Нейротоксин

***

      Не было видно даже кончика носа, а в ушах пульсировала кровь. Дилюк медленно открыл глаза, поднял голову. Перед ним на коленях стоял Кайа, уронив на грудь голову. Он нашептывал что-то невнятное, смотрел на растопыренные пальцы рук. Правую сторону головы обвили черные черви, на вид более осязаемые и крепкие, чем прежде. Когда удалось подобраться ближе, Рагнвиндр услышал:       — Убийца… Как подло… Он ничего не мог сделать… Доверял…       — Кайа, — Дилюк ударил по тварям, и часть их рассеялась, словно дымка. Руки прижались к щекам. — Кайа, ты слышишь меня?       — Он спасал, а я отдал его… убийце… Искромсал…       Иней на ресницах, бровях и волосах растаял первым. Глаз Бога горел так ярко и горячо, что щит и лед под ногами стремительно обращались в воду. Рагнвиндр поднял лицо Альбериха к себе, но шокированный взгляд Кайи проходил сквозь него. Пустой. Перепуганный. Дилюк выдохнул густое облако пара. Надо отдать себе должное. Если бы не пиро, тоже бы замерз насмерть. Он продолжал звать брата по имени, на объяснения и оправдания не было ни мыслей, ни голоса. Отдавал последние силы, чтобы согреть обоих. К счастью, смертоносное крио затихло, и Кайа больше не источал прежний холод. Осталась только тишина.       За спиной раздался треск, будто кусок утеса откололся и рухнул на землю. Дилюк обернулся. То рушились многослойные гео щиты, из-под которых выбирался Альбедо. Мел осмотрел лагерь с тихим ужасом: лес из ледяных скульптур, замороженный городок, даже птицы в клетках… Замерзло все. За спиной Мела Дилюк увидел то, что осталось от палатки. Тела зверя он больше не наблюдал. Вряд ли от него что-то осталось и теперь его вернуть не удастся даже с древними знаниями алхимика. Далее слух распознал далекие голоса тех, кто успел скрыться в глубинах шахт.       — Я предал его, Люк…       Дилюк дернулся, словно от пощечины, и уставился на Кайю. Непривычно бледный и истощенный. Следы эрозии растворились вместе со снегом, на Дилюка взирали два больших синих глаза. Различных по оттенку, но одинаково наполненных болью.       — Мне жаль, Кайа…       Рагнвиндр сжал его плечи, пропуская обжигающее пиро под кожу сквозь рубашку. Самому стало страшно. Кайа не выглядел настолько убитым даже в ночь, когда вернулся с побережья Сокола. Но если в прошлый раз Дилюка одолевала ярость, то теперь он сам не различал своих чувств. Опомнился, когда Кайа поднялся и отшатнулся, повернул голову к изрядно потрепанному алхимику, не замечая застывших людей вокруг. Он ступил навстречу, Альбедо попятился. Адреналин ударил в мозг, и Дилюк подлетел следом за братом, но тот прошел мимо ученого. Кайа присел у разрушенной палатки, вяло разгреб рыхлый снег, тающий на пальцах. Из-под сугроба показалась лапа в белом носочке. Пальцы мягко обхватили ее, надавили на подушечку. Та осталась каменной, не сжалась, не выпустила когти.       — Однажды и тебя разделят на кусочки, выродок…       Кайа сказал это монотонно, и Альбедо невольно дернулся. Альберих склонился над снежной горкой. Руки продолжали очищать тельце. На плечи опустились теплые ладони. Он остановился.       — Кай, не нужно…       — Отойди, — предупредительно зашипел тот, и Дилюк оторвал руки, сделав шаг назад. Повторения случившегося он не желал и сомневался, что даже с ним брат станет вести диалог. Сначала уничтожит, а после, может быть, пожалеет.       Холодная ладонь зависла над заснеженной землей рядом с котом, кулак сжался. Порода угрожающе затрещала, разошлась по швам. Наружу вырвалась ледяная глыба. Когда-то Кайа уже делал это, руки сами вспомнили ощущения. Дилюк смотрел остекленело, а Альбедо готовился к отражению атаки, но кусок замерзшей грязной воды плавно опустился в стороне, за спиной раздались облегченные вздохи. Капитан долго рылся в снегу, уложил тело в яму и вернул стылую почву обратно. Бросив напоследок горькое «прости», он встал и прошел мимо Дилюка, Альбедо и некогда живых статуй, остановился у самого глубокого из разломов.       — Кайа, послушай…       — Закрой свой рот, — рявкнул Альберих. Дилюк колко посмотрел на Альбедо, призывая молчать, но тот не сдержался.       — Кайа, он был заражен. Взгляни! — Рагнвиндр вздрогнул, когда Мел вынул из кармана пробирку с серым веществом. Внутри стекляшки извивался тонкий червь. — Его мозг поразила эрозия. Вероятно, именно он заразил тебя. Ты знаешь, что это значит для нас обоих.       — Пускай это станет тебе нашим общим прощальным подарком. А потом кто-то другой вскроет твой череп.       Дилюк ничего не ответил. Он знал, что Альбедо прибыл в Мондштадт задолго до его рождения. Скупые подозрения, жуткие и гадкие, подтвердились. Кайа медленно повернулся. Синее серебро окинуло обоих, остановилось на лице Альбедо. Некогда красивое сияние ока сочилось ядом, от которого ком вставал в горле. Стало ли Альбериху легче от того, что Дилюк рядом? Нет. Внутри было совершенно пусто.       — Меня не пришлось потрошить, чтобы узнать об эрозии, — Кайа посмотрел в заледенелую стену.       Обстановка нагнетала. Все трое погрузились в свои необъятные бездны. Каждый думал о своем, пока на них взирала дюжина стылых взглядов. Дилюк глубоко вздохнул. Хотелось бы ему развидеть то, во что превратился лагерь, оставаться здесь не было сил.       — Подожди меня. Я заберу вещи, — предупредил он, прежде чем вновь окунуться с страшную снежную сказку.       Он растопил снег и сдвинул остатки палатки. Пока сгребал уцелевшие вещи, прятал голубой Глаз Бога, потрепанный дневник — позже восстановят поплывшие записи, — прислушивался. Голосов вдалеке больше не было слышно. Похоже, ученые выбрались из Разлома, и скоро сюда нагрянут миллелиты. Быть может, уже завтра о происшествии будет говорить весь Ли Юэ. Он встал, закрепил на спине клеймор, подхватил клинок Кайи и прошел мимо синюшного фатуи, рядом, схватившись за сердце, лежал неизвестный ему мужчина в сумерском одеянии. Широко распахнутые глаза покрылись ледяной коркой.       Дилюк отвернулся. Если им удастся уйти достаточно глубоко, люди решат, что виновники погибли. В противном случае Мондштадт ответит за деяние своих людей. Этого он допустить не мог. Как и казни Альбериха, если все вскроется.       Кайа стоял на месте. Он не шевелился, ждал брата. Сначала он смотрел на Альбедо, и тот сжимался под этим смертоносным взором. После зрачки дернулись в сторону фигур. Правый глаз видел блеклые силуэты. Они таращились на него белыми, точно молоко, глазами. Ругались. Шептались. Называли подлецом. Проклинали и желали скоропостижной смерти. Тянули свои кривые руки, жаждали утащить в свое царство мертвых. Но даже это зрелище больше не трогало Кайю. Он осмотрел каждого и равнодушно отвел взгляд.       — Одно слово и ты труп, — прошептал за спиной Альбедо Дилюк. Хлопнув его по плечу, он прошел мимо. — Уходим.       Мел кивнул. Рагнвиндр стремительным шагом вернулся к брату, передал ему меч. Засим он откупорил одну из склянок и, растопив лекарство, подал Кайе. Тот опустошил сосуд и бросил стекляшку во тьму Разлома, и скоро раздался звон. Неглубоко. Вниз спускались осторожно и молча. Внутри было темно, идти приходилось наугад. Скоро впереди показалось блеклое свечение, парящее в воздухе: светлячки и кристальные бабочки. Дилюк быстрым шагом нагнал Кайю. С губ едва не сорвалось: «Это просто кот», и он прикусил свой язык. Нет. Для Кайи этот зверь значил намного больше. Кот был той крупицей, что связывала Альбериха с Каэнри’ахом или больше…       — Не поддавайся отчаянию. У нас есть цель. Вместе мы уничтожим ту тварь, что сделала это с вами. Потом вернемся наверх. Должны вернуться. Тебя ждет Кальвиль.       Кайа кивнул, немного сбавил шаг. Хороший знак. У Дилюка все лучше получалось подобрать ключи к разуму брата, и, вероятно, лекарство тоже помогало остудить пыл. Альбедо шел следом, перебирая ворох мыслей в чугунной голове. Он не замечал, как перед братьями отступали в тень хиличурлы и слаймы. Скоро путь стал светлее, а монстров совсем не осталось, словно они попрятались в щелях и ямах.       — Кайа, — Дилюк поймал запястье Альбериха, сжал в пальцах, — не забывай, я люблю тебя. Вместе мы со всем справимся.       Плечи Альбериха опустились. Моргнул раз, второй. В памяти расцвели еще совсем свежие воспоминания: беседы об уродливой вазе, касания, наполненные трепетом. А после они сменились, и Альберих жалел о том, что эрозия так жестока. Хотелось выбросить из головы то, что он увидел на столе Альбедо. И погибших в лагере тоже. Он беззвучно прошептал:       — Кот спас меня, Люк.       — Ты рассказывал, да, — закачал головой Дилюк. Стало легче от того, что дорогой сердцу человек позволил себе открыться. Выходит, еще не все потеряно?       — Знаешь, когда он был рядом, боль отступала…       — Говорят, кошки лечат. А он всегда появлялся рядом, когда был тебе нужен.       — Верно, — Кайа остановился и пристально вгляделся в лицо брата. — Я не собирался никого убивать, Люк.       — Знаю.       — Я не мог контролировать это. Тебе стоит вернуться наверх. Опасно продолжать путь вместе.       — Нет. Мы вылечим тебя, Кай, — Дилюк обхватил его руку своими. — Я не был рядом, когда все случилось. Сделал недостаточно.       — Люк, ты…       — Теперь моя очередь оберегать тебя, как это делал твой мохнатый друг.       — Спасибо… — Кайа наконец пришел в себя. Сопровождающие путников призраки канули в небытие, и разум прояснился.       Все трое чувствовали себя изможденными. Мышцы болели, а сил почти не осталось, но вместе они продолжили путь. Впереди ожидал более крутой спуск — темный и беспросветный. Альбедо подхватил с земли камни, покрутил в ладони, и с пальцев сорвались крошечные светлячки, ставшие для путешественников маяком. Теперь спускаться было проще. Они не знали, каким образом будут выбираться наружу, ведь люди не появлялись здесь несколько столетий. Ни веревок, ни крюков. Жуткая, глубокая, скользкая пещера.       Пришлось сделать пару привалов, чтобы восстановить силы. Воздух становился плотнее, дышать было трудно. Но скоро все трое выбрались к новой пропасти, и их взору предстало нечто. То была не просто пропасть. В центре будто что-то взорвалось, из-за чего по краям образовались кривые высокие пики. Над эпицентром зависли руины, точно такие, как их описывал Альбедо.       — Что это, черт возьми, такое?.. — рубиновая радужка задрожала. За былые путешествия Дилюк не встречал ничего подобного. Кровь стыла в жилах от ужасающего зрелища. Пахло смертью.       — Отголоски древней цивилизации, — с восхищением произнес Альбедо.       — Сам знаю, — Кайа глянул на ученого.       Он смирился с тем, что Мел следует за ними, но слышать его не хотелось, иначе снова сорвется. Альберих с легкостью убил бы его, не будь тот его пускай и бывшим, но другом. К тому же рядом был Дилюк. Он обязательно встрянет в битву, а на любимого человека Кайа не хотел поднимать клинок. Дилюк служил не только источником тепла и сил, но и надежной опорой, цепями, что сдерживали гнев и скорбь.       — Откуда? — Дилюк решил перетянуть внимание на себя, и ему это удалось. Черты лица брата смягчились.       — Люмин рассказывала, но я предположить не мог, что это настолько масштабно, — он повернулся к сооружениям и усмехнулся. — Я будто в последний день вернулся…       — Что? Мы в Каэнри’ахе? — голос Дилюка от волнения сел, но он быстро прокашлялся, возвращая силу и ему, и своим рукам, крепко сжимая кулаки. Он подступил к пропасти, словно этот шаг позволит ему рассмотреть каждую деталь руин.       — Нет. Но сильно похоже. Возможно, эти сооружения и те, что остались в Каэнри’ахе, строили люди одной эпохи. Я видел такое в детстве. А в наших сказках руины рисовали, словно это замки процветающего королевства. И небо голубое, никакая не земля…       Оба внимательно слушали Кайю. Альбедо воздержался от комментариев, а Дилюк поверить не мог, что когда-то здесь жили люди. Он бы никогда не заподозрил о подобных строениях, если бы не путешествие. Не понял бы, что все его знания о мире — лишь верхние сливки, а самое интересное только придется узнать. Он посмотрел вниз, повел шеей. Кайа проследил за его взглядом, качнул головой.       — Возможно, именно они строили это и теперь возвращаются домой, чтобы умереть у родных стен.       — Откуда ты это знаешь? — изумился Дилюк. Кайа рассказал не все, что ему известно?       — Я ведь говорил, что хиличурлы существовали и во времена до падения Каэнри’аха. Они древнее войны Архонтов, как и эти воздушные замки. Идем, они ничего не сделают нам.       Внизу показалась парочка магов Бездны, но и те, завидев людей, превратились в маленькую точку и исчезли. Альберих со свистом наполнил легкие. Воздух слишком плотный и едкий, разъедающий глаза, и не понятно, виной тому тлеющие тела хиличурлов или черная пузырящаяся грязь. Кайа оглянулся на Альбедо.       — Иди, собирай свою дрянь и проваливай. Ты ведь за этим пришел сюда?       — Я пойду с вами, — возразил Альбедо. Кайа сурово сдвинул брови.       — Желаешь расплатиться за убийство моего друга своей жизнью? Я не против.       — Пусть будет так, — Альбедо смиренно выдохнул и, качая головой, опустил подбородок на грудь.       Легкие скручивало от каждого вздоха. Путники мечтали поскорее закончить с этим. Дилюк кивнул в сторону тропы, идущей вдоль стены. Возможно, если забраться выше, можно будет попасть в центральное здание. Кайа обнял его пальцы ладонью, и все трое отправились вверх. Местами приходилось карабкаться по каменным плитам, заложенным древними жителями. Когда-то они были дорогами или площадями, как в Мондштадте или Ли Юэ.       Выше виднелись парящие в воздухе глыбы, когда-то служащие мостом. К счастью, расстояние между островками позволяло перешагивать с площадки на площадку, перепрыгивать над пропастью. Мост привел их в первую темную комнату, где не было дверей или окон, но опавший потолок вел наверх. Чем дальше пробирались путники, тем чаще встречались разорванные доспехи, покоящиеся под вековыми слоями пыли. В теплом углу у костра забились кучкой хиличурлы. Они не шевелились. Давящий ком подкатил к горлу.       «Проклятые люди…»       Десятки пар молочных прозрачных глаз следили за каждым шагом Кайи. Эти, в отличие от оставшихся позади, до смерти пугали его. В отличие от прошлых, они казались мирными, даже сочувствующими, а одежды выглядели до боли знакомыми. Дилюк заметил, как переменилось лицо брата.       — Что с тобой?       — Ты видишь их?       — Кого? — завертел головой Рагнвиндр, но кроме чурлов и стен не наблюдал ни бабочек, ни светлячков.       — Их, — остановился рядом с Кайей Альбедо. Он был бледен, голос звучал непривычно: дрожал и стал в разы тише. — Каэнрийцы. И еще кто-то.       Оба переглянулись, поджав губы. Впервые за последние часы Альберих был рад, что Мел пошел с ними. Он не сошел с ума, видения не были галлюцинациями. Правую сторону лица обожгло, но Дилюк вовремя положил свою руку на его поясницу. Все для него казалось странным. Он помнил, что Кайа скрывал свой глаз не из-за шрама, а потому как видел мертвые души, но Альбедо… Все больше загадок…       — Я никого не вижу, Кай, — и это пугало Рагнвиндра. Как он сможет защитить брата, если не сможет видеть своего врага? — Они что-то говорят? Сколько их?       — Много, но все молчат.       Альбедо прошел вперед, остановился рядом с призраком и провел ладонью в воздухе. Любопытно. Рука прошла сквозь прозрачное тело, а едва различимые звездчатые зрачки внимательно проследили за движением. Призрак покачал головой и улыбнулся, переводя взгляд на Альбериха, засим на одного из хиличурлов, лежащего у костра.       — Люк… — позвал Кайа, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.       Дилюк отреагировал резко, обернувшись, но Альберих больше не сказал ничего, а лицо немного расслабилось. Он позвал его только для того, чтобы увидеть рубиновые глаза: родные, любимые, наполненные жизнью.       — Наверное, мы уже близко, — теплые губы коснулись сжатых в ладонях холодных рук. — Потерпи.       — Нам выше, — Альбедо качнул головой в сторону самого длинного, глубокого, когда-то высокого здания.       По широким извилистым корням они пробирались далее. Путь вел в лазурный зал. И все здесь было не так… Сотни душ толпились в светлом зале, над их головами проливала чистый, нетипичный для этого места свет тихая вода некогда живого источника. В центре на каменном пьедестале лежали доспехи каэнрийского рыцаря, только владельца Кайа не знал — рядом он не видел души.       — Значит, свободен… — вслух выскользнула мысль.       — Ты? — округлил глаза Дилюк.       Он не видел призраков, потому для него картина выглядела иначе. Дайнслейф сидел на полу, прижавшись к колонне спиной. Руки его были сложены на груди. Спал. Или пришел сюда умирать, как хиличурлы? Кайа потерянно осматривался, надеясь увидеть причину своей рвущейся наружу болезни, но не было ни склянок, ни сундуков, ни монстров.       — Я, — подал голос Дайнслейф, открывая глаза и глядя в сторону повисших на камне доспехов. Судя по голосу, он и не думал умирать, но и подниматься не спешил. Он усмехнулся. — Захватили с собой карманного ученого? Молодцы. Здесь нет источника, Альберих. Только зараженные чурлы.       Кайа и Альбедо только теперь смогли рассмотреть одного живого среди десятков мертвых. Мел принял насмешку с привычной холодностью. Он только слышал об этом человеке, но в голосе слышал его брезгливость, только его это не трогало. Рагнвиндр недоверчиво покосился на Дайнслейфа. Снова появился здесь, на их пути, случайно? Нет. Дважды — закономерность.       — Не источник… — «а носители», — договорил разум. Теперь стало ясно, что Кайю нужно отсюда уводить. — Где тогда сам источник? Ниже?       Твердый голос Дилюка эхом разнесся по комнате. Время здесь словно замерло и скрутилось, иначе как объяснить то, что вода не подчинялась законам физики?       — Сомневаюсь, мастер Дилюк. Осмелюсь предположить, источник там, где жили архитекторы этих руин. — Дайн обвел помещение взглядом.       — На поиски уйдут годы, — Альбедо задумчиво потер подбородок. У них не было столько времени. Придется попыхтеть в лаборатории по возвращении в Мондштадт, создать то, что сможет сдерживать эрозию.       — Если не знаешь, где искать, — ответил Дайнслейф, не вдаваясь в подробности.       Это раздражало Дилюка, и он дернул головой. Собирался потребовать объяснений: какого черта их отправили сюда, почему Дайнслейф тоже оказался здесь, и куда им теперь идти, но Кайа спросил первым.       — Выходит, спуск в разлом не имел смысла… — от этого сделалось больнее. — Куда нам идти? Тебе ведь это известно.       Потеряли время. Потерял друга. Возненавидел второго. Убил людей. Черные черви показали свои головы вновь, скользнули в засаленные волосы. Альберих часто задышал. Дилюк мигом вынул флакон с лекарством — осталась всего пара. Дотянут ли они до поверхности без новых происшествий? Кайа послушно выпил, эрозия стала прозрачной, но не исчезла. Плохо дело.       Дайнслейф поднялся и подошел к путникам, проскальзывая сквозь души. Те недовольно морщились, словно оскорбленные такой наглостью.       — Эрозия поглотила тебя, — лазурные глаза опустились на пояс, вернулись к лицу. — Отказался от Глаза Бога? Давно пора.       — Его Глаз Бога у меня. Не уходи от вопроса.       — Далеко, среди островов Инадзумы. Или в водах Фонтейна. Но это лишь предположение. А эта стекляшка ему не нужна.       Дилюк хмыкнул и тут же закрыл плечом капитана, скрывая правую половину его тела. Он перебирал в мыслях слова Дайнслейфа, не понимая, верить ли им или послать странного типа в Бездну. Зубы скрипнули. Он думал о том же, о чем размышлял Кайа.       — В таком случае нужно уходить. Здесь опасно, — он повернулся к брату.       — Больше не опасно, — возразил Дайнслейф. — Прошло много времени. В Разломе только полуживые чурлы, слаймы да светлячки. Мы находимся в самом тихом и защищенном месте. Разве ты не чувствуешь это? — он вопросительно посмотрел на Кайю, но тот отрицательно мотнул головой.       — Зачем ты пришел сюда? — Кайа взглядом пытался просканировать каэнрийца, прочесть его мысли. Если бы он был таким же, как Дайн, тоже знал бы и ощущал многое. — Ведь тебе не страшна эрозия, тебе незачем искать источник.       — Пришел проведать друга. И тоже искал информацию об этой вашей болезни, — сначала он указал на груду доспехов в центре зала, потом палец ткнулся в существ, охватывающий правую сторону головы Альбериха. — Решил остаться, когда узнал, что вы идете сюда.       — Для чего? — не унимался Дилюк. Он забыл об усталости, готов был в любой миг схватиться за клеймор.       — Рассказать то, что знаю. Заодно решил отдохнуть в безопасном месте. Уйдем отсюда другой дорогой, выйдем в Сумеру.       В последние дни Дилюк получал так много информации, что полочек в голове не хватало. Или он был не в силах разобраться с этим сам, так быстро, как хотелось бы. Не выпуская руки, точно кот в чужом доме, он подозрительно относился к любой мелочи. Особенно после случившегося в лагере. Любой писк слайма казался угрозой.       Альбедо, в отличие от остальных, не терпелось выйти на свет, а там любым способом вернуться на Драконий хребет, дабы заняться лекарством. Тем более, если этот человек покажет им короткий путь, коим позже можно будет воспользоваться, чтобы прибыть сюда снова за образами. Пожалуй, он станет одним из немногих ученых, кто заберется так далеко.       — Веди. Нам нельзя выходить через шахты.       — Что-то случилось? — Дайнслейф вопросительно поднял бровь, но, не дождавшись ответа, направился к краю стены, откуда пришли путники.       Делать нечего. Кайа и Дилюк последовали за путниками. Все вместе они преодолели спуск вел к подземным водам, оттуда Дайнслейф вел мондштадцев через узкие пещеры. Никто не жаловался, не просил отдыха, хотя все выглядели уставшими. Черви вились тонкой дымкой, холодно касались кожи, но от этих прикосновений горела каждая клетка.       — Дайнслейф, ты сказал, что источник может находиться в Фонтейне или Инадзуме. Где гарантии, что мы снова не потеряем время зря?       — Гарантий нет. Но подобные сооружения есть в Энканомии и Ремурии. Полагаю, одна из цивилизаций как-то связана с эрозией. Ведь они так жаждали получить знания свыше и свергнуть Изначального…       Дышать стало легче, когда они выбрались из пещеры. Под ногами бурлили ручьи, вокруг прорастали невероятной красоты грибы с сияющими шляпками. Далеко в сочных кустах пищали плесенники. Альбедо прикусил губу — осталась одна пробирка, но содержимое слишком ценно, чтобы менять его на какие-то споры. Дилюк не унимался, задавая новые вопросы, на которые получал скупые ответы проводника. Он цеплялся за возможность раздобыть как можно больше информации о прошлом. Кто, как не Дайнслейф, способен поведать об этом?       — Далеко еще? — раздраженно сплюнул Кайа. Силы на исходе, а голова разрывалась.       — Совсем нет.       — Ты сказал, что это близко!       — Так и есть. Через час-полтора будем в Гандхарве.       — Стойте, — Кайа обхватил голову руками и присел на камень.       Остальные притормозили. Рагнвиндр видел, как изнемогает Кайа, и не нашел ничего лучше, чем предложить ему воды. Это помогло перевести дух. Дайнслейф и Альбедо замерли в ожидании. Кайа поднял глаза по направлению к новой пещере, куда они направлялись, а после переключился на мертвых, стоящих у другого входа.       — Что там? — указал он глазами на призраков, следящих за живыми.       — След Селестии, — голос Дайнслейфа звучал уверенно. Только братья не поняли, о чем ведется речь.       — Как на Драконьем хребте… — предположил Альбедо, и Дайнслейф кивнул.       — Что? Вы имеете ввиду тот шип над вершиной? — пристальный взгляд ясных глаз служил ответом на вопрос Дилюка. — Разве это не осколок руин?       — О, мальчишка, преданный своему Архонту, разумеется, верит в сказки, — язвительно протянул Дайнслейф, отчего лицо Рагнвиндра перекосило. — Нужно быть глупцом, чтобы верить богам.       Кайа поджал губы. Он был согласен, но старался не затрагивать эту тему при Дилюке.       — Так кому верить? — Дилюк расправил плечи. Ему надоело, что этот человек говорит загадками. К тому же ему казалось, что он единственный, кто не знает об этих шипах.       — Что ты хочешь услышать? Что Изначального задушила гордыня? Люди не только прекрасно жили без помощи Архонтов, но были способны создавать совершенную жизнь. Или о том, как Райндоттир «случайно» натравила на них своих детей? Да, Альбедо?       Мел увел взгляд. Кайа свесил голову. Он был ребенком, знал совсем немного о том, что происходило во время войны Архонтов. Дилюк едва не задохнулся. Что есть правда? Где справедливость? Почему истинная история скрывается от жителей Тейвата? Эта история так же важна, как создание Мондштадта и подвиги Барбатоса. Почему же никто не упоминает события пятисотлетней давности?       — Историю пишут победители, мастер Дилюк. Не жди, что тебе об этом расскажет твой дружок бард. Или приглашенный сотрудник похоронного бюро, — Дайнслейф сделал шаг навстречу Дилюку. Кайа напрягся. — Я задам вопрос еще раз, мастер. Можно ли верить Архонтам?       — Во что же веришь ты? — ответил своим вопросом Дилюк.       — В отмщение за Каэнри’ах, в него и в падение Селестии. Возмездие близко, ваши Архонты уже умывают руки.       Дилюк долго не мог найтись с ответом. Цель казалась ему невозможной. Тот, кто всю сознательную жизнь верит в Селестию и богов, должен был бы сейчас достать меч, но у него не поднялась рука.       — О ком ты говоришь, Дайнслейф? — окликнул Альбедо.       — Наша с Люмин цель едина, — коротко ответил тот.       — Ну все, прекращайте, — прервал поток грузных бесед Кайа и подскочил с камня, направляясь в тоннель, ведущий к шипу.       — Кайа, нам в другую сторону, — Дилюк обошел Дайнслейфа и схватил брата за руку, и Альберих замер на месте, взирая на бледное холодное сияние в конце пути.       — Они говорят, что нам нужно сюда, — прошептал Альберих, всматриваясь в прозрачные лица с белыми глазами.       Дайнслейф незамедлительно направился за братьями и шагнул навстречу свету. Альбедо за ним, подавив разочарованный вздох, а следом братья. Огромное пространство истерзано каменными мостами. Зрелище вызывало неподдельный шок и холодные мурашки под кожей Дилюка. Кайа сцепил их руки, крепко сжал пальцы.       — Впечатляюще, правда? — негромко произнес Дайнслейф, становясь по правую сторону от капитана.       Дилюк обвел пространство взглядом еще раз, пытаясь хотя бы примерно уловить объем, опасность. Пусто. Холодно. Шумно. Ни ветра, ни животных, ни пения птиц, но откуда-то исходил глубокий гул. Он сдавливал барабанные перепонки, и Кайа, встряхнув волосами, потащил Дилюка ближе к шипу.       — Кайа! Остановись! — дернул его Дилюк, но Альберих не слышал, тянул вперед. — Нам нужно убираться отсюда!       Дилюк озвучил общую мысль. Дайнслейф побледнел, помчался следом, бегло осмотрелся. Земля задрожала, когда все трое оказались под наконечником шипа.       — Быть не может… Уходим! Живо! — закричал Дайнслейф, хватая запястье Дилюка и утягивая в сторону.       Твердая поверхность разошлась по швам, выпуская наружу змея, о котором ходили легенды. Разве он не должен находиться в своем логове? Существо вынырнуло, затем погрузилось под землю. На головы посыпались камни, и под упавшими путниками расцвел каменный цветок, отъехал в сторону. Рядом приземлился Альбедо, закрывая всех четверых щитом от камнепада.       Змей вырвался в полста шагах, закачался, скрипя ржавыми шестеренками, уставился механической мордой на людей. Так вели себя настоящие змеи перед броском. Вот кого нужно давать на растерзание Альбедо, но сейчас даже он выглядел потерянно, стараясь удерживать крепкий щит. Черные, точно маслянистые пятна на воде, черви зашевелились активнее. Око горело от их движений. Дилюк выдернул клеймор из ножен, встал рядом с Альбедо, раскаляя сталь перед ударом.       — Три… Два…       Щит опустился. В змея метнулся феникс, но существо лишь отъехало в сторону, пропуская птицу мимо себя. Удар хвостом. Каменная глыба рядом с путниками превратилась в смертоносные осколки, пронзившие новый щит Альбедо, а после почва под ногами разошлась в стороны. Змей не обращал внимание на Дилюка с Дайнслейфом, наблюдая за другой парой путников.       — Его привлекает эрозия… — прошептал Дайнслейф, поднимаясь на ноги.       — Кайа, в сторону! — выкрикнул Дилюк, но Альберих остался на месте.       Он, не глядя, выбросил вперед руку с клинком. Ледяной поток направился на монстра, покрылся тонкой коркой. Это дало Дилюку фору, и теперь в бок змея врезалась полыхающая птица, а сам мастер бросился к брату на помощь. Дайнслейф не отставал. Существо искрилось, шестерни плавились, и оно распороло мордой землю, скрываясь в недрах. Тряска была настолько сокрушительной, что все четверо вновь рухнули, закрываясь от каменной крошки руками и слабым щитом Альбедо.       Не давая людям передохнуть, змей появился снова прямо перед Альберихом, когда тот поднялся на негнущихся ногах. Дайнслейф приложил руку к его спине. Черви вырвались с новой силой, обхватили горячими телами шею и плечо. Кайа закричал, выронил меч и вцепился в лицо. Ничего не видел, только слышал оглушительный грохот и взмахнул рукой.       Воздух разрезала линия, распахнулась тлеющей Бездной, и наружу вырвался снежный вихрь. Ледяные волны впились в змея, превращая чудовище в неподвижную статую. Змей замерз. Кайа попятился, Бездна схлопнулась перед его носом. Рагнвиндр ошарашено смотрел на брата. Подобную магию использовали чтецы Бездны, но Кайа… Он не хотел верить, что его брат владеет настолько мощной магией.       — Бездна? — язык опередил сознание алхимика.       Кайа испуганно таращился на ладонь, медленно поднял глаза на застывшее существо. «Бездна…» — эхом отразился голос Дилюка, и Альберих отрицательно замотал головой. Быть того не может! Дайнслейф тоже широко раскрыл глаза, разинув рот.       — Потом, — скомандовал Альбедо.       Послышался треск льда. Змей вот-вот вырвется на свободу. Дилюк дернулся, подняв глаза вверх. Поднимая Волчью погибель, приказал остальным отойти. Нужно использовать ландшафт, найти слабое место врага. Отступить не получится, для этого придется лезть наверх.       — Кайа, сможешь так сделать еще раз? — он увидел удобный выступ прямо над ними, нужно только забраться.       — Да откуда я знаю? — со злостью бросил Альберих.       Тело содрогалось, казалось, будто кровь отлила от всех органов чувств — так ему было страшно. Злился на себя, не понимал, как работает его сила и что он должен делать. Голову пронзили новые импульсы. Лед треснул. Змей ринулся на путников. Альберих сдавил глаз. Пространство разорвалось. Дайнслейф тут же толкнул всех троих в портал и окунулся в неизвестность вместе с остальными.       Все четверо вывалились, словно мешки с картошкой, на зеленый склон, усеянный белыми цветами. Никто не понял, что именно произошло, и пока Дилюк, Альбедо и Дайнслейф вертели головами, Кайа хватался за горящее лицо. Рагнвиндр перевернулся на спину, отбросил клеймор. Грудная клетка широко вздымалась. После неожиданного прыжка внутренности словно перевернули и сложили заново. В груди заныло. Кашлянув несколько раз, прочищая горло, он со стоном присел в траву. Когда увидел брата, кинулся к нему, обхватил плечи.       — Ты цел?       Но Кайа отмахнулся, зажмурившись, поднялся на четвереньки. Казалось, его вот-вот вывернет наизнанку. Альберих отвернулся, сплюнул скопившуюся во рту желчь, засим сильнее сдавливал виски, будто если отпустит, то череп просто расколется надвое. Дайнслейф, встряхнув пшеничными волосами, уткнулся взглядом в Кайю.       — О черт… Держи! — бросил он Дилюку и схватил Альбериха за щиколотку.       Вспышка. Хлопок. Черное пространство тут же закрылось перед самым носом Дилюка. Дайнслейф и Кайа испарились. Альбедо остался лежать без сознания, пока Дилюк пытался опомниться. Рагнвиндр прошел мимо оставшейся темной дымки, сжимая пальцами пустоту. Оглянулся. Еще раз. И еще. Рубиновые глаза затягивались паническими нотками.       — Кайа?.. — позвал тихо.       Он ведь не мог исчезнуть далеко? Дилюк узнал свои любимые сесилии. Утес Звездолова. Мондштадт. Возможно, памятное место для Альбериха.              — Кайа! — позвал громче.       Может ли быть так, что он появился в особняке? Бежать на винокурню? Или таверну? А если он за это время вернется или забудет все, что с ним происходило? Забудет его?.. Последняя мысль с болью выбита из головы мощной встряской. Дилюк мотнул густой гривой. Осмотрелся в поисках сумки. Ни одной, ни второй рядом не было.       «Дневник остался в Разломе», — осознал с ужасом. Он замер в ступоре. Смотрел в пространство перед собой. Долго. Казалось, это длилось бесконечно долго.       Дилюк хотел проснуться. И будил его холодный ветер, пошатнувший листья кустарника так, что солнечные лучи отразили блеск подле ног. Рагнвиндр подобрал тускло светящийся крио Глаз Бога. Холодный. Пальцы задрожали. Во рту собралась горечь. Но луч надежды еще теплится. Рассвет. Если куда-то и переместился бы Кайа случайно, то домой.       — Дилюк?.. — раздался голос позади. — Где все?..       Рагнвиндр дернулся, глянул на очнувшегося Альбедо и, не дав ответа, помчался вниз. На север, со склона, едва ли не спотыкаясь. Спешил. Внизу еще раз огляделся, выискивая знакомый силуэт. Ответная пустота больно царапала нутро тонкими острыми когтями. Пар изо рта застилал глаза, горло резало от холода. Сегодня в Мондштадте мороз. Но он не останавливался, не смея даже думать о своих неудобствах. Мимо руин храма Тысячи ветров. Теперь всякие древние развалины отзывались в нем давящим чувством. Где-то сбоку послышался вопль хиличурлов. Монстры увязались за мужчиной, но он не стал обращать на них внимание.       «Не до вас сейчас!»       Выскочил на тропу. Сбежал по разбитым ступеням, не забывая осматриваться, пока глаза не зацепились за величественное древо впереди. Сердце громко стукнуло о ребра. Верно! Кто, как ни Барбатос должен знать, куда запропастилось его дитя? Долина Ветров предстала перед Рагнвиндром как на ладони. Легкие горели, ноги жгло. Было жарко. Несясь через всю долину, как к спасательному алтарю, Дилюк преодолел значительное расстояние и чуть ли не врезался в дерево. Горячие руки уперлись в кору. Первое время мастер не мог говорить. Дышал тяжело, набирался сил. Казалось, что голос сейчас охрипнет и будет слабым.       — Венти! — позвал громко. — Барбатос! Мне нужна твоя помощь, молю тебя!       Первое время ответа не было. Только мольба Дилюка и шелест сухих листьев, которые никогда не покидали это великое место. Но после над красной макушкой пролила свои ноты лира.       — Что стряслось, мой друг? — бард свесил ноги.       Полные отчаяния и надежды глаза взметнулись вверх. Вот он, его Архонт. Существо, которое всегда невидимо оберегало Мондштадт и его жителей от опасностей.       — Венти, — Дилюк говорил сбивчиво, — Кайа исчез. Мы были в Разломе. Он раскрыл портал, и мы оказались здесь, а потом появился еще один. Я не успел за ними. Мне нужно, чтобы ты нашел их. Его… Кайю… Умоляю!       Рагнвиндр глядел в яркие бирюзовые глаза, задыхаясь от жажды помощи. Если Барбатос правда сделает это, он никогда не позволит себе сомневаться в своей вере. Венти словно ошпарили кипятком, и он чуть не свалился с ветки, замахав руками.       — Оу, стой! Стой-стой! Что за паника? Вы столько лет жили порознь, а теперь что? И что значит: «Мне нужно, чтобы ты нашел их»? Я что, собака-ищейка? Да и что с ним может случиться? — Барбатос искренне не понимал тревогу Рагнвиндра. Он спрыгнул на землю, плавно приземлился рядом. — Я не понимаю, мастер Дилюк. Что случилось?       Дилюк шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он развернулся к дереву спиной, прижался, сполз на землю. Мысли скручивались в сотни узлов. Ладони обтерли лицо, сбрасывая липкую паутину страха.       — Кайа болен. Он теряет память, уже не помнит Джинн и наш дом. Может забыть и меня. Венти… Его надо спасти. Мы так и не нашли источник эрозии. — голос иногда становился громче, звучал раздраженно, но Дилюк тормозил себя и возвращал ему мягкость. — Прошу… Ему больно. Эрозия пожирает его изнутри. А если это его убьет? Он умрет в одиночестве, непонятно где, забыв всех? Мы не можем этого допустить!       — Эрозия не убивает, — отрезал Венти и с сочувствием посмотрел в глаза, полные отчаяния. Что он мог сделать? Он осторожно опустил ладонь на плечо Рагнвиндра. — Но я не знаю, как искать его. Если бы он был в Мондштадте, я бы знал, но…       Серое небо грузно нависло над головами. Порывистый ветер трепал непослушные волосы Дилюка, но огибал юного барда. Тот не смел прерывать тишину ни лирой, ни песнями. Венти слушал, искал, но…       — Прости, — выдохнул он, и Дилюк дернулся, побледнев. — Если он все еще жив, то явно находится далеко за пределами Тейвата.       — Он жив! — рявкнул Дилюк, стискивая в пятерне покрытый ледяной коркой карман. В нем прятался Глаз Бога.       — Надолго ли? — Рагнвиндр замолчал, подскочил на ноги и отступил в сторону. Бард поднял на него взгляд. Пронизывающий. Холодный. Вовсе не детский. — В любом случае, пока горит его Глаз Бога, он жив. Это твой маяк. Храни его.       Венти проплыл мимо Дилюка. Тот всхлипнул, но заглушил себя, прижав кулак к губам. Он терял контроль над собой. Слезы против воли накатывались, застревали на ресницах. Задержав дыхание, он замер. Слова Архонта внушали надежду, сокрушали отчаянием. Пока Кайа жив, есть шанс найти его.       — Прости, — снова оглянулся Венти, прежде чем Дилюк озвучил проникшую в голову мысль. — Я не оставлю Мондштадт из-за него. И это не связано с тем, что он с радостью убьет меня при встрече. Но ты ищи. Быть может, когда-нибудь тебе удастся… — загадочно протянул он и взлетел, растворившись в ветрах.       Дилюк остался, оглушенный не то собственными эмоциями, не то издевкой Архонта. Медленно до разума начало доходить. Мастер всхлипнул, сжимая кулак до такой степени, что крылья Глаза Бога больно врезались в ладонь.       «Можно ли верить Архонтам?»       — Ты солгал мне, — вслух произнес Дилюк закипая. Знал, что Венти услышит его. Его трясло, разрывало на кусочки, как пламя уничтожает бумагу, разнося по ветру пепел. — Ты не хочешь помогать тому, кто хотел убить тебя… Минус еще один житель Каэнри’аха, да, Барбатос? Не станет еще одно свидетеля божественного преступления?       Рагнвиндр злобно ударил кулаком по стволу дерева, на него же уперся и поднялся на ноги, грубо вытирая лицо рукавом. Кайа был прав. От Архонтов действительно нет никакого толку.