перерыв

Серёжа вырвавшийся, наконец, с многочасовой репетиции налетает на меня весь взъерошенный, с полубезумным взглядом, дышит тяжело и часто. На торчащих ключицах поблёскивают капельки пота. — Пиздец, репа, — он делает несколько жадных глотков из бутылки с водой и, не закрыв её, тут же целует меня влажными прохладными губами. На этом контрасте его скользкий язык кажется особенно горячим. — Серёж… Я не пытаюсь отстраниться, просто хочу его увести в более безопасное место, где будет меньше возможности словить на себе чьи-то любопытные взгляды. — Ммм? — он нависает надо мной, улыбается, гладит ладонью по щеке и снова тянется за поцелуем, шепчет мне прямо в губы. — У нас есть двадцать минут. Нас всех отпустили проветриться, а потом снова плясать. — Успеем сходить за кофе, да? Если честно, мне не хочется никуда идти, но эта репетиция идёт уже почти четыре часа, а Серёжин завтрак наверняка состоял из сигарет и мятной жвачки — на таком рационе долго не продержаться. Поэтому придётся оставить поцелуи и заняться более прозаичными вещами, вроде поиска быстрого перекуса. С трудом отстранившись, я тяну его за руку к лестнице: — Идём? — Куда-а? — Серёжа страдальчески приподнимает брови и морщит переносицу, отлично отыгрывая непонимание. — За кофе и какой-нибудь булкой, — я делаю вид, что не вижу, как он возбуждён. Тоже, знаете ли, своего рода актриса, могу вот так прикинуться, что мне вовсе не хочется продолжить целоваться рядом с этой гулкой лестницей, ловя адреналин от опасности быть застуканными. Серёжа снова улыбается своей демонической улыбкой, ставит бутылку с водой на мраморный подоконник и резко дёргает меня на себя, ловя в прочные объятия. — К чёрту кофе! — Теперь он целует совсем хищно, вылизывая мой рот изнутри и напоследок ощутимо прихватив зубами нижнюю губу. — У меня есть идея получше. Серёжины идеи — это всегда нечто потрясающее. Например сейчас мы оказались в каком-то странном помещении, заваленным старыми фанерными декорациями. Дневной свет едва пробивался сюда сквозь узкие окна под потолком, и в косых тускловатых лучах медленно кружились пылинки. Здесь было тихо, лишь чуть слышно доносились звуки внешнего мира — шум улицы, ритмичные басы какой-то музыки, нудный речитатив с рекламных экранов. И дополнял это всё свист извечных театральных сквозняков. — Сюда точно никто не сунется, — довольный собой, Серёжа ведёт меня дальше, в самую гущу фанерного хаоса, останавливается у сложенных друг на друга обломков волшебного замка — видимо что-то из детского спектакля. — Сколько времени у нас ещё осталось? — Минут пятнадцать точно, — я не собираюсь ему сопротивляться. Что, вообще, может быть лучше быстрого секса с ним прямо здесь и сейчас, где только сумрак и потрёпанные таинственные вещи будут нашими молчаливыми свидетелями. Серёжа нетерпеливый. О, да, он прекрасно может в прелюдию, но сейчас нам обоим совсем не до этого. Он быстро спускается с поцелуями к шее, старается не кусать нежную кожу, широко проводит языком по ключицам, обхватывает губами мочку языка и снова впивается в губы, заставляя меня всё-таки сорваться на короткое: — Хочу тебя! — Я тоже! Пососёшь мне? Его руки уже у меня под футболкой, стягивают лифчик, ладони прижимаются к соскам, и Серёжа глухо стонет в поцелуй, стискивая сильнее. Я знаю, что нужно делать, опускаюсь ниже, цепляюсь пальцами за резинку его спортивок и тут же тяну вниз вместе с боксерами, освобождая напряжённый член. — Блять… — выдыхает сверху Серёжа. Мне нравится делать ему минет. Я люблю его член, ровный по всей длине, перевитый венками, с бархатистой розовой головкой, которую так приятно обхватывать губами. А больше всего мне нравится его реакция: то, как он запрокидывает голову, с шипением втягивая воздух сквозь зубы. Как зарывается пальцами в волосы у меня на затылке, не грубо, но требовательно показывая, что нужно взять поглубже. И я беру, стараюсь изо всех сил. Щекочу языком чувствительную уздечку, чувствуя, как член упруго дёргается у меня во рту, упираясь в нёбо. Чувствуя приятный солоноватый вкус его смазки… Серёжа прижимается спиной к стене, предоставляя мне полную свободу действий: — Да, вот так, ещё, ещё… ты так хорошо сосёшь, пиздец… Эти порнушные комментарии произнесённые его срывающимся голосом неимоверно заводят. Я сама уже вся мокрая, но мне хочется довести его до предела. Не переставая ласкать ртом его член, я нежно беру в руку поджавшиеся яички, перебираю их в пальцах, стараясь попадать в ритм свои движениям, чуть оттягваю. — Охуенно, — стонет Серёжа, — я тебя так люблю… Член во рту ощущается уже просто каменным, пульсация чувствуется всё отчётливее, я понимаю, что ему осталась минута-две, и стараюсь двигаться уже не так быстро, чтобы растянуть удовольствие. — Иди сюда! — Серёжа рывком поднимает меня на ноги, мокро целует, кайфуя от своего вкуса на моих губах. — Ты охуенная, ты знаешь? Когда он так говорит, я не могу ему не верить. И потом, мне слишком хорошо, у меня ведёт голову от того, как он целует меня, попутно разворачивая к стене и забираясь ладонью мне под юбку. Звонко шлёпает, заставляя вскрикнуть — едва слышное эхо отталкивается от пыльных стен, смешиваясь с моим смешком: — Прости, не удержался, — Серёжа уже нежно проводит пальцами у меня между ног, и довольно выдыхает, когда понимает, как сильно я намокла. Пальцы почти сразу сменяются членом. Он упруго тыкается в меня, помогая себе рукой, я прогибаюсь в спине, чтобы ему было удобнее. И наконец он входит, пытаясь не торопиться, но я сама не хочу больше ждать: — Давай! — Подаюсь ему навстречу, и член сразу скользит до основания, вызывая чуть слышную боль и горячо-приятное, тянущее ощущение внутри. — Блять, да! Да! — Серёжа кладёт ладони мне на талию и начинает размашисто двигаться внутри, больше не сдерживая себя. Я утыкаюсь лицом в сгиб руки, чтобы не стонать слишком громко, особенно когда он поднимает одну руку, чтобы снова сжать под футболкой мою грудь. Горячее дыхание рядом с ухом, совсем близко, а больше я уже ничего не слышу и ни о чём не думаю. Внешний мир перестаёт существовать, потому что слишком хорошо именно здесь и сейчас. — Я сейчас кончу, — Серёжа проводит языком по моей шее. — Да! — Я ждала этого. Мне самой нужно побольше времени для того, чтобы получить оргазм, но это будет потом, вечером, уже совсем в другой обстановке. Сейчас эмоциональное возбуждение от происходящего почти перекрывает физическое, я чувствую, что толчки сзади становятся всё сильнее и каким-то образом успеваю вывернуться из Серёжиных рук, чтобы снова взять в рот его член. Серёжа не успевает меня остановить. Кончает сразу, вздрагивая всем телом и широко расставив ноги. Я едва успеваю проглотить горячую сперму, её так много, что несколько капель всё-таки падают на деревянный пол. Впрочем, в темноте никто не увидит. — Господи… — Серёжа помогает мне подняться, с протяжным стоном, притягивает к себе, утыкается лицом в волосы, — Мне так хорошо с тобой… — Я знаю, — шепчу я ему в грудь. — И мне с тобой. У нас эти фразы как маленький код после секса. Мы оба знаем что нам хорошо друг с другом, но всё равно произносим их — это давно стало нашей личной традицией. Серёжа подтягивает спортивки, помогает мне поправить одежду, смотрит на часы: — Ещё пять минут есть. Будешь курить? — Прямо здесь? Вместо ответа Серёжа уже чиркает зажигалкой, оранжевый огонёк освещает его лицо: длинную лохматую чёлку и припухшие губы. Он вкусно затягивается сигаретой, подносит её к моему лицу, чтобы я тоже могла сделать пару затяжек, и длинно выдыхает дым: — Вечером у меня? — Как обычно, — я улыбаюсь, утыкаясь в его футболку и чувствуя терпкий знакомый запах. — Скорее бы эта чёртова репетиция закончилась, — Серёжа тушит сигарету о какую-то железку и кидает окурок в консервную банку как нельзя кстати оказавшуюся здесь. — Поцелуй и пойдём? Я целую его дымные губы и тяну к выходу из пыльного лабиринта.