Мгновения времени - Миссия милосердия

      Проталкиваясь через переполненный терминал с безжалостностью, которая привела бы в ужас его вежливую южную мамочку, начальник медицинской службы USS «Энтерпрайз» снова взглянул на экран коммуникатора и от души проклял день, когда поступил в Звездный Флот. Маккой сорвался на бег в сторону закрытых отсеков для шаттлов, отведенных для нужд Флота. Насколько он понял, медицинский шаттл с корабля «Аппоматтокс» приближался к Звездной Базе Дельта-Фи на экстренном варпе, кому-то нужна была сложная операция после травмы, поэтому «Галилео» должен был вылететь ровно по расписанию, неважно успеет ли он забрать своего пассажира с ксенопсихологической конференции или нет.       Коммуникатор разрывался от уведомлений последние десять минут, что вообще-то не помогало: Маккой двигался так быстро, как мог, но в это время цикла поставок на базе было невозможное столпотворение.       Все, о чем он мог думать - хоть бы Скотти не назначил ему Мэтьюса пилотом на обратный путь. Мальчишка трещал без умолку и насвистывал, просчитывая поправки к курсу, — эта нервная привычка едва не заставила Маккоя прописать молодому навигатору чего-нибудь эдакого, пока капитан, сытый по горло, наконец не перевел его с мостика в инженерный. Там Мэтьюс, видимо, нашел себя. Маккой в конце концов придушил бы парня, не пройди они и сотню парсеков.       Наконец, он увидел очертания и краски знакомого шаттла и влетел на борт, спотыкаясь; зацепил ручной кладью дверной косяк всего за несколько секунд до того, как за ним закрылся магнитный люк.       — Добро пожаловать на борт, доктор, — с места пилота Маккоя поприветствовал ровный голос, и доктор только моргнул от удивления — чтобы подобрать его, капитан, кажется, выделил своего первого помощника. В следующее мгновение Спок вышел на связь с базой и получил сообщение, что шаттл «Аппоматтокса» уже на орбите, готовый занять свое место в доке.       — Пожалуйста, пристегните ремни, доктор, пролетающие астероиды вызвали сильные гравиметрические возмущения в верхних слоях атмосферы. База, это шаттл NCC-1701/15, запрашиваю разрешение на вылет.       — База — шаттлу 1701/15 «Галилео», разрешено немедленное отправление, курс один-четыре-семь-альфа-четыре на семьдесят восемь градусов. Счастливого пути, коммандер, и остерегайтесь ионного шторма неподалеку от Дельта-Канарис.       — Принято. — Быстрые пальцы Спока заплясали по элементам управления, и через несколько секунд звездная база начала удаляться из виду.       Маккой смотрел, как мерцающие огни дверей стыковочного отсека исчезают вдали, и надеялся, что, кем бы ни был бедолага на шаттле «Аппоматтокса», ему будет как можно скорее оказана необходимая медицинская помощь. Путь через турбулентность, из которой они сейчас вылетали, будет адом для хирургической бригады. Интересно, какая именно чрезвычайная ситуация могла потребовать перенаправления на базу, вместо того чтобы позаботиться о пациенте на борту корабля? Возможно, нехватка подходящей крови или аллергия на стандартные анестетики? Может быть, психическая травма, помимо физической, которую на «Аппоматтоксе» не было возможности вылечить должным образом? Он не слышал о каких-либо примечательных негуманоидах среди экипажа, служащих на корабле такого низкого класса, но это не значило, что их не было. Гарсия был хорошим капитаном и относился к любому члену экипажа с таким же вниманием, как к старшему офицеру, если тому требовалась медицинская помощь.       Полет выровнялся, когда они вышли из атмосферы в открытый космос и прошли через скопление дрейфующих астероидов. Маккой подумал, что ему, наверное, следует перестать так глубоко вникать в чужие дела и всё-таки выяснить, почему из сотен людей, кто умеет управляться с этими консервными банками, именно Споку пришлось забрать его после необычных пяти дней рабочего отпуска на Звездной Базе Дельта-Фи.       — Итак… чему я обязан удовольствию видеть вас здесь, мистер Спок? — спросил он с неподдельным любопытством, выглядывая из-за сиденья пилота.       Спок потеребил переключатель, нажал на кнопку, и тяжелые напряженные пульсации двигателей шаттла сменились на более ровный гул автопилота. Доктор со вздохом облегчения расстегнул ремни и потянулся, прекрасно понимая, что позже он пожалеет о забеге через терминал Звездной Базы.       — Ну? — настоял он, когда Спок не сразу ответил. — Только не говорите мне, что вы поругались с Джимом и захотели немного пространства? Уж простите за каламбур.       Спок прострелил его взглядом, означавшим, что Маккой полный придурок — и доктор широко улыбнулся: вот это уже больше похоже на вулканца. Тем не менее… было что-то такое странное в глазах Спока, и Маккой узнал этот взгляд.       В том, что он только что сказал, была доля правды. Может они и не поссорились, но по крайней мере проблема была в Джиме. Что ж, это объясняло, почему Спок хотел кому-то выговориться: он не мог поговорить ни с кем на корабле, точно не с младшими офицерами — он слишком дорожил репутацией капитана, чтобы так поступить.       — Почему бы вам не рассказать, что он натворил? — Маккой поигрался с репликатором в стене в попытке произвести нечто горячее и с кофеином, и бросил слова через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Спок слегка нахмурился.       — Я не улавливаю ход рассуждений, который мог привести к подобному предположению, доктор.       Наконец репликатор дзинькнул и изверг из своих недр чашку чего-то черного и дымящегося. Маккой надеялся, это было больше похоже на кофе, чем пойло, которое подавали на конференции.       — Кажется, вы все же не отрицаете ход моих рассуждений, — заметил он, устраиваясь обратно в кресле.       Бровь Спока осторожно поползла вверх, и он медленно выдохнул.       — У нас произошла… Скорее я нахожу наше обсуждение миссии по возвращении… тревожным, доктор. — Маккой опустил свой так и не опробованный кофе в полном шоке, потому что он в прямом смысле никогда раньше не слышал, чтобы Спок запинался. — И как начальник медицинской службы и друг капитана, вы наиболее компетентны, чтобы высказаться насчет упомянутого обсуждения.       — Эм, Спок, если это был приватный разговор между вами двумя, капитану может не понравиться, что вы меня просите…       — Мне нужен взгляд со стороны, доктор.       О-о-окей, он также никогда не слышал, чтобы Спок перебивал кого-то. Маккой бросил чашку в контейнер для переработки, и подался вперед, опершись локтями в колени.       — И вы решили обсудить это здесь. Почему? — осторожно поинтересовался он. — Потому что вы хотели, чтобы разговор был неофициальным и совершенно вне пределов слышимости, я правильно понимаю?       — Верно, доктор. Я не мог допустить ни малейшего шанса, что мы можем быть услышаны не тем человеком, неважно, медиком или нет.       — Вы начинаете немного меня пугать, Спок. Что именно произошло во время этой миссии?       Спок на мгновение отвел взгляд — очень тревожный знак — перед тем как снова посмотреть на Маккоя.       — Я могу предоставить вам полный отчет о миссии по вашему требованию, доктор. Но он будет длинным, и лишь небольшая его часть имеет отношение к теме.       — Тогда перескажите мне эту часть, коммандер, — мягко подтолкнул он разговор в нужном направлении.       — Во время нашего задержания клингонской оккупационной армией…       — Чего-ЧЕГО?       — Доктор, пожалуйста, — Спок выглядел так, словно эта вспышка причинила ему боль, еще один тревожный знак, — контролируйте свои эмоции. Как я и сказал, мы были задержаны клингонским командиром и его личным гарнизоном. Во время заключения меня… допрашивали, чтобы узнать мотивы нашего пребывания на планете.       — Как именно допрашивали? — И Маккой получил ответ на свой вопрос — ответ, которого боялся, — когда Спок снова отвернулся. — Мне следовало взять с собой вулканского целителя?       Спок оглянулся мельком, вид у него был слегка удивленный.       — Отрицательно, доктор, но я ценю ваше предложение.       — Так что они использовали?       — Устройство, которое по всей видимости называется просеиватель разума, оно… Доктор, что с вами?       Маккой почувствовал, как кровь отхлынула с лица. Каждый в медицинских кругах сталкивался с мрачными слухами, окружавшими варварские орудия пыток, предположительно используемые на других планетах, — и о клингонском просеивателе разума говорили достаточно много в ксенопсихологическом сообществе, чтобы доктор знал о его предназначении хотя бы в общих чертах.       — Я примерно представляю себе, что это такое, мистер Спок, — выдавил он из себя, когда удалось подавить тошноту, не имеющую никакого отношения к зоне турбулентности, из которой они только что вылетели. — Вы хотите сказать, что подверглись воздействию такого устройства?       Спок теперь выглядел настороженно, словно не планировал раскрывать столь многое и уж точно не стал бы, если бы знал, что Маккой имеет представление о приборе.       — Верно, доктор, хотя я, конечно же, смог выдержать с помощью ментальных щитов.       Маккой задрал бровь, глядя на вулканца.       — Впечатляющее владение ментальными барьерами, мистер Спок, — а также, возможно, полнейшее вранье, но с этим он разберется, когда они будут ближе к дому.       Его полностью проигнорировали, но он решил пока что не придавать этому значения, раз уж Спок хотел повести разговор именно так.       — Так или иначе, доктор, сначала капитан, похоже, не осознавал всей возможной суровости устройства.       — Навряд ли он мог, если вы в самом деле функционировали так хорошо, как говорите. И я полагаю, вы не собирались разбивать его иллюзии.       Спок кивнул:       — У меня не было причин.       — В этом наши мнения расходятся, но вы продолжайте.       — Через некоторое время нас освободили из-под стражи, но позже органианцы предали нас и открыли наши подлинные личности клингонам.       — Как нехорошо.       — Преуменьшение. Клингонский командир тогда удостоверился, что капитан осознал полный потенциал просеивателя, и описал детально, что он намеревался с его помощью сделать. А именно: использовать устройство на капитане, извлечь из его разума как можно больше засекреченных материалов Звездного флота, прежде чем разрушить его мозг окончательно, оставив капитана в состоянии овоща.       Маккой ошеломленно уставился на Спока.       — Это же варварство!       — В вулканской культуре это худший конец, чем смерть, доктор.       — В человеческой тоже, многие люди согласились бы с вами.       Спок внезапно дернул головой вверх — единственный признак удивления, который Маккой увидел, но достаточно явный, — и после мощной вспышки озарения у него зародилось ужасное подозрение, будто он точно знал, какой именно разговор завел капитан после миссии. Это обсуждение, возможно, требование, сильно встревожило их предположительно безэмоционального первого офицера.       Маккой откинулся в кресле, скрестил руки на груди и вздохнул, потер лицо.       — Джим попросил вас убедиться, что с ним такого никогда не произойдет, не так ли? — он спросил тихо.       На этот раз не могло быть никакой ошибки — на лице Спока проступило удивление, ясно отражаясь в обеспокоенных чертах и потемневших глазах.       — А у вас проблемы с тем, чтобы отнять жизнь, особенно его жизнь — даже в таких обстоятельствах и даже по его просьбе.       Спок лишь моргнул в полной тишине. И сказал:       — Я нахожу вашу способность делать выводы об этих событиях столь же обескураживающей, как и сами события, доктор.       Маккой вздохнул, с грустью позабавленный вулканской наивностью.       — Мои выводы не так уж беспочвенны, Спок. Может я и доктор, но я прошел ту же офицерскую подготовку, что и любой другой лейтенант-коммандер Флота. Да, я не согласен, например, что человек должен проглотить капсулу с ядом лишь бы не быть пойманным врагом, который намерен выпытать у него секреты Звездного Флота. Но это еще не значит, что я не понимаю причин для подобной идеологии. В наше время такие меры используются редко, но иногда это случается. К сожалению.       — Значит, вы несогласны с просьбой капитана.       — Не обязательно.       — Но вы только что сказали…       — Спок, послушайте, я не могу принимать таких решений, ни в отношении капитана, ни для кого-либо еще. — Спок выглядел бледнее, чем обычно, и Маккой сделал пометку в голове проверить потом, было ли это результатом текущей неприятной дискуссии или, чего похуже, побочным эффектом «допроса» у клингонов. — Я давал клятву не причинять вреда, а значит, я не могу санкционировать что-либо подобное независимо от обстоятельств. Капитан это знает, мистер Спок, ему бы и в голову не пришло просить меня.       От этого заявления Спок стал выглядеть еще более болезненно.       — Забрать жизнь точно также отвратительно и для вулканца, доктор. И тем не менее…       Маккой вздохнул. Ну вот, он оставил корабль всего на одну неделю, а Джим уже бездумно навел межкультурный беспорядок, и разгребать, конечно же, ему, Маккою.       — И тем не менее, он не увидел проблемы в том, чтобы просить вас.       — Очевидно, доктор.       Маккой вздохнул, потер глаза, пытаясь придумать, как все исправить, — ему столько не платят вообще-то, и капитан будет ох как прилично должен, когда они вернутся на корабль.       — Спок, послушайте, мы оба знаем, каким Джим бывает идиотом.       Спок насупился, очаровательно раздраженный за капитана, но поднятая рука Маккоя остановила любые возражения.       — Дайте мне закончить. Он бывает идиотом, но он не бесчувственен. Вы сказали ему, как сильно этот вопрос вас волнует?       Спок как будто пытался увернуться, и даже вполне буквально заерзал в кресле.       — Так я и думал. Какого черта, почему нет?       — Черти не имеют никакого отношения к делу, доктор.       — Клянусь господом, Спок, однажды я просто…       — Я не был уверен, как начать, чтобы… не быть вовлеченным в эмоциональную беседу, к которой я не был готов.       Запредельная откровенность, как для Спока. Какое-то время Маккой смотрел на вулканца с новообретенным уважением, прежде чем внимательно подобрать следующие слова.       — Я могу это понять, мистер Спок. Но и вы постарайтесь понять, что причина, по которой Джим высказал свою просьбу, коренится в очень сильных эмоциях. Вы не можете ожидать, что некоторые из них никак на вас не повлияют, разве нет?       — Объясните.       — Спок, вы сами мне сказали, что остаться в состоянии овоща — судьба хуже, чем смерть, в вулканской культуре.       — Это верно.       — Теперь, если добавить к этому мировоззрению самые сильные страхи капитана, о которых нам обоим хорошо известно: страх предать свой корабль и страх остаться в одиночестве — почему тогда вас удивляет, что он придерживается такого же мнения?       Спок сморгнул, глядя на него, прежде чем понимание зажглось в глубине его глаз.       — Боже, он порой становится скорее вулканцем, чем человеком, если речь идет о долге. Это была не просто просьба капитана старшему помощнику. Это была чисто человеческая реакция: он, наверное, перепугался до чертиков, когда узнал, что именно с ним могли сделать. Вы должны это понимать по личному опыту, — он добавил многозначительно.       Спок молчал, хотя Маккой мог сказать, что, по крайней мере, он смог пробиться к вулканцу, привнести немного ясности в неразбериху сомнений в шатком сознании, которое все еще не оправилось после применения одного из худших орудий в галактике.       — Джиму никогда не следовало просить вас об этом, по моему мнению. Но он попросил — и это должно многое вам говорить о глубине его доверия.       — Тревожная и совершенно нелогичная степень уверенности в другом существе.       — Не стану спорить. Я не могу дать вам ответов, которых вы хотите, Спок. Границы добра и зла в подобных ситуациях настолько размыты, что я не смогу с чистой совестью принять даже гипотетическое решение в этих обстоятельствах. Я в первую очередь доктор, потом ученый, и я не стану принимать такое решение ни за кого, кто не давал официальных медицинских указаний на этот счет. Мне жаль, я не могу сказать то, что вы хотите услышать, — он беспомощно пожал плечами. — Это бремя дружбы, Спок, бремя семьи, и вам придется принять, что Джим видит в вас и то, и другое. Это всего лишь цена, которую придется заплатить.       Спок некоторое время молча смотрел на доктора, прежде чем его кресло издало небольшой скрип, и он повернулся лицом к контрольной панели. Он занял себя корректировкой курса, или, по крайней мере, сделал вид.       — Я благодарен за прямоту, доктор, — едва слышные слова разорвали тишину несколько мгновений спустя.       — Я вам напомню об этом в следующий раз, когда вы будете цепляться к моей человеческой эмоциональности, — он отозвался, роясь в сумке в поисках материалов для чтения, которые приберег для путешествия. — И не думайте, что я забыл, как ловко вы избежали разговора о просеивателе разума, коммандер. Я, может, и не самый лучший пилот в галактике, но я знаю достаточно, чтобы мы не протаранили сверхновую. Так что если эта ваша мигрень, которую вы скрываете из рук вон плохо, не пройдет сама, вы прекратите валять дурака и дадите мне поколдовать над вами немного.       Он мог бы поклясться, — если бы это не было столь нелепо, — что отражение Спока в иллюминаторе улыбнулось — самую малость.       Не-е, это наверняка всего лишь искривление пространства.