Враждебное сотрудничество

4. И вновь как тогда — Ало...? — хриплым голосом отозвался Россия, не особо разглядев имя звонившего. На другом конце трубки молчали, лишь какие-то нервные мычания напоминали о том, что звонок всё ещё идёт. В любой другой момент Федерация даже не стал выяснять, зачем звонить и молчать. Но сегодня голова не соображала от слова совсем, поэтому тишину Россия счёл за неспособность мозга обрабатывать крупный поток информации. А молчание само по себе таит в себе множество секретов и поводов для размышлений. Вот например: зачем курица перешла дорогу и прожевала красное полотно, оказавшееся дипломом, заклёванным коровой, которая ела траву? Кажется, температура действительно давала о себе знать, поднимаясь выше и сильнее плавя мозг. В такие моменты Россия надолго зависал, пытаясь среди простора собственных размышлений найти ответы на мучающие его загадки и вопросы. — Б-блять... — устало выдохнул он и плюхнулся на подушку, пока наполовину поднятая рука держала телефон. Поза была из неудобных и потому очень хотелось перевернуться, но ведь для этого надо было использовать силы, коих в запасе и так было немного. На что же тогда их лучше потратить? РФ сконцентрировал всю энергию в районе шеи, напряг мышцы спины, переместил опорную точку на локоть и постарался поднять голову, чтобы посмотреть на имя человека, решившего вспомнить о нём в такой тяжёлый момент. Задержал башку в воздухе, с прищуром вгляделся в телефон и всё равно ничего не понял. К сожалению, силы на сей решительный рывок закончились и парень снова плюхнулся лицом в кровать. Покрутился из стороны в сторону и подумал, как было бы хорошо иметь рядом дворецкого. А может даже двух. Зачем? Чтобы поставил экран перед лицом и позволил таки узнать, кто звонит. А хотя... «Точно... можно же было просто голову повернуть... и телефон опустить», — догадка была по-простому изящной и разумной. Вот они — проблески доказательства работы мозга...! — Эм, Россия? Привет, — голос будто гром прозвучал в тихой комнате. Парень в спешке пробормотал «ага», а самого на секунды одолело замешательство. Кто-то до жути знакомый и раздражающий прямо сейчас виртуально находился с ним в комнате. Пока младший соображал, старший продолжил. — Ты же дома? Я могу... к тебе... приехать? — слова едва ли выходили внятными, что сразу давало понять о состоянии звонившего. Соединённые Штаты Америки. Вот кто это был. Осознание так шандарахнуло по башке, что Россия болезненно промычал. Мало того, что заболел, так теперь ещё одна головная боль решилась объявиться. Приехать к нему? Зачем? Помнится, отношения с этим полудурком и так были с натяжкой. Не настолько Федерация выпал из мира со своей температурой, чтобы забыть. Конечно, иногда старший здорово выручал его... хотя какой из него "старший"? Как бы сказал отец, вымахал, а ума не прибавилось. Однако, если так подумать, без дураков жизнь не была бы такой весёлой. Они создают трудности, которые потом вы разгребаете вместе. Следуя математическим задачам, дурака теперь у нас два. — Зачем? — устало протянул парень — Соскучился. И вот опять он за своё. Уже не в первый раз Америка, сбегая от кого бы там ни было, пристраивается рядом, бросая в оправдание короткое "соскучился". Россия никогда не понимал, почему старшему так важно было быть рядом. Не хотел понимать. Кипящая от температуры голова решила особо не откладывать силы на обдумывание ответа, поэтому в следующую секунду звонок был сброшен со словами «через 20 минут буду». Тут Федерация ненадолго задумался, на чём он собирается приехать и позволит ли ему алкогольное опьянение. Мозги яркой вспышкой припомнили, как знакомые США после его выпуска обсуждали его новый мотоцикл или что там было. Перед глазами замелькали силуэты: вот стоят два парня, о чём-то перешёптываются, рядом слоняется народ, создавая неестественно мутный гам. Россия держит в руках какую-то книжку и тетрадку. Шкафчики рядом закрыты, видимо, пока никому не нужны к использованию. Наш герой не двигался, просто наблюдал, как делал обычно. Перенёс тяжесть веса на левую ногу, прислоняя остальное тело к своему вертикально стоящему ящику под номером 724. Взгляд устремлён куда-то вперёд, а вот уши остро вылавливали тех двух пацанов: — ...да уж, как хорошо было бы, будь у меня машина! Вон, США подарили байк, теперь гоняет, засранец. — Ага, — в тоне голоса послышался сарказм. — Но ты знаешь, кто его родители? — атмосфера диалога стала нагнетающей, — с такими деньгами у них всех наверняка у всех есть по механике. — Аа, ну да... точно. «Им заняться нечем? — с осуждением подумалось Федерации, — нашли что обсуждать. Сейчас у каждого второго такая рухлядь есть». Младший не любил сплетни и всё, что их касалось. Если уж болтать о ком-то, то без развязывания вражды или других токсичных эмоций в сторону заданной темы или объекта. Как можно тратить время на других, когда у самих дел по горло? С другой стороны, не являются ли мысли об обсуждении кого-то тоже частью осуждения? Когда было время, Россия спрашивал совета у отца, рассказывая о том, что произошло. Было интересно послушать мнение взрослого и авторитетного в юношеских глазах человека. Иногда Союз выдавал такие красивые предложения! Сын всегда записывал за своим родителем, запоминал его нравоучения и потом, когда выпадала возможность, блистал перед толпой, выдавая красивые речи. Будучи ребёнком, он представлял как в такие моменты СССР гладит сына по голове и с гордостью смотрит на него. Россия глухо усмехнулся. Перед глазами теперь не люди, а всего лишь стол из отцовского дома, где всегда стояла тарелка с фруктами, чай и фотография с мамой в красивой рамочке. Хорошо же было тогда. В холодильнике всегда лежит еда, за окном слышны возгласы дворовых ребят, по полу ходит пушистый комок шерсти, а снаружи лает собака. Вот она рычит, гавкает, а впереди неё — дверь, точно такая же, как в нынешней квартире РФ. С высоты глаз зверя кажется большой и массивной. Чувствуется запах кого-то постороннего за дверью. Слышны удары и периодическая дрель звонка. Обернувшись назад, нет уже никакой улицы — всё вокруг сильнее напоминает нынешнее место жительства Федерации. Слышны скрипы, треск и удары. Пространство вдруг стало ощущаться каким-то узким и душным. Обои начали облазить, будто гореть, а каждое движение глазами ужасно смазываться. Стуки достигли своего предела и последний удар стал сокрушительным: трещины достигли края верха и низа, дверь рассыпалась по кусочкам и явило перед собой чёрное небытие — за порогом никто не стоял, было пусто и темно, а звук ударов всё никак не прекращался. Россия широко распахнул глаза, крепко сжал одеяло и попытался отдышаться. Пот лился рекой, подушка вся промокла, волосы неприятно слиплись. Температура по-прежнему была высокой, а может даже стала ещё. Перед глазами всё плыло, голова ужасно гудела. И от болезни, и от надоедливого звонка. Парень вяло перевёл взгляд в сторону коридора и попытался различить приглушённые звуки: никаких стуков и криков не было, только иногда звонок издавал мелодию. Кто-то пришёл. *** Шаги по ту сторону двери казались вялыми и слабыми. Америка чувствовал, как сильно обострилась чувствительность кожи: по тамбуру гулял прохладный ветерок, вызвавший табун мурашек. Само по себе место выглядело чисто, но назойливая тревожность так и твердила, что всё вокруг вот-вот рухнет. Старший ни за что в жизни не согласился жить в муравейнике по типу этого. Однотипные квартиры, двор выглядит как изолятор, все люди слоняются, будто в симуляции. В общем, неприятно. Послышались два щелчка и скрип дверной ручки. Штаты захлестнула волна предвкушения и какой-то странной лёгкости. Вроде встревожен, но и расслаблен. Дверь открылась наполовину, а потом и вовсе нараспашку. Недолго же Россия думал, молча приглашая гостя войти. Выглядел младший очень неважно: глаза блестели, на лбу красовалась голубая повязка-пластырь, волосы слиплись, а взгляд излучал адскую усталость. Америка не особо думал, почему во время звонка вечно-злой мальчишка не удивился, не вспылил, не обосрал, не послал куда подальше, как обычно. Если так подумать, то Федерация вообще почти не смотрел на пришедшего знакомого. Может потому, что он стоял уже сзади, пока хозяин квартиры закрывал её на ключ с внутренней стороны. Как только замок снова прокрутился два раза, но уже в обратную сторону, Россия развернулся и, по-прежнему не глядя на гостя, прошёл до комнаты, зашёл и быстро юркнул под одеяло, мелко подрагивая. Тело пробил озноб, а голова плавилась в собственном жаре. Ещё немного, и парня бы стошнило прямо на пороге. Усталость так сильно била по вискам, что казалось, будто мир вот-вот схлопнется и сожмёт пространство вместе со всем оставшемся здесь. Кровать располагалась ровно напротив окна, из которого просачивались последние лучи этого дня. Все выпускные в основном проводились после экзаменов в летнее время, когда день длится дольше, чем мы живём. — Это так ты гостей встречаешь, а, Россиюшка? — сказал Америка, допивая последние глотки бутылки и наблюдая мучения того, с кем жаждал встречи последние пару минут. — Угу, — промычал больной, ещё сильнее закутываясь в кокон. США с прищуром наблюдал за каждым движением, дыханием младшего. Чувство, которое преследовало парня несколько дней, пропало, оставляя пустоту и неприятные ощущения внутри. Только глядя на что-то живое, сердце наполнялось теплом. Уезжать не хотелось, но и оставлять всё, как есть, тоже нельзя. Иначе один из них сварится в собственной заразе. Он был в тепле, но тело одолевал озноб, покрывалось мурашками, дрожало и неприятно ныло. Под одеялом было тепло, но оно не грело. Хотелось провалится сквозь землю к недрам земли, к магме, окунуть тело от кончиков пальцев до пяток и оставить голову на съедение снежному человеку. От такой мысли Федерация снова поёжился, но по-приятному. На макушку обрушилась тёплая тяжесть: чья-то рука мягко поглаживала верх одеяла, периодически массируя. Россия замер. Остававшаяся в сознании крупица разума вспомнила времена, когда точно также мама успокаивала своего сына. У него были закрыты глаза, но парнишка знал, что она смотрит на него. Улыбается, говорит: "всё будет хорошо". Папа стоит за дверью, скрестив руки перед собой и о чём-то рассказывая. Кажется, о таблетках, которые надо купить. В коридоре обеспокоенно выглядывают брат с сестрой. Они ещё маленькие, но уже всё понимают. Беспокоятся. Союз подгоняет своих детей, кидая взгляд на жену и закрывает дверь. Картина меркнет, мир погружается в темноту... Когда Россия проснулся, за окном было темно. Свет во всех квартирах выключен и только уличные фонари тускло освещали дворы. Было пусто и тихо, в комнате веяло прохладой. В ушах звенела тишина, мягко плавая в голове. Всё в этой ночной атмосфере казалось таким естественным и живым, будто небо специально убаюкивало маленького, по сравнению с большим миром, мальчика. Вот только грусть и тоска не давали покоя. Они не были частью тишины, но существовали где-то очень рядом — в сердце. Он отвёл взгляд от окна и уставился в одеяло с полуопущенными ресницами. РФ слышал только своё дыхание, глубокое и равномерное, с слегка приоткрытым ртом. Было тяжело, будто под водой, одиноко, как в пустой лодке посреди океана и страшно от захлестнувшего целый город, где раньше кипела жизнь, цунами. Лёгкие постепенно наполнялись водой, чёрной и густой, подобно смоле. Дыхание сбилось, стало трудно дышать. Рука медленно потянулась к футболке и крепко сжала в кулак. Больно. Из пучины мыслей Россию вывели звуки шагов за закрытой дверью комнаты. Судя по знакомым ушам скрипам и звучанию, человек находился на кухне. Ходил туда-сюда, гремел посудой, сидел, поскрипывая стулом, периодически проходил мимо комнаты больного. «Что он, чёрт возьми, там делает?» — выругался про себя Федерация. Если считать, младший за день перемещается в разы меньше по своей квартире, чем Америка за час. Свободно разгуливает в чужом месте, что-то трогает, ещё и хозяйничать вздумал. Тем более, неизвестно, что тот делал, пока Россия спал. Может, как в прошлый раз, залезет в компьютер и сломает парню все игры и документы. Парень встревоженно посмотрел в сторону техники и облегчённо выдохнул: все вещи в том положении, что и были пару дней назад. Пару дней… Вдруг стало немного стыдно: из-за болезни об уборке даже речи не шло. Да и не то, чтобы раньше это было частым явлением. Времени не было. Перед экзаменами почти все с головой уходили в подготовку. Не мудрено, что из-за нервного перенапряжения перестаёшь обращать внимание на окружающие тебя вещи, забиваешь на себя и здоровье, теряешься между учебниками, бумажками, бесполезными наставлениями и давлением. А когда достигаешь финальной точки — экзамена — сдаёшь и вся накопившаяся усталость возвращается волной цунами. Ты тонешь, задыхаешься, пытаешься всплыть, но сил не хватает. А потом уходит, оставляя после себя разруху и полное «ничего». Желая проверить гостя, Федерация встал, поёжился от холода и вяло поплёлся на кухню. Медленно ковыляя, он усилием воли делал шаг за шагом, чтобы потом молча отодвинуть стул, плюхнуться на него и положить голову на стол. Штаты посмотрел на него, улыбнулся и сказал: — Неужели наша спящая красавица проснулась? — Замолчи… — посидел и приподнял голову, — сколько я спал? — 3 часа. Глаза младшего округлились и удивлённо уставились на Америку. Нет, он знал: когда ему плохо, парень мог проспать хоть целые сутки. Другое дело, что США делал всё время? Ждал, когда хозяин квартиры проснётся, чтобы спросить разрешения о чём-то? Россия перевёл взгляд за спину гостя и нахмурился: на плите стояла кастрюля, а вокруг неё были разбросаны кусочки овощей и несколько приборов. Около раковины так вообще потоп образовался. Зато был сразу виден результат использования: чистая, аккуратно сложенная посуда. — Ты что… — кажется, он окончательно проснулся, — готовил? Америка спокойно посмотрел на больного, ещё раз оценил состояние, кивнул своим мыслям и встал. — Готовил, — взял из чистой посуды тарелку-миску и демонстративно поднял, — тебе надо поесть. — Зачем? — в ту же секунду воспоминания о почти недельном голодании мигом спазмировали все мышцы в районе живота. Россия болезненно поморщился и снова положил голову на стол. Говорить ничего не хотелось, просто потому что силы начали снова покидать слабое тело. Нужны были определённые ресурсы для восполнения утраченной энергии. Их добыча — одно из главных критериев выживания. Мозги придумали "любовь", чтобы быстрее найти того, с кем ты точно не пропадёшь. Люди закрепляют союзы и выбирают тех, в ком точно уверены. Помощь, подарки, поддержка, совместные дела, настойчивость в безопасности партнёра, комфорт единства — важные галочки этого процесса. Поэтому так важно не ошибиться, ведь если тебя предадут или оставят неприятный след, сердце не потянет тяжесть тоски, горя, скуки и скорбящего одиночества. Рядом с ухом прозвенел керамический глухой стук об стол. Росс повернул голову и сначала увидел тарелку, а потом лицо США, которое так и говорило: «Съешь это всё, иначе залью в твой желудок сам». Суп. Парень неохотно поднял голову и положил её на руку, пока второй — лениво взял ложку и поковырял ею в еде. Вздохнул. — А вдруг отрава…? — без злого умысла бросил Федерация, несильно думая головой. — Ты сначала поешь и уже потом накопленные силы потратишь на препирательства. Следующие несколько минут Штаты не сказал ни слова, только сел на прежнее место и скучающе рассматривал что-то в телефоне. Россия же глотком за глотком пытался не делать довольное лицо с сопроводительными звуками и никоим образом не показать, что за последнее время это самое вкусное, что он ел. Хотя вроде совершенно обычный суп. Тут младшему вспомнилось, как года три назад, во время проектных работ, он остался на ночёвку в доме семьи США. Все, кроме старшего сына, на тот момент уехали отдыхать: Америке пришлось пожертвовать отпуском ради подготовки к экзаменам. Так ещё и этот ежегодный конкурс работ, победители которого получают небольшие призы и возможность закрытия модуля (или полугодия) без последней итоговой работы по предмету. Кто не захочет такую халяву! Причём это распространялось не на конкретные классы, а на команды, объединяющие в себе людей из разных групп. Так Россия и США оказались в одной паре. Добровольно, по обоюдному согласию. Как проходили их истории — отдельная забавная история. Долго же они потом избегали друг друга, измотанные и замученные. В день вручения грамоты и награды за первое место оба явились под самый конец с уставшими лицами и взъерошенными волосами. Молча поднялись на сцену, взяли бумажки, пропустили мимо ушей речь завуча про «результат на лицо» и как явились, так и ушли. Где-то у дверей Америка схватил за шиворот споткнувшегося и почти заснувшего младшего и всю дорогу до машины его отца тянул за собой. Передал под чужую ответственность и ушёл. — Ну как, понравилось? — ехидно спросил старший, перехватив глазами взгляд РФ. Тот прожевал последний кусок и сделал глоток бульона. С прищуром посмотрел на довольную лыбу напротив и коротко кивнул головой. Наклонился, чтобы соскрести остатки еды по бокам миски, и в дополнение к кивку тихо угукнул. Очень старательно ковырял пустую тарелку, пряча глаза под чёлкой. Потом встал с невозмутимым лицом, положил тарелку в раковину, сел на место и скрестил руки. Один наблюдал за другим, и пока Россия пускал искры, Штаты хитро изучал состояние напротив сидящего. Изучал и так знакомый цвет волос, их неопрятную форму, большие, уставшие, но такие яркие глаза. Болезнь придавала им дополнительного блеска, отчего зрачки, казалось, излучают какую-то свою тонкую полоску света, которая рассеивает при столкновении с глазами США. Парни не планировали отводить взгляд друг от друга, игра в «гляделки» превратилась в настоящее состязание. Проигравший ничего не потеряет, а вот победитель обретёт право на вечное истязания своего оппонента. На самом деле, такое право есть у обоих парней, просто кто-то пользуется им чаще. В то время как другому это даже не нужно. Когда дело затягивалось, приходилось использовать различного рода хитрости. Америка медленно потянул руку через стол к прядке волос Росса и легко убрал её с лица. Задержал руку по голове и с той же улыбкой смотрел в глаза. Второго же данный жест ничуть не смутил: в конце концов, не первый раз играют. И победитель уже известен. В следующую секунду Федерация схватил со стола салфетку и влепил прямо в лицо напротив. Довольно улыбнулся и хмыкнул. — Ауч! Да за что? — сквозь обиду досадливо произнёс США. Россия со своей победной улыбкой выглядел как кот. Просто представьте взрослое лицо с местами детской задоринкой. В некотором смысле он был маленьким солнцем рядом с тусклой луной. Всегда серьёзный и сосредоточенный, собранный, как его отец, и лишь иногда его знакомым доводилось видеть парнишку, что готов бросить вызов всему свету и с гордо поднятой головой встать на пьедестал. Именно так видел его Америка: противным, но самым надёжным напарником. Комнату заполнил задористый смех двух обычных мальчишек, которые только начали свой путь по дороге под названием «Жизнь». … .. . — … й… эй! Штаты будто разбудили от долгого сна: всё мутное, внимание рассеяно, а потерянный взгляд мечется по пространству, пытаясь найти то, что вернёт его в сладкий омут воспоминаний. Прошло немного времени, но по ощущениям Америка за несколько минут пережил все свои 20 лет заново. Благо хотя бы на этот раз обошлось без семейных скандалов. Окружение ничуть не изменилось, не запылилось. Бармен скучающе вытирал стакан, люди вокруг ходили туда-сюда, танцевали, болтали или просто молчали. Казалось, даже сквозь века в этом месте ничего не поменяется. Может только ассортимент расширят. Россия дёрнул собеседника за рукав и взволнованно спросил: — Ну, ты чего? Я же не думал, что ты так зависнешь. Сквозь пелену усталости Штаты взглянул на младшего, мягко убрал его руку и ободряюще улыбнулся: — Да ты и не виноват. Это у меня память дырявая, пришлось знатно покопаться, — ещё раз погрузил свой взгляд в лучезарные глаза РФ и отвлекающе, но искренне спросил, — правда, я так и не понял, к чему это? Федерация слегка смутился и проглотил пару фразочек. Некоторые вещи хочется оставить без разъяснений, положиться на интуитивный и простой уровень. Бывает сложно сказать, что думаешь, и дело вовсе не в неловкости. Когда ты знаешь человека долгое время, многое становится понятным без слов. Люди думают на «одной волне», однако море имеет не одно течение. — Я… Россия очень редко говорил о том, что чувствует. Если происходило недопонимание, молча откладывал все слова, которые хотел сказать, и тихо уходил. В таких ситуациях душа будто выстраивала огромную высокую стену, и только некоторые знали, что её можно обойти. РФ уважал США за то, что тот не настаивает и не пытается насильно проникнуть в глубь той пучины, что парень создавал годами. И в то же время оба знают, что не смогут друг от друга что-то скрыть. Хотя бы потому, что Америка эту стену обошёл давно. Просто когда-то встал с другой стороны, облокотился и всегда внимательно наблюдал за тем, как живёт за ней Россия. — Ну, ты сказал «попробовать стать друзьями». А я… — смущённо улыбнулся, — … думал, что мы были друзьями с самого начала. Глаз парниша не поднимал, но точно знал, какой взгляд был у собеседника. Изучающий, слегка прищуренный, до тошноты внимательный и пристальный. Чёрт бы его побрал, но чем он лучше?! Федерация выпрямился, обернулся и уверенно сказал: — Зачем вообще предлагать что-то такое, если сам того же мнения? «Наконец-то,» — подумалось Америке перед тем, как тот натянул лисью улыбку с толиком насмешки. Конечно, знал. Всегда знал. — А ты ничуть не изменился, Россиюшка. По-прежнему долго думаешь! Зло и надменно. Специально спланированная провокация. Человек без тормозов столкнулся со своей копией. И раз за разом они едут друг другу навстречу по одной прямой. — А лицо-то какое сделал! Будто в любви признавался, надо же! Не думал, что ты так…! В следующую секунду последовал грубый удар по затылку и лицо с раздражающим до кипения крови в кулаках выражением почти впечаталось в стол. Музыка слегка заглохла, но вскоре загремела снова. Бармен настороженно посмотрел на них и сделал замечание, которые оба парня пропустили мимо ушей. Атмосфера около них накалялась, танцующие вокруг люди на миг застыли, пустили слушок и продолжали делать то, что делали. Штаты поднял голову с прямым взглядом, ощущая на себе разгневанный взгляд младшего. В голове спокойно плавали воспоминания о предыдущих драках и скандалах, что совсем не мешалось с неприятной обстановкой окружающей его реальности. — Так и думал, что ты та ещё сука, — процедил сквозь зубы РФ. Сказал с презрением, но уходить никуда не собирался. Интуиция тянула парня обратно, и, вопреки всем здравым смыслам, он остался. Ждал, смотрел и пытался угомонить внутренний комок гнева. На самом деле, не так уж и хотелось драться или ругаться. В связи с накопившимся стрессом зверь внутри жаждал выплеснуть всё. Отвернуться от всех, убежать — далеко настолько, чтобы никто не нашёл. Кроме него. Резко, без промедлений, Америка схватил младшего за рукав и без особых усилий притянул к себе. Одежда сомкнулась раньше тел, но ток уже прошёл по всей нервной системе. Шум в ушах превратил всё постороннее в тишину. Один крепко сжал другого, будто пытаясь запомнить всё в моменте, а второй — растерялся, засуетился и в конце концов осторожно, с излишней аккуратностью, обвил руки вокруг чужого тела. Вдыхая воздух друг друга, они медленно сливались в гармонии и ощущении безопасности. Главное было не то, что никто их не трогал, а то, что они были рядом. — Ну, что? Успокоился? — без зазрения совести поинтересовался США. Россия заносчиво фыркнул и уткнулся в плечо. Закрыл глаза и расслабился. Ему было… приятно. Приятно находиться в объятиях, скрывающих от незнакомых лиц, и чувствовать тепло, что защищает от жестокого внешнего мира. Может быть, они были в такой позе слишком долго, а, может, их кто-то позвал. Младший зашевелился, опустил голову вниз и попытался выбраться из крепкой хватки. Но сил, вложенных Америкой в руки, оказалось слишком много. — Аме, отпусти меня, — не услышав ответа, пояснил, — люди же смотрят… — Мне без разницы. И в доказательство ещё крепче сжал Федерацию. Тот безнадёжно выдохнул, но настаивать не стал. Сжал в кулак края одежды, и почувствовал, как он опустил ладонь ниже. — Просто дай мне ещё немного… побыть рядом с тобой.