Элио... Ох, Элио

Мужчина средних лет, сидящий за столиком в небольшом кафе, отложил в сторону свои бумаги и снял очки. На улице уже стемнело, поэтому он отчётливо видел своё отражение в стекле напротив. Ему ещё не было и 30, но отросшие пряди, которые сейчас торчали в разные стороны, морщинка между бровей, которая не разглаживалась даже когда он переставал хмуриться и мешки под глазами, заставляли сомневаться в его молодом возрасте. Он широко зевнул, поспешно прикрывая рот рукой. Но одно осталось неизменным, его собственные глаза, напоминающие о многом. Хоть взгляд его и стал более сосредоточенным, а огонь внутри горел уже не так ярко, да и давно он не смотрел на кого-либо с искренним желанием, это всё равно был он. С того дня, как он развёлся с женой, прошёл уже почти год. Они решили разойтись как раз перед Рождеством, но с тех пор он так и не привык быть один. Часто он оставался допоздна на работе и даже выходные просиживал в людных местах. Намного уютнее было работать в кафе или даже вечером в баре, чем оставаться в доме одному. Он ужасно сожалел о разводе, но вовсе не потому, что безумно любил свою жену, а потому что их разлад подтверждал то, что его выбор жениться на ней был ошибкой. Оливер закинул вещи в кожаную сумку, машинально улыбнулся официантке, отчего та немного покраснела и стеснительно опустила взгляд. «Даже особо не стараясь», — грустно подумал он и вспомнил, как Элио впервые отреагировал на его прикосновение и попытку сделать массаж на той волейбольной площадке. Оливер рассмеялся сам себе, вызывая удивленные взгляды окружающих. Но улыбка не сходила с его лица. Подняв глаза со счета, он снова посмотрел на своё отражение в тёмном окне и почувствовал, что его разрывает от счастья, настолько он был рад видеть себя. Дыхание спёрло, и Оливер поспешил покинуть кафе. Он вежливо попрощался, замотался в шарф и вышел на зимнюю улицу. Прошло столько лет, но он до сих боялся встретить Элио на улице. Боялся, что тот будет прижиматься к кому-то другому. Смотреть на кого-то, как смотрел на него когда-то. Видеть в этом ком-то лучшие его черты, наполнять его, а не Оливера, уверенностью и любовью к самому себе. Этот юноша, которого он, может быть, уже и не узнал бы на улице, жил в его воображении и прочно ассоциировался только с летом, поэтому зимой Оливер чувствовал себя немного лучше. Он не мог представить себе этого загорелого, юного, веселого, иногда капризного ребёнка, на снежной улице, закутанного в пальто и дрожащего под холодным ветром. Оливер прошел мимо витрин, мельком смотря на отражение в стекле и понял, что сам себя не узнал бы, не просыпайся он каждое утро в собственном теле и не замечай он постепенно возникающих изменений. «Это к лучшему», — решил он. Элио, который вообще вероятно находился сейчас на другом материке, не узнает его, не увидит в нём того, кого любил… Не разочаруется. Может быть, он вообще пренебрежительно отведёт взгляд или того хуже, с не угасшей обидой посмотрит на Оливера, потроша старые раны. «Это к лучшему», — повторил он. Оливер прошёл мимо катка, который перед Рождеством украсили яркими гирляндами и что-то зацепило его внимание, когда он мельком глянул на резвящихся детей. Взрослых на катке почти не было, но сердце его продолжало колотиться, и Оливер рыскал в поисках того, что так взволновало его. Недалеко от входа, мальчик постарше вёл за руку темноволосого паренька. Между ними не чувствовалось никаких романтических отношений, да и было им на вид всего лет 8-10, но Оливер не мог оторвать взгляда от этой сцены. Мальчик помладше очень неуверенно стоял на коньках, он прочно вцепился в руку второго паренька, в глазах его стояли слёзы, но на лице расплылась широченная улыбка. Оливер непроизвольно улыбнулся этой картине. Мальчику было до безумия страшно, но одновременно с этим, до искр в глазах, весело. В горле возник ком, мешающий нормально вздохнуть. У этого мальчика было ангельское лицо, красивые черты, большие глаза и кудрявые волосы, которые торчали из-под шапки. Мимо внимания Оливера не прошло то, что мальчик, несомненно, похож на Элио. Когда-то возможно подобный ребенок родится у Элио и тот будет счастлив, как Оливер ему и желает. Он сквозь боль, улыбнулся. «Но на коньках он его точно не научит кататься», — подумалось ему, и он понял, почему его вообще так привлекла эта сцена. «Я никогда не катался на коньках, Оливер», — вдруг зачем-то произнёс давным-давно Элио, когда они вместе сидели на площади и смотрели на рассекающих на роликах детей. В тот день была сильная жара, впрочем, как обычно, и они сидели на скамье возле кафе, в одних шортах. Их колени едва соприкасались, отчего внутри Оливера всё сжималось и трепетало. Он хотел лишь притянуть к себе этого мальчишку, посадить на свои колени, взять за волосы, отвести голову назад и провести носом по его ключице, вбирая в себя такой нужный запах. Поэтому тогда он не сразу понял, что Элио имел в виду. «В смысле, на льду?» — переспросил он. «Да. Никогда». Оливер тогда по-доброму рассмеялся, как он еще тогда умел, заливисто и совершенно свободно, и не сдержавшись потрепал Элио по волосам, отчего тот влюбленно улыбнулся. Сейчас вспоминая эту улыбку, в глазах Оливера снова встали слёзы, которые, он надеялся, останутся незаметны окружающим. «Почему?» — спросил его Оливер, выкидывая докуренную сигарету. «Не знаю, не люблю зиму и всё что с ней связано». «А зачем тогда ты об этом сейчас говоришь?» — удивился Оливер. «Потому что теперь хочу покататься». Оливер закурил ещё одну сигарету и посмотрел на асфальт, непонятно что разглядывая. «Ну тогда тебе придется с этим подождать». «Ты научишь меня кататься, когда наступит зима?» — Элио тогда едва не подпрыгнул от счастья. Лицо Оливера незаметно для Элио на миг перекосило в болезненной гримасе, но повернувшись к нему он снял очки, посмотрел Элио прямо в глаза и серьезно кивнул, снова едва сдерживая себя, чтобы не поцеловать этого паренька прямо здесь и сейчас. Он совсем не хотел ему лгать, не хотел давать надежд, но он правда хотел научить Элио кататься. Если бы он только хоть раз ответил на приглашение и приехал в дом родителей Элио на Рождество. Наверное, приглашения приходили ему до сих пор, но он выкидывал их сразу же, как только видел рождественскую открытку, подписанную размашистым почерком мистера Перлмана, стирая из памяти саму эту возможность. Оливер потушил сигарету, провожая взглядом уже более уверенно кружащегося по катку, ребенка и направился домой, намереваясь покопаться в мусорке и отыскать открытку Перлмана… Чтобы хотя бы посмотреть на повзрослевшего Элио.