Первое что Фриск делает, стоит ей проснуться — чихает. Чихает во всё горло, выплёвывая пыльцу забравшуюся в лёгкие, разрывающую кожу до неестественной красноты. Она видит мальчишку перед ней, такого бледного, почти прозрачного, словно игру воображения от удара головой. Или, может, от разыгравшейся аллергии.
От него несёт лютиками. Так слабо, едва заметно. Мальчишка подобен бледной тени воспоминаний, ушедших так давно, что страницы его истории давно пожелтели от времени, готовые рассыпаться хрупким стеклом, прежде чем их не унесёт ветром в забытые Богом места. Они идут вместе и лёгкий аромат следует за ними. Фриск всё ещё не уверена в том, насколько реальным это было. С другой стороны, она находилась под горой где жили мифические существа, так что… быть может этот ребёнок был таким же настоящим, как и все остальные. Фриск надеется на то, что он был настоящим.
Когда они сражаются с Азриэлем, от того тоже исходит аромат цветов. Но он не похож. Если призрачный мальчик пахнет лишь цветами, то в Азриэле чувствуются нотки комнаты, которую не убирали так давно, что она покрылась пылью. Правда, это именно то, чем являлось его перерождение. Пыль смешанная с цветами и решительным желанием жить. Когда Азриэль выкрикивает имя ребёнка, что упал сюда так много лет назад аромат от человеческого мальчика затихает и краем глаза Фриск видит как тот опустил голову, закрывая глаза чёлкой.
Они выбрались на поверхность. И призрак, следовавший за Фриск всё это время никогда не говорил, но Фриск кажется что он — счастлив. Но что-то чувствовалось неправильно. Наполненным сожаления из-за чего-то, что нельзя было исправить.
Сброс
Первое что Фриск делает, стоит ей проснуться — чихает. Чихает во всё горло, выплёвывая пыльцу забравшуюся в лёгкие, разрывающую кожу до неестественной красноты. Она видит мальчишку перед ней и тот кажется таким знакомым. И Фриск дрожит, пытаясь вспомнить, где видела его. И на мгновение ей кажется что аромат цветов, исходящий от него был почти родным: бледным, исчезающим в воздухе, не задерживаясь ни на мгновение. Мальчик смотрит с таким гневно-разочарованным выражением лица, словно Фриск сделала что-то не так. Словно её нахождение здесь было самым большим предательством, которое она могла совершить.
Пыль монстров падает на землю; оседая на пластиковом ноже, найденном на полу руин, на свитере, забеляя яркие цвета. И с каждым убитым монстром, с каждым новым ОП, Фриск кажется что аромат лютиков крепчает. И она кашляет когда этот запах пробирается в её лёгкие, вытесняет жизненно-необходимый воздух, пока голова не начнёт кружиться от недостатка кислорода, пока цветы не прорастут в самом сознании.
Мальчик больше не был похож на бледное воспоминание. Нет, теперь он твёрдый, всё ещё невидимый, но осязаемый настолько, что Фриск почти физически чувствует как её берут за руку, ведя вперёд, туда где таится больше силы, больше УР, больше цветов. Он крепко сжимает дрожавшую руку Фриск, когда больше праха оседает на побелевшую одежду, когда золото коридора затмевает глаза. Золото, такое похожее на яркие лепестки лютиков. И Фриск кажется что даже если она сбежит, если сбросит прямо сейчас, этот аромат останется навсегда. Цветы въелись в её сознание так глубоко, что она не может чувствовать ничего кроме них. Нет ни боли когда её тело пронзают кости, ни затмевающего света последнего коридора, ни оттенка сожалений когда чужие слова доносятся до края сознания.
— Приветствую, я Кэра, — голос звучит самоуверенно, почти насмешливо. Подобно существу что знает о своём превосходстве, он держит руки за спиной, королевская осанка возвышает его в несколько раз. И Фриск понимает что Кэра в самом деле был принцем когда-то давно, когда та история не была оставлена на дальней полке чтобы покрыться паутиной.
Он шепчет о том, насколько сильными они стали. Сильнее чем кто-либо, сильнее самой вселенной. Бешеная улыбка играет на его лице когда карие глаза щурятся во всём своём величии, невероятно прекрасные глаза… Душа трепещет под взглядом, пропуская удар. Или Фриск просто потеряла рассудок в цветах, захвативших её сознание?
Кэра протягивает руку, шепча о том, насколько бесполезным стал этот мир для них. В нём ничего не осталось, лишь никчёмные глупцы, что не стоят и сотой доли их могущества. И единственный способ избавиться о них — стереть мир, превратить всех в осколки воспоминаний, выбросить в бесконечную пустоту. Какой-то чистый, нетронутый лютиками край сознания кричит о том что это сумасшествие, но Фриск знает что выбор был сделан задолго до этого. Выбор был сделан в тот момент когда её нос учуял запах цветов.
И всё что осталось — ветер, доносивший затухающий аромат лютиков.
