***
Полный решимости и сил Феликс направляется по ступенькам на восьмой этаж прямиком к квартире темноволосого и хмурого парня. Он в тот же день испёк новый яблочный пирог и, думая, что в девять часов вечера владелец каменного лица уже однозначно должен быть дома, Ли двинулся на выполнение миссии. Парень звонит в звонок и ждёт, притопывая подошвой своих кроличьих тапочек и сдувая упавшие на глаза прядки блондинистых волос. Время идёт, но никто так и не открывает, поэтому самопровозглашённый кондитер продолжает настойчиво кликать на кнопку звонка, слушая спокойную мелодию. Этот звук убаюкивает, а не заставляет открыть дверь, ей-богу. Нужно поставить какой-то другой, например тяжёлый металл, чтобы когда звонишь в звонок кровь из ушей текла. Вот тогда нужно будет бежать ко входной двери быстрее марафонца, чтобы не остаться глухим на всю жизнь. А Феликс в этот момент очень хотел бы оглушить Хван Хёнджина, который продолжает игнорировать внезапно нагрянувшего гостя. Может он спит уже или на работе задержался, мало ли. Это приходит в голову Феликса только спустя некоторое время. Раньше не было времени думать о чём-то помимо вручения пирога. Ссылаясь на эти мысли он уже было хотел развернуться и уйти, однако дверь резко открылась, пугая Ли, заставляя выпучить глаза, а на пороге показалась совершенно незнакомая женская фигура. — Кто вы? — спросила рыжеволосая, стоя в одной белой атласной ночнушке по колено. Она была довольно красивой и худой, правда немного ниже Феликса. Он удивился и не смог выдавить из себя ничего умного. Он нахмурил брови и схватился за дверь, чтобы повернуть её и взглянуть на номер сверху, может ошибся случайно и побеспокоил не того человека, однако нет. Это точно восемьсот девятнадцатый, но встречает его со стопроцентной вероятностью не надменный парень. — А, — начинает Ли, бегая глазами из стороны в сторону из-за неловкости, — Хван Хёнджин ведь тут живёт? — Ты его друг? — спрашивает девушка и, не дождавшись ответа от медлительного Феликса, выкрикивает имя хозяина квартиры. Из глубины помещения показывается фигура мужчины. Он выходит на зов в одних серых спортивных шортах и с сигаретой зажатой в зубах. — Кто там? — раздражённо спрашивает Хван. — Пацан какой-то, говорит, что твой друг, — последовал ответ. Чёрт, да когда он вообще упомянал о дружбе? Эти слова от рыжеволосой поставили Феликса в максимально неловкое положение. — Какой ещё друг… — подходит ближе Хван, устремляя свой взгляд на статуей стоящего Ликса с цветочной тарелкой в руках, на которой лежит недавно испеченный яблочный пирог. — Ты кто такой? Неужели он его не помнит. Быть не может, прошло же всего несколько часов с их первой встречи, а он уже забыл. Должно же хоть что-то в голове отпечататься. У Хван Хёнджина память, как у аквариумной рыбки или это Феликс настолько незапоминающийся и блеклый, как та самая серая мышь из книг? Да Хван по любому притворяется, откровенно и так очевидно игнорируя существование паренька. Показывает всем своим видом насколько же ему всё равно на такую личность, как Феликс. Ну ничего себе! С белых коней упал что ли, раз такой мега важный? Преподать бы ему несколько уроков вежливости, наказать за такое наплевательское отношение к другим незнакомым людям, за высокомерие. Мог хотя бы притвориться хорошим, однако, вероятно, ему это совсем не нужно. — Привет, — нелепо мямлит, замечая какое подкачанное у Хёнджина тело. Сложно на самом-то деле не обратить внимание на голый торс, глаза сами цепляются за такую картинку. Как рыжеволосая, так и сам Хван выглядели довольно красивыми и ухоженными. Такими утончёнными и крутыми, что хотелось подольше разглядывать их натуры. — Закрой дверь, — командует Хван девушке, зажимая тлеющую сигарету пальцами. Да как он вообще смеет так поступать с людьми, которые его угостить пытаются? Грубый до скрипа в зубах. Феликсу хочется выругатся на него, послать на все четыре стороны и пожелать спокойной ночи в Аду, но он выдавливает из себя кривую улыбку и начинает обращаться уже к девушке, которая не сразу следует просьбе Хвана и медлит. — Стой… — выкрикивает Ли, а затем добавляет: — …те. — Хёнджин сказал, что не знает тебя, зачем лгать? — хмурится рыжеволосая, затягивая потуже белый, атласный пояс на своей тонкой талии. — Мы сегодня познакомились, я его новый сосед, — объясняет тот, — может не запомнил, когда я утром заходил. Я принёс угощение в честь новоселья. Утром я испёк вишнёвый пирог, но Хёнджин сказал, что у него алергия на вишни, поэтому я решил приготовить яблочный, — Феликс протягивает тарелку, но девушка лишь оценивающе пробегает по ней взглядом и не принимает, заставляя парня так и стоять с вытянутыми вперёд руками. — Хёнджин не любит сладкое, — выдаёт она. — Тебя идти вытаскивать оттуда что ли? — слышится крик Хвана, который безразлично ушёл внутрь квартиры, предпочитая отхрестится от, по его мнению, надоедливого мальчишки. — Я сказал дверь закрой и иди сюда. Феликс медленно опустил затёкшие руки и с интересом взглянул на девушку, которая вяло выдала: — «Пока» и резко грюкнула дверью. Это его сестра? Девушка? Мама в конце концов? Парень не любил сплетничать, но сейчас внезапно полюбил. Полуголый Хван Хёнджин разгуливает по квартире, пока молоденькая девушка в одной лёгкой ночнушке хозяйничает, открывая двери, будто в собственном доме. Интересно. В любом случае, Феликса никаким боком не касается личная жизнь соседа, поэтому он лишь сильнее сжимает пальцами край тарелки и нахмуривается, смотря на цифры сверху. — Восемьсот девятнадцать, — сквозь зубы шипит Ли, — не любит сладкое значит, — он замахивается ногой, чтобы пнуть прочную дверь, но в последний момент отшатывается и применяет силу к воздуху, вспоминая о возможных последствиях после столкновения пальцев на ногах с металлом. Воздух безопаснее. Он обязательно ещё вернётся завтра сюда и лично поговорит с Хёнджином, причём не полениться проснуться в четыре часа утра, чтобы точно застать его. Возмущение начинает расти в геометрической прогрессии. Кто вообще так с людьми общается, как этот Хёнджин? Богом себя возомнил? Банальной вежливости было бы вполне достаточно для того, чтобы произвести не такое ущербное первое впечатление и показаться адекватным человеком. Но нет, он уже второй раз нагло закрывает дверь прямо перед носом, открыто показывая свою неприязнь. Да пусть этот нахал хоть лопнет от негодования, но Феликс своего добьётся и заставит произнести извинения за такое поведение. Феликс буквально летит вниз, пархает, словно бабочка, агрессивная бабочка. Он быстро вводит код и забегает в свою кухню, громко хлюпая тарелкой с бедным пирогом на стол. Из ушей скоро пар начнёт выходить, а в глазах от злости с секунды на секунду капиляры лопнут. Ли должен кому-то высказать свои мысли по поводу этого дегенерата, проживающего сверху. Он заходит в спальню и вытаскивает из зарядного устройства телефон последней модели в синем чехле, а потом устало плюхается на такого же цвета одеяло. Мягкая кровать проламывается под весом, пушистые тапочки летят каждая сама по себе, одна из которой чуть не сбивает вазу с цветами на прикроватной тумбочке. Феликс быстро заходит в контакты и, пролистав до нужного, нажимает на вызов и ставит на громкую, бросая мобильным куда-то на край кровати. Он вслушивается в долгие гудки и втыкает в белоснежный потолок, с каждой секундой ожидания злость будто возрастает, но трубку всё же поднимают. Мужской сонный голос на той стороне хрипло протягивает: — «Чего тебе?» — Ты даже не представляешь что сегодня произошло, — спокойно начинает Феликс, но затем умолкает, чтобы дождаться чего-то в ответ и убедиться, что его увлекательную историю обязательно выслушают. — Ты кто вообще? — притворяется парень, чем заставляет чертёнка внутри Феликса танцевать сальсу. — Чанбин, мы же друзья. — Кто сказал? — демонстративно удивляется тот и по голосу слышна его насмешка. — Ты время видел? — бубнит парень на проводе. — Не капризничай, ты вчера в такое время в клубе любовь всей своей жизни искал, — спешит напомнить другу Ли и после неловкой паузы продолжает: — Так вот… — Ли Феликс! — перебивает парень, крича в динамик, но затем понижает свой тон и уже более спокойнее продолжает. — Давай ты это…завтра мне всё расскажешь, а сейчас я посплю, ладно? — Не ладно, — возмущается Феликс, поднимаясь с кровати и принимая сидячее положение. — А давай я тебя это…завтра уволю к чертям собачьим, ладно? — Так не честно, что за угрозы? — сразу же освежается собеседник и сон будто моментально рукой сняло. — Используешь своё положение, чтобы манипулировать мной? — Да, — честно отвечает тот. — Ликс-и, мы же друзья, — Чанбин переходит на мягкий и детский голос, смягчаясь и выдыхая в трубку. — Кто сказал? — Ли последовал той же тактике и начал атаковать фразочками Чанбина, чтобы показать своё превосходство и провозгласить себя победителем. — Ладно, — сдаётся парень, — что там такое ультра удивительное произошло? Много времени рассказ не занял. Феликс тараторил с такой скоростью, как будто в него вставили моторчик и завели ключем. Он громко дышит и активно размахивает руками, шинкуя воздух перед собой на мелкие кусочки. Чанбин, в свою очередь, молчит и внимательно слушает…или не совсем внимательно. Не особо важно, главное, что его друг выплёскивает все накопленные за день эмоции, чтобы в итоге не впасть в глубокую депрессию. Лучше уж пусть говорит так, будто слова в лотерею выиграл, чем молчит, словно произносить что либо и вовсе запретили до конца жизни. На всю полученную информацию от вспыльчивого друга Чанбин смог ответить только: — «Пошли его нахуй» — О, великий Со Чанбин, благодарю за ценный совет, — демонстративно произносит Феликс, чуть ли не кланяясь, как это делали принцы раньше. — Обращайся, — сухо выдаёт тот в ответ. — Ты прикалываешься? — не выдерживает Ликс, повышая голос. — Это ты так всем говоришь, а я не могу. — Почему это, все твои проблемы сразу же исчезнут. — Ты просто не видел этого Хёнджина, он крепкий вообще-то, — поясняет Ли, вспоминая накачанные мышцы пресса и широкую спину Хвана, — да он меня ушатает, если я пошлю его. — Тоже мне, хер бумажный, — говорит Со, шурша пачкой чипсов на фоне, — а ты мне позвони, я приду и одним мизинцем его пополам сломаю. Шум продолжает усиливатся и Феликс уже подумывает убавить громкость, чтобы из динамика телефона не доносились режущие уши звуки, но после нескольких секунд они сменяются на неразборчивый бубнёж Чанбина, который проклинает несчастную пачку сырных чипсов за то, что она не хочет открываться. — Знаешь, пожалуй, не буду тебе звонить, — сповещает парень, слушая ругань своего друга, который уже успел обматерить все предметы вокруг себя. И тумбочка не так стоит и шкаф полностью не закрыт, а тетрадь вообще посмела лежать в не правильном положении. И как совести вообще хватило… — Да нет же, — пытается оправдаться тот, — просто пачка слишком крепкая. Я в суд подам на производителей! — Так и сделай, — Феликс уже смирился с характером своего друга и, по совместительству, главного шеф-повара в его ресторане с морепродуктами. Чанбин умело готовит разные виды рыбы и подаёт в лучшем виде. Посетители не раз нахваливали внешний вид разных блюд, высказывая радостные отзывы официантам. Благодаря умению презентовать множество людей фотографировали эти произведения искусства и выкладывали в социальные сети, отмечая название ресторана из-за чего он становился востребованнее и популярнее. Со временем места полностью забивались желающими посидеть и поглядеть на крассавчиков официантов. Нужно было заранее бронировать столики, чтобы попробовать блюда от легендарного шефа по имени Со Чанбин. Отец семейства Ли работал с другими сотрудниками, но как только его сын встал у штурвала, то нанял своих людей, более подходящих для публичной работы на людях. Не старых и дряхлых стариков, а молодых и проворных парней с красивыми личиками на которые ведутся не только девочки-школьницы, но и мальчики-школьники. — Так что делать-то будешь с этим хреном? — вновь начинает Чанбин, разрезая желанную пачку розовыми ножницами, найденными где-то в глубинах бездонной шухляды. — Я заставлю его пасть на колени, — нахмурился Феликс, ехидно улыбаясь и кривясь, как только на том конце провода раздаётся смешок. — Жёстко, — издевается Чанбин, наконец-то доставая сырные чипсины и пихая их в рот. Он вытирает грязные пальцы в белую домашнюю футболку и смахивает с кровати упавшие на неё крошки, но бесполезно, они теряются где-то между складками зелёного клетчатого одеяла. Если бы Феликс увидел эту картину своими глазами, то схватился бы за левый сосок, имитируя сердечный приступ. Иногда ему кажется, что всю свою опрятность Чанбин оставляет в стенах ресторана, но как только он покидает здание — теряет навыки чистоплотного человека и возвращается в доисторическое время, превращая свою квартиру в неандертальскую пещеру. Такое ещё обычно называют берлогой холостяка, где хозяйричать может он и только он. Но Ли предпочитает звать это недоразумение грязным крысиным логовом. «Зачем вытирать пыль, если завтра она опять ляжет?» — кредо Со Чанбина по жизни. В отличии от Феликса он не убирается в доме. Ли каждую субботу делает влажную уборку без исключения. Он чистоплотен и не терпит ощущение прилипающих к пяткам крошек по всей квартире. Он мог бы себе позволить со своим состоянием нанять домработницу, которая за хорошие деньги могла бы хоть и круглосуточно поддерживать дом в порядке. Однако Феликс не любит, когда посторонние находятся в его доме, поэтому предпочитает убирать, готовить и стирать самостоятельно. Это не сложно с учётом того, что он с лёгкостью может уйти с работы в любое время, пользуясь титулом босса. Да и плюс на выходных работа протекает немного тяжелее после резкого скачка популярности ресторана, поэтому пришлось нанять больше работников и менеджера, который занимается заказом, сортировкой, принятием товара и ингредиентов на кухню. Феликсу в последнее время не нужно много работать как раньше. Верно, именно поэтому у него есть куча времени для своих личных дел. Например на приручение нахального соседа сверху, до которого парень обязательно сможет достучаться. Феликс не какая-то там грязная и старая тряпка, которой можно вытереть пол, а затем выбросить. Он сможет за себя постоять и поставить на место борзых и невоспитанных людей. Ли сделает этот мир лучше, перевоспитав хотя бы одного человека, которого, судя по всему, в детстве слишком сильно баловали и лелеяли. Феликс приобретёт самый лучший и дорогой ошейник с диамантами и шипами, чтобы посадить на него непослушного берсерка. Пусть даже он и выглядит намного меньше перед возвышенной и крепкой фигурой Хёнджина, это не имеет значения…наверное. — Я сбрасываю, — чавкает в трубку довольный Чанбин, чем заставляет Ликса скривить лицо от брезгливости. — Какой же ты всё-таки мерзкий, — сповещает Феликс и, показывая, что последнее слово за ним, быстро завершает вызов, чтобы не нарваться после таких высказываний на маты друга, которые сейчас со стопроцентной вероятностью будут адресовани ему, а не пачке чипсов. Нет, он даже на сто и один процент уверен в этом. — Не любит сладкое, — вновь задумывается Феликс, повторяя на репите эту фразу и обдумывая что бы в таком случае приготовить. Он плюхается на кровать и разводит руки в стороны, словно морская звезда и вновь смотрит на потолок, пытаясь найти на нём ответ. Он не двигается какое-то время и, кажется, даже не дышит, останавливая свою грудную клетку, чтобы она не поднималась вверх и не отвлекала от крутящихся в белой макушке мыслей. Бинго. Феликс подрывается на кровати и от радости хватает одну из своих многочисленных подушек, бросая бедную куда-то в стену.***
— С утречком, — Феликс на радостях махает рукой ещё до конца не открывшему глаза Хёнджину, который хмурится из-за резкой смены яркости от ламп в коридоре, потому что в его квартире полный мрак. Шторы не дают солнцу пропускать свои лучи. Пять утра, а Ликс уже готов сражаться. Он испёк новый пирог и принёс, чтобы вручить его своему любимому соседу, пока ещё тёплый. — Какого чёрта тризвонишь? — хрипло бурчит Хван. Обычно люди выглядят нелепо с просонья или на крайний случай мило, но Хван Хёнджин в чисто этих людей явно не входит. Его взгляд мрачнее глаз ночной фурии, который прожигает всё вокруг. Он словно глава преступной мафии: грозный, внушающий страх, испепеляющий всех своим видом. Кто знает, может он на самом деле таковым является. Феликс же ничего о нём не знает, только имя, но это пока что. Ли даже не удивиться такому поворот событий с такой-то внешностью и чёрной аурой Хвана. И если Ли Феликс выглядит как босс, то Хван Хёнджин всем своим нутром вопит: — «Я босс босса твоего босса». Статный, крепкий и пугающий. Одно только его присутствие может вызвать мурашки по коже, целый табун сумасшедших мурашек. Возможно, Ли ошибся, когда начал приставать к нему со своими пирогами, но пути назад уже нет. Он стоит напротив темноволосого в пижамных штанах и простой, белой хлопковой футболке с вышитой на ней коричневым нитками надписью «love peace». Он даже уверовали в Будду, почувствовав на себе прожигающий мрачный взгляд. Поджатые пухлые губы, которые сейчас напоминают ровную тонкую полосу и сведённые к переносице брови. И он будто бы молча говорит: — «Либо беги, либо беги». Улыбка с лица Феликса медленно спадает, стоит ему разглядеть раздражение на чужом лице. Может он и переборщил маленько, придя в пять утра, когда все адекватные люди ещё спят перед тем, как начать новый день в муках на работе. Может, но это не точно. И всё, что он смог из себя выдавить перед сонным и до чёртиков злым Хёнджином, который словно Зевс стоял и метал гром и молнии из глаз, это: — Хочешь…лукового пирога? Верно, Ли Феликс, ты гений, ты переиграл его. Но больше на глаза Хвана попадаться не стоит, потому что он не собачка, как думал Феликс вчера ночью — это же самый настоящий блохастый вурдалак! Готовый разодрать глотку в мгновение ока. Ну или перевернуть этот чёртов луковый пирог прямо на голову парнишки. — Ты время видел? — грозно бурчит парень, прищуриваясь и сильнее сжимая дверной косяк от нарастающей внутри злости, кипящей лавы. — Солнышко уже проснулось, — неловко сминается, аж левый глаз от такого напряжения дёрнулся, но никто не заметил этого, оба полностью сосредоточены на своих мыслях, — и ты просыпайся. Феликс мечтает всучить тарелку с несчастным луковым пирогом в руки с ярко выраженными венами и скрыться в свою квартиру или хотя бы в лифт, чтобы пропасть с поля зрения разъерённого человека. Хёнджин же, в свою очередь, грезит о том, как смачно и со всей мощи набивает солнечную, светлую, такую жизнерадостную морду надоедливого паренька, который ассоциируется разве что с жужжащим над ухом комаром. Желание прихлопнуть раздражающее существо к стенке возрастает с каждой секундой и было бы славно, если бы Феликс сообразил просто молча уйти, скрываясь и спасая свою пятую точку от печальной участи, однако солнечный мальчишка продолжает стоять на пороге и, практически не моргая, смотреть в ответ, пальцами левой руки сжимая край своей белой футболки, когда правая начинает слабеть под тяжким грузом пирога. — Издеваешься? — повышает тон голоса Хван, приподнимая вопросительно брови. — Да зачем мне издеваться над тобой, ты же не дурак, — отшучивается парень, делая вид, будто всё так и должно быть, но из-за резко повисшей и гнетущей тишины Феликс неловко чешет затылок и зачем-то переспрашивает: — Не дурак ведь? Конечно же Хёнджин полный идиот раз до сих пор не научился смотреть в глазок или банально спрашивать кому внезапно приспичило погулять возле его квартиры в пять, мать его, часов утра. Он мог бы спросить и услышать ответ, если бы вдруг этот ответ его не устроил — просто не открыть дверь. Имя Ли Феликс его не устраивает со стопроцентной вероятностью, поэтому он смог бы избежать такой неловкой и, на его взгляд, до чёртиков неуместной ситуации. — Кто ты такой вообще? — Твой сосед снизу, — выдаёт невозмутимо, будто ему задали абсурдный и вполне логичный вопрос. — Это, — заикается Хван, тяжело вздыхая и прикрывая веки, — это я понял уже давно. Спрашиваю, кто ты такой? — Владелец рыбного ресторана, — сповещает Феликс, перехватывая тарелку в другую руку. — Понятно, — последовал ответ. — Тогда слушай, рыбка моя, я приму этот пирог, а ты взамен потрудись больше никогда не приходить ко мне с самого утра, вечером тоже не нужно, как и днём. Постарайся не сталкиваться со мной в этом здании, не здороваться, не прощаться и твоя жизнь будет намного проще, хорошо? Дар речи потерян. Феликса только что на полном серьёзе предупредил какой-то неизвестный — подкачанный, с очаровательными глазами и безумной красоты — но по-прежнему грубый и невежественный парень. — А, — неловко начинает тот, — если случайно получится, то мне что закрывать глаза при виде тебя, чтобы не видеть? — Просто не разговаривай со мной, — поясняет, — потому что мы точно не поладим. Пока! Хван выхватывает из рук парня тарелку с пирогом, заставляя того немного поёжится от удивления и резких действий. Дверь захлопнулась громко прямо перед носом Феликса и он вновь почувствовал себя паршиво, ощущая нелепое чувство дежавю и осознавая, что это повторилось уже в третий раз. Как же он груб, дикая псина. Такие дерзкие разговоры безумно сильно задевают огромную гордость маленького Феликса. В его теле живёт ещё тот дикий и неистовый чертёнок, нетерпящий неудач и поражений, желающий победить каждого смельчака, что плохо с ним обращается. Этот бес поднимает время от времени из глубин его собственного внутреннего Ада на поверхность, дабы придумать план, толкнуть Феликса на его исполнение и поставить на место нахалов, огненно жаждущих закопать его в споре и показать свою правоту. На первый взгляд Феликс выглядит словно невинный ангел, а некоторые люди легкомысленно позволяют себе забыть — Сатана тоже когда-то был ангелом на небесах. Феликс вовсе не робкий — он стойкий и смелый. Слабые люди не способны управлять огромным бизнесом и сетью одних из самых известных морских ресторанов Кореи. Отец не передаст наследство бесхребетному сыну, зная, что весь его труд и вся его жизнь потонет, а Феликс смог стать достойным наследником, это о чём-то да значит.***
Несмотря на разговоры и угрозы со стороны старшего, Феликс продолжал сталкиваться с берсерком. Иногда надоедать разговорами, а иногда смеяться с недовольной рожи. Однако без психов и ругани не обходилось. Прямо как сейчас: Ликс в который раз за эти несколько недель нажаловался бедному Чанбину на злого Хёнджина. — Стой! Стоять! — вопит во всю глотку Чанбин, отбирая у друга стакан с крепким виски, который тот спешил высушить до самого дна за один подход. — Притормози, куда разогнался, гонщик без прав! — Чего? — возмущается Феликс, обиженно глядя на парня и дуя губы, словно маленький ребёнок. — Отдай обратно, это не твоё. — С жиру бесишься, — бубнит Чанбин, — кто так пьёт дорогой виски тридцатилетней выдержки? Нужно медленно, наслаждаясь каджой капелькой, каждой молекулой, каждым атомом и… — останавливается, демонстративно вдыхает аромат виски, прикрывая глаза, — …частицей аромата. Феликс смотрит мутным взглядом на сие представление и кривится, сводит брови к переносице. — Стоп! — теперь кричит уже немного выпивший Ликс. — Извращенец, соблазняешь алкоголь! — Не разбираешься ты в искусстве, — последовал обиженный ответ Чанбина. — Вообще-то ты на извращенца больше смахиваешь, в курсе вообще? — Я-то? — Феликс тыкает себе в грудь указательным пальцем. — Ты-то, — подтверждает Бин, — только настоящие маньяки-сталкеры приходят к чужой квартире в такую рань и долбятся в дверь. Я бы тебя тоже прогнал, честно признаюсь. — Ты мне друг вообще или кто? — Ну, сам подумай, — разводит руки в стороны. — А он злой такой, — по пьяне тараторит Феликс, даже не вникая в то, что говорит Чанбин, ну или вникая, но по-своему, — на собаку похож и чуть меня не покусал глазами, представляешь? Берсерк сумасшедший! — Ладно, — сдаётся Чанбин, — ладно не думай ‐ плохо для твоего здоровья, ты не умеешь это делать. Феликс игнорирует подкол друга и жаждет вернуть свой стакан с виски обратно, пока Чанбин отвлёкся на мимо проходящих людей в клубе. Он хватает его со столика и осушает полностью, не оставляя ни единой капли. Громкая музыка играет где-то на фоне и Ликс уже перестаёт её так отчётливо слышать, он будто в тумане, за мыльной пеленой. Крепкий алкоголь бьёт в голову и позволяет забыть о проблемах и мыслях, пока злость продолжает бушевать в кипящей крови. — И пить тоже не умеешь! — подмечает кражу Бин, пытаясь перекрикнуть вновь заигравшую громкую музыку. — Я умею делать мно-о-о-го вещей, — ехидно улыбается пьяный Феликс, протягивая некоторые слова и размахивая руками в воздухе, показывая каких размеров это «много». — Веришь? — Да-да, конечно, — соглашается Чанбин, поднимаясь с чёрного командного дивана и направляясь к другу, чтобы помочь ему подняться. — Вставай, ты в зюзю, домой пора! — Да! — восклицает радостно парень, выставляя руку перед собой словно супермен. — Пора набить морду Хёнджину! — Что б тебя, — кряхтит Чанбин, пытаясь закинуть руку гиперактивного Ликса на своё плечо и при этом не получить леща с размаху, — только попробуй ещё хотя бы раз предложить выпить с тобой, чёрта с два я пойду. — Да-а-а! — продолжает выкрикивать пьяный парень, видимо думает, что в фэнтезийном фильме снимается. — Идём бить Хёнджина! Парни выходят из клуба, ощущая прохладный вечерний ветерок. Такси, которое Чанбин вызвал заранее, уже поджидало их возле входа. Он тащит улыбающегося Феликса, который после алкоголя несёт всякий бред про собак и то, как сильно ненавидит число восемьсот девятнадцать. Он еле шагает, зато в приподнятом настроении, что не скажешь о Чанбине, который пытается засунуть неугомонного друга в такси и параллельно извиняется за бушующего парня перед косо смотрящим на них таксистом. — Пойдём бить Хёнджина? — в который раз повторяет Ликс. — Нет, — в который раз отвечает Чанбин. — Ты же знаешь, что я люблю тебя? — строит глазки тот, пытаясь вызвать у Бина жалость. — Конечно, да, — незадумываясь выдаёт, отдавая таксисту наличку и сообщая адрес. — Тогда пойдёшь со мной бить Хёнджина? — Феликс, пожалуйста, заткнись, — шипит сквозь зубы. — Ну по любви, — скулит и хнычет, не доволен ответом, — ой, по-дружески. — Ты кто? Я тебя не знаю, мы вовсе не друзья, — тараторит Чанбин, пытаясь захлопнуть заднюю дверь машины, — пока, прощай! — Чего? — дуется Феликс, смотря на отдаляющуюся фигуру через окно автомобиля. — Дяденька, — обращается к водителю, — вы видели да? Меня бросили только что! Мой самый лучший друг бросил меня в беде и не захотел помогать избавиться от плохого парня, представляете? С вами происходило такое когда-то? Надеюсь, что нет, потому что это очень больно. Я вам отвечаю, мне сейчас очень больно, аж сердце сжалось. Феликс тараторит без остановки, надоедая бедному таксисту, что просто хочет выполнить свою работу и поскорее избавиться от надоедливого парнишки с привычкой говорить больше, чем он весит. Мужчина лишь время от времени поглядывает в зеркало заднего вида и махает головой, когда Ликс спрашивает слушает ли он его басни и — точно без преувеличения — увлекательные пьяные истории Ли Феликса. — Парень, ты, наверное, перебрал, — подаёт голос мужчина, пытаясь увидеть реакцию через зеркало. — Вовсе нет, посмотрите, я трезв аб-со-лют-но! — отрицает тот, злобно хмурясь и пугая таксиста. — Да я бы прямо сейчас прошёлся по канату над пропастью с крокодилами, — болтает уверенно, а затем поднимает в воздух указательный палец, прищуривается и шёпотом заявляет: — Без подстраховки. Скорее всего по-настоящему трезвый Феликс не в курсе, что обладает столь могущественными умениями циркача, но понарошку трезвый Феликс готов хоть взлететь над горлом вулкана, хоть достать до самого дна Марианской впадины. Когда Феликс пьян — он всесилен. Тем не менее, походу, не во всём, потому что открыть задние двери такси ему с первого раза не удалось, как и со второго. Когда они наконец-то заехали на парковку возле дома и на вопрос «Вы тут живёте?» Ликс что-то там промямлил, помахал головой и пальцем указал на здание — таксист так ещё никогда не радовался. — Давай помогу открыть, — спешит мужчина, замечая как паренёк чуть ли не вырывает дверную ручку, потому что, по его мнению, она дурацкая и вообще…на самом деле это единственный аргумент в сторону бедной вещи. — Да-а-а! — вновь вопит уже свободный парень, разводя руки в стороны и шатаясь. Феликс стоит так несколько секунд, пока не замечает знакомую фигуру возле входа в здание. — О, — тычет пальцем, привлекая внимание этого человека, — берсерк! — Вы знакомы? — удивлённо спрашивает таксист, придерживая парня, чтобы тот не упал и шею не сломал ненароком в таком плачевном состоянии. — Ещё как, — мямлит тот в ответ, — я хочу его убить! — Молодой человек, — крикнул мужчина, подзывая ничего непонимающего Хёнджина к себе, — молодой человек, здравствуйте. Он сказал, что вы знакомы, поэтому, не могли бы вы отвести его домой, у меня работа. — Что? — косится Хван на полумёртвого белокурого парня, который яркий рассвет, который раздражающий с утра комар. — Подождите, но… Тот не успел договорить, как таксист ловко сблавил пьяный груз, передавая его в другие руки и поспешно уезжая прочь. Хван часто хлопает ресницами, не понимает, что же ему теперь делать с этим горем и, придерживая Феликса за талию, чтобы тот не грохнулся на асфальт от своей трезвости, пытается разобрать его пьяный бубнёж. — Ей, — начинает Хёнджин, чтобы достучаться до залитого алкоголем мозга, — номер квартиры скажи. — Восемьсот девятнадцатый! — радостно восклицает Ликс, это, видимо, тоже его привычка. — Какой ещё восемьсот девятнадцатый? — начинает злиться Хван. — Это моя квартира! — Так точно, — хохочет, перебрасывая руку за шею Хёнджина, чтобы приобнять и удержать равновесие. — Туда мне надо! — Не надо. — Надо, — спорит Феликс, хмурит брови. — Скажи номер своей квартиры. — Восемьсот девятнадцать. — Эй! — крикнул Хван, не в силах больше сдержаться. — Не ори на меня, сумасшедший берсерк! — Феликс не отстаёт, вопит в ответ и ногами топает. — Укусить меня хочешь? Только попробуй, я сильнее кусаюсь! — он на цыпочках приподнимается, чтобы сравнится с ростом Хёнджина, и приближается к его лицу, пытаясь показать свою силу. — Да кому ты нужен, — последовал тихий ответ прямо в лицо Феликсу. — Номер квартиры? Хёнджин видит, что парень в его руках начинает размякать и терять силы, поэтому лишь усиливает хватку на талии и требует быстрый ответ. — Восемьсот девятнадцать, — бормочет себе под нос. — Чёрт! Какой же упёртый, — шипит сквозь зубы Хван, подхватывая Феликса на руки, потому что тот полностью отключился, не в силах стоять на ногах. — Ну и что мне с тобой делать?***
Телефон тризвонит возле уха, словно совсем с ума сошёл. Мелодия спокойная и умиротворяющая, точнее, оно обычно такая, но только не сейчас, когда голова Феликса разрывается на мелкие кусочки, а собрать обратно их ни в какую не получается. Просто в щепки. Феликс проснулся уже как несколько минут, но продолжает лежать на животе с закрытыми глазами, потому что не решается их отворить. Боится, что умрёт от головокружения прежде, чем увидит хоть маленький, крохотный проблеск света. Однако телефон не перестаёт звонить — стоит вырубить эту дерьмовую песенку. Феликс мучительно поднимает трубку и просто ставит смартфон на щеку, избавляя себя от лишней работы в виде придерживания телефона рукой. — Ещё спишь? — раздаётся громкий голос, что сразу глушит ухо Ликса, заставляя его прищурится и простоеать. — Ты живой? — хихикают с издёвкой на той стороне трубки. — Кто? — хрипит сонным голосом, ощущая насколько в горле пересохло. — Да ты помираешь, — констатирует факт Чанбин. — Что хочешь? — Как грубо, — демонстративно и по-детски обижается парень, — смеешь что-то говорить о других, когда сам вот так разговариваешь. Короче, дверь открой. — Что? — искренне удивляется Феликс, — Ты здесь? — видимо, даже такая новость не является достаточно важной для того, чтобы он наконец-то открыл глаза и показал их миру. — Да, принёс тебе суп от похмелья, но, судя по твоему голосу — одним только супом не обойтись. — Если он из морепродуктов, то не открою. — Вот же, — хотел было выругатся Чанбин и спросить откуда этот мелкий догадался, но остановился, делаямиленький голос и произнося: — Нет, он не из морепродуктов, господин Ли. Да, бессовестно слукавил, ну и что? Не зря же тащился с утра пораньше прямиком к возомнившему из себя героя, мастера по выпивке, другу. — Щас, — кряхтит измученный похмельем Феликс, поднимаясь с кровати, но не сбрасывая вызов. Парень потирает сонные глаза и хмурится от адской головной боли, едва придерживая корпус телефона возле уха. Он сонно чмулит на поиски входной двери и в итоге находит, практически вслепую нащупывая и открывая дверь. — Входи, — невозмутимо сообщает Феликс, разворачиваясь, чтобы вновь войти в глубь квартиры, но голос Чанбина заставляет его остановиться. — Куда входить? — недоумевает тот. — Я же, вроде, не умею сквозь стены. — Я открыл дверь, хватит прикалываться, — говорит обиженно, словно сейчас самое ужасное время для подобных шуток. — Ты ещё пьян? Или ты под кайфом? — Чанбин, я не в настроении. — Ликс, я стою перед твоей дверью и она закрыта, какую дверь ты там открыл я в душе не гребу, — на полном серьёзе отвечает парень, — выйди и проверь. Феликс психует и вновь разворачивается к выходу, толкая открытую дверь от себя. Открылся вид на коридор, такой же коридор, как и при выходе с его квартиры, всё правильно. — Перестань шутить, — возмущается Ликс, не понимая в чём проблема, — я отключаюсь. Он злобно тыкает на красную кнопку, сбрасываю вызов, но через несколько секунд ему приходит сообщение от Чанбина. Он отправил фотографию с…номером его квартиры. Глаза Феликса расширяются и он максимально близко приближает телевон к лицу, дабы убедиться в том, что это его номер на двери. — Что за чёрт, — шепчет сам себе, — я попал в параллельный мир? Он решает проверить наверняка номер квартиры и с неким страхом, аккуратно, не спеша выходит в коридор и медленно поворачивает дверь рукой, будто за ней скрывается какой-то страшный секрет или ещё хуже — призрак. Цифры показались вторую Ликса и он заставим взглядом вновь и вновь пробегается по ним. — Восемь, — уже начинает считать в голос, — один, девять. Восемь, один, девять. Восемьсот…девятнадцать, — тяжело выдыхает, не веря в происходящее. — Восемьсот девятнадцать, чёрт! Это восемьсот девятнадцать. Он начинает конкретно паниковать, хватаясь за голову обеими руками. Только сейчас, когда он от отчаяния опустил голову в пол, обращает внимание, что одет вовсе не в свою одежду. На нём висит синий халат…чужой синий халат. Это вганяет в ещё больший страх, Феликс аж вскрикивает, трогая незнакомую, но довольно приятную ткань. Судя по всему дома никого нет и парень в панике выбегает обратно, надеясь найти свою одежду, замести следы, полностью уничтожить улики и побыстрее ретироватся, пока Хёнджин не вернулся и не застал его в таком положении. Феликс не помнит ничего из прошлой ночи, не может вспомнить как пил, с кем пил, а уж тем более каким образом добрался прямиком в квартиру злобного берсерка. Неужели он сделал ошибку? Что если Феликс поддался бушующим по венам чувством вместе с крепким спиртным и сделал что-то…неправильное, испугав Хёнджина? Феликс находит свою одежду, разбросанную по спальне и пулей выбегает из чужого жилища, захлопывая дверь. Его дыхание сбилось, а разум вновь помутнел, будто он правда был под кайфом, как и сказал раньше Чанбин. Телефон вновь звонит, но парень его игнорирует, он уже практически добежал по лестнице на этаж ниже. Он выбегает из-за угла под удивлённый взгляд Чанбина, который, по всей видимости, был единственным, кто смог выпасть из реальности на несколько минут при виде такой картины: Феликс быстро несётся в сторону Чанбина со своей одеждой в руках, весь запыхавшийся и в каком-то…халате. — Что за… — выдаёт шокированный Бин, но не успевает сказать, когда парень уже успел ввести пароль от двери и затащит Чанбина за руку в свою квартиру. — Что же делать, что же делать, — метушиться Феликс, повторяя фразу вновь и вновь, пока друг не останавливает его, дёргая за плечи. — Феликс, что это только что было? — выпучивает глаза тот, ожидая логичное и правдивого ответа. — Откуда ты свалился в таком состоянии? — Помнишь берсерка? — отчаянно дышит Ликс, будто с минуты на минуту ему отключат кислород. — Сосед сверху? Хёнджин? — спрашивает, получая положительные кивки. — Конечно помню, ты без остановки твердил о том какой он мерзавец, такое не забудешь даже если захочешь. А что? К чему тут вообще… Бинго. В голову Чанбина пришла бредовая идея и он смотрит на лицо Феликса в надежде увидеть там отрицательный ответ, но видит лишь смирение. — Только не говори, что ты вчера пошёл к берсерку и остался там на ночь, — неверяще произносит, а Феликс лишь молча смотрит. Бин взрывается от смеха, хохочет так сильно, словно ему рассказали самую смешную в мире шутку, которая только существовала за все эти века. Он хватается за живот и приседает на пол, чуть ли по нему не катаясь. Пакеты с которыми он пришёл тоже упали на землю, никому сейчас дела нет до похмельного супа, когда тут такая драма. А вот второму вовсе не до смеха, потому что он не знает что натворил, даже представить не может каким образом оказался с Хёнджином. — Хватит ржать, — отчаянно скулит Феликс, яростно бросая свои вещи на пол, — лучше скажи что мне теперь делать! — Это слишком, — задыхается от смеха тот, смахивает внезапно выступившую слезу, — как так вообще могло случится… — У меня тот же вопрос! — кричит с безысходностью в голосе и адской головной болью, которая, к огромному сожалению, никуда не спешила отступать. — Хорошо, — постепенно успокаивается Чанбин, — давай подумаем. Ты не помнишь ни черта? — Не помню, — Ликс падает на пол напротив друга, — было бы проще, если бы я помнил. — Даже никаких моментов? — Чанбин, никаких моментов, — вновь заводится тот, начиная играть свой отчаянный скулёж, — мне будто вырезали из памяти вчерашнюю ночь. — Ладно, — успокаивает Бин, то поднимая ладони вверх, то вниз, приказывая Феликсу делать вдохи и выдохи, — а теперь вопрос на миллион — задница болит? Феликс уже было немного поумерил свой пыл, но услышав подобного рода фразу — взбесился, начал пинать Чанбина босыми ногами, лишь тот прекратил говорить подобные вещи. — Да что ты несёшь? — Хорошо-хорошо, — выставляет руки перед собой в знак примирения, — ладно, успокойся. Ты просто не видел себя со стороны, когда бежал по коридору в халате из чужой квартиры. Любой бы подумал вот так. — Так подумал только ты, адекватный человек посочувствовал бы мне и спросил не похитили ли меня случаем, — раздражённо молвил Феликс, получая от Чанбина насмешливое лицо, что так и кричало «несёшь полный бред и не стыдно» — Или же… — возвратился Бин, подсказывает на месте от резко ударившей в голову мысли, словно муха в лобовое стекло машины. Его вид такой деловой, будто эта самая идея показалась самой крутой и самой логичной, прям таки гениальной, — …бедный Феликс Ли просто хотел расслабиться, повысить градус в крови и бахнуть вискарика, но вдруг столкнулся с берсерком и был завербован в эскорт. — Э-эскорт? — заикнулся парень. — Шутка, — заранее сообщает шутник, чтобы снова не выступить в качестве груши для битья и быть поколоченным пятками Ликса, — это же смешно, согласись. На это парень лишь тяжело вздыхает и прячет веснушчатое лицо в своих ладонях, прикрывая и защищая себя от внешнего мира и надоедливых дедовских шуток друга. Вот так и закончится его жизнь, короткая, но такая разнообразная (по крайней мере после этой ситуации так точно). — А если серьёзно? — устало потирает лоб ладонью. — Спроси прямо было что-то или нет, — пожимает плечами Чанбин, — только так сможешь узнать правду. Ну или постарайся напрячь мозг и вспомнить самостоятельно. Но, я не думаю, что такое совпадение вообще могло произойти в нашем-то консервативном обществе. Вряд ли берсерк засматривается на парней, тем более, ты говорил, что он живёт с какой-то девушкой и, вполне возможно, что она его будущая жена или, по крайней мере, невеста. Остаётся лишь надеяться, что твой берсерк не гомофоб, а ты не спалился по пьяне, что гей, иначе придётся переезжать. На твоём месте я бы сделал именно так, потому что это полный позор с большой буквы, нет, даже капсом. А если он всё-таки не против геев или, что мало вероятно, сам относится к ним, то ты счастливчик, поздравляю, фортуна наконец-то повернулась к тебе не задницой, — радостно хлопает в ладоши перед лицом Феликса, что внимательно слушает речь друга. — Однако тебе точно не могло так повезти, не в этой жизни. — Что? — бурчит возмущённо. — Больно надо! Я бы не посмотрел на него всерьёз, а если бы и обратил внимание, то от незнания насколько у этого пса бешеный характер. — Спешу разочаровать — ты уже посмотрел. — Ошибаешься, — тыкает пальцем в Чанбина, пытаясь защитить свою сторону и держаться до конца, — мы всего несколько дней знакомы, чушь. — Вот именно, всего несколько жалких дней знакомы, а ты уже нафантазировал что-то там и сделал из него адского пса, — Чанбин скрещивает руки на груди, готовясь сказать некую душещипательрую речь. — Если он такой плохой, то почему позволил тебе остаться в его квартире, спать в его кровати, ходить в его халате? Нифига рифма… — Ближе к делу! — Не перебивай, — фыркнул тот, прокашливаясь и продолжая: — Я к тому, что никто бы не согласился помочь человеку, которого знает, как ты и сказал раннее, меньше недели. Кто в здравом уме оставит чужого в собственной квартире одного? Я бы не оставил, поэтому, может быть, я не утверждаю, — открещивается сразу же, дабы потом избавиться от возможных последствий, — но… Ты слишком груб по отношению к нему, а кличка «берсерк» тебе бы подошла больше. Феликс понимал, что в чем-то Чанбин может оказаться прав, он хоть и на своей волне, но полезный совет дать умеет. Однако смириться с тем, что его лучший и единственный близкий друг внезапно перешёл на сторону его врага — по совместительству соседа сверху Хван Хёнджина — защищая и оправдывая грубое поведение незнакомца и при этом переводя стрелки в сторону друга — это ранит гордость Феликса. Поэтому он предпочтёт ничего не ответить, вместо обиды стоит подумать над сложившейся ситуацией. Феликс закатывает глаза и с грохотом заваливается на спину, расплатившись на полу с разведёнными в стороны руками. На фоне слышен шорох пластиковых пакетов: Чанбин роется в них и достаёт суп, который принёс для Феликса, однако отдавать ему его не собирается, прямо на полу открывает ещё тёплое блюдо и начинает есть. Он всё же предлагает гостинец другу, но тот, учуяв запах морепродуктов, сразу же отказывается, активно махая головой в стороны. — Что же делать? — ноет тот. — Найди предлог, чтобы завалиться к нему, — говорит с набитым ртом, чавкая и отправляя очередную ложку вкусного супа в рот. — Како-о-о-ой? — мучительно протягивает Ликс. — Пирог ему ещё один испеки и притворись больным, будто не помнишь, как приносил его в предыдущий раз, — тараторит Бин с набитыми щекам, махая одноразовой пластиковой ложкой в воздухе, но не долго, потому что потом он снова тянется к тарелке. — Знаешь, болезнь альцгеймера? Как это по другому называют… — серьёзно задумался тот, — Деменция! Феликс вновь вздыхает, понимая, что его друг подхватил ту самую волну из бреда, погружаясь с головой в свой собственный мирок. Однако спустя несколько секунд в голове парня прозвучал громкий звон колокола, то ли из-за головной боли, что ещё не утихла, то ли из-за внезапной идеи, свалившейся прямо с потолка на помятое лицо. — Пирог, — задумался Ликс. — Да, я знаю, я гений, — сам себе льстит Бин, — не благодари. — Тарелка, — задумчиво обдумывает план. Чанбин застывает на месте, услышав неожиданное слово и из-под бровей покосился на резко принявшего сидячее положение Феликса, у которого на лице расцвела целая клумба из мыслей. — Мы играем в «угадай мелодию»? — Тарелка от пирога! — вскрикивает Феликс, сразу же жалея об этом и хватаясь за больную, бедную головушку, что готова расколотся с минуты на минуту. — Я не забрал её. — Славненько, вот тебе и предлог, — мямлит Бин, хватая тарелку руками, и выпивает остатки супа прямо с неё, вытирая губы рукавом чёрного худи, — пойдёшь и спросишь, а мне нужно тоже идти по делам. Удачи в брачных играх, потом позвонишь и похвастаешься.***
Дольше обычного сегодня спал мелкий чертёнок. Истерзанный похмельем и грёбанной мигренью, которую не могли побороть в честном поединке даже самые сильные таблетки-пятсотки, завалявшиеся в шухляде на кухне. Мигрень, видимо, смухлевала — вот и Феликс сегодня пошалит, ловко перепрыгивая через преграды в виде угроз: «не говори со мной», «не приходи ко мне». Феликс собирает все свои силы в кулак, когда обнаруживает за окном темноту; вечер наступил по щелчку, этот выходной был очень продуктивным (если обнимашки с одеялом считаются). Он топает в душ, чтобы под контрастным душем смыть с себя всю вонь прошлой ночки и, почистив зубы примерно сотню раз, избавиться от умопомрачительного запашка перегара. Струйки тёплой воды поспешно стекают по худощавому телу, начиная с блондинистой макушки и заканчивая пятками. Парень в наслаждении прикрывает глаза и молится про себя, чтобы этот поход в душ не был его последним, ибо чем закончится сегодняшняя вылазка прямиком в пасть разъерённого берсерка он даже примерно представить себе не может. Было бы преочень хорошо, если бы эту пасть не защёлкнули вместе в Феликсом внутри. Но он всё же достанет из верхней тумбочки свой любимый и драгоценный гель для душа прямиком из Сингапура, что обладает уникальным запахом, точнее, приятным оттенком запаха жасмина. Вдруг больше никогда не сможет воспользоваться этим божественным творением, потому что умрёт от рук Хёнджина. А так покинет этот несправедливый мир с гордо поднятой головой и улыбкой до ушей, не боясь, что от него за сто километров несёт перегаром. Феликс просидел в душе долго, оттягивая момент до последнего. Однако часы на прикроватной тумбочке отбивают шесть вечера, казалось бы, идеальное время, но не тут то было. Парень быстро собрался и с осторожностью поднялся по лестнице, будто из-за угла на него планировал выскочить какой-то страшно-мощный зубастый монстр или, как минимум, грабитель с ломом в руках и чёрной маской, что закрывала всё лицо. Феликс долго стоял и попытался под дверью, нажимая на звонок и, только Бог знает в который раз, прослушивая размеренную мелодию. Время шло — не открывал никто. Даже той рыжей барышни не было. Ликс даже не знал как реагировать: благодарить всевышние силы, либо проклинать, что те продолжают его мучения и метания в попытке придумать довольно правдоподобную речь и причину для визита. Феликс вернулся через час к восемьсот девятнадцатой двери, тяжко вздыхая и в панике хватаясь за сердце. Он чётко ощущает, как по венам расплывается тревога, а в груди ощущается присутствие то ли сильного ветра, то ли зябкого сквозняка. Волнение не оставляет ни на секунду, а ведь ничего противозаконного он не сделал, всего лишь опозорился перед незнакомым человеком, оккупировал его кровать, нагло стырил халат и, не дай боженька, переспать с владельцем проклятой восемьсот девятнадцатой. Подумаешь, ерунда какая-то, вообще не стоит переживать по такому поводу. Однако Ликса накрывает волной каждый раз при нажатии на звонок — снова тишина. — Нет дома что ли… — пробубнел себе под нос, разворачиваясь в сторону лестницы и прищуривая глаза с подозрением. — Ну ладно, ещё подожду. Хёнджин ведь не может специально игнорировать внезапного гостя? Феликс свято верит, что нет и приносит свою задница под дверь, когда электронные часы на его руке показывают одиннадцать часов ночи. Парень сверлит взглядом бедную дверь, даже не собираясь вежливо звать жителя. Тот стоит, нахмурившись, словно бык на красную ткань в ловких руках матадора. — Хочешь играть по-плохому, злобный берсерк, — шипит сквозь зубы, — значит, получишь подарочек в виде разъерённого чертёнка под собственной дверью! — крикнул и ударил сжатым кулаком по двери, сразу же отшатываясь и хватаясь за него из-за ноющей боли. — Здесь останусь, слышишь? Пока у тебя не появиться совесть! Феликс плюхается расстроенно на землю, спиной опираясь на стену и скрещивая руки на груди. Он собрался ждать, потому что думает, что его откровенно игнорируют, специально не открывают, заставляя топтать порог и судорожно тыкать на звонок. Его кроличьи тапочки устали уже бегать туда, а потом сюда, вверх и вниз по лестнице.***
Хёнджин устало вываливается из машины, лениво пихая в карман классических костюмных штанов ключи. День выдался труднее некуда. Проблемы с новым проектом, что получил огромный скандал по вине одного из сотрудников, который не умеет держать язык за зубами и треплет им, распуская слухи на все стороны света, будто не знает как крепко нужно сжимать челюсть и прятать язык, когда на горизонте появляются журналисты, обладающие чёртовой богатой на всякие сенсации фантазией. Пришлось всё разгребать, публично унижаться и извиняться за некий плагиат, который на деле нихрена не плагиат, и проводить свой выходной под прицелом сотен камер и сотен пар хитрых, жадных глаз. Хотелось исчезнуть или, как минимум, остаться наедине с самим собой, без людей. Каково было его удивление, когда назойливый сосед снизу решил, что подпереть своей спиной входную дверь Хвана и поспать прямо под ней будет самой гениальной идеей в мире, да ещё и в два часа ночи. Хёнджин на это лишь вздыхает, устало потирая переносицу. Нужно просто осторожно открыть дверь и проскользнуть внутрь, чтобы не потревожить сон Феликса. Если тому так понравилось спать на пороге его квартиры, то милости просим, пусть продолжает. Феликс просыпается как только слышит непонятный писк, который исходит из-за того, что Хван вводит код от квартиры. — Ты, — говорит Ликс хриплым голосом и смотрит на Хёнджина снизу вверх, прищуриваясь, — стой, ты… Я поймал тебя! — кряхтит тот, пытаясь подняться на ноги. — Наконец-то припёрся. — Что ты здесь делаешь? — безэмоционально выдаёт Хван, смотря на парня в ответ. — Я хотел забрать своё, — поясняет. — Неужели? Что-то не припомню момента, когда брал у тебя в долг. — Я оставил кое-что у тебя, — пытается держать голову гордо и не подавать виду, разглядывая красивое лицо и аккуратно укладенные чёрные волосы. — И что же? — ведёт бровью, замечая чужую неловкость. — Тарелку. — Ради неё стоило сидеть тут до двух часов ночи? — Да. Очень важная тарелка. — Ох, я уж подумал, что ты заметил отсутствие футболки в своём гардеробе, — спокойно выдаёт Хван, что заставляет Ликса вытаращить глаза и запаниковать пуще прежнего. — Видимо, утром ты был всё ещё не в состоянии нормально мыслить и забыл прихватить её с собой. Не то, чтобы он не заметил — он, идиот, даже не умудрился оглянуться по сторонам, когда в попыхах, вьетнамской ракетой вылетал на коридор, позабыв даже свой родной язык. Вот так потом и доверяй друзьям, что оставляют твою пьяную тушу на произвол судьбы и рандомного таксиста, которому, впринципе, плевать с высокой колокольни на твоё состояние, лишь бы деньги заплатил и свалил. Если бы только Чанбин не поленился и проводил Ликса до дома — можно было бы избежать такой ситуации. Хотя, может Феликс сам виноват, раз погорячился и выплёскивал свою агрессию на дно резного стеклянного стакана в дорогом баре. Да, скорее всего так и есть. Феликс заварил это хрючево сам — сам пусть расхлёбывает…но с Чанбином всё же поговорит на тему «хорошей дружбы». — Кстати об этом, — из далека заходит, неловко посмеиваясь и почёсывая затылок, пытаясь избежать зрительного контакта с Хёнджином, который, в свою очередь, не отводит взгляд ни на миг с момента их встречи, — а не мог бы ты рассказать события прошлой ночи? Произносит аккуратно, практически по слову прожовывает. — Что имеется ввиду под «событиями»? — спрашивает, но догадывается с каким наклоном Феликс говорит. — Ну, — замялся, — что произошло? — Я думал, ты сам мне любезно поведаешь что происходит у тебя в голове, когда ты в зюзю, — объясняет Хван, придерживая рукой открытую дверь и смотря на замешательство парня напротив, — а главное почему пытался раздеть ме… Не успел он договорить, как Феликс накрыл своей ладонью чужой рот и, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что ни единая душа не смогла ничего услышать даже краем уха, заталкивает болтливого берсерка в квартиру, хлопая дверью. Хёнджин оказался прижат к стене с закрытым ртом. Он смотрит на Феликса сверху вниз из-за небольшой разницы в росте и чувствует его тяжёлое обжигающее дыхание. Хван хмурит брови и вглядывается в веснушчатое лицо, пытаясь понять причину такого поступка, и он понял. Должно быть, соседушка-пьяница ни черта не помнит, он в замешательстве, пытается убедиться всё ли было под контролем. Если бы не самоконтроль Хёнджина прошлой ночью перед покрасневшим и таким доступным беловолосым парнем, то всё полетело бы к чёрту на куличики — вот главная проблема, а так, вроде, ничего особенного, лишь пьяные вопли, да крики. — Зачем говорить так открыто на весь коридор, — практически шепчет Феликс, по-прежнему прижимая своего соседа, но со временем всё же убирая руку с мягких губ. — Тогда мне стоит прошептать тебе то, — Хёнджин приближается к Ликсу ближе, хотя казалось куда уж, пространства между ними и так практически нет. Он обжигает ухо удивлённого парня своим горячим дыханием и ощущает аромат жасмина, — что ты пытался раздеть меня и сделать кое-что непристойное прямо на той кровати, на которой ты проснулся? Феликс столбенеет и не знает куда деть вспотевшие ладони, пока не находит свою штанину и не начинает пальцами сжимать бедную ткань. Он шумно сглатывает, когда Хван медленно отодвигается и зыркает довольным, хитрым взглядом, будто сотворил какую-то подлую штуковину или выполнил миссию, заключающуюся в мести. Хёнджин знал как действовать на людей, да и сам неплохо контролировал эмоции; профессионал, что б его. — Не стой сосной, проходи, раз пришёл, — с насмешкой выдаёт Хван, освобождаясь и проходя вглубь квартиры. — С-стой, — заикается Ликс, до сих пор пребывая где-то между миром шока, миром полного ахера и реальным миром, — а это точно я так делал? — Если нет, то кто? — хмыкает, снимая классический пиджак и кидая на коричневый кожаный диван в прихожей. — Не знаю, может в тебя вселился кто, к примеру, демон похоти, и ты был одержим. В любом случае, я не знаю, но ты сразу говори, чтобы знать на будущее и хотя бы посмотреть какие-то видео на тему изгнания, ну знаешь, ритуалы экзорцизма или чего-то в этом роде. Можешь к священнику сходить и объяснить ситуацию. Попроси исповедь у святого отца. — Да ты шутник, — начинает злиться Феликс, проходя в квартиру и наблюдая, как берсерк наливает себе холодной воды из прозрачного графина, — смеёшься над проблемами других. — Вовсе нет, — возражает, отпивая прохладной жидкости из стакана, — просто даю дельный совет. — Щас этот демон выйдет и снова накинется на тебя за такие советы! — А он выходит даже когда ты трезв? — Только когда учует рядом мерзких типов. — Тогда уходи, не хочу с ним встречаться. — Ты только что признал себя мерзким типом! — тыкает пальцем в Хвана, открыто насмехаясь, и плюхается на тот самый кожаный диван прямо поверх пиджака. Ликс не заметил недовольный взгляд Хёнджина после таких действий, зато заприметил бутылку вина, что стояла на столике напротив. — Дорогое? — Ликс крутит фляжку в руках, читая каждую надпись. — Дороже твоей жизни, — бубнит под нос, тихо, чтобы непрошенный гость не услышал, однако мимо ушей Феликса это не прошло, но он решил промолчать и одарить берсерка хмурым взглядом. Хёнджин достаёт из холодильника никем нетронутый луковый пирог, который стоит там уже непозволительно долго и, наверное, давно потерял свой вкус (если вообще был съедобным, Хван не уверен). Он подворачивает рукава своей белой рубашки по локоть и перекладывает выпечку с яркой цветочной Ликсовой тарелки на свою обычно-белую, простую и минималистичную, как и весь этот дом — сдержанный, без лишних плюшек и брюшек. Чужая тарелка помыта и высушена. За эти несколько минут, пока хозяин дома подготовил к возвращению мультяшно-смешную футболку со странным принтом в виде радостного ананаса с удочкой на рыбацкой лодке, Феликс сумел пригубить немного алого вина. — Я не разрешал трогать алкоголь, — строгим тоном говорит Хёнджин, присаживаясь на другую сторону дивана рядом с Ликсом и демостративно хмурясь. — Но и не запрещал, — парень даже бровью не повёл и не посмотрел на Хвана, лишь залпом осушил оставшееся в бокале вино. Видимо, это привычка у него такая — в будущем она может сыграть злую шутку. Когда-то Феликс доиграется со своим «залпом».***
Спустя время вино заставляет взгляд мутнеть и голова становится тяжёлой, словно не своя, а чужая. Хёнджин решил присоединиться к гостю и выпить парочку стаканов, всё же алкоголь дорогой и заманчивый, крепкий и бьющий в голову. Жидкость растекается в груди и согревает, обжигает горло, от чего и настроение прыгает вверх. Парни уже пол часа спорят по поводу принта на футболке Феликса. Тот пытается отбиться от глупых аргументов и издевательских фраз Хвана, всего такого важного из себя, в костюме брендовом. Берсерк насмехается открыто, будто носить одежду с рыбаком-ананасом — преступление, сравнимое с убийством или терроризмом. — Не смей, — угрожает Ликс, тыкая пальцем себе в грудь, — не смей больше оскорблять мой вкус! — Да я не оскорбляю, — пожимает плечами, перебирая футболку в руках, — потому что его нет. — Чтоб тебя, — шипит, нацеливаясь на вещь и резко срываясь с места, дабы забрать своё, однако второй не отдаёт, продолжает смеяться, дразнить и поднимать руки вверх, отшатываясь, чтобы Ликс не смог достать. — Бешеный берсерк! Феликс сходит с ума, берётся за дело серьёзно и сдаваться не хочет. Парень окольцовывает своими пальцами запястья Хёнджина и придавливает к спинке дивана по обе стороны его головы, а затем садится на его бёдра, полностью блокируя движения старшего. Оба пристально смотрят друг другу в глаза, а дыхание сбилось из-за резких движений и не хочет восстанавливаться. Когда-то у Хёнджина была идеальная укладка на чёрных волосах, а сейчас от неё не осталось ничего, потому что волосы растрёпаны, как и у блондинистого парня напротив. Расстояние между ними вновь сократилось, а горячий воздух согревает и без того пылающие, покрасневшие от алкоголя щёки. — Берсерк, — начинает Феликс, по-прежнему сжимая чужие запястья и вглядываясь в тёмные глаза, — ты заставляешь моего демона действовать. Хван не понимает почему, но сегодня он не хочет себя контролировать, как тогда. Сегодня он смотрит на уверенного в своих действиях демона, скорее, чертёнка с алыми щеками и танцующей вальс игривостью в глазах — и не хочет останавливать его, пусть покажет на что способен, Хёнджин хочет увидеть. — Скажи ему остаться, — хрипло шепчет Хван, из-за чего у Ликса мурашки по телу пробежались. Становится невыносимо жарко, словно они и правда спустились в преисподню для искупления собственных грехов. Однако один из них они собираются совершить прямо сейчас. Хёнджин медленно приближается к лицу Феликса, приковывая помутневший взгляд к его губам. Казалось, что хватило всего несколько жалких секунд, чтобы крышу снесло окончательно, однако темноволосый мешает этому и мягко накрывает своими мягкими губами губы парня, а тот и не думал сопротивлятся. Наоборот: продолжал держать берсерка в заложниках, по-хозяйски усевшись на чужих бёдрах без какого либо намёка на стеснение. Хван предполагал, что этот парень вовсе не похож на спокойного человека, однако почувствовав солёность его губ, что так гармонично сочетается с колким характером — убедился бесповоротно. Феликс неожиданно для парня под ним углубляет ленивый и расслабленный поцелуй, прикусывая и оттягивая нижнюю губу Хёнджина, чтобы потом заботливо залечить место укуса своим языком, заставляя того выдохнуть в наслаждении. Такие дерзкие действия заводят пуще прежнего. Градус повышается и, кажется, растёкшееся по венам вино начинает медленно закипать. Феликс отпускает запястья старшего, а вместо этого жадно обхватывает ладонями его лицо, не прерывая жаркий и влажный поцелуй. Хван без сомнений бросает на пол чёртову футболку с ананасом, из-за которой всё это и началось, чтобы собственнечески обхватить руками тонкую талию Ликса и притянуть пылающее тело ещё ближе к себе. Хочется ощущать его теплоту каждым дюймом, каждой клеточкой тела. У них не просто крыша слетает, она отрывается на всех парах и им это до безумия нравится. Феликс ощущает, как внизу живота скручивается узел от притягательности и тяжёлой невыносимости. Чувствует, как чужие тёплые руки блуждают под его хлопковой домашней футболкой, исследуя каждый участок. Феликс буквально тает от таких прелюдий, словно сахарный. Он тоже не остаётся в дураках, чтобы не отдавать Хёнджину лёгкую победу над ним: запускает свои пальцы в чёрные волосы и начинает медленно ёрзать на чужих бёдрах, растягивая наслаждение. А Хван ухмыляется в поцелуе после таких смелых действий. Чертёнок хочет контролировать, провоцирует сладкое тянущееся чувство внизу живота, заставляет целовать его так, будто в последний раз. И Хёнджин послушно выполняет прихоти, спускаясь к шее и усеивая её важными поцелуями. Он понимает, что делает всё правильно, когда из уст младшего вырывается приглушённый и протяжный низкий стон. Феликс обхватывает тонкими пальцами шею Хвана сзади и легонько сжимает. Он полушёпотом произносит: — Бешеный берсерк, — фокусирует поплывший взгляд на покрасневших губах Хвана и нетерпеливо тянется к ним, возобновляя поцелуй. Хёнджин вновь хмыкает, удивляясь тому, насколько ловко этот парень на нём может сбивать с толку своими внезапными фразами и вводить в заблуждение наглыми, даже жадными действиями. — Сумасшедший чертёнок, — выдыхает тот, ненадолго разрывая поцелуй, — ты пожалеешь об этом. — Это будет потом, — тихо бросает Феликс в ответ и медленно расстёгивает пуговицы на белоснежной рубашке Хвана, уже помятой, но по-прежнему строгой и такой лишней сейчас. Теперь Феликсу никакая ткань не мешает начать оставлять поцелуи на открытой и крепкой груди берсерка, которую он заметил ещё в первый день их знакомства. Кожаный диван под ними сопровождает своим скрипом их сладкие стоны и дополняет каждое действие. Хёнджин начинает двигаться навстречу, задевая пах младшего и Феликс рефлекторно ловит губы старшего, расплываясь полностью и безвозвратно. Уверенные движения внизу заставляют Ликса выгибатся в спине, в наслаждении прикрывать глаза и проглатывать мягкие постанывая, стимулирующие их обоих, пока сильные руки жадно прижимают к себе всё ближе, не желая отпускать подрагивающее тело. Феликс до сих пор не знает было ли что-то прошлой ночью, однако это уже и не важно. Не было прошлой — есть этой. Даже если это неправильно, плевать, такого притяжения и желания он давно уже не ощущал. И если бы Хёнджин умел читать мысли, то согласился бы. Сегодня у него был плохой день, однако кто знал, что сосед снизу сможет его улучшить? Да не абы как, а сидя на его бёдрах и перебирая пальцами прядки мягких чёрных волос, желая забрать каждый поцелуй с чужих губ, чтоб ни один не смел ускользнуть. Они оба довольно выдыхают практически одновременно и Феликс обхватывает руками шею Хвана, располагая подбородок на его крепком плече и прикрывая глаза. Это заставило Хёнджина улыбнуться, он обнял в ответ, тяжело дыша. — Я видел, — тихо хрипит Феликс, утопая в мягких объятиях. — М? — Что ты так и не попробовал мой пирог, — объясняет тот, спеша продолжить, — придётся приготовить ещё один. — Зато попробовал тебя, — произносит Хёнджин, медленно поглаживая своей ладонью спину Ликса. Это, скорее всего, просто невинная привычка, однако такое нежное прикосновение убаюкивает Феликса и дарит чувство абсолютной защищённости. — Я приду к тебе завтра с пирогом, будь готов, — предупреждает, прислоняясь своей щекой к щеке Хвана ближе, будто ему всё ещё чертовски мало прикосновений, словно он замерзает и хочет согреться, тянется к источнику тепла. — Можно и без него, — сповещает, поглаживая блондинистые волосы подушечками пальцев. Вино сделало своё дело, приглушённый свет с атмосферой или ненависть, кто знает… Сейчас Хёнджин не хочет думать ни о чём, когда на его плече удобно расположился веснушчатый парень. Если он будет вот так бесцеремонно приходить и выпускать своего демона похоти наружу — Хван не против. Пусть пьяный и кличущий берсерком. Пусть хоть в три часа ночи. Пусть хоть всю жизнь…