Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Наблюдать за тем, как брат с сестрой порция за порцией доедают свой ужин, Кадзуха с улыбкой отклонился назад, едва заметно пиная возлюбленного под столом, на что тот бросил в ответ недоуменный взгляд. Было даже забавно. Как только парень облокотился на стол и одними губами произнес: «Она стала Буддой» — лицо дизайнера приобрело нечто среднее между раздражением и плохо сдерживаемой улыбкой. — Вы не можете сидеть спокойно? — спросила Сёгун, явно недовольная тем, что заставала представление двух мимов, общающихся, избегая слов. — А что не так? Это моя квартира и мой возлюбленный, — усмехнувшись, бросил парень, так же заканчивая с ужином.       После еды захотелось спать, и тело наконец смогло расслабиться, хотя чувствовать на себе укоризненный взгляд со стороны девушки все еще оставалось не очень приятной вещью. Но с мамой он успел созвониться, и скорее всего та должна была приехать с минуты на минуту. За оставшееся время… Почему бы было не подразнить эту «железную леди». Парень успел выяснить, что его опасения были слегка преувеличены, ведь сестра сидела на месте спокойно, даже находясь в их компании, но где был конец ее выдержки? — Кадзу, ты прекрасно готовишь, — с хитрой и крайне странной для себя «невинной» улыбкой сказал Скарамучча, одновременно следя и за реакцией Каэдэхары, и за реакцией Сёгун.       Поначалу Кадзуха замер в непонимании происходящего. Что это было? Что за внезапная смена характера со стороны его парня? Он медленно перевел взгляд с него на девушку, словно пытаясь узнать, что тут происходит, но та плотно сжимала губы и прижимала руки к груди, будто закрываясь и едва держась от того, чтобы не сказать что-нибудь. Скара делал это явно специально, кроме всего прочего заставляя сердце внутри биться быстрее. — Спасибо за еду, — продолжал играть свою роль дизайнер и легко провел пальцами по чужой щеке, заводя руку за голову, и хотел было притянуть ближе, чтобы поцеловать, но послышался грохот со стороны, и их гостья подскочила на месте. — Хватит! Не делайте этого при мне! — воскликнула она, усилием воли сохраняя лицо.       Скарамучча рассмеялся от этого вида, где с одной стороны сидел все еще находящийся где-то между небом и землей парень, а с другой — покрасневшая кончиками ушей девушка. Почему-то внутри стало еще капельку легче, но Сёгун резко развернулась, уходя в сторону коридора. — Постой, мама еще не приехала, — все еще посмеиваясь, заметил студент, поднимаясь из-за стола, где Кадзуха так и продолжал осознавать произошедшее.       Он и правда почувствовал, что выпал из этого мира. И, хотя смех со стороны возлюбленного красноречивее слов говорил о том, что он лишь захотел устроить небольшую сценку ради собственного веселья, но понимать, что его вновь назвали так ласково и при этом практически поцеловали за приготовленный ужин, было действительно сложно. Это не какой-то пример из высшей математики, который приходилось переделывать несколько раз кряду, Каэдэхара почувствовал, что медленно, но верно краснеет. Наверное, хорошо, что Скара этого не застал, но для себя парень определился, что был обязан попросить его называть именно так и благодарить за домашние дела не словами, а поцелуями.       Заслышав вновь начавшуюся перепалку между родственниками, Кадзуха вздохнул, со скрипом отодвигая стул в сторону и выходя из гостиной, чтобы понаблюдать за тем, как Сёгун уже надевает свои ботинки, параллельно причитая о том, что старший брат просто издевается над ней и не ставит во внимание ее чувства, в то время как тот в ответ вновь бросает свои сарказмы, смешанные с вполне довольным тоном.       Но вот гостья резко открыла дверь, собираясь выйти, а сзади донеслось какое-то шипение.       Из-за двери в темноте вечера, освещенного лампами на потолке подъездного коридора, вышла Эи, потирающая плечо. Она бросила недовольный взгляд в сторону дочери, которая так резко дернула ручку, после перевела взгляд на сына, резко закрывшего пятно на шее ладонью и добралась до Кадзухи, который стоял дальше всех, но зато ровно по центру. — Добрый… — только собирался поздороваться он, как Сёгун прервала его. — Мам, ты действительно одобряешь вот это?       По телу дизайнера пронеслась толпа мурашек, и он чуть потупил взгляд. Все же сестра — это одно, но вот мать — совсем другое. Перед ней, пусть он и успел обо всем рассказать со всей своей палитрой эмоций, он все еще чувствовал себя полностью обнаженным. И ведь девушка вновь подняла эту тему, которая словно и не собиралась заканчиваться. — Скарамучча, ты вновь не сказал, что заболел? — проигнорировав вопрос дочери, поинтересовалась женщина.       Смотря на нее, Каэдэхара мог лишь удивиться тому, как она могла сочетать в себе эту серьезность и харизматичность, но вместе с тем заботиться о семье и оставаться довольно… чувствительной? В душе заскреблись кошки, вытягивая воспоминания о собственной матери наружу. Казалось, прошло не так много времени, но Кадзуха действительно скучал по ней и от части волновался. Было ли и впрямь все хорошо? Он по своей воле решил отказаться от своей семьи, но просто не мог не беспокоиться. — Я уже сделал укол, если не пройдет за три дня, пойду в больницу, хорошо? — спросил дизайнер, случайно растрепал волосы той рукой, которой закрывал шею, и вновь дернулся, как только мама заговорила вновь. — Стой, что это? — спросила она, подходя ближе, но затем резко отвернула голову, выдыхая. — Вы двое… Нет, я не хочу этого знать. Кадзуха тоже из-за тебя весь в бинтах?       Каэдэхара похлопал глазами, не ожидая, что и его этот разговор коснется, но почему внезапно именно Скара оказался первой мыслью, пришедшей Эи на ум? Хотя… Учитывая его периодические вспышки гнева, вопрос отпал. Однако до того парень действительно ударил его только, когда Кадзуха мучался от своих мыслей в ванной. — Постойте, это не из-за него, — проговорил он, подходя ближе. — Я просто… подрался с отцом. — Он снова тебя достает? Почему не пришел ко мне? Я бы помогла, — с легким удивлением спросила женщина, но он лишь покачал головой. — Это ведь и впрямь не ваша проблема, я смог разрешить все с ним. — Хорошо… — выдохнула она, уже собираясь уходить, но в этот раз ее остановил Скарамучча, перехватывая за запястье. — Сёгун, посиди немного с Кадзухой, мне нужно поговорить с мамой, — достаточно серьезно попросил парень, бросая взгляд на девушку, на что та лишь выдохнула и спокойно зашла обратно в квартиру, пропуская старших на выход.       Оказавшись на улице и закрыв за собой дверь, Скара вздохнул, опираясь руками о железные перила и всматриваясь в тихую темноту улиц. Погода на удивление была прекрасной, в один момент захотелось просто погулять и забыть обо всем, но он повернулся к Эи, выпрямляясь. — Мам, поговори с Сёгун, — проговорил он, складывая руки на груди.       В глазах женщины промелькнуло легкое удивление, но оно скрылось за пониманием серьезности поднятой темы. В конце концов, для нее не было ничего более серьезного, чем ее дети и работа. Остальное можно было отнести ко второму плану. — С ней что-то случилось? Она доставила вам проблем? — спросила женщина, прикрывая глаза. — Если это касаемо ваших отношений, то ты должен понимать, что и мне достаточно тяжело это принять. — Нет, дело не в этом, — покачал головой парень, хотя внутри почувствовал, что от последних слов ему снова стало дурно. — Ты не заметила, что она начала на себя брать слишком много? У нее выпускной класс, но она продолжает приходить к тебе на работу на выходных? — У нее хорошие оценки, я не могу ей запретить это делать, — Эи подошла ближе к краю коридора, так же облокачиваясь на перила. — Я и впрямь не лучшая мать для вас двоих. И почему вы родились такими упертыми? — усмехнулась она, переводя взгляд на сына, но тот лишь вздохнул. — Ты еще спрашиваешь почему? Кто наша мама в конце концов? Сидишь до трех часов ночи на работе и возвращаешься под утро, а ведь тебе уже за сорок. Не стоит ли поберечь здоровье? — Я хочу, чтобы вы смогли исполнить свои мечты, поэтому я должна оставаться для вас опорой.       Внутри Скарамуччи против воли вновь начало все скручивать от этих слов. Он действительно сильно любил свою мать, пусть и практически никогда не говорил об этом. Ему очень не хотелось, чтобы она раз за разом загоняла себя, пытаясь сделать все ради детей. Может быть, поэтому в самом парне никогда не появлялось мыслей о создании семьи? Он просто не выдержал бы жить в таком темпе, как она, также как и не мог высказать что-то против ее стремлений. Ведь они были правильными. И она продолжала называть себя плохой матерью? Это слишком раздражало. — И все же тебе нужен отдых так же, как нужен мне или Сёгун. Постарайся убедить ее хотя бы до начала универа отдохнуть и сосредоточится на чем-то помимо работы, — постарался перевести тему обратно в нужное русло Скара. — Хорошо, я постараюсь убедить ее, — согласилась женщина и развернулась в сторону квартиры, чтобы забрать дочь домой, но остановилась от следующей фразы. — Мам, перестань говорить, что ты плохая мать, — опустив голову к полу, высказался парень.       Ему казалось, что именно сейчас было самое подходящее время для того, чтобы до конца закрыть все свои тревоги и желание поделиться с одним из самых близких для него человека мыслями, постоянно прокручивающимися на повторе. Их было слишком много. Того невысказанного, того, что он боялся или не мог сказать, за неимением представления того, как раскрываться такому же закрытому человеку. — Ты тянула нас на себе двадцать лет и отдавала все, что могла. Даже если где-то могло не хватать твоей поддержки, думаешь, мы не знаем, что ты выбиваешься из сил после каждого рабочего дня, но при этом еще и успеваешь делать домашние дела? Ты хорошая мама, поэтому не меняй наше мнение о себе подобными словами.       В ночной тишине раздался вскрик какой-то улетающей птицы. От возникшего молчания Скара мог даже различить треск ламп, но так и не решался поднять взгляда на свою маму. Он и сам не понимал, чего именно сейчас боялся, но точно знал, что надеялся на то, что женщина не будет отпираться от его слов, поблагодарит или хотя бы что-то ответит, но тишина затянулась, и дизайнер все же поднял глаза с медленно раскатившимся внутри шоком, замечая, что по ее лицу скатывались слезы, тщательно стираемые ладонями. — Скара… Ты тоже… Ты тоже прекрасный сын, — проговорила она, подойдя ближе и заключая парня в объятья. — И за что мне такие хорошие дети? Наверное, мои старания действительно отметили на Небесах.       Пропустив короткий вздох, студент уложил свои руки за спину женщины и слегка провел по спине в попытках успокоить. Пусть он не сказал всего того, чего хотел, но если сейчас он продолжит говорить, то, наверное, расплачется и сам. А это значило, что они вновь будут извиняться перед друг другом, сидя на бетонном полу, и ждать, когда их найдут Кадзуха с Сёгун. К слову, пора было вернуться обратно в квартиру. Кто знает, может быть, сестра уже съела своим молчанием возлюбленного или же устроила ему допрос с пристрастием. Что можно было от нее ожидать, не было до конца ясно.       Едва Скарамучча с Эи скрылись за дверью квартиры, Кадзуха почувствовал себя брошенным на расстрел. Он успел сказать Сёгун, возможно, не самые лучшие фразы, но стоило взять себя в руки и хоть как-то сгладить напряжение. Если он хотел действительно понравиться ей, то стоило быть чуть более осторожным и не смотреть с высоты разницы в возрасте. Однако это стало гораздо более трудной вещью из-за воспитания и общественных устоев. Как бы ни хотел, он не мог избавиться от мысли о том, что попросту разучился общаться с детьми и подростками, и тем более с девушками. — Может быть, мне стоит налить тебе чая? — спросил он, рассматривая девушку, уже севшую в ожидании за стол. — Нет, не стоит. Я просто дождусь, когда они вернутся, — холодно ответила она.       Каэдэхара вздохнул, так же занимая свое место за столом. Может ему тоже просто стоило потерпеть и дождаться возвращения ушедших на разговор. Вот только вопреки ожиданиям молчание не продлилось долго, и первой его прервала гостья: — Почему именно мой брат? Неужели так мало парней в этом мире? — спокойно спросила она, но в оттенке голоса явно прослеживалось напряжение и раздражение.       «Она уже решила, что это я его совратил? Хотя… в каком-то смысле это действительно так», — пронеслось в голове Кадзухи, но он смог ей лишь улыбнуться, прокручивая в голове то, как до этого они со Скарой просто ходили вокруг да около. Но все же если бы не он, то парень едва ли смог понять, что ему нравятся парни. Сложная ситуация, в которой в принципе сложно было выявить зачинщика их отношений. — Он прекрасный и сильный человек. Я не мог не полюбить его, — не переставая улыбаться, ответил парень, на что девушка лишь сморщилась. — Прекрасный и сильный? Поэтому люди говорят про розовые очки на влюбленных? — она вздохнула, отворачивая голову в сторону. — Он слишком поддается своим эмоциям, забил себя татуировками и постоянно где-то пропадает. Подобные определения точно не про него. Он эгоист, которых еще стоит поискать. — Но ты все равно хочешь ему помогать? — Естественно. Без мамы или меня он точно не сможет выжить, — хмыкнула Сёгун, бросая взгляд в сторону собеседника, что так и продолжал доброжелательно улыбаться. — Ты мне не нравишься и не понравишься. Почему продолжаешь улыбаться? — Просто мне нравится ваша семья, — вполне честно ответил Каэдэхара, после чего ненадолго разговор затих.       Девушка водила взглядом по квартире, в то время как сам Кадзуха погрузился куда-то глубоко в свои мысли. Какого бы ему было, если бы у него был брат или же сестра? Нет, он бы хотел, чтобы он и дальше продолжал оставаться единственным ребенком своих родителей, и не потому что не хотел, чтобы его обделяли вниманием. Сейчас думать об этом было уже бесполезно. Но ему становилось больно от идеи о том, что кто-то помимо него еще мог страдать. А если бы этот кто-то был более способным в обучении или же более «правильным», тогда ему, вероятно, пришлось вынести еще больше. Ни то, ни другое не казалось приятным. — Ты и правда подрался со своим отцом? Для чего? — спросила Сёгун, выводя парня из раздумий, но неосознанно погружая обратно в них.       И правда для чего? Тоска внутри все еще продолжала крутиться неприятным водоворотом, стоило только упустить из виду Скарамуччу, который заполнял ее своим присутствием. Но Кадзуха прекрасно понимал, что другого способа у него просто не было. — Иначе он бы продолжил приносить проблемы и мне, и Скарамучче. Мне не хотелось, чтобы нам вновь приходилось убегать. — А зачем было убегать? Это ведь твоя семья. — Не каждые семьи готовы принимать выборы детей, — практически сразу ответил парень, но, кажется, и так сказал слишком многое.       До сих пор о всей его истории тяжелых отношений с родителями и родственниками знали лишь Скарамучча и Хейдзо. Последнему Кадзуха проболтался обо всем по-пьяни, не особо думая, о чем говорит. Ему не хотелось нагружать еще каких-либо людей своими проблемами, оставшимися позади него. — А если с ними что-то случится? Я бы не смогла оставить маму или брата, даже если бы пришлось отказаться от мечты, — возразила девушка. — Наверное, ты не сможешь в полной мере этого понять, но иногда от полюбившегося дела, любви к человеку или мечты отказаться сложнее. Когда продолжаешь работать лишь потому что это «нужно», без чувств и эмоций, умираешь изнутри. Тогда что лучше, жить свободно и заниматься любимым делом, видеть любимого человека и искать свою мечту, или предавать самого себя? — спросил парень, но, подняв взгляд от пустой тарелки из-под ужина, заметил растерянность во взгляде Сёгун. Поняв, что он сказал, вероятно, что-то слишком тяжелое, улыбнулся и добавил: — Не бери в голову. Я просто хочу сказать, что тебе пока что не нужно настолько сильно задумываться о сложных решениях. Если ты беспокоишься за брата, я буду рядом, чтобы ему помогать. — Философ из тебя прекрасный, — вздохнула она, кажется, чуть расслабляясь. — Но я и сама справлюсь с заботой о нем.       Кадзуха чуть усмехнулся с этого рвения девушки к заботе о Скаре. Она так упорно стояла на своем и упускала из внимания то, что была младше, что это вызывало что-то сродни умилению. — Но почему ты так стремишься заботиться о нем? — спросил парень.       Он хотел бы спросить и о том, почему же тогда Сёгун не заходила к нему раньше, не звонила и не писала. Чем вообще была для нее забота? Это оставалось загадкой, о которой спрашивать сейчас — ломать только-только выстроившуюся нить разговора. — Это не твое дело. Просто хочу, — собеседница вновь отвернулась, показывая то, что больше не хочет говорить на эту тему.       Кадзуха мог лишь вздохнуть и вновь погрузиться в молчание квартиры до самого момента, когда дверь снова открылась и внутрь не зашли Скарамучча с Эи. К слову, последняя выглядела как-то странно. Хотя она и сохраняла спокойствие, но вот глаза слишком заметно покраснели. — Сёгун, поехали домой, — позвала девушку женщина, и та, не дожидаясь новой просьбы, быстро собралась и вышла из квартиры, даже не прощаясь. — Ох… Что с ней делать, — вздохнула Эи, провожая взглядом дочь, но после повернулась обратно к парням. — Надеюсь, она не доставила тебе беспокойств. — Нет, все в порядке, — покачал головой Кадзуха в ответ, наконец чувствуя, что его испытание по разговору с сестрой Скары подошло к концу. — Скара, я запишу тебя ко врачу на следующую неделю. Я ведь знаю, что ты этого сам не сделаешь. Кадзуха, проследи за ним, чтобы точно дошел. — Конечно, — улыбнулся парень, но сбоку от него раздался раздраженный вздох. — Я и сам смогу дойти, — запротестовал дизайнер, вызывая копию улыбки Яэ Мико на лице у мамы. — Дойти ты сможешь, но вряд ли зайдешь внутрь. Поэтому я и прошу Кадзуху проводить тебя, — заметила она, после чего откланялась и ушла вслед за Сёгун, которая уже стояла около припаркованной вдалеке машины.       Проводив ушедших взглядом, Скарамучча закрыл дверь на легком выдохе. Наконец-то и с этой частью дел было покончено, но на кровати все еще были разложены булавки, а завтра придется идти в университет к первой паре, чтобы доделать коллекцию. Та и правда после долгих стараний приобретала более аккуратный вид, но какой в этом был смысл, если в конце концов она станет совершенно другой? — Скара, почему ты так не любишь врачей? — спросил Кадзуха, возвращаясь в гостиную, чтобы убрать со стола и положить грязные тарелки в раковину.       Мыть их сейчас не хотелось. Он устал после всех сегодняшних дел и напряжения после прихода Сёгун. Ему и правда стало интересно, почему она была настолько против их с ее братом отношений, учитывая, что, по всей видимости, в их семье никто и вовсе этой темы не касался в обсуждении. Он бы мог предположить, что виной тому были знакомые девушки или же ее чрезмерная принципиальность, но утверждать это на все сто процентов не мог. В любом случае сейчас были дела и поважнее. — Просто не люблю. Когда я повредил ногу, мне пришлось долго лежать в больнице и затем часто возвращаться в нее. Я устал от них, — ответил на вопрос дизайнер, залезая на кровать и подбирая в руки свою часть работы.       Кадзуха также сел рядом, вернувшись с кухни, но не мог не засмотреться на то, как студент ловко начинает перебирать в пальцах блестящие части их сетки. Сразу было видно, что делает он это не в первый раз. Можно ли было сейчас парня сравнить с дирижером, ловко руководящим своим делом?       Про себя Каэдэхара улыбнулся так же принимаясь за дело. — Вы говорили с Сёгун о чем-нибудь? Она не доставила проблем? — спросил Скарамучча, переводя взгляд на крайне довольного парня. Внутри против воли запорхали своими крыльями бабочки, щекоча каждую клеточку тела приятными касаниями. — Она очень сильно хочет о вас заботиться, я просто сказал ей, чтобы она думала не только об этом, но и о том, что ей нравится, — Кадзуха перебросил свой взгляд от булавок к возлюбленному. — У тебя действительно прекрасная семья.       Почему-то от последней фразы дизайнеру стало неловко. Он бы хотел, чтобы Каэдэхаре не пришлось расти в тех спартанских условиях с явно двинутыми родителями, но сделать с этим ничего не мог. В его глазах, вероятно, это и правда было так. Но сколько бы любви ни было в его семье, Скара знал, что проблемы у них тоже были. Пусть свои, возможно, не такие большие, но были. Даже между самыми близкими людьми случались ссоры и непонимания. — Да, наверное, это так, — чуть улыбнулся студент, снова возвращаясь глазами к переплетам сетки.