my lust is decomposing me

Мистер Сазерленд не одобряет этого, но и не осуждает, когда Босс снова просит отвезти его в то самое место под дорожной развязкой. Как Вы снимаете нервное напряжение? Алкоголь? В самом деле? Тайрелл в первый раз надрался задолго до совершеннолетия. Когда тебе пятнадцать лет, это считается престижным: тусоваться в тех местах, куда запрещен вход тем, кто недостаточно богат, принимать то, что считалось запрещённым, покупать того, кто продавался. Конечно же в тот вечер Уэллик попробовал не только алкоголь, тогда он чувствовал себя хорошо, ему даже казалось это забавным, то его состояние полной неосмысленности и безответственности за собственные действия. Да и в целом, мир прекрасен, когда тебе пятнадцать, но к тридцати все крупно меняется, и если твои проблемы все еще решает алкоголь, то, может быть, ты просто не повзрослел? Уэллик достает пару сотен из бумажника от Caran D'Ache, бам корчит рот, изъеденный в уголках сочащейся коркой герпеса, и просит еще сотню. Тайрелл чувствует холодные прикосновения ярости к гортани. Тайрелл улыбается. Он всегда улыбается, механически, заучено, его лицо трескается по линии губ. Vanan är andra naturen. Еще сотня? Конечно. Эту сотню ты отработаешь, уж поверь. И все же, как Вы снимаете нервное напряжение? Секс? Вы серьезно? Тайрелл вколачивается в зад помощника Филлипа Прайса (как его зовут? Анвар, кажется?), вымеряет пульс пальцами, смотрит на часы, имитирует громкие, пошлые стоны, и, о да, имитация всегда выходила у Уэллика прекрасно. После устанавливает бэкдор на его смартфон, нет, не ради удаленного управления, скорее для считывания информации. Дома Джоанна просит завязать красные ленты на ее руках и ногах потуже.

«Strammere, Tyrell».

Сначала ему нравилось, как Лэди Макбет превращается в распятую на кровати, ломаную куклу с шариковым кляпом во рту, только после Уэллик понял, что кукла на самом деле он. Устал? Ее это не заботит. Страшно? Она сказала продолжать. Ребенок? Плавленый воск по коже ему не повредит. Иногда, когда он все же проникал в нее, ему казалось, что он чувствует плод внутри. Его жрало паранойяльное ощущение того, что он чувствует сына собственным членом. Так как Вы снимаете нервное напряжение? То самое, что крепко держит тебя за горло, мешает дышать, хватает ледяными руками, сжимает сердце и ковыряется в легких в тот момент, когда ты смотришь на себя в зеркало в собственном кабинете, повторяя, оттачивая до безукоризненности интонацию, темп, тембр заготовленной речи для генерального директора, отвешивая самому же себе пощечины за каждую ошибку.

Тупица! Не звучи как робот! Слишком формально!

Его руки сжимаются на горле Шерон, и Тайрелл наконец чувствует – вот оно. Власть. Сладко распускается в районе желудка, страх уходит, ледяные руки отпускают сердце, которое впервые за долгие месяцы стучит ровно, не пропуская ни одного удара. Да, страх уходит, приглашая чувство свободы и вседозволенности. Шерон хрипит, возможно, она бы умоляла его остановиться, если бы могла, но он уже не остановится. Ее судороги – его концерт для скрипки B-dur Моцарта. Ее смерть – его освобождение. Бам харкает кровью, когда Уэллик с силой засаживает кулак, обтянутый в голубую перчатку, в его мягкий живот, он просит прекратить, когда лакированный туфель Barrett наступает ему на щеку. Тайрелл сплевывает на корчащегося у его ног мужчину, забирает пиджак, галстук, часы и садится в машину. Сазерленд молчит. Ему это не нравится, но он не осуждает. Ему слишком много платят за то, чтобы он просто молчал. Итак, как Вы справляетесь с нервным напряжением?