, уже сгорая от желания, просто стягивают штаны, оставляя верх и стараясь не издавать слишком много звуков. Мортимер нашаривает в кармане бутылочку со смазкой, но от дрожи тут же роняет её — а Морти, наклоняясь за ней, успевает дразняще лизнуть чужой член. От этого у кое-кого, кажется, сносит крышу. — Сукин ты сын, — шипит президент, резко переставляя партнёра и всовывая в него смазанные пальцы. Морти буквально растягивался за полчаса до этого, и это не первый их раз в анальном сексе, поэтому он нетерпеливо шепчет: — Д-давай уже! И, едва Мортимер входит в него на полную длину — на длину, которую может иметь среднестатистический подросток — они оба не сдерживают тихий скулеж, наверняка слышный из соседней кабинки. Слава богу, им уже насрать. Слабые звуки периодически доносятся от них, пока они медленно начинают, боясь быть пойманными, но ощущение, что они не одни здесь и их могут видеть, что за ними могут подглядывать, подрывает какую-то гормональную бомбу в их подростковых мозгах, и Морти, подталкиваемый безрассудством, тихо стонет и тянется к своему члену. «Не так быстро» — словно говорит другой, хватая обе руки и держа их за его спиной, и Морти ничего не остаётся, кроме как толкаться навстречу чужим бёдрам. Уже через минуту их темп переходит границы тихого секса, и шлепки уже можно услышать из коридора перед кабинками, но двух подростков это не интересует; однако, едва кто-то проходит совсем рядом с ними, их дыхание останавливается — у одного от страха, у другого от желания, — и Мортимер, сжавшись и скорчившись, кончает внутрь. — Эй! — возмущённо шепчет Морти, доставая руки из ослабшей хватки, — м-мы договаривались, что ты так не будешь делать без резинок. — Прости, — вдруг мягко произносит Мортимер у самого уха, и почему-то одно это слово переворачивает мир мальчика: он никогда не извинялся, даже в самые их грубые разы. Морти боится шевельнуться, слишком тронутый этой редкой нежностью, даже когда его партнёр выходит и встаёт перед ним на колени. Что ж, у него выдержка извращённого мальчика в расцвете пубертата, и он до этого не дрочил почти неделю, а ещё он до невозможности возбуждён, — что ж, ему требуется около пятнадцати секунд, чтобы кончить от чужого языка, и Мортимер, как обычно, проглатывает всё, даже не сморщившись. Они медленно натягивают одежду в неожиданной, комфортной тишине, почти забыв, что находятся в примерочной. Морти обдумывает только что пережитый опыт, чувствуя, как расслаблено тело, несмотря на бешено бьющееся сердце, и ни о чём не жалеет. Быстрые шаги, доносящиеся снаружи и приближающиеся к их кабинке, заставляют подростков вздрогнуть и застыть на месте. — Скорее! — шепчет Мортимер, быстро калибруя портальную пушку, и они моментально уносятся в портал, но слава всем богам, на них есть одежда. Они оказываются в мужском туалете, и вывеска над дверью подсказывает Морти, что теперь они в Блитз энд Читз. — Давай почистим тебя, — предлагает Мортимер, и они уходят с салфетками в одну из кабинок, пока никого не видно поблизости. Оттирая с партнёра собственную сперму, Мортимер молча улыбается и облизывает пересохшие губы. — Ч-что смешного? — устало интересуется Морти, большим пальцем смахивая волосы со лба двойника. Тот, ласково оскалившись, тихо отвечает: — Ничего. Абсолютно, — и выкидывает грязную салфетку в унитаз. Когда они заканчивают, Мортимер встаёт, и они просто стоят некоторое время друг против друга и улыбаются, как придурки. Впрочем, они только что трахнулись в каком-то торговом центре, точно идиоты. Мортимер неожиданно приглаживает растрёпанные волосы альтернативной версии себя, мягко проводит рукой позади уха и неуверенно движется ближе, целуя точно в губы. Это не похоже ни на один из их прошлых поцелуев. Тогда они были только прелюдией к сексу; Морти напрягается и не может вспомнить, когда они целовались после самого процесса. Но сейчас происходит что-то другое и новое, — нежное, счастливое и немножко хитрое, и он не понимает, что это значит. Звук выламываемой двери заставляет его сердце пропустить удар. Рик не выглядит удивлённым, но он знает этот взгляд — смесь отвращения и недовольства, за которым обычно следует смущающая, унизительная ругань. А может быть, это даже не его Рик? — С-137? — неуверенно спрашивает Морти охрипшим голосом, и Рик раздражённо скалится. — Угадал, ублюдок, — и, схватив обоих подростков за шкирку, тащит их в портал.

***

Неприятный разговор, несмотря на явное напряжение в воздухе, никак не может начаться. Рик стоит перед ними, скрестив руки и похлёбывая из своей фляжки, усадив обоих мальчиков на стулья перед верстаком и закрыв все двери. Мортимер смотрит на него с холодным презрением, а его не настолько агрессивный двойник уже находится на грани слёз. — Ладно, идиоты, — вздыхает Рик, потерев переносицу, — кажется, вы уже достаточно подумали над своим поведением. Теперь скажите мне, вы правда думали, что я нихрена не знаю? Морти дрожит, весь красный, не смея даже поднять глаза на Рика. Зато Мортимер сразу находит слова: — Если знал, почему не вмешался? — Потому что, говна кусок, — огрызается Рик, — я не ожидал, что вы будете трахаться. Но разумеется, вы же два подростка-извращенца, чем я думал? Но ладно дома, в Блитз энд Читз вы нахрена поперлись? — Мы изначально не там трахались, — невозмутимо отвечает президент, как вдруг Морти, к ужасу обоих, начинает плакать. — Пр-прости, — еле слышно выдавливает он, сжавшись в комок на своём стуле и смотря куда-то в пол, не зная, куда деться от стыда. Рик, кажется, этого не ожидал. Смягчившись, он произносит: — Слушай, М-морти, мне насрать, — он подходит ближе и садится рядом с внуком, неловко поправляя ему волосы. — Делайте что хотите, только не палитесь и покупайте резинки. Я не хочу потом лечить тебя от какого-нибудь ЗППП, которое этот хрен мог принести из мультивселенной. Да и не сказать, что я таким не баловался... Ладно, Морти? Утирая сопли, мальчик кивает, всё ещё боясь поднять глаза на Рика. Старик хлопает его по плечу и достаёт фляжку. — Н-ну всё, бегите, идиоты, — произносит он, открывая двери, и мальчики выбегают наружу, незаметно пробираясь на второй этаж мимо кухни, где Бет готовит ужин. Мортимер сочувствующе — что ему несвойственно — обнимает его одной рукой, и они, не зная, к чему приведёт то, что происходит уже целый месяц, поднимаются на крышу с конфетами. Заканчивается июль. — Учись, пока я жив, — смеётся Морти, утирая слёзы, а бывший президент от удивления роняет конфетку, и она шумно скатывается вниз по черепице. Он падает на спину с широко открытыми глазами, не веря, что это невинное существо могло так натурально заплакать ради выгоды. — Мой первый Рик убил бы меня, если бы я при нём вздумал распускать нюни, — вдруг серьёзно признаётся он, вглядываясь в первые звёзды. Это заставляет Морти замереть и задуматься: он никогда не говорил о своём Рике. И он бы хотел спросить о нём, докопаться до глубины души человека, у которого то же самое тело, что и у него, доказать себе, что между ними не только спонтанный секс раз в неделю. Но Мортимер так счастливо смотрит на небо и ест M&M's с орешками, что он просто не решается портить ему вечер. — И… ч-что в результате? — тихо спрашивает он. — Мы просто продолжим, как и раньше, и дальше ничего не будет? — Мы можем умереть завтра, МоМо, — улыбаясь, отвечает Мортимер, повернув к нему голову. — А если выживем, то решим. Время ещё придёт. И они дальше смотрят на звёзды и шуршат конфетами, не зная, что будет завтра.