***
Щедрая на безумные события пятница прощалась с Эдом ровно в 0:00, как и положено, всё-таки. Очередной отмученный день закончен, не сказать бы, что с успехом, потому что он вполне был рад своему повсеместному одиночеству, и разбивать вдребезги его подобным образом, будучи практически порванным напополам, как сегодня, он совсем не желал. Люди – бренные и дрянные сущности, которые всю свою осознанную историю смело сами себя поднимали на пьедестал "Умнейшего зверя", уже даже отрекнувшись от звания такого же низшего жвачного животного, при этом убивая и разрушая дом, своё материнское гнездо, наплевав на почести и благодарность великой матери-природе. Таково мнение Эдгара. Он не хотел водиться с людьми, они не хотят водиться с ним – ненависть взаимна. Ему, достаточно ненависти и к себе, да и всё же... Зачем пытаться вплыть в это гиблое болото социума, предпринимать попытки карабкаться вверх по чужим головам, наплевав на человечность, если можно плыть в узком, пологом чистом рукаве,
кидая дизы смеясь над этими тонущими неопытными дурачками, где не надо приносить жертв? Правда, он собирается вырасти кем угодно, лишь бы не пришлось в недалеком будущем каждый день горбатиться на нелюбимой работе, да ещё и с мелькающими прыщавыми рожами жертв пубертатного периода, ржущими над шлаком, который у здоровых ментально людей вызвал бы лишь фейспалм. Эдгар, забегая наперёд, психически не в порядке, но он определенно точно адекват.
03:17, Глаза без сожаления колол воздух тропосферы, он ничего не видит перед собой в поголовном мраке комнаты, щупая свои слегка мозолистые пальцы.
Туловище, если Эдгар заснёт , можно будет впросак засунуть в чёрный пакет и похоронить в мусорке. А мозг будет думать, мол, "ЧЗХ?", и к сожалению, сейчас мозг безэмоцианального парня на пике активности, шаманя с клубком мыслей, выдергивая концы и смегивая всё в кучу.
...
Общество можно сравнить с бескрайним ковром, у которого, тем не менее, есть крепкие кнопы и хлипкие, дрожащие и кривящиеся от любой манипуляции с ковром узелочки. Люди, уже нашедшие своё предназначение в полотне, взаимодействуя с людьми и став для них чем-то больше, чем просто личность, и люди, которые в любой момент развалятся и посыпятся на куски. И никто даже не моргнет, если такое соучится. А вот если крепкий узел полетит на ниточки, то тогда беды не миновать: ковёр начнёт стремительно трещать по швам. Эдгар даже словно и не существовал в этом воображаемом ковре, отлеживаясь где-то под ним, где ему и место...
Битый час он лежит, размышляя о блядском ковре, сшитом из людей всей планеты, зажав в руках несколько разномастных купюр, с каким-то открытым для себя лично промежутком испуская глубокий и тяжелый вздох. Наконец-то, его карманные деньги у него на руках, отец нашёл работу лучших качества и прибыли, появляясь дома заметно реже, зато не заставляя мачеху считать каждую их копейку. Он доволен. Уголки губ искривились в приятном, но скупом намёке на улыбку. Лениво потянув мышцы лопаток, он положился на них, укутавшись взглядом в холодный и голый бездушный потолок, снова витая в укромных уголках сознания, перебирая самые различные идеи и воспоминания. Многие не вызывали ничего, кроме стыда, а другие совсем наоборот; старые, покрытые слоем пыли и свеженькие, удачные и "провал года", те, которые бы он хотел увидеть вновь, или хранить, как пример нескончаймой человеческой непримиримости с ним. Так полежав ещё Богу известно сколько, он по-лисьи выпятил губы, сощурившись от резкого притока энергии и активной мозговой работы.
"Почему бы.. завтра.. не прогуляться до нашего Торгового комплекса? Или как там их. Раз уж на то пошло.. И у меня как раз немного бабла появилось.. Похожу, может, ещё что вспомню из жизни."
Идея сразу же тратить деньги, порцию которых он получит ещё непонятно когда, бесспорно из категории "пиздец, как до такого докатился". Сам придумал! Его одна из любимых мозговых категорий. Что ещё за "мозговые категории"? Вам не понять.
Хахаха. Единственный, кто его понимает – он сам. Разговаривать сам с собой, а тем более посылать себя в какую-то пизду как отдельный вид исскуства. Всегда актуально, всегда на шаг впереди.
Зевнув с каким-то особым удовольствием в этот раз, он отключил свой мега-генератор помыслов и сущей поеботины, отрубившись прямо в толстовке.
***
Ах, утро. Вечноненавистное всеми, особенно когда встаёшь спозаранку, так ещё и не спал до страшных цифр "3:02". Но, как хорошо, что утро автоматически становится сносным, если ты отоспался, ещё и после беспощадных приступов бессоницы. Это как раз тот случай, когда не хочет сдохнуть прямо в постели и прямо сейчас, ещё и буквы, означающие начало двух дней отдыха обрадовали. Эдгар уже давно перестал считаться с временем и подчиняться ему ходу, поэтому с датами он нисколько не дружит, ориентируясь на внутренние часы, которые подводят, но ему всё равно.
Хотя, всё равно, это противное солнце бесит его при любых обстоятельствах, потому что оно слепит!
Закрываясь достаточно толстой материей шарфа, чтобы он не просвечивал желтого мерзавца через себя, Эд пошлёпал на кухню, где никого, потому что мать работает 6/1, чего не пожелаешь врагу, а отец со своими 3/3 выполняет всю работу по дому, что довольно нетрадиционно для русской провославной семьи. Сразу сделав себе кофе, уже даже делая всё автоматом, открыл холодильник, думая о другом в этот момент. К сожалению, он не думает о том, о чём бы ему следовало, ведь этим утром кто-то не планирает оставлять его в покое. Неважно как, но донимать ему надо.
Покрутившись на телевизоре, меняя позу, он посмотрел, что бы можно было посмотреть, и, ничего такого не найдя, решил уже одеваться. Есть не хочется вообще. Свитер с каким-то вышитым красным черепом, рваные тёмно-васильковые джинсы, перчатки, носки, и готов. Надо только расчесать–
"Мее!"
А?
Он с видом оленя, на которого несётся газель по голоёдице, почти просканировал глазами оконные виды и уже с чувством того, что он в чем-то ошибся, расчесал волосы, нарядился в верхнюю одежду, и проверив карманы на телефон... забыл. В общем, взял и вышел.
Интересно, каким образом вселенная подбирает шансы на успех и провал? Действительно ли это настолько случайно, и не стоит верить в сверхъестественную уготованную всем нам судьбу, за поступки в прошлой жизни, в карму, и если отбросить нашу веру в всякие глупости, на самом деле всего можно добиться, держа жизнь в узде и стараясь? Нет уж, ведь Эдгар живёт по принципу "плывя по течению", а значит, если не брать всё в свои собственные руки, конвертируя силы в то, что тебе нужно, может случиться абсолютно что угодно. Нет никакой покрытой пеленой тайны судьбы, которая рассчитывает наши жизни наперёд, ни злого рока, ни спины фортуны, на которую люд списывает все невзгоды. Мир, считает Эдгар – это просто мир, без мистики, и в нём можно добиться всего, если оченьзахотеть, ведь здесь всё устроено по своим законам и мерам.
Случайности неслучайны.
Фраза дня?
Приближающиеся застеклённые этажи центра блистают, и при моих шагах отражения небесного светила становится больше. Я, приблизившись к открытым для всех, кто взял деньги дверям здания, встал. Подрагивая зачерпнул грудью воздуха, отдающего влажными листочками, оборачивающимися в свой сезонный солнечный убор, еженедельными освежающими грибными дождями, пёстрыми ягодами и.. выхлопными газами, коими везде пахнет, если только ты не в лесу. Впервые за долгий промежуток времени ему что-то запало в сердце. Эдгар любит эту солнечную романтику серединного сентября, бодрый прелестный листопад, наведывающих их каждый октябрь и слабую отдушину прежней яркой осени, начало долгих ночей и щадящий морозец, свойственные спокойному и сонному ноябрю. Даже серые небеса, застланные бездушными облаками, мальчику нравились больше, нежели обжигающие закаты лета, заставляющие обливаться потом. Другие времена года не имеют такого возбуждающего цвета и в тоже время мотивирующей дремоты, как осень.
Ну вот, снова задумался... Похоже, он уже тут долго стоит, потому что прохлада стала пробираться по одежду.
Пройдя в оживленные, согретые человеком залы, парень только сейчас понял, что сегодня он очень энергичен по сравнению с прошлыми днями. Даже мыслей о том, какое же вокруг него всё дерьмовое не постукивают в дверь. И лучше больше не вспоминать об этом. Ведь он уже ненавидел это чувство тяжелого камня, который висит в его хрупкой душе.. А камень давит всё сильнее, придавливая органы, расширяясь и давя изнутри на грудную клетку, лёгкие, не давая дышать. Душа больше не летает, все мысли скомканные, путающиеся в клочья и неразумные, а он роняет капли крови, воскладывая надеждына исцеление, что он наконец нйдёт ту самую идею среди тревог и безрезультатных самокопаний. Только вот душа, в отличии от тела, не может залечивать себя. Это очень тонко устроенные мы сами, наше внутреннее хрупкое зеркало. Разобьёшь – заново не склеишь. Он поверован в этом, будто это общеизвестная истина, не веря, что ему может хоть что-то помочь, каждый раз, когда Эл в истерике лбом пытается пробить дуры в стене, и когда буквально заливается слезами от смеха, вроде бы, в обыденной ситуации, когда флегматично, с пустым лицом украшивает новыми тонкими корочками только затянувшиеся шрамы на руке, когда не верит, что он способен что-то на лучшее, чем ничего, когда, блять, снова встаёт колом посреди узкого торгового зала, закупоривая его, и игнорируя просьбы уйти с дороги!
– Молодой человек, вы вообще слышите нас?! – переходя на недовольный повышенный тон женщина преклонных лет, ударяет тростью о пол.
– Господи, и скоро уже это
закончится...
– Ау, гараж! Мне подгузники нужны позарез!
– Эдгар!!!
Он сразу вышел из транса, когда его имя вылетело из чьих-то уст, как раскат грома, вылетевший с чистого неба.
– ?
– Пожалуйста! Могу я пройти–
Эдгар сорвался с места, как будто олень от пожара, ускакивая прочь с места происшествия.
Ему показалось, будто где-то среди товарных полок и стенда мелькнула знакомые горящие страстью глаза.
– О, боги...
Он прихватил щеку до противного ощущения присутствия оставшихся лунок в коже. Блять, позорище. Столько людей отвлёк от своих дел, устроил балаган и шум, и главное, привлёк на себя десятки чужих взглядов. До сих пор, они, как грязь, впитываются в кожу.
Скрывшись в туалете, он не мог отделаться от ощущения, что с ним всё не так. Почему он, упорно стараясь не привлекать лишнего внимания, всё равно умудряется попадать в такого рода инцеденты? Страх, страх, что его ненавидят. Он не хочет, чтобы на него смотрели так. Хищно разглядывая, как лакомый кусочек, и в тоже время как тухлую забытую Богом кучу дерьма, он не хотел идти на контакт отчасти из-за этого. Он разочарование. Неуверен ни в чём, пустоголовый. Поглядывая мельком на уже закрытую дверь туалета, в котором он даже не тревожился о том, каким образом оказался тут ведь, голова была забита приступом. Только он умеет радоваться жизни, а через пять минут, забродив в ноунейм маркет, устроить настоящий балаган и толкушки за протискивание через ебнутого парня, который думает о чем угодно, только не о нужном. Самые случайные, всеобразные оскорбления промелькали на фоне, думая о том, почему он вообще захотел сегодня пойти в это место. Если бы он знал...
Но он же не знал?
А почему он не знал?
В прицнипе, очевидно: ничего Эд не знает.
Умыв лицо, вытерев сразу спадающимся в бесформенное нечто одноразовое полотенце, он, шмыгнув носом, провёл пальцем по скуле, смахивая влагу. Шарф иногда, будто в трудные моменты понимал хозяина, и нежно оседал на шее поплотнее. Уставшая улыбка на лице... Уже не хотелось быть тут, по причине выходок того самого зеркала, которое так чувствительно, искажено и всё в царапинах, сливавшиеся в боль, похуже одной трещины. Царапка там, скол тут – всё это те самые припадки обвинения самого себя.
Солнце ушло. Нечего ему делать там, где шляется такая тряпка. Кстати, он ничего так и не купил.
Будто реализовался из неоткуда, перед ним висела неоновая надпись заглавными – "АПТЕКА". Нежданно, негаданно. Стоит запастись Венфлаксином и носить его с собой везде, если гот выявит необходимость его принять.
Воу. В аптеке никого. Ну, продавшица не в счёт. Аккуратные стопки из самых разных пилюль чем-то даже манили его. Эстетично, что-ли..
Засунув покупку в карман, он подумал, достал, и вскрыл её. Маникюр отлично помогает и действует вместо чего-то острого. Жаль, ими нельзя резать прилипал, как сыр ножом. Это было бы его наилюбимейшее занятие.
...
"Эдгар!!!"
"Эдгар!!!"
"Эдгар!!!"
"Эдгар!!!"
"Э-ЭДГАР!!!"
"Отстань уже!"
Колетт?
Он же ожидал, и если честно, точно не рвался свидеться с крышесносной одноклассницей. Неудивительно, что она здесь, здесь и сейчас в магазине "Умелые руки", где есть всё для любителей показать свою творческую сторону. Колетт в каких кружках только не появляется, и пропускает их, только если ей случиться заболеть, потому что даже когда она не приходит в школу, девочка умудряется прошмыгнуть через все препятствия и помочь друзьям по хобби с чем угодно. Она так усердно пытается показать, что чего-то стоит. Завидно, ведь Эду о такой активности только мечтать. Будет классно, если парниша остаток дня не проведет за любейшим занятем, которое получается у него просто шедеврально: сон. А она не спит, как он по ночам, если приглядеться к глубоким синякам на глазах. Колетт что-то укладывала в полиэтилен, как всегда горя пламенем счастья и восторга даже от мелочи. Ах, она идёт сюда.
Прятьаться или не прятаться? Вот в чём вопрос.
Ему не пришлось долго думать на дилеммой, ведь решение пришло уже после того, как Колетт сделала рывок в его сторону.
Сначала в лицо прилетел пакет, а потом грудь сжали в мёртвых объятьях.
– О-отпус-т-ти... – голову вскружило от приторного запаха духов, больше похожие на детские и недостатка воздуха в мозгу.
– Я ТАК РАДА ТЕБЯ ВИДЕТЬ, БОЖЕ!!! Почему ты не хотел говорить со мной в школе?( Ты же понимаешь, что я–
– Не отстанешь. Ты просто так не осиавишь меня, ведь я, блять, всем видом стараюсь привлечь на себя новые приключения. Блять, нет, ты серьезно? Вот нахуя я тебе? – было очень забавно видеть на лице Колетт сначала изумление, потом резко пришедший на его место шок, а потом улыбку до ушей, похрюкивая от наглого смеха, застрявшего в горле.
– Не делай вид, будто удивлён, что я пришла за тобой. – Вау, как смешно.
– Уберись с моих глаз, ну пожалуйста.
– Почему это?!
– Я пришёл сюда за тем, чтобы отвлечься от школы, тоски... и чтобы купить себе что-нибудь интригующего. Испарись с моих глаз, пока я тебя не затолкал куда-нибудь и не закрыл. Ну, заебала.
– Блин, как грубо! Я пытаюсь просто развеселить грустную тучку, вдруг, отказывается, знаменитый гот умеет не только реветь?, – после этого он даже замолк от уровня наглости. Что она себе возомнила.
– Я не туча, во-первых, во-вторых, я не гот, по виду судить глупо, а в-третьих, я не реву, но кто-то сейчас будет, получив в лицо как её подружка вчера. Съебись с моих глаз, забейся в уголок, сама пореви от отказа, или чего ты хотела, дружбы? Короче, не хочу тебя видеть, сегодня точно нет. Аривидерчи.
И направился, кула гдаза глядят.
Да уж... походу, немного переборщила.
Хмыкнув, она потопала по полу туфлей, чуть не упала, загляделась на мороженое, и рещко подняв голову, поняла, что Эдгар всё это время наблюдал за ней.
– СТОЙ, СОРВАНЕЦ!
– ААААААА
Завизжав, будто его собираются порубить и пустить в суп, он пустился наутёк, под звонкий до шума в голове смеха. Колетт не пальцем деланная, ноги у неё что надо, и скоро он застал свою шуточную кончину. Колетт, подняв его на руки, пощёлкала жёлтыми зубами рядом с его туловищем, как бы "кушая".
– Ты тю-тю!
– А ты не тю-тю? Отпусти, во второй раз говорю, неугомонная.
– Страшно! Ладно, ни грамма страха. В общем, я имела в вид– Стоять! – Эдгар чуть не спасся во второй раз, но находясь на распутье между свободой и жужжащей под ухом проклятьем, он снова впадал в прострацию. – Имела в виду, что я бы тебя съела! Ням! – облизнулась. Ох, ну, собрат по душевным болячкам хоть нашёлся, круть. Когда он уже, в конце концов сделает то, за чем пришёл?...
– Что ты хочешь, ещё раз? Внятного ответа я не слышал.
По виду, она явно ненормально сильно наслаждается картиной Эдгара, лежащих на его руках, смотрящего одним своим глазом как-то грозно и стого, но когда собирался моргать, взгляд всё же обращался в пристальный и слегка уставший.
– Давай познакомимся заново!
– ...Что?
– Ну, когда мы знакомились четыре года, знаааешь... – она устремила взгляд и нос вверх, наверное, выискивая нужные воспоминания на каркасе здания. На неё похоже, мало ли с чем он у нее ассоциируется. – Я тогда забыла почистить зубы, а ещё, надела свои неудачные красные линзы и ты сбежал, обозвав меня чесночным вампиром!!!, – ..ваау, он вспомнил! Очередной стыд, который он будет вспоминать, когда бессонные ночи кошмаров снова засосут его в свою воронку, без выхода и спасения. Стоп. Она же предложила познакомиться заново... Если перевести на человеский... Это, получается, сделать вид, что первой встречи вовсе не было? А что, заманчиво звучит.
– Я согласен. Что надо делать? – сложив руки вместе, иногда так делая, когда он, как ни странно, заинтерисован, он поднял бровь.
– Я ждала, что ты это скажешь! – запищав, прискакивая на месте, подружкины руки энергично заплясали, дабы лучше приподнести её замыслы и добавить эмоций.– короче, сейчас по-быстрому объясню. Мы идём в кинотеатр, если что, за мой счёт! Покупаем каждому по попкорну, за твой счёт, и садимся на один ряд. Делаем вид, что не знаем друг друга, но мило знакомимся, если хочешь, первый шаг мой! И там делов-то – по окончанию кино ты мне даёшь свой номер, и мы дружим, как ни в чём не бывало! КРУТО?! – в конце повертевшись вокруг оси, она выжидающе на Эда, потряхивает длинными рукавами. А Эдгар, выдыхает, ворча себе в шарф, и смотрит на её очертания лица:
– Почему ты думаешь, что мы будем дружить, чокнутая?
– Потому, что я захотела!
Колетт всегда беспричинно лыбится, так, как будто у неё в голове покоится не ум, сконцетрированный в нейроны и синопсы, а сгусток ягодного пудинга, по венам протекает кола, а вместо сна её подзаряжают чужие улыбки и шутки. В общем, мисс Яркость, настоящий яд для спокойных и тихих людей. Челкарь искренне не понимал, что же она такого приметила в нём, чего не сыскала в ежедневном общении и любимых занятичх. Тучка скорее бы сам себя назвал обузой, а не тем , кто течёт от внимания.
Звякнув чёрной долгой серёжкой, прикованной к уху, он с ярковыраженным возмущением сверкнул глазами, только явно не от восторга. Подобные одноклеточные, пытающиеся притянуть к себе излишнее внимание, раздражают до подтряхиваний, Коллет ещё и набивается на поддержание разговора с собой.
– Божечки, хватит быть упрямым быком и пошли уже, жду не дождусь подружиться с собой. – бледная девочка в мешковатой одежде уже в широкий шаг мечтательно порхала в сторону эскалатора.
– У меня дела...
– Правда? – нет, страдания или огорчения на лице и следа нету, а вот смесь из уверенности, лукавства и веселья так много, что блевать пиздец как тянет.
– Иди уже своей дорогой, молю тебя. – сморщился парень, изображая приступ мигрени, и медленно отвернулся, на, что не успев он зажить ноомальной жизнью, оказался в плену у белого безбашенного фанатика, полыхающего от идеи, что, блять, надо докопаться именно до ни в чём неповинного Эдгара, это же так классно, что аж коленки трясутся, ебать!
А ведь у Колетт реально трясутся коленки... Ах. Ладно, у кого только нервишки не шалят в самый нежданный момент. Кхем-м, бывает, да...
Вкратце, всю дорогу до зала беленькая пиздоболочка волочила Эдгара за шарф, который, он, вообще, везде носит, поэтому гот смог преобразовать свой мысленный громкий протест в шипящие от сжатых зубов маты, переодически шлёпая ладонью по держащей его (Опять!) руке, но, ей конечно же не очень-то сейчас до его мнения. Все возражения изречённые уже четко и с полной уверенностью, были пропущены мимо ушей. Обладеть бля просто.
Фильм быстро начался. В порыве гнева, оказывается, Колетт сама заплатила за попкорн, и теперь он может заесть свою подавленность сладкой хрустяшкой.
Колетт интересно. Эдгару так скучно, что он засыпает. Колетт цыкает, когда он собирается вновь попытаться что-то высказать, и вздымает его за плечи, шатая, когда происзодит что-то до жути "интересное и угарное". Если честно, то его мнение о происходящем и состояние можно сократь до единственного слова, подходящего донельзя лучше: дерьмо. Шлаковое дерьмо. Ебаное в жопу дерьмо. Всё дерьмо. Ахаха, ну, вообще-то, даже всегда дерьмо, как ты мог позабыть, Эдгар ёптвоюмать–
– Ну, пожалуйста, стою на–
– АХАХАХАХАХАХА, ТЫ ВИДЕЛ? ЭТОТ РЕБЕНОК ТАК ПОСМОТРЕЛ НА НЕГО, КАК БУДТО ОН С ПОМОЙКИ ВЫЛЕЗ! ВОТ ЛОШАРА!!!
Он заебался. Дерьмо...
– Привет!
– Пока.
– Скажи "привет, как тебя зовут?" в ответ. Мы же знакомимся.
– Вот и познакомились. Хватит, я предумал.
– Да какого хера... – пробурчала девчушка, откинувшись на спинку твёрдого кресла.
– Слушай, не передумал знакомиться?
– Ау?
– УГАР!!! ЭТО КАК ТАК МОЖНО...
– ЧТО?!
– Эээдгар, смотриии!
И так весь фильм. Эдгар любит кинематограф, признаёт любой жанр, лбоого производства и истоков. Но каждый фильм, и если откровенно, то даже совершенный идеал можно загубить одним клоунским действием. Случаем. Нелепостью.
Колетт. Эдгар мог упиваться любым фильмом, если оно будет на большом экране, в полюбившемся сумраке и с подходчщей вкусняшкой. Но, всё летит в пизду, когда рядом с тобой сидит это гиперактивное нечто, горемычное чадо в теле семнадцатилетки. "Почему, – зададитесь вы интригующим вопросом." – ты так быстро возненавидел Колетт, хотя ещё вчера относился к ней равнодушно?"
Он устал терпеть. У него тоже есть терпение, он человек... да, готы тоже люди. Неважно.
Заебали вопли, которые не умолкают не на секунду, а эффект как от сирены, вкрученной тебе в черепушку: последняя просто разрывается. Заебали эти пустые разговоры, поток несвязанного по смыслу поноса.
Ладно, ему стоит успокоиться, он понял, что его уже покрывает испариной и дрожью от эмоцианального перевозбуждения.
А как теперь от неё отделаться?...
Ответ, наверное, как раз в пятилетку, ворвался в разум мгновенно.
Ну, понятно, что стоит ей всё объяснить...
– Колетт. Мне плохо.
– Мне тоже иногда так бывает!, – а она всё хихикает. – А что с тобой?
– Со мной? У меня, прости за откровеннность, голова просто дробится от твоего голоса. Повышенная чувствительность к звукам, знаешь, она коварная. Это первое. Второе: мне неинтересно то, чем ты интерисуешься. Прекрати, я в состоянии решать самому решать, чем заняться. Третье. Ты меня заебала. Окей? И не трогай больше шарф, иначе я перестану быть терпилой, которым ты хочешь меня видеть. Мне это всё неинтересно от слова совсем. Теперь, когда мы все уяснили, я иду. Обойдёмся без дискуссий, Эдгар просто уебан, не любящих таких милых девчонок как Колетт.
Мотая головой от тяжких мыслей, пытаясь их вытрести, он уже, выглянув через высокие двери, не увидел тех же красок позолоты: листья беспокойно завертелись в пасмурном окружении, затрепещали растаивающие под атакой влаги рекламные листовки, асфальт омывается бежащей холодной водой, что означало пришедшую только что грозу, как только ему потребовалось свалить. Он беспомощно медлительно оборчивается, и... Да, Колетт, недовольная его новым побегом, ощупывает свой кошелек на наличие монет, дабы не терять времени.
– Да блин! Что я не так делаю?
– Примерно всё. – гот осторожничает, оценивает ситуацию, в которую он попал, таращась в беспредел за окном. – Я сказал, что мне не нужна твоя компания. Пожалуйста, найди себе кого-то другого для тесной дружбы, или что ты там делаешь... У тебя просто куча друзей, знакомых, просто девочек и пацанов, с которыми можно потусить. – приоткрыв дверь на маленькую щёлочку, за секунду она стала приличной щелью, ударяя ледяным потоком тумана и кружащихся капель в лицо. Парень тут же передумал выходить отсюда.
– Ты! Ты не так понял, балбес! Мне не нужны друзья!
– У тебя голова на месте? Я говорю...
– У меня нету друзей. – не сдержав напора ломящихся слов, она горько вставила их в диалог, позабыв, как улыбаться.
– Погоди, что? А кто все эти люди, с которыми ты делишься своей горячо любимой едой, кого ты шепотом подтруниваешь на уроках? Думаешь, что я из-за своей отстраненности ничего не хочу замечать?
– ...Пошли, пожалуйста, со мной. – она приклеивала взляд, глядя помеременно на магазины и их ассортимент на ближних полках, и на знакомого парня, перекладывающего прядки густых волос в споре с самим собой.
– Я иду, хорошо! – тут нет вариантов. Либо он будет грызть себе ногти после такого, зная, что Колетт точно не простит его, либо он решится поесть в Маке с этой шибанутой, и этот обед будет пугать своей схожестью со свиданием.
– Ура! Спасибо, ещё раз. Мне... – она смягчила натянутые уголки губ, вскидывая белую взъерошенную жизнью в движении чёлку. – ..стоило сказать это ещё тогда, когда я отбивала от тебя Биби....
Дальше он не слушал. Нечто промелькнуло, стрельньнув до помутнения в глазах, и он заметил в эту нескончаемо короткую секунду, что на месте девочки, это яркое и худое пятно в юбко стало чёрной, выцветшей нечёткой тенью, которая безжизненно впилась взглядом в Эда. Смаргивая странного типа перед ним, пробивалось зёрнышко догадок, что это всё не просто так.
– Эй, ты слушаешь?!
– М? Нет, ах, прости... – почесав под линией нижней челюсти, он тоже улыбнулся, но виновато. – повтори-ка.
– Ну... Ладно. Короче... – она в этот особенный раз не имеет плана, говоря интуитивно. – Ты же понимаешь, что мы очень похожи? Я знаю, что это звучит супер-странно! Но мы с тобой отвергнуты, мы не такие как они!
– С чего это? – снова недопонимание. Бурное, очень. Он бросает слова точно. – У тебя же... Дохрена кружков! И в каждом знакомых столько, сколько мне не снилось... – он от обиды сглатывает: уже поздно останавливаться. – я одинок. Меня никто не понимает, и ты тоже, ты, можно сказать, сама общительная в нашем классе. Тебя в школе окружают знакомые. Везде, у тебя шикарные навыки общения. Неужели тебе этого мало...
– Хехе. Ты мыслишь узко, Эд...
– Не зови меня так.
– Слишком скудно. Меня тоже никто не понимает. И ты. Не хочешь знать?
– ?... Эх... Говори уже, энергичная наша. – черновласый стих, готовясь слушать.
– Ко мне все относятся с подозрением, с предвзятостью, потому что... Я странная... Типа. У меня есть странный дневник, странный видок, будто я "обкуренная", потому что я не боюсь говорить о том, что думаю, я просто обожаю своих одноклассников... Я хочу с вами дружить, каждый, ха... Т-такой особенный! Ты тоже, Эдгар! Но, хей, никто не верит в меня также, как я в вас. Мной либо пользуются, либо видят во мне пустоголовую приставушку, не считаются со мной. Несправедливо. Теперь, ты понял?
Эд будто на какое-то время выпал из реальности. Ему стало стыдно за себя же... Как-то по особому, наверное. Потому что они слишком одинаковые внутри.
– Я согласен.
– Блин! А на что? – блондинка, отойдя от состояния эмоцианального вспыхивания, потягивается как ни в чём не бывало.
– Дружить с тобой.
Девушка тут же оставила своё действие, заинтригованно хлопнув по столу подолами рубашки и запищала, попрыгнув.
– Правда?!
– Ненавижу врать. Особенно... Друзьям.
– УУААААААА!!! – Эдгара перетряхнуло от такого визга. Все рядом с магазином пончиком тревожно подняли головы на визжущую как сирена бледную маньячку. – Я очень рада!!
– ТИХО!! – любитель готики поджался и закрыл уши пальцами. По голове будто ударили металлическим молотом, внутри нее все отдавалось звонами. - Блядь, ты больше так не ори... У меня большая чувствительность на звуки, ок?...
– Ок! Не знала. Ты просто первый, кто честно сказал, что дружит со мной.
– Откуда такие выводы...? – школьника без какой-либо траектории покачивало в стороны, теперь одну руку он крепко сжимал в другой.
– Я просто чувствую! Но, к тому же, не думаю, что тебе есть смысл мне лгать. Больше проблем было бы, хихихи!
– Ага. Ты вроде хотела идти ещё что-то поделать после того, как мы сходим в кинотеатр. Кстати... М, ну, как ты получила билеты, не покупая их?
– О! Тебе понравится эта история! Короче, я с начала и не планировала тебя встретить тут! Моя подруга заболела, с которой бы пошли, но ты подвернулся мне, и я вместо того, чтобы отдать эти билеты на кассу взамен моих денег, решила идти с тобой!
С того момента, как он дал согласие на дружбу, Колетт болтает как-то особенно горячо и раззадоренно. Вау, ему бы иметь такии эмоции от обычных знакомств, пусть и заведенных снова. Апатия берёт наслабо порой в неожиданный момент, но, большинство его сознательного состояния (то есть не когда он неспавший овощ, который больше похож на зомби) оккупированно внутренней злобой на мир или просто равнодушием. Но, с этой дичайшей можно расслабиться и поразмышлять о ничём, насладиться мелочами и мелкими деталями.
– В общем... Пошли по магазинам! Ты не против?
Эдгар глянул на кошелёк в кармане, пусть и через ткань нетольстого пуховика, но он разумом копашился в кармане и ощупывал монеты. Почему ему не соглашаться? Когда они поняли друг друга, можно вместе купить что надо, тем более, одному было бы невероятно уныло ходить по магазинам, а всякую фигню ему не даст заграбастать новая подруга, если не вырывая их из лап, то точно обобрав его на часть денег буквально. Интересный способ добиться своего, и действенный. Всё равно пришёл за покупками.
– Пошли, пофиг, дома скучно отшиваться... – бурча, Эдгар взял её за растегнутый рукав и повёл в тот магазин, что его привлёк больше остальных увиденных экземпляров.
До вечера эти двое, даже иногда дурачась и смеясь, транжирили два куска пятьсот, купив много принадлежностей для какого-то важного проекта Колетт в дневнике, аксессуаров и черной как уголь одежды для Колетт, а так же осталось на парные браслетики. Сомнительный выбор, потому что он стоял между вкусным кофе и этими самыми браслетами. Один выглядит как яркие бусинки с подвеской-половиной сердца, второй точно так же, только другого, более приветливого и мягкого цвета. И не надо драться за цвета
Они хорошо провели время. Купили фигни. Сходили в кино... Покушают дома, но, каждый отдал свой контакт другому, чтобы почаще созваниваться, пускай они каждый день в школе видяться. Так спокойнее Колетт.
Он сегодня заснул быстро, без страха и слёз. Сны не снились, зато, он может отоспаться... Колетт действует на него как-то успокаивающе?
