even the best laid plans

      Идея пришла в голову Луи в четыре часа утра.       Он просто лежал в постели, обхватив руками живот и уставившись в потолок. Парень проснулся час назад и тщетно пытался заснуть снова, но так и не смог. Мысли в голове клубились огромным потоком, и так он пришёл к лучшей (или, возможно, худшей) идее, которая когда-либо приходила ему в голову.       Дело в том, что Луи — девственник.       И это не проблема. Девственность — это всего лишь социальный фактор, и нет ничего плохого в том, чтобы дождаться подходящего человека, не делать этого до брака или вообще не заниматься сексом. Да, в этом нет ничего плохого. Вот только… он хочет заняться им.       Точнее, он хочет, чтобы внутри него оказался узел.       Он слишком часто думал об этом, видел во снах, просыпаясь на простынях, пропитанных смазкой, и румянцем, расцветающим по всему телу. В такие моменты парень обхватывал дрожащей рукой свой член, тянулся рукой к заднице, чтобы засунуть пару пальцев в свою дырочку, и хныкал, представляя, как альфа делает это за него.       Так что он определённо очень часто думал о сексе, но взросление в маленьком городке Северной Калифорнии, где он рос с огромным количеством альф его возраста и испытывал сильное отвращение к каждому из них, (кроме Лиама… но всё равно, фу), означало, что у него никогда не возникало желания избавиться от этого статуса.       И, ну… он же не был дураком. Парень не собирался идти на какую-то случайную вечеринку, как бестолковый девственный омега, позволяя там какому-то незнакомому альфе сделать дело, независимо от того, насколько в тот момент он мог бы быть возбуждён. Но сейчас он учится в университете, закончил один семестр первого курса, окружённый целым кампусом потенциальных партнёров для секса.       Он посчитал, что в тот момент нашёл самую подходящую кандидатуру. Луи просто пялился в потолок, куда наклеил несколько светящихся в темноте звёздочек в виде созвездий, таких как Большая Медведица, Кассиопея, Козерог, Геркулес и Орион.       Он смотрел на эти узоры и вспоминал, как расклеивал их в августе, за несколько дней до начала занятий. Лиам был рядом и почти несвязно бормотал о том, как он волновался из-за встречи со своим соседом по комнате.       Луи к тому времени уже познакомился со своим: Зейном Маликом, омегой из Южной Калифорнии с факультета искусств.       Оказалось, что Лиаму не стоило волноваться, потому что они с новым соседом по комнате быстро сдружились. Он позвонил Луи на следующий день, практически с восторгом отзываясь о другом альфе. Томлинсон тогда был слишком раздражённым, нервничая из-за первого дня, профессоров и уже скучая по дому. Но через пару дней он познакомился лично с объектом восхищения своего друга, когда Лиам пригласил его пойти в клуб вместе с ним, Зейном и Найлом — бетой, с которым Луи познакомился во время размещения в общежитии.       Его зовут Гарри Стайлс, и он из Техаса. Альфа, с факультета бизнеса, занимается музыкой и является соседом Лиама по комнате. Высокий, с необычайно привлекательной смесью широты и долговязости, а также челюстью, способной разрезать стекло, склонен постоянно жевать жвачку. Он всегда выглядел как стереотипный парень из студенческого братства — одетый в чёрные узкие джинсы, оставляющие слишком мало места для воображения, потрёпанную бейсболку, надетую задом наперёд, и нелепое количество фланелевых рубашек. Луи был уверен, что это вся одежда, что есть у парня, но ничего страшного в этом не было, потому что тот всё равно постоянно выглядел слишком прекрасно.       Пах он тоже прекрасно — палисандром и имбирём с прослойкой того, что, по мнению Луи, являлось тёмным шоколадом. Среди пряных и землянистых оттенков был лишь небольшой намёк на сладость. У Луи часто возникало желание подойти и хорошенько понюхать его, чтобы убедиться в том, что он прав. К счастью, у парня всё же оставались небольшой самоконтроль и чувство самосохранения, поэтому ему удалось воздержаться.       В общем, они неплохо ладили. Когда Луи приходил в их с Лиамом комнату, чтобы выпросить конспекты по биохимии, Гарри хрипло бормотал ему «Привет» своим несуразно глубоким голосом. Они пересекались друг с другом, когда вся их дружная компания тусовалась вместе, вели диалог о занятиях или объединялись, чтобы подшучивать над Лиамом. Они не то чтобы хорошие друзья, но всё же дружелюбны друг к другу.       Что подводило Луи к его насущному вопросу.       По словам Лиама, Гарри немного потаскун.       Он якобы приводил кого-то в их комнату несколько раз в неделю… Настолько часто, что Лиаму приходилось надевать беруши («— Не то чтобы это сильно помогало», — сказал Лиам. «— Омеги постоянно кричат»), и, очевидно, у него неплохая репутация. Достаточно того разговора двух девушек, который Луи подслушал во время лабораторной по биологии, о том, как Альфа хорош в постели. Лиззи переспала с ним в ту ночь, а Эдди — пару раз в прошлом месяце, и они обе считали, что это изменило их жизнь.       Очевидно, что нет ничего плохого в такой сексуальной активности, конечно, при условии, что она безопасна и происходит по обоюдному согласию. Но опыт Гарри и его очевидное отсутствие желания «необходимой» связи с омегой, чтобы переспать с ней, заставили его призадуматься.       Даже его вялый разум ранним утром предостерёг, что это ужасная идея, но она плотно застряла в голове, медленно завоёвывая мозг, пока он продолжал всё думать и думать. И вот, спустя двенадцать часов и три занятия, он все ещё думает.       Ну, если быть до конца честным, он снова возбуждён. Парень полагает, что это результат его предтечного состояния. Хоть он и принимает подавляющие препараты для предотвращения течки, это не значит, что побочные эффекты (прилипчивость, жар и нескрываемое, непреодолимое желание, чтобы в него вставили член) не проявляются довольно отчётливо. Это как зуд, запрятанный глубоко под кожей, который он не в состоянии почесать. Но он может заставить кого-то другого сделать это за него.       Другими словами, он хочет попросить Гарри почесать его.       — Зейн, — говорит он, поворачиваясь в кресле, чтобы посмотреть на Омегу, раскинувшегося на своей односпальной кровати, идентичной его собственной, за исключением того, что она красная, а у Луи бледно-голубая. Его глаза закрыты, небольшой намёк на раздражение промелькает в идеальных чертах лица, когда Луи повторяет громче: — Зейн!       — Что? — ворчит тот, открывая глаза.       — Я скажу тебе кое-что, а ты должен ответить мне, не ужасная ли это идея, — серьёзно говорит Луи.       — Это ужасная идея, — категорично заявляет Зейн.       Луи хмыкает. — Ты ведь понятия не имеешь, что я собираюсь сказать. А ведь я мог бы сказать, что хочу пожертвовать все свои сбережения на благотворительность.       — Ну, очевидно, поступив так, у тебя бы не осталось денег ни на еду, ни на колледж, даже ради благого дела. Это так, к примеру… — он прерывается, приподняв дугообразную бровь.       — В общем, — перебивает его Луи, сузив глаза, — просто дай мне сказать, а потом оцени, насколько это ужасная идея, по шкале от одного до десяти.       — Хорошо, — соглашается Зейн, садясь в ожидании.       — Я хочу попросить Гарри Стайлса лишить меня девственности, — говорит Луи, выделяя слова взмахами рук.       То, как выпучиваются глаза Зейна, почти комично. — Минус бесконечность, — отвечает тот, чуть ли не задыхаясь. — Минус бесконечность, умноженная на минус бесконечность.       — Технически, минус на минус даёт…       — Абсолютно точно минус бесконечность, — поправляет себя Зейн, дико тряся головой. — Луи, какого хрена?       — Что в этом плохого? — спрашивает Луи, нахмурившись.       — Ты же знаешь, что Стайлс не хочет отношений, — говорит Зейн, приподнимая бровь.       — Хорошо, что я тоже, — говорит Луи, забавляясь. Иногда Зейн такой бестолковый, честное слово. — Я просто хочу, чтобы он лишил меня девственности и хорошенько оттрахал. Разве я о многом прошу?       — Но… он ведь очаровательный, Луи, — медленно говорит Зейн.       — Я тоже. К чему ты вообще клонишь? — спрашивает Луи, сбитый с толку.       Зейн гримасничает. — Без обид, Лу, но у тебя есть тенденция легко привязываться к людям, — он поспешно защищается в ответ на приподнятую бровь Луи. — Не то чтобы это было плохо… И я имею в виду то, что он станет твоим первым, так что привязанность появится точно.       — Значит, по твоему мнению, лучшая альтернатива — выбрать незнакомца, — категорично заявляет Луи. — Отлично, спасибо, Зейн. Очень помог.       — Разве не ты говорил мне однажды, что хочешь лишиться девственности естественным образом? Чтобы всё произошло само собой? — спрашивает Зейн.       — Да, но тогда я не был таким возбуждённым, как сейчас. Чертовски сильно возбуждённым, — Луи откидывается на спинку кресла, скрещивая руки. — И я не знаю, согласится ли Стайлс, но я ведь мог бы спросить его, верно? Или мог бы попытаться соблазнить… но это будет выглядеть сомнительно, когда он узнает, что я никогда не занимался сексом, так что мне, вероятно, нужно сказать ему об этом заранее, — он хмыкает, обдумывая всевозможные варианты.       — По сути, ты сделаешь это независимо от того, считаю ли я твою идею хорошей или нет, — категорично говорит Зейн.       Луи бросает на него короткий взгляд. — Ага.       — Круто, — сухо говорит Зейн. — Вот и поговорили.       — Мы пересечёмся с ним в пятницу на вечеринке, так что, может быть, тогда я смогу спросить его об этом, — продолжает Луи, мысли немыслимым потоком крутятся у него в голове. Вечеринка пройдёт в братстве друга Лиама Дэйва, и хотя Томлинсон небольшой поклонник скопления людей на одной территории, иногда он всё же на них ходит.       Гарри же, с другой стороны, постоянно на них появляется. Он, как и Луи, будет на пятничной вечеринке. Чем больше он думает об этом, тем более твёрдой кажется эта идея. Гарри милый и обаятельный, и, по словам Эдди и Лиззи, у него большой член и он «Господи Иисусе, знает, как им пользоваться». Он — идеальный кандидат для того, чтобы избавить Луи от отчаянного положения.       — Это ужасный план, — бормочет Зейн, поворачиваясь на бок и снова закрывая глаза.       — Попробуй переубедить меня, — говорит Луи, лениво крутясь в кресле.       Это отличный план.

-

      Луи входит в гостиную, в руке у него прохладный напиток, а глаза сканируют толпу движущихся тел в поисках конкретной фигуры. Обычно парень не пьёт, но сегодня он чувствует, что алкоголь особенно полезен, чтобы набраться храбрости.       В воздухе витает дымка алкоголя, травки, пота и десятков феромонов, смешивающихся воедино. Они проникают в его кожу и заставляют чувствовать себя беспокойно.       Это одна из причин, по которой он обычно прячется на вечеринках где-то в срытых от других глаз местах, если вообще на них ходит. Но сегодня Луи — омега, выполняющий миссию. Он продолжает поиски и через несколько секунд понимает, что Альфы здесь нет.       Поскольку он уже проверил кухню, коридоры и переднюю часть дома, остаётся только задний двор.       Бормоча извинения, протискиваясь мимо танцующих пар, он спотыкается о заднюю дверь, которая уже наполовину открыта, и она всё также пробита посередине с той последней вечеринки, на которой присутствовал Луи.       Медленно моргая, Томлинсон осторожно обходит осколки разбитых бутылок, усеивающие пол, и выходит на крыльцо. Воздух здесь намного свежее, и он вдыхает его как можно сильнее.       Проходит всего несколько секунд, и под хор смеха он обнаруживает свою цель.       Парень переводит взгляд в сторону, где на траве сидит группка людей, всё внимание которых приковано к человеку в центре.       Луи снова становится свидетелем того, как Гарри Стайлс очаровывает присутствующих. Он сидит в центре в старом кресле на лужайке, развязно расставив ноги и положив руки на обтянутые джинсами колени, в одной из которых держит напиток. На голове у него кепка, несколько кудряшек выбиваются из неё, когда он пытается их поправить.       Люди, окружающие его — это альфы, некоторых из них Луи знает, благодаря студенческому братству, достаточно хорошо, чтобы определить обиженные выражения на их лицах; беты, которые смотрят на Стайлса восхищёнными взглядами; и, конечно же, множество загипнотизированных омег.       Независимо от пола, все они, кажется, совершенно очарованы тем, что говорит Гарри. Луи не может отсюда понять что именно, поэтому лишь прищуривает глаза и наблюдает за тем, как рот Стайлса открывается и закрывается при произнесении определённых слогов, как резкая линия челюсти постоянно выделяется, прожигая глаза омег.       Он говорит что-то ещё, и все смеются, некоторые более искренне, чем другие, но на всех явно влияет присутствие Гарри. Если быть честным, довольно удивительно видеть это.       В этот момент ближайшая к Гарри омега наклоняется и шепчет ему что-то на ухо, кокетливо положив руку на бицепс.       — Привет, — произносит голос, заставляя Луи подпрыгнуть. Он поворачивается и видит какого-то альфу, стоящего слишком близко к нему, его глаза тёмные, а изо рта пахнет алкоголем.       Луи морщит нос, качая головой. — Нет, спасибо, чувак. — он делает шаг в сторону, надеясь, что парень поймёт намёк и оставит его в покое.       Очевидно, что тот не понимает. Вместо этого он снова приближается к Луи, тяжело дыша, когда наклоняется ближе. Томлинсон вздрагивает, когда прогорклое дыхание просачивается ему в нос вместе с отвратным запахом самого альфы: — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя отличная задница?       — Несколько человек, но не так глупо, как ты, — дерзко отвечает Луи, делая ещё один шаг назад. — Отвали, ладно? Я не заинтересован.       Парень хмурится, явно раздражённый тем, что ему отказывают. — Я просто пытаюсь завести с тобой разговор. Не обязательно быть…       Какое бы унизительное или оскорбительное слово ни прозвучало дальше, его прерывает звук прочищающегося горла.       Луи поворачивается, ошеломлённый тем, что Гарри стоит позади него, нахмурив брови и рассматривая пьяного альфу. Группа, которую он покинул, с любопытством смотрит ему вслед.       — Всё в порядке? — спрашивает Стайлс, акцент медленный и густой, как обычно бывает, когда он немного выпьет. Его взгляд останавливается на Луи, брови вопросительно приподнимаются.       — Просто отлично, — говорит Луи, выдыхая с облегчением. Он сходит с крыльца и начинает идти. — Я вообще-то искал тебя.       — И ты меня нашёл, — ухмыляется Гарри, вставая рядом и словно защищая. Оглянувшись, Луи видит, что другой альфа так и стоит на месте, губы поджаты, словно он не может сообразить, что только что произошло.       Когда они удаляются на достаточное расстояние от неприятного типа, Луи вздыхает. — Спасибо, — бормочет он, прислонившись к забору.       — Без проблем, — говорит Гарри, нахмурившись. — Ты в порядке?       — Да, в порядке, — Луи неловко улыбается, сердце колотится, когда он, наконец, понимает, что хочет сделать. — Ну, эм, привет, — говорит он, сразу после этого внутренне матеря себя всеми возможными словами.       — Привет, — говорит Гарри, ямочка проявляется, когда его ухмылка начинает расти. Его глаза красные, но, как обычно, всё ещё ярко-зелёные. — Не знал, что ты придёшь сегодня. Я довольно редко видел тебя в этом семестре, как поживаешь?       — Вполне нормально, — кивает Луи, растягивая губы. — Мои занятия проходят довольно спокойно, и, к счастью, нам ещё не дали огромное количество заданий. Что насчёт тебя?       Гарри хмыкает. — В основном всё то же самое, — говорит он. — Хотя иногда мне кажется, что сейчас всё ещё зимние каникулы. Я ещё не совсем вошёл в режим в новом семестре.       — Ты ездил домой на каникулы? — спрашивает Луи. Он определённо тянет время, ведя эту светскую беседу, но, возможно, Гарри просто посчитает его очень вежливым.       — Да, конечно, — говорит Стайлс, его улыбка становится немного мягче. — Почти уверен, что меня убила бы мама, если б я не приехал. В этом году даже выпало немного снега, так что у нас было Белое Рождество. А ты?       — Учитывая то, что я живу буквально в пятнадцати минутах езды от Окленда, то да, ездил, — кивает Луи, улыбаясь. — Снега не было, но дожди шли довольно часто, — поскольку засуха в Калифорнии всё ещё продолжалась, Луи считает, что это даже хорошо.       — Это хорошо, — говорит Гарри. А затем, немного подумав, спрашивает: — Ты действительно искал меня или это был просто предлог?       — Вообще-то искал… мне нужно попросить тебя об одном одолжении, — признаётся Луи, чувствуя, как пальцы впиваются в стакан. Уверенность, которую парень чувствовал весь день, постепенно растворяется, но он всё же не отступает.       Гарри моргает, прислоняется к забору и наклоняется ближе, как какой-то клишированный альфа. — Конечно, конечно.       — Ты ведь ещё даже не знаешь, в чём она заключается, — говорит Луи, наполовину забавляясь, наполовину нервничая.       — Ну, и в чём же? — спрашивает Гарри, говоря так, словно это не имеет значения.       Луи делает глубокий вдох. Просто скажи это. — Мне нужно, чтобы ты лишил меня девственности.       Пауза. Затем: — Подожди, что? — спрашивает Гарри, быстро моргая.       — Другими словами, я хочу переспать с тобой, — объясняет Луи. Когда парень понимает, что Гарри всё также продолжает таращится, он вздыхает. — Я знаю, что это очень странно — это вроде как длинная история. Но ты хороший парень, и я, как бы странно это ни звучало, слышал много хорошего… о… ну, ты понимаешь, — он прерывается, чувствуя себя неловко.       Гарри всё ещё смотрит на него, как на сумасшедшего.       Задыхаясь, Томлинсон пинает землю носком ботинка. — Я знаю, это странно. Просто подумай об этом, это всё, о чём я прошу.       — Послушай, — начинает Гарри, и по тону его голоса Луи уже может понять, что ему не понравится то, к чему тот клонит. — Я понимаю, что окружающие тебя люди говорят будто это неправильно — всё ещё быть девственником, будучи в университете, или неправильно, что ты не хочешь ждать до свадьбы, и что на тебя оказывают большое давление…       Луи закатывает глаза. — Я не поэтому спрашиваю, Гарри, серьёзно.       — Тогда почему…       — Потому что я хочу заняться сексом, — твёрдо говорит Луи. — И желательно с кем-то, кто не окажется занудой и будет уважительно ко мне относиться. Ты подходишь под эти критерии.       Гарри морщится. — Но…       — Я пойму, если не привлекаю тебя в этом плане, но всё же, как говорится, попытка не пытка, — говорит Луи, пожимая плечами. — И ты тоже сможешь извлечь для себя выгоду, так что…       — Дело не в том, что я не… — Гарри прерывается, выглядя расстроенным. — Твой первый раз должен быть особенным, Луи, — продолжает он, нахмурив брови. — Секс не должен случится благодаря какому-то соглашению. Всё должно быть по-другому… и с кем-то особенным. А не случайно и быстро.       — Но мне плевать на всё это, — говорит Луи, закатывая глаза. — Я просто хочу заняться сексом.       — Я не могу… я не могу сделать это, — говорит Гарри, качая головой. Он выглядит расстроенным, и это застаёт Луи врасплох. — Я не могу случайно и быстро с тобой перепихнуться. Извини, но тебе придётся найти кого-то другого.       Он отталкивается от забора и уходит, прежде чем Луи успевает сказать ещё хоть слово, засунув руки в карманы.       Луи остаётся смотреть ему вслед в полном недоумении. Он опускает взгляд на свой стакан и подносит его к губам, делая несколько глотков пива, чувствуя, как оно обжигает горло.       Что ж, всё прошло неплохо.

-

      Ему требуется некоторое время, чтобы найти Зейна. Тот нехотя пришёл вместе с Найлом и Луи, но Бету нигде не было видно, когда Томлинсон усаживается на диван рядом с Омегой, зрение затуманивалось от выпитого напитка.       — Где Ни? — спрашивает Луи, слова звучат немного невнятно.       — Участвует в алкогольном соревновании на кухне, — незаинтересованно отвечает Зейн. — Я сказал ему, что мы не возьмём его с собой обратно, если он потеряет сознание или его стошнит, так что посмотрим, что будет.       — Так мило, — воркует Луи, ущипнув Зейна за щёку и игнорируя его хмурый взгляд.       Через секунду тот замирает, приподнимая брови. — Разве ты не собирался найти Стайлса?       Теперь очередь Луи хмуриться. — Ага.       — И что? — спрашивает Зейн.       — Он сказал «нет», — хмыкает Луи, упираясь руками в колени.       Зейн ни капли не удивляется. — Так ты собираешься найти другого альфу или останешься в одиночестве вместе со своими вибраторами?       — Я не хочу другого альфу, — говорит Луи, не успев додумать мысль до конца.       — Знаешь, это именно та привязанность, о которой я и говорил, Лу, — замечает Зейн, выгнув бровь. — Ты знал, что это произойдёт.       Луи хмурится. — Это не привязанность. Я не имею в виду то, что хочу, чтобы он стал моим альфой. Я просто хочу, чтобы он был первым, — если что, это обычное любопытство — множество слухов и историй создают некий небесный образ того, какой Альфа в постели. Либо он какой-то Бог секса, либо все они лжецы. Он хочет узнать. — К тому же, ты меня знаешь. Когда я чего-то хочу, то сделаю всё, чтобы заполучить это любыми возможными способами.       — Но он сказал «нет», — говорит Зейн. — Не думай, что это значит, что у тебя есть хоть малейший шанс.       — Я уверен, что он сказал «нет», потому что считает, что я делаю это только потому, что не хочу больше быть девственником, — ворчит Луи, скрещивая руки.       Его друг весело смотрит на него. — Ну, а разве это не так?       — Нет, — надувается Луи. — Ладно, технически. Но не так, как он думает. Я делаю это не потому, что мне стыдно быть девственником и я хочу избавиться от этого клейма. Гарри сказал, что мой первый раз должен быть особенным и что он не будет «случайно и быстро» со мной спать, но он не понимает, что меня это не волнует, — продолжает Луи, чувствуя, как в нём нарастает раздражение. — Я хочу сделать это, потому что желаю заняться сексом с горячим альфой, у которого большой член.       Зейн делает глоток своего напитка и мгновенно захлёбывается.       — Это ещё не конец, — решает Луи, его мысли уже движутся в невероятном темпе. — Я покажу ему, что это то, чего я действительно хочу, а потом он меня трахнет.       — Это глупая затея, — говорит Зейн, но они оба знают, что Луи всё равно сделает это, что бы его друг ни говорил. Он вздыхает и пытается снова: — Ты знаешь книгу «О мышах и людях» Джона Стейнбека?       Луи поднимает бровь. — Я думаю, каждый, кто учился в восьмом классе в Калифорнии, читал книгу «О мышах и людях» Джона Стейнбека.       — Хорошо, но помнишь строчку из поэмы, которую он использовал для названия? — спрашивает Зейн, поднимая бровь. — Ту, которую анализировал каждый, кто учился в восьмом классе в Калифорнии?       Через секунду Луи осеняет, и он закатывает глаза. — «Лучшие планы мышей и людей часто идут наперекосяк». Серьёзно?       — Если не хочешь слушать меня, почерпни это из литературы, — пожимает плечами Зейн.       — Эти две ситуации никаким образом не сопоставимы, — говорит Луи, сузив глаза. — И не смей говорить, что я Джордж, или я тебя кастрирую.       Зейн фыркает. — Ладно, Лу, делай, что хочешь. Только сильно не огорчайся, если всё в итоге пойдёт совсем не так, как тебе хочется.       — Отлично, спасибо, Зи, — говорит Луи, затем хлопает в ладоши. — Время мозгового штурма! — Зейн усмехается, он определённо его самый «поддерживающий» друг. Луи всё равно игнорирует его, достаёт свой телефон и находит старую заметку, которую создал не так давно. Луи мало что делает без записи, и этот случай не становится исключением.       Надпись сверху становится официальной, набранная чёрным системным шрифтом, курсор мигает прямо рядом с ней. Операция: «Потрахаться» — гласит название, которое он выбрал ранее, и оно по-прежнему было актуальным. Луи задумчиво смотрит на него.       Гарри сколько угодно может быть обаятельным и бравым, ведь Луи — хитрый, остроумный и умный. Омега знает, как проникнуть людям под кожу — знает, как держаться за них до тех пор, пока они не смогут вырваться. Он уверен, что сможет прицепиться и к Гарри.       Это будет проще простого.

-

      Комната Лиама и Гарри выглядит так, будто была создана специально для рекламы тренажёрного зала.       Конечно, здесь есть обычные кровати и столы, и даже пара зелёных растений, стоящих на подоконнике, но у окна стоит стойка с гирями, у двери лежат свёрнутые коврики для йоги, а на полу валяются другие случайные приспособления и спортивный инвентарь.       Технически, омеги не должны находиться на этаже альф, но в их прогрессивном государственном университете эти правила никогда не соблюдаются. Никто не мешает Луи подняться в их комнату, или громко постучать в дверь, пока Лиам со вздохом не открывает её.       Теперь Луи сидит на кровати Лиама, пока Альфа расхаживает по комнате с раздражённым видом. — В чём дело? — спрашивает он, забавляясь почти бешеной походкой Лиама.       — О, ни в чём, — нервно смеётся Лиам. — Просто этот групповой проект скоро меня прикончит.       Луи тут же затыкает уши ладонями: — Фу, Лиам, тебе лучше не произносить таких слов рядом со мной.       Лиам громко стонет в ответ. — Мне конец, Луи.       Чувствуя страдание в голосе Лиама, Луи убирает руки и вздыхает. — Ты просто должен накричать на них, — говорит он, пожимая плечами. — Да, мне тоже не нравится этот подход, но это единственный способ справиться, Ли. Нужно просто выпустить наружу своего внутреннего демона.       — Я уверен, что ты единственный, у кого есть внутренний демон, — говорит Лиам, закатывая глаза. — Но ты прав, я должен заставить их тоже заняться всем этим дерьмом. Один просто не выгребу.       — Вот это настрой, — весело говорит Луи.       Как раз в этот момент дверь распахивается, и в воздух проникает запах имбиря, палисандра и тёмного шоколада. Гарри сначала не замечает его, рука сжимает майку, пока он не стягивает её через голову.       Внезапно в комнате становится очень жарко, и Луи застывает на месте, приковав взгляд к обнажённым и очень заметным линиям рельефа на животе и руках Гарри.       — Лиам, сегодня у меня была просто лучшая кардио-тренировка. Ты должен был пойти со мной… — он смотрит в их сторону, замечает Луи и тут же замирает.       Луи сглатывает. — Привет, — произносит он неровным голосом. Его внутренняя омега хнычет, и он подавляет её дрожащей улыбкой.       Гарри смотрит на него подозрительно, но ничего не говорит, кивает им обоим в знак приветствия, сжимает майку в комок и направляется в душ.       Дверь за ним закрывается, и Лиам тут же поворачивается к Луи. — Что ты с ним сделал? — спрашивает он, выглядя озадаченным.       — Я? — возмущается Луи.       — Да, ты, — говорит Лиам, сузив глаза. — Он едва мог смотреть тебе в глаза, и напряжение было довольно привлекающим внимание.       — Скорее осязаемым, — поправляет Луи, забавляясь. — И я не понимаю, что ты имеешь ввиду.       — Значит, он просто так резко замолчал, увидев тебя, и свалил отсюда так быстро, как только смог? — категорично спрашивает Лиам. Он внезапно замирает, рот приоткрывается. — Вы ведь не спали, правда?       Луи собирается кое-кому врезать. — Нет, — говорит он, скрипя зубами. — Пока нет.       — Хорошо… подожди, что? — спрашивает Лиам, у него отпадает челюсть.       — Я хочу, чтобы Гарри трахнул меня, но он не хочет соглашаться, — объясняет Луи с усталым вздохом. — Собственно, поэтому я и пришёл, а не для того, чтобы выслушивать твои жалобы на групповой проект.       — Мне нужно, чтобы ты рассказал мне обо всём поподробнее, — говорит Лиам, — прямо сейчас.       — Да ничего особенного, — хмурится Луи. — Я попросил его трахнуть меня. Он сказал «нет». Я пытаюсь его переубедить, — он засовывает руку в карман, где лежит для сохранности следующая (а в идеале последняя) фаза его плана. — Желательно, чтобы тебя не было в комнате, когда это произойдёт, — он посылает другу укоризненный взгляд. Лиам возвращается в прежнее состояние, не впечатлённый словами парня. — Почему ты вообще хочешь, чтобы Гарри лишил тебя девственности?       — По нескольким причинам, — пожимает плечами Луи. Он в отличной форме, у него большой член, и я знаю, что он позаботится обо мне должным образом. — Если честно, не думаю, что тебе действительно захочется их услышать. — А ещё он очень хорошо пахнет.       — Откуда это вообще взялось? — говорит Лиам, всё ещё выглядя абсолютно обескураженным.       — Это случилось относительно недавно, — пожимает плечами Луи. — А ещё это не совсем твоё дело, Пейно. Я буду трахаться с кем захочу и когда захочу.       Сморщившись, Лиам качает головой. — Просто скажи мне об этом заранее. Я не буду слушать, как ты занимаешься сексом — ни за что.       — Почему? Слишком заманчиво? — спрашивает Луи, вздёргивая брови. То, как краснеет лицо Лиама, заставляет его захихикать. — А теперь убирайся отсюда, пока он не вышел.       — С радостью, — бормочет Лиам, направляясь к своему столу, чтобы собрать учебники и домашнее задание. Он делает паузу, оборачивается и, сузив глаза, смотрит на Луи. — Не смейте трахаться на моей кровати, иначе я прикончу вас обоих.       Луи закатывает глаза. — Не волнуйся, Лиам. Мы постираем простыни. — он ухмыляется, когда Лиам в ответ начинает хмурится. Это так весело — шутить над альфой — он просто не смог удержаться.       Наконец, наконец, Лиам собирает вещи и бормочет прощание, прежде чем выскользнуть из комнаты и закрыть за собой дверь.       Выдохнув, Луи ложится на кровать Лиама и ждёт.       К тому времени, когда шум воды в душе резко прекращается, Луи успевает помочь Лотти выбрать платье для весеннего бала, просматривая всевозможные варианты (их более дюжины).       Омега встаёт, решимость крепнет внутри, когда он засовывает телефон в карман и ждёт открытия двери.       Гарри выходит в одном полотенце, и Луи не может удержаться от того, чтобы не проследить взглядом дорожку тёмных волос, вьющихся от пупка и спускающихся под самую ткань. Альфа обводит взглядом комнату и стонет, когда видит Луи.       — Ну, и тебе привет, — говорит Луи.       — Что тебе нужно, Луи? — спрашивает Гарри, глядя на него со смесью настороженности и любопытства.       — Ты знаешь, что мне нужно, — отвечает Луи, и Гарри вздыхает.       — Ты и вправду чертовски сильно одержим этой идеей, не так ли? — спрашивает он, нахмурившись.       — Да, ведь я знаю, чего хочу, — пожимает плечами Луи. Он изо всех сил старается не обращать внимания на то, что полураздетый Альфа стоит менее чем в десяти футах от него, сильные и землянистые феромоны наполняют комнату и разум Луи чуть ли не до головокружения.       Гарри лишь недоверчиво смотрит на него, прищуриваясь. — Правда? — спрашивает он с сомнением.       — Да, — уверенно отвечает Луи, — и я это докажу. — он достаёт из кармана маленькую флешку и с размаху демонстрирует её Гарри.       — Что это? — спрашивает Гарри, сбитый с толку.       — Я сделал слайд-шоу, — с гордостью говорит Луи.       Гарри моргает. — Что ты сделал?       — Слайд-шоу, — повторяет тот, ухмыляясь. Он держит в руках свою ярко-жёлтую флешку и размахивает ею в воздухе, чтобы подчеркнуть свои слова. Спустя три часа пролистывания слишком огромного количества сайтов с различными темами, которые даже не так важны для общей цели, у Луи появилась целая презентация о том, почему Гарри должен сделать это.       Альфа таращится на него. — Ты сделал целое слайд-шоу? — спрашивает он в недоумении. — Луи, не слишком ли это… слишком?       То, как Гарри смотрит на него, — с жалостью и изрядной долей раздражения, — могло бы отпугнуть любого другого омегу и заставить краснеть от стыда. Но только не Луи.       Губы кривятся от этого и Луи усмехается. — Это короткая презентация, — отмахивается Томлинсон. Он расширяет глаза и слегка хлопает ресницами. — Пожалуйста?       Гарри устало вздыхает, легко сдаваясь, что обычно не похоже на поведение альф. — Хорошо.       Он открывает свой ноутбук и говорит Луи подготовить всё, пока он переодевается. Томлинсон открывает слайды и прочищает горло.       Первый слайд появляется на экране в розовом цвете, и он поворачивается, чтобы увидеть, что Гарри уже устроился на кровати, одетый в спортивные штаны и поношенную футболку с аббревиатурой их университета.       — Хорошо, — говорит Луи, хлопая в ладоши. — Пять причин почему Гарри Стайлс должен трахнуть Луи.       — Серьёзно? — спрашивает Гарри, и кажется, что он борется с улыбкой.       Луи всё равно уверенно смотрит на него. — Пять причин, — ворчит он, — начнём с первой, — он нажимает на кнопку, чтобы открыть следующий слайд.       На этот раз фон бледно-оранжевый, и на нем написано: «#1: Секс взаимовыгоден».       — Боже мой, — говорит Гарри, его губы подёргиваются, словно он пытается сдержать смех.       Прочистив горло, Луи начинает: — Думаю, мне не нужно объяснять тебе, что секс приятен для обеих сторон, и если ты согласишься, я гарантирую, что он будет стоить твоего времени, — в любом случае он бы сделал всё, чтобы стоил.       — Дело не в этом, — начинает Гарри, прежде чем Луи поднимает руку, чтобы заткнуть его.       Он нажимает на кнопку для следующего слайда, бледно-жёлтого цвета. «#2: Луи хочет заняться сексом».       Гарри, кажется, застывает на месте, губы раскрываются, а между бровей образовывается морщинка. До этого момента он выглядел несомненно позабавленным всей этой ситуацией, но теперь его выражение лица не поддаётся никакому прочтению.       — Слушай, я знаю, ты считаешь, что я прошу об этом только потому, что не хочу больше быть девственником, и формально это так, — говорит Луи, складывая руки вместе, — но это не потому, что я чувствую со стороны какое-то давление. Я просто хочу заняться сексом, ясно? Не потому, что я чувствую себя обязанным или стесняюсь быть девственником, а потому, что хочу испытать близость и удовольствие с кем-то другим. Я хочу этого и не стыжусь своих желаний. Вот и всё.       Третий слайд — бледно-зелёный, в соответствии с его выбором пастельной тематики. «#3: Луи хочет заняться сексом с кем-то надёжным».       Не обращая внимания на то, как странно читать о себе в третьем лице, Луи делает глубокий вдох и продолжает. Теперь нужно, чтобы Гарри понял… — Я могу просто найти какого-нибудь случайного парня, который сможет трахнуть меня, — говорит он, не обращая внимания на то, как Гарри напрягается от этих слов. — Меня не волнуют все эти заёбы из-за каждой мелочи, но я всё же не дурак. Мне нужно попросить о таком кого-то, кто, как я знаю, позаботится обо мне должным образом… — он резко останавливается, когда запах ударяет ему в ноздри, и в замешательстве смотрит на Гарри. Альфа смущённо смотрит на него в ответ, его феромоны густые и сильные, окутывают всю комнату.       Сдерживая самодовольную улыбку из-за того, что Гарри как-то этим затронут, Луи продолжает: — Как бы тебе ни казалось это странным, я доверяю тебе гораздо больше, чем другим. Я знаю, что у тебя хороший послужной список, — он делает паузу и качает головой, переводя взгляд на Гарри. — Я пойму, если подобное тебе не интересно, но мне просто хотелось для начала прояснить несколько вещей. Возможно, есть ещё несколько человек, у которых я тоже мог бы спросить, но тут осталось ещё два слайда…       Гарри издаёт звук, который заставляет Луи застыть на месте с пересохшим ртом. Это было почти рычание, низкое и угрожающее альфа-рычание. Оно заставило его омегу съёжиться и испытать желание утешить и успокоить. — Я не буду продолжать, если ты не хочешь! Я также не хочу на тебя давить…       — Я сделаю это, — громко говорит Гарри.       — Только скажи, и я… — Луи останавливается, у него занимает секунду, чтобы понять, что только что сказал Гарри. Его челюсть отпадает, и он поворачивается лицом к Альфе. — Правда? — пискляво говорит он.       Альфа отрывисто кивает. — Я сделаю это.       Чистое облегчение и неверие пробегают в голове Луи, его омега удовлетворённо мурлычет. Гарри согласился — а ведь Луи даже не закончил демонстрацию своего слайд-шоу. — Эм, хорошо, — заикается он, сердце громко колотится в груди. Его план действительно сработал!       (Его план действительно сработал?)       — Ты уверен? — спрашивает он, морщась.       — Да, — отвечает Гарри без колебаний. Альфа хмурится, феромоны всё ещё сильным потоком исходят из его тела, даже когда он пытается успокоиться.       Луи чувствует, как краска заливает его щёки от того, как головокружительно сильно бьётся сердце в ответ. — Когда ты хочешь…? — он запинается.       Гарри выдыхает через нос, ноздри раздуваются. — Приходи завтра вечером, — говорит он хрипло. — Хорошо?       — Почему не сегодня? — спрашивает Луи, даже не заботясь о том, что его голос звучит слишком нетерпеливо.       — Мне нужно время, чтобы подготовиться, — говорит Гарри. — Чтобы всё прошло хорошо.       Качая головой, Луи протестует: — Я не ожидаю ничего сверхъестественного. Тебе не нужно делать ничего лишнего.       — Я не обязан, но я сделаю, — говорит Гарри, сузив глаза. Его взгляд напряжён, он приковывает Луи к месту. — Я знаю, что тебя это не волнует, но если я и буду твоим первым, то самым лучшим из всех, кто у тебя мог бы быть, ясно?       — Хорошо, — повторяет Луи, поражённый сквозящей уверенностью, исходящей от слов Стайлса.       — Отлично, — говорит Гарри. — Тогда я напишу тебе точное время. Пока, Луи.       — Пока, — говорит Луи, чувствуя себя глупо. Он возится с извлечением флешки, снова и снова проигрывая в голове последние несколько минут. Гарри сказал «да». Он лишит его девственности.       Луи займётся сексом. С альфой. И с узлом.       Как бы ему ни хотелось, чтобы Луи немедленно ушёл, Гарри настаивает на том, чтобы проводить его — какое-то странное желание Альфы, против которого Луи не может возразить. Они неловко стоят внизу.       — Спасибо, что согласился сделать это, — неловко говорит Луи.       Гарри просто кивает. — Ничего особенного… всегда пожалуйста, Луи, — после этого он мягко улыбается, что немного ослабляет напряжение в плечах Омеги. — Увидимся завтра.       — До завтра, — повторяет Луи.       Он уходит, пальцы сжимаются в кулаки, когда он пытается подавить нервную и почти возбуждённую энергию, бурлящую в его венах. Гарри сказал «да».       Выкуси, Зейн!

-

      Слишком скоро Луи обнаруживает, что стучит в дверь комнаты Лиама и Гарри липкой от волнения рукой и сразу же вытирает её о джинсы. Сейчас девять часов вечера, время, в которое Гарри сказал ему прийти, и он чувствует, как у него потихоньку начинают сдавать нервы.       Это точно не сожаление, но он начинает переживать из-за некоторых вещей. Будет ли больно, будет ли он хорош в постели, сможет ли Гарри вообще вставить в него узел? Это странно, потому что обычно Луи не нервничает. И всё же он внутренне паникует и сомневается в выборе одежды в самую последнюю минуту, когда дверь внезапно распахивается.       Запах палисандра, имбиря и этого упоительно приторного тёмного шоколада проникает в его ноздри, и тошнота, подкатывающая к горлу, исчезает в считанные секунды. Он выдыхает и встречается взглядом с Гарри. — Привет, — пищит он.       — Луи, — медленно произносит Гарри. Он отходит в сторону, чтобы впустить его, и Луи быстро проходит в комнату, натянув рукава свитера на ладони.       Гарри одет в свою обожаемую фланель и джинсы, влажные волосы соответствуют состоянию Луи. Он выглядит очень хорошо, а пахнет ещё лучше. Альфа жестом указывает на кровать, и в этот момент у Омеги перехватывает дыхание.       Ничего особенного, но когда парень видит разобранную кровать с тёмно-красными простынями, свечи, наспех расставленные на тумбочке, и единственную белую розу, лежащую на подушке, он чувствует неожиданное тепло.       — Лиам остался у друга, так что мы будем одни, — неловко говорит Гарри.       — Гарри, — произносит Луи, качая головой в недоумении. Он поворачивается и смотрит на Альфу, который выглядит почти таким же нервным, как и он сам. — Я не могу поверить, что ты всё это сделал, — говорит он. — Спасибо.       — Конечно, Лу, — мягко говорит Гарри. Прозвище не кажется таким уж странным, учитывая их нынешнюю ситуацию, и это заставляет Луи улыбнуться.       — Я просто… ты даже поставил свечи, — говорит он, чувствуя себя потрясённым, когда снова поворачивается к Гарри.       — Да, насчёт этого, — говорит Гарри с виноватым видом, проводя рукой по волосам. — Я не знал, пока не поставил их, что свечи ароматические… Не хочу, чтобы они мешали мне чувствовать твой запах, поэтому, наверное, нам не стоит их зажигать, — он выглядит немного смущённым, когда добавляет: — Извини за это. Главное — сама идея, верно?       Луи смотрит на него, улыбаясь. — Да.       — А ещё я купил бутылку шампанского, но Лиам сказал, что ты не пьёшь, поэтому я её убрал, — говорит Гарри, нахмурив брови. — И белая роза, эм, в знак чистоты, — он пожимает плечами, выглядя довольным собой. — Мне показалось, что это уместно.       Луи хихикает, он не может не чувствовать себя безнадёжно очарованным всем происходящим. — Ты — нечто неземное, Гарри Стайлс, — говорит он. — Ты делаешь это для всех омег, с которыми спишь?       Гарри поднимает голову, ухмыляясь. — Только для тех, кто делает для меня презентации.       Внезапно вспомнив, к чему они ведут, Томлинсон делает глубокий вдох. — Так… мне просто раздеться? — спрашивает он. Как бы Луи не был настроен дойти до этого момента, теперь, когда он здесь, Омега понятия не имеет, что делать. Он никогда не занимался сексом с кем-то, и уж точно не при таких обстоятельствах. Обычно перед сексом есть такие вещи, как поцелуи и подготовка, но он не знает, делает ли так Гарри, или же он хочет, чтобы всё закончилось как можно быстрее.       Боже, вот каково это — постоянно нервничать? Он ненавидит это чувство.       Словно видя панику Луи насквозь, Гарри делает шаг ближе, излучая успокаивающие феромоны. — Просто расслабься, Лу. Нам пока ничего не нужно делать. Сначала мы можем просто посидеть и поговорить.       Луи кивает, колеблясь мгновение, прежде чем решить, что ему лучше пока посидеть на кровати Лиама. Он осторожно садится, складывая руки на коленях.       Гарри садится на свою кровать напротив него, их ноги находятся на расстоянии менее пары метров друг от друга. — Итак, ты всё ещё изучаешь биологию?       — Да, — хмыкает Луи. Он всегда увлекался всеми аспектами науки, но биология — это совершенно другой уровень. Жизнь и живые организмы — это самое увлекательное явление на планете, и, несмотря на то, что ему придётся некоторое время посещать основные классы и курсы, он уже абсолютно точно влюблён в свою специальность. — Учёба — это такая скучная тема для разговора, Стайлс.       — Ну, о чём ты хочешь поговорить? — спрашивает Гарри, звуча позабавлено.       Положив подбородок на ладонь, Луи поджимает губы. — Если бы ты мог отправиться в любую точку мира прямо сейчас, то куда именно? — спрашивает он.       — Честно? — Гарри спрашивает, изогнув бровь. — В Сан-Франциско.       Слова оседают в воздухе, и Луи замирает. — Извини конечно, но ты только что сказал, что если бы ты мог отправиться в любую точку мира, то ты бы поехал в место, находящееся в тридцати минутах езды отсюда? — неверяще говорит он.       — Да, — отвечает Гарри. — Я ездил туда летом, когда только приехал в кампус, и ещё один раз с другом, но видел лишь Золотые Ворота и пляж Крисси Филд. Я хочу ещё много чего посмотреть… Парк Золотых Ворот, например… Площадь Гирарделли, Рыбацкую пристань, район Кастро, Калифорнийскую академию наук.       Последнее заставляет Луи вздрогнуть. — Мой второй дом, — с тоской говорит он.       — Лиам сказал, что там есть купол для наблюдения за бабочками, — говорит Гарри, его губы подрагивают.       — Лиам не сказал тебе, что когда мы впервые пошли туда на экскурсию вместе с классом, бабочка села ему на лицо, и он споткнулся прямо на глазах у девчонки, по которой сох, — хмыкает Луи. — Но да, там здорово. И пингвины есть. Обожаю этих маленьких птичек — они мои любимые.       Гарри искоса смотрит на него, а потом ухмыляется.       Приподняв бровь, Луи говорит: — Лучше не шути про ковыляние.       Смутившись, Гарри пригибает голову. — А ещё я хочу прокатиться на фуникулёре, — добавляет он после паузы. — В Уичито Фоллс нет ничего подобного.       — Да, это весело, — соглашается Луи и улыбается, вспоминая множество случаев, когда они с друзьями запрыгивали в пустые кабинки и свешивались со ступенек, громко смеясь и ероша волосы на ветру. Его мама любит рассказывать историю о том, как он сделал это в первый раз — ему было шесть лет, и она с тревогой висела позади него, для безопасности стоя на платформе. Он кричал «Привет!» каждому прохожему, зарабатывая множество позабавленных и растерянных взглядов. — Не могу поверить, что ты почти ничего не видел, Гарольд, — говорит он, нахмурив брови. — Ты здесь уже пять месяцев!       — В свою защиту скажу, — говорит Гарри с обидой, — что это были очень напряжённые пять месяцев. И я уже много чего исследовал здесь, в Беркли.       — Да, но это просто… позорно, — брызжет слюной Луи. — Тебе необходимо увидеть Сан-Франциско. Это сердце штата.       — А как же Лос-Анджелес? — спрашивает Гарри, забавляясь.       Луи морщится. — Пф, можно подумать!       — Полегче, Шер Хоровиц, — шутит Гарри, а Луи закатывает глаза. — Ну, а что насчёт тебя? — с любопытством спрашивает Альфа. — Если бы ты мог отправиться в любую точку мира прямо сейчас, то куда именно?       Хмыкнув, Луи обдумывает всевозможные варианты. — Думаю, я бы поехал к бабушке и дедушке в Портленд или, может быть, слетал в Грецию. Хотя, наверное, это просто клише.       — Даже не приходило в голову, — пожимает плечами Гарри. — А вот увидеться с бабушкой и дедушкой… Ты часто с ними видишься?       Луи слегка кивает. — Так часто, как могу, но дорога до них очень долгая, — говорит он. — Хотелось бы иметь возможность телепортироваться туда в те моменты, когда мне это просто необходимо, чтобы просто обнять их или выпить с ними чашечку хорошего чая.       Гарри мягко улыбается ему. — Это мило.       — Просто честно, — говорит Луи, усмехаясь.       Они просто смотрят друг на друга в течение мгновения, феромоны усиливаются при зрительном контакте. И это… они ведь говорили о его бабушке и дедушке, чёрт возьми. Но сейчас его омега находится в состоянии повышенной готовности, кожа зудит от предвкушения. Не в силах сдержаться, он глубоко вдыхает аромат Гарри, чувствуя, как тот проникает в его кости. Глаза Стайлса опускаются к его горлу, отслеживая движение мышц шеи.       Напряжение между ними растёт, искра зажигается и горит в воздухе. Луи наблюдает за тем, как Гарри принимает решение, глаза опасно вспыхивают.       — Иди сюда, — говорит он, голос хриплый. Это не просьба.       Вздрогнув, Луи встаёт, даже не успев об этом подумать. Ноги шагают вперёд и тянут его к Альфе, который смотрит на него мутным взглядом.       Гарри встаёт с кровати, и вскоре их разделяет менее фута, и он смотрит вниз на Луи, который инстинктивно двигается в его сторону.       — Приляг для меня, — бормочет Гарри, не отводя взгляда, жестом указывая на кровать позади себя.       Луи кивает, пальцы дрожат, когда он садится на кровать, а затем ложится на спину, тело слегка напрягается. Он выдыхает, быстро моргая, когда Гарри опускается коленом на кровать, не сводя глаз с Омеги, пока пробирается к нему.       Ноги Томлинсона бессознательно раздвигаются, и Гарри устраивается между ними, положив руки на матрас по обе стороны от рёбер парня. Его запах, кажется, становится в десятки раз сильнее, ноздри раздуваются, словно запах Луи такой же.       Когда руки Гарри приближаются к его телу, омега внутри него стонет, отчаяние становится всё более сильным. Внутри скапливается напряжение, которое не даёт ему покоя, и он напрягается, когда Гарри, наконец, прикасается к нему — руки вдавливаются в его бока.       — Ты в порядке? — хрипло бормочет Альфа.       — Да, я… — Луи сглатывает, сдерживая хныканье, когда Гарри прижимается ближе, и его запах проникает в разум, вытесняя все остальные связные мысли.       Потирая руками бока Луи, Гарри наклоняется, пока его нос не касается открытой кожи на плече парня в том месте, где сполз свитер. — Могу я понюхать тебя? — шепчет он.       Луи тихонько кивает, прикусывая губу и вздрагивая, когда Гарри делает то, о чём спрашивал. Альфа проводит носом по чувствительной коже горла Омеги, руки скользят вниз, чтобы нежно обхватить его талию. Он так медлителен и осторожен, но его руки оставляют горящие отпечатки, и Луи чувствует, как внутри него разгорается пожар.       Он снова сглатывает, в горле пересыхает. То, что делает Гарри, помогает — запах Альфы проникает в его внутренности и накрывает массу нервозности мягкой уверенностью. Но нужно что-то ещё… ему нужно что-то ещё.       — Ты… поцелуешь меня? — спрашивает он через мгновение, голос робкий и нерешительный. Что, если Гарри не хочет целовать его? Он даже не знает, целуется ли парень во время таких встреч, не говоря уже о просьбе, на которую он согласился не очень то и охотно. Но прежде чем Луи успевает погрузиться в омут собственных переживаний, Гарри наклоняется и грубо прижимает их губы друг к другу.       Одна из его массивных рук поднимается, чтобы обхватить голову Луи, ладонь занимает всё пространство от макушки до челюсти.       Гарри целуется так же, как делает всё остальное: медленно и тщательно. Поцелуй почти ленивый, словно у него есть всё время в этом мире, чтобы целовать Луи именно так. Феромоны клубятся вокруг них, удушая Луи запахом палисандра, имбиря и, несомненно, тёмного шоколада.       На этот раз ему не удаётся подавить тихий скулёж, который вырывается из горла, пробиваясь сквозь зыбкое чувство страха, в которое они оба сейчас погружены.       Ещё одна массивная рука проскальзывает под свитер, тёплая ладонь ложится на живот и заставляет дрожать. Гарри проводит языком по его губам, осторожно и неторопливо забираясь в рот.       Луи хрипло стонет, поднимая руки и обвивая ими шею Гарри, пытаясь притянуть ещё ближе. Стайлс прижимается к нему, тёплый и твёрдый, огромный во всех возможных смыслах.       Альфа издаёт тихое рычание, отстраняясь, наклоняет голову Луи, чтобы получить лучший доступ, и проводит губами по его горлу, вдыхая запах. В том, как он прикасается к Луи, есть что-то осторожное, словно Омега под ним — нечто нежное и драгоценное, и это заставляет Томлинсона чувствовать себя ещё более ошеломлённым, поэтому он поворачивает голову, чтобы обнажить шею.       Тихо застонав, Гарри приникает ртом к обнажённой плоти, глубоко вдыхая. Он проводит зубами в области между шеей и плечом Луи, заставляя того дёрнуться.       Его руки опускаются к подолу свитера Томлинсона, пальцы впиваются в ткань. — Можно я сниму его, малыш? — спрашивает он.       Луи кивает, его глаза закрываются, когда Гарри тянет ткань вверх, а затем снимает её через голову. Кожа Омеги дрожит от внезапного потока прохладного воздуха, внутри него зарождается желание свернуться калачиком. Но это чувство исчезает, когда Гарри тихо рычит, двигаясь вперёд, чтобы уткнуться носом в шею Луи, и протягивает к нему руку, накрывая ладонью почти весь его живот.       Луи сжимает в кулак нижнюю часть рубашки Гарри, намекая, что хочет её снять.       Гарри нежно прижимается губами к его скуле, а затем отстраняется. Луи открывает глаза, чтобы увидеть, как напрягаются мышцы живота Альфы, когда тот стягивает рубашку и сбрасывает её с кровати, обнажая гладкую татуированную кожу и широкие плечи.       Он тут же ползёт обратно к Луи и снова утыкается носом в его шею, словно не может и минуты прожить без его запаха. Томлинсон наслаждается этим, откидывая голову на матрас, его тело сотрясает головокружительная дрожь.       Шероховатые ладони гладят его бока и живот, а затем длинные пальцы перебираются к поясу джинсов, задавая тот же самый вопрос.       Луи кивает, поворачивает голову и ищет губы Гарри для большей уверенности. Альфа с радостью потакает ему, грубо целуя, в то же время осторожно стягивая джинсы.       Задыхаясь, Луи прикусывает губу, наблюдая за тем, как Гарри спускает джинсы, и ждёт, что же будет дальше.       Внезапно Гарри замирает, его руки на бёдрах парня больше не двигаются.       Зажмурив глаза, Луи пытается сдержать хныканье. Горячее дыхание обдаёт его лицо, и он чувствует, как Гарри делает глубокий вдох.       — Боже мой, — выдыхает он, голос хриплый. Его пальцы проводят по коже Луи, с трепетом перебирая кружева. Томлинсон вздрагивает от нежного прикосновения, глаза открываются.       — Тебе нравится? — бормочет он, застенчивость зарождается внутри и тихонько трепещет.       Гарри выглядит ошеломлённым, глаза темнеют, рассматривая каждый дюйм бледно-голубых трусиков Омеги. Они были у того уже давно, спонтанная покупка во время печально известного похода по магазинам вместе с Перри и Джейд, о котором они договорились никогда больше не вспоминать. Он решил надеть их буквально в последнюю минуту, уже положив руку на ручку двери, чтобы выйти, прежде чем подумал о том, что к чёрту, и поспешил достать их из комода.       Он также потратил некоторое время на то, чтобы полюбоваться тем, как они обрамляли его ягодицы, как маленькая выпуклость его члена выглядела непристойно на фоне тонкой передней части трусиков. Контраст между бледной тканью и его загорелой кожей также был очаровательным, и у него немного перехватило дыхание от того, что в тот момент он чувствовал себя по-настоящему красивым.       И сейчас Омега чувствует себя красивым. Но он не может отрицать уязвимую часть себя, которая желает, чтобы Гарри тоже считал его красивым. Хотя, судя по тому, как Стайлс выглядит, словно в этот момент его стукнули чем-то тяжёлым по голове, он получит то, что хочет.       — Луи, — в конце концов говорит Гарри, голос настолько глубокий, что Луи не может не вздрогнуть. — Блять, Луи, ты прекраснее всего, что я когда-либо видел, — его слова звучат так прямо, так честно, что Луи краснеет до самой груди, прихорашиваясь.       Его омега близка к обмороку. Боже мой, он прекраснее всего, что Гарри когда-либо видел. Он не переживёт всего этого, не так ли?       — Перевернись, чтобы я мог рассмотреть их как следует, милый, — говорит Гарри, голос тяжёлый и текучий, как мёд. Луи подчиняется, опираясь на предплечья и толкаясь бёдрами вверх — демонстрируя себя во всей красе.       Гарри стонет, низко и гулко, звук исходит глубоко из груди. Его руки возвращаются на бёдра парня, скользят вниз к ягодицам, прежде чем начать бессовестно лапать Луи, поглаживая кружево так, словно оно очень хрупкое и нежное.       — Чёрт возьми, — бормочет он через некоторое время, прежде чем, кажется, снова собирается с силами. — Ты хочешь сделать это вот так, детка? Или на спине? — спрашивает он.       Луи сглатывает. — На спине, — хрипит он. Он хочет иметь возможность видеть Гарри и, возможно, держать его за руку, если будет больно.       — Хорошо, милый. Повернись ко мне, — просит он, но в итоге сам перекладывает Луи на спину, руки бессовестно продолжают блуждать по его бокам и спускаются к заднице.       Они беспорядочно целуются в течение нескольких минут, пока Луи не задыхается, чувствуя, как между его половинками становится влажно, когда первая порция смазки просачивается сквозь трусики.       Гарри снова рычит, ноздри раздуваются, когда он вдыхает густой аромат. — Ты так хорошо пахнешь, — бормочет он, касаясь губами его шеи.       — Пожалуйста, — ошеломлённо шепчет Луи. Запах Гарри быстро становится единственным, на чём он может сосредоточиться, зрение размыто, разум помутнён, в то время как сердце гулко стучит в ушах.       Он чувствует глубокую и сильную потребность внутри себя, которая давит на его кожу и пульсирует с каждым вдохом. С хныканьем он выпускает очередную порцию смазки, бёдра вздымаются вверх.       — Я рядом, — говорит Гарри, снова соединяя их губы. Каким-то образом ему удаётся снять джинсы, не прерывая поцелуя, засосать нижнюю губу Луи в рот и прикусить, чтобы заставить того застонать.       И вот они оба уже в нижнем белье, языки скользят друг по другу, а руки хватаются за кожу и волосы. Такая близость с альфой у Луи впервые, голая кожа на голой коже и сердца, бьющиеся в такт друг другу. Он чувствует, как в бедро упирается твёрдый, толстый и упругий член, и у него кружится голова от мысли, что тот окажется внутри его дырочки.       Руки Гарри возвращаются на бёдра Луи, пальцы нервно теребят кружево. — Не могу поверить, что ты надел их ради меня, — бормочет тот, прикусывая губу. Он проводит пальцами под тканью — ещё один безмолвный вопрос.       Луи кивает, задыхаясь, когда Гарри нажимает ребром ладони на его маленькую выпуклость, заставляя бёдра бессознательно подняться вверх. Затем Альфа спускает ткань вниз и проводит рукой по его заднице. Луи больше не нервничает, особенно когда глаза Стайлса блуждают по его полностью обнажённому телу, словно он поглощает каждую частичку и не может насытиться.       — Теперь твоя очередь, — призывает он, чувствуя, как отчаяние всё сильнее расцветает в его груди.       Альфа подчиняется, стягивает боксеры и выпускает свой член, твёрдый и тяжёлый.       Не то чтобы Луи никогда не видел член альфы — он видел их достаточное количество (в порно, но всё же), но всё ощущается совсем по-другому, когда ты видишь его вживую. У Гарри большой член. Действительно большой. Он толстый и длинный, загибающийся на конце. Основание толстое, где позже образуется узел. Луи мимолётно задаётся вопросом, как тот помещался внутри стольких омег… сможет ли он поместиться внутри него.       Он сможет. Луи хочет этого. Сейчас больше, чем когда-либо.       Когда он смотрит на Гарри, Альфа выглядит невыносимо самодовольным. Томлинсон даже не чувствует из-за этого раздражения, из его дырочки тут же вытекает очередная порция смазки, пока омега внутри него скулит.       Гарри улыбается так, что улыбка больше похожа на оскал. — Всё так, как они и говорили, верно?       — А? — спрашивает Луи, всё ещё чувствуя себя немного ошеломлённо.       — В Техасе всё больше, — говорит Гарри дерзким голосом.       Луи фыркает, благоговение, которое он испытывал, исчезает. — Тупица, — бормочет он, но не может остановить себя от наблюдения за тем, как член Гарри покачивается, когда Альфа придвигается ближе.       — Просто честен, — нараспев произносит Гарри, наклоняясь, чтобы поцеловать местечко, где бьётся пульс Омеги. Сразу после этого он прикусывает его, из-за чего Луи вздрагивает. — Хорошо себя чувствуешь, милый? — спрашивает он, произнося слова так, будто в данный момент нет ничего более важнее, чем это.       — Да, — вздыхает Луи, глаза закрываются, когда Гарри снова начинает вдыхать его запах. Он извивается, чувствуя, как струйка смазки стекает между бёдер. Гарри стонет, зарываясь носом в его шею.       — Чёрт, ты так хорошо пахнешь, — говорит он с болью в голосе. — Корица и сахар — так сладко. Хочется попробовать.       Сухо сглотнув, Луи шепчет: — Тогда попробуй.       Гарри переводит на него взгляд, чтобы проверить, не шутит ли он, и, увидев желание, отражающееся в глазах Луи, кивает. Его большие руки успокаивающе проводят по бёдрам Томлинсона, прежде чем он наклоняется и проводит языком между его ягодиц.       Луи дёргается, громко скуля.       Руки на его ногах сжимаются, и Стайлс раздвигает их ещё больше. Он прижимает свой язык ко входу Луи, давление кажется незнакомым, но таким приятным. Омега не может сдержать звуки, срывающиеся с его губ — череда мычаний, хныканий и стонов наполняет воздух, пока Гарри вылизывает его задницу.       У него кружится голова от удовольствия и похоти, пальцы впиваются в простыни, и он отчаянно цепляется за ткань. Когда язык Гарри наконец проникает в дырочку, его тело сотрясает дрожь, лишая дара речи.       — Милая дырочка, — комментирует Гарри, он делает это так непринуждённо, словно сделал комплимент рубашке или цвету глаз. Луи зажмуривает глаза и сильно прикусывает нижнюю губу.       Пальцы Альфы сгибаются на его бёдрах, впиваясь в кожу, когда он круговыми движениями облизывает вход, из-за чего по комнате разносятся совершенно непристойные звуки. Не помогает и то, что из Луи по-прежнему выделяется смазка, бёдра бессознательно ударяются о матрас в чистом отчаянии, пока его член капает на живот предэякулятом.       — Ты такой вкусный, детка, — Гарри отстраняется, чтобы сказать это, его голос тягучий и тяжёлый. Он ласкает бёдра Луи. — Тебе хорошо?       — Хорошо, — выдыхает Луи, его глаза закатываются, когда Гарри снова погружается в него языком.       Всё, кроме Гарри, расплывается в сознании Луи, и он не может не отдаться этому, жар в животе становится сильнее и распространяется по всему телу. Он даже не сразу понимает, что произошло, когда его тело каменеет, а напряжение в тот же миг исчезает.       Сразу после этого он замирает, рот удивлённо приоткрывается.       Гарри просто продолжает вылизывать его дырочку, словно не может насытиться.       — 'Арри, — хрипит Луи, его руки дрожат, пока парень борется между желанием прижаться ко рту Альфы или отстраниться, ведь теперь он безумно чувствительный.       — Да, милый? — выдыхает Гарри, его голос грубый и хриплый. Он впивается в кожу Луи, заставляя того вздрогнуть.       — Я… я кончил, — признаётся он, из-за чего на щеках появляется румянец. Не то чтобы Омега не ожидал, что его первый раз закончится преждевременно, но Гарри ещё даже не ввёл в него свой член, из-за чего он не может не чувствовать разочарования.       Но затем Гарри произносит: — Ничего страшного, ты сможешь кончить ещё раз, — непринуждённо. Самоуверенно.       Луи сглатывает. — Хорошо.       Альфа опускается обратно, чтобы ещё некоторое время подвигать языком вокруг его дырочки, проводя зубами по коже, прежде чем, наконец, отстраниться. — Хорошо, ты готов к моим пальцам? — мягко спрашивает он, одной рукой успокаивающе поглаживая бедро Луи.       — Да, — говорит Луи, сглатывая.       Несмотря на то, что он говорит «да», Гарри не торопиться вставить в него свои пальцы. Вместо этого он утыкается лицом в мягкую кожу ноги Луи, а затем осыпает её влажными поцелуями. Он оставляет дорожку поцелуев по внутренней стороне бедра, а затем засасывает кожу и прикусывает, оставляя засос, и после этого успокаивая жжение нежными движениями языка.       Он продолжает эти ласки, даже когда надавливает парой пальцев на отверстие Луи, экспериментально ощупывая вход. Томлинсон чувствует, что снова становится твёрдым, ноги подрагивают, когда он сильнее прижимается к простыням.       Проникновение первого пальца вызывает шок, но он пытается расслабиться, зная, что дальше будет легче. Гарри направляет его, полностью забираясь на кровать и прижимая их груди к друг другу, пока вводит палец до первой костяшки.       Губы проводят по ключице, а затем по горлу, когда палец начинает входить и выходить из отверстия. Ощущения технически ему не чужды, учитывая, что до этого Омега уже вставлял в себя свои собственные пальцы, но всё же какие-то совершенно новые, потому что пальцы Гарри длиннее и толще и достигают тех мест, куда он с трудом добирался самостоятельно.       — Тебе хорошо, Лу? — уточняет Гарри, урчащим голосом прямо ему в ухо.       Слабея от удовольствия, Луи может лишь кивнуть. Он наклоняет голову, пока их лбы не сталкиваются, губы вытягиваются в просьбе.       Гарри легко потакает ему, небрежно смыкая их губы, когда второй палец проникает внутрь вместе с первым. Пока Гарри работает над тем, чтобы растянуть его, — неторопливо и уверенно, — Луи чувствует, как с каждым дрожащим выдохом из его тела вытекают остатки напряжения.       К тому времени, как Гарри вводит третий палец, Луи выпускает дрожащие вздохи прямо в губы Альфы, запутывается пальцами в его волосах и хнычет, насаживаясь на чужие пальцы.       — Как хорошо, — бормочет Гарри ему в губы, когда тот снова хнычет, и в этом звуке слышится отчаянная нотка нетерпения. — Просто хочу быть внимательным, малыш. Я позабочусь о тебе.       Луи пытается успокоиться, сосредоточившись на давлении рта Гарри и тёплой ладони, накрывшей его собственную, которую он прижимает к матрасу.       Он пытается быть терпеливым, но это становится всё труднее и труднее, чем дольше Гарри вводит в него свои пальцы, тем сильнее разгорается зуд в его теле.       И когда они изгибаются как раз в том месте, где нужно, Луи резко вздрагивает, издавая удивлённый стон.       — Прямо здесь? — спрашивает Гарри, прикусывая нижнюю губу. Он сохраняет угол проникновения и заставляет Луи снова вздрогнуть, теперь уже всем телом.       — Трахни меня, — призывает Луи, впиваясь пальцами в кожу головы Гарри и надавливая на его пальцы. — Пожалуйста, трахни меня.       — Хочу услышать, как ты умоляешь об этом, малыш, — хрипло бормочет Гарри, неуклюже натыкаясь на его нос. Он отстраняется и снова вдыхает аромат Омеги, дразняще покусывая шею. — Позволь мне тебя услышать.       — Гарри, пожалуйста, — без стеснения скулит Луи. — Пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.       — Ну, раз уж ты так мило об этом просишь… — тянет Гарри. Он вытаскивает все три пальца в мгновение ока, и Луи становится растерянным. Должно быть, он издаёт какой-то страдальческий звук, потому что Гарри целует его в висок, тихонько прижимая к себе. — Секундочку, малыш. Я здесь. Прямо здесь, рядом с тобой.       Луи поворачивает голову, чтобы снова поймать его губы, задыхаясь в приоткрытый рот.       Гарри обхватывает его лицо одной рукой, большим пальцем проводит по скуле, устраиваясь между ног Луи, член упирается в бедро Омеги, большой и, даже если бы Томлинсон не хотел его настолько сильно, немного пугающий.       — Ты готов, милый? — мягко спрашивает Гарри, три раза подряд чмокая его в губы. Он вытирает небольшую слезинку под глазом Луи, целуя в лоб. — Мне так хорошо, — бормочет он.       Выпустив дрожащий выдох, Луи кивает. — Я готов, — хрипит он, на случай, если Гарри ждёт словесного подтверждения.       — Хорошо, — снова бормочет Гарри, беря его за руку и переплетая их пальцы, прежде чем Луи успевает об этом попросить. — Обязательно скажи мне, если захочешь остановиться или тебе будет больно.       Вот и оно, ошеломлённо думает Луи, кивая в знак согласия.       Он сжимает руку Гарри, когда Альфа выпрямляется, головка его члена касается всё ещё выделяющего смазку отверстия. Стайлс сжимает руку в ответ, прижимая их губы друг к другу, и медленно вводит член.       Узко — это первое, что приходит Луи в голову. Технически, он ожидал этого, но в реальности же всё оказывается куда более пугающим, давление незнакомое, непривычное и невероятно сильное. На секунду Томлинсон становится уверенным в том, что оно не исчезнет, но чудесным образом всё проходит довольно быстро.       Он полагает, что его тело создано для этого. Ведь его дырочка растягивается, чтобы принять длину Гарри, а затем и его узел. Немного больно, но прилив успокаивающих феромонов, наполняющих его лёгкие, помогает справиться с этим, как и рука, двигающаяся вверх-вниз по его боку, а ещё губы, бормочущие поощрения и похвалу ему в рот.       — Ты так хорошо меня принимаешь, детка, — говорит Гарри. — Такой хороший Омега и только для меня. Ещё чуть-чуть. Да, детка, ты сможешь это сделать. Ты прекрасный, идеальный и такой хороший.       Когда он наконец входит на всю длину, Луи словно теряет весь воздух из лёгких. Сердце стучит в ушах, и он, пересиливая себя, пытается замедлить его до нормального ритма.       Гарри возвращает свою свободную руку к лицу Луи, большой палец надавливает на его челюсть. — Чувствуешь себя хорошо?       В горле пересохло, Луи кивает. — Просто… нужна минутка, — выдыхает он.       — Не торопись, малыш, — нежно шепчет Гарри. Он продолжает успокаивать его, целуя виски, лоб, нос и губы, и успокаивающе проводит рукой по телу. Другая его рука по-прежнему крепко держит ладонь Луи, словно якорь, который не позволяет ему потонуть.       Томлинсон сосредотачивается на том, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, стремясь преодолеть первоначальный дискомфорт, чтобы перейти к ошеломляющему удовольствию. Когда его омега снова начинает скулить, он понимает, что готов. — Ты можешь двигаться, — шепчет он.       — Ты уверен, Лу? — спрашивает Гарри.       Кивнув, он из всех сил сжимает руку Гарри, даже когда ему кажется, что все силы уже полностью покинули тело. — Двигайся, — шепчет он.       Гарри соглашается, берёт его за свободную руку и поднимает обе над головой прямо в тот момент, когда отводит бёдра назад и член медленно выскальзывает наружу. Когда он снова толкается вперёд, Луи дёргается, задыхаясь.       Давление ошеломляющее, заставляет лёгкие трепетать, а пальчики ног впиваться в простыни. Его ладони дёргаются в руках Гарри, а спина выгибается, когда Альфа продолжает мучительно медленно входить в его тело. Он чувствует, как каждый дюйм члена проникает в него, растягивая и заставляя дрожать.       Его ноги поднимаются и обхватывают поясницу Гарри, притягивая ближе и побуждая входить глубже. Он наклоняется, чтобы соединить их губы, феромоны клубятся вокруг них и прилипают к коже.       Происходящее ошеломляет, и немного напрягает, в самом лучшем смысле этого слова, и Луи обнаруживает, что у него кружится голова, пока Гарри наращивает темп, бёдра при каждом толчке с отчётливым звуком ударяются о его задницу. Кровать сотрясается под ними, изголовье скрипит, когда Гарри набирает тем, подбадриваемый стонами Луи.       — Мне так хорошо, Лу, — бессвязно бормочет он. — Ты такой хороший для меня. Прекрасный Омега.       Луи скулит от похвалы, удовольствие затуманивает его разум и заставляет видеть звёзды. Голова откидывается на подушку, когда Гарри меняет угол проникновения и начинает ударять точно по простате. Между ними почти нет пространства, член Луи скользит по прессу Гарри с каждым толчком, заставляя Омегу извиваться. Томлинсон уже близок к оргазму, так чертовски близок, но парню не хочется, чтобы всё так быстро заканчивалось. Он не хочет останавливаться.       Но это не зависит от него: жар внизу живота становится всё сильнее и сильнее, пока он не начинает дрожать, отчаянно подмахивая движениям Гарри.       — Я близко, — задыхается он, пальцы дрожат, пока Гарри ободряюще их не сжимает.       — Давай, кончи для меня, — призывает Гарри, приникая губами к шее Луи, чтобы снова почувствовать его запах, и возобновляя свои усилия, чтобы заставить кровать дребезжать. — Кончи для меня, сладкий Омега.       С последним хныканьем тело Луи замирает, и он с криком кончает, слёзы начинают литься из глаз, пока он бьётся в конвульсиях.       Гарри на минуту замирает, чтобы тот пришёл в себя, но когда Луи всё же немного отходит, то подталкивает Альфу ногой в спину, тем самым говоря ему, что он в порядке.       — Ты идеален, — вздыхает Гарри, прежде чем начать преследовать свой собственный оргазм. Луи мычит, глаза закрываются от чрезмерной чувствительности, но также и от чистого наслаждения, омега жаждет угодить своему альфе.       — Альфа, — выдыхает он, слово вырывается прежде, чем он успевает себя остановить.       Гарри замирает, бёдра дёргаются, когда он издаёт стон и входит в него сильнее, чем раньше, узел набухает у основания его члена. Луи сдвигается, чувствуя, как тот приближается к разрядке, сжимает пальцы и стискивает зубы, готовясь к сцепке, когда Гарри в последний раз входит в него, и узел фиксируется.       Больно… чёрт, на мгновение становится так больно, что рот Луи раскрывается в беззвучном крике. Гарри опускает их руки, чтобы сжать в ладонях лицо парня, прижимаясь поцелуями к влажным губам, когда его узел чуть уменьшается, изливая в него горячую сперму и окрашивая внутренности в белый цвет.       — Ты выдержишь это, малыш, — успокаивает его Гарри. — Всё просто прекрасно. Мне так хорошо, Лу. Уже почти всё.       Когда Луи, наконец, привыкает к новым ощущениям, он облегчённо выдыхает и счастливо вздыхает, когда Гарри обхватывает его руками и переворачивает. Он опускает голову на плечо парня, чувствуя себя утомлённо, но и в то же время удовлетворённо.       Возникает странное ощущение, когда в нём находится узел. Но это хорошее странное ощущение, которое заставляет Луи чувствовать себя в безопасности. Гарри кладёт руку ему на спину, тёплую и заземляющую. Альфа оставляет поцелуй на макушке Луи, его тело вибрирует с каждым вдохом и выдохом, когда он пытается восстановить собственное дыхание.       — Чувствуешь себя хорошо? — шепчет Альфа через минуту, другой рукой нежно поглаживая Луи по шее.       Томлинсон хмыкает в знак согласия, прижимаясь к шее Альфы, чтобы почувствовать его запах. Он знает, что обычно требуется около пятнадцати минут, чтобы узел полностью спал, но поскольку это его первый раз, то может пройти и больше времени. Однако в данную секунду он совершенно счастлив. Вот так просто.       Гарри, кажется, чувствует это, не трогая и позволяя ему отдохнуть.       Когда узел наконец спадает, конечности Луи тяжёлые и вялые от сонливости. Он протестующе хнычет, когда Гарри отстраняется и член выскальзывает из его дырочки.       — Ш-ш-ш, малыш, — воркует Гарри, вставая, он протягивает руку, чтобы крепко обхватить его лодыжку. — Тебе нужно привести себя в порядок. Хочешь сначала принять душ?       Надувшись, Луи кивает, позволяя Альфе подтянуть его к себе и поддержать нежными руками за талию.       В итоге они принимают душ вместе, потому что Луи просит об этом, жаждая близости. Тут жарко и влажно, бока соприкасаются, конечности сталкиваются, когда они с трудом передвигаются по маленькой кабинке. Они выключают воду, пока Гарри втирает шампунь в его волосы, а тот проводит мыльными руками между ягодицами, чтобы избавиться от липкости. Затем Стайлс встаёт на колени, положив руки на бёдра Луи, чтобы тот мог помыть и его волосы, получив при этом огромное удовольствие от проведения руками по кудряшкам Альфы.       Со стороны это, должно быть, выглядело бы странно, но всё кажется таким естественным, когда он размазывает лишнюю пену от шампуня по губам Гарри, чтобы сделать тому мыльные усы. Ещё более естественно, когда Гарри в ответ щекочет его рёбра, пока он не протестует, хихикая и впиваясь пальцами в плечи Стайлса, чтобы не поскользнуться на скользком полу.       Вода снова включается, чтобы парни могли смыть с себя пену, а затем они заворачиваются в полотенца и, шаркая, выходят из ванной, чтобы одеться.       Луи (по глупости) не взял с собой запасную пару нижнего белья, и поскольку он никак не может надеть испачканные трусики обратно, Гарри одалживает ему свои боксеры, которые слишком велики, даже когда он складывает пояс вдвое.       Однако это срабатывает, и вскоре они уже стоят полностью одетые, неловко глядя друг на друга.       — Ну, как всё прошло? — спрашивает Гарри, нарушая напряжённую тишину.       Луи улыбается. — Я думаю, ты знаешь как, — хмыкает он.       И, как самый настоящий альфа, Гарри лишь ухмыляется.       — Хей, спасибо, что сделал это для меня, — добавляет Луи мягким голосом. — Я знаю, что это была странная просьба, но она многое для меня значит. Обещаю, что в будущем не появится других подобных предложений.       Ему хочется таким образом выразить свою благодарность и успокоить парня, но он не ожидает, что Гарри отшатнётся назад, выглядя застигнутым врасплох. Перемена безошибочна. Стайлс словно снова закрывается, дверь захлопывается там, где раньше была широко распахнута. Он натянуто улыбается и кивает Луи.       — Увидимся в пятницу, — жёстко говорит он. В пятницу они собираются пообедать вместе с остальными парнями — обычная и частая традиция в их компании, но говорить об этом сейчас — значит ненавязчиво отмахнуться.       В горле пересыхает, Луи кивает в замешательстве. Он не думает, что сказал что-то не то, но, возможно, такое резкое прощание сразу после секса для Альфы типично. Потому что именно так и было: секс на одну ночь с небольшим дополнением. Друг помог другу. Непринуждённо и быстро.       — Ещё раз спасибо, — хрипло говорит Луи, заставляя себя улыбнуться, когда он подходит к двери и обхватывает ручку. — Увидимся, Гарри.       — Пока, Луи, — бормочет Гарри, и в его тоне есть что-то такое, что Луи никак не может расшифровать.       Не в силах придумать, что ещё сказать, Луи открывает дверь и выходит в коридор, удивляясь боли между ног и осознанию того, что теперь он знает, что такое сцепка. Дверь захлопывается за ним, отрывая его от размышлений.       Прикусив губу, он оглядывается на старое покрытие двери, на которое Лиам прикрепил дощечку и написал мелом: «Лиам и Гарри» с двумя несуразно нарисованными человечками, изображающими их. Парень некоторое время смотрит на неё, блекло-белое расплывается и становится чёрным, пока он, наконец, не встряхивается, спеша по коридору и пытаясь избавиться от потока мыслей в своей голове.       Он получил то, что хотел — свой первый узел, заполнивший его.       Так почему же он всё ещё чувствует себя таким пустым?

-

      Следующая неделя проходит мучительно медленно, а Луи не может перестать думать, точнее вспоминать, каково это, когда Гарри рядом с ним, над ним, в нём.       Вспоминаются и мелочи — то, как Гарри купил свечи, хотя в итоге решил их не зажигать, белую розу, то, как он очень трепетно и бережно заботился о нём.       Одно можно сказать наверняка. Гарри действительно оказался самым лучшим из всех возможных, и Луи не может не испытывать чувство огромной благодарности.       Просто… прошло уже пять дней, а Луи всё ещё не мог выбросить из головы запах Гарри — его запах, его прикосновения или то, как парень смотрел на него мутным взглядом. Каждое утро Омега просыпался от воспоминаний, проносящихся в голове, веки жгло, кожа была липкой, а пальцы впивались в простыни.       По какой-то причине он считал, что узел утихомирит боль внутри, которая требовала сексуального удовлетворения, но этого так и не произошло. Совсем наоборот — с тех пор как они с Гарри переспали, внутри него разгорелся огонь и жгучее желание большего.       С воскресенья он почти каждый день доводил себя до оргазма, впиваясь зубами в нижнюю губу, чтобы сдержать хныканье и стоны, когда напрягался, пытаясь достичь сладкого пика, но каждый раз у него ничего не выходило, пальцы были слишком короткими, а оргазм — жалким.       Всё не так, как нужно, вот в чём дело. Обычно самоудовлетворения было достаточно. Но теперь, когда Луи попробовал нечто большее… что ж, он определённо чувствует себя потерянно.       Что ещё хуже, его внутренняя омега чувствует это. Она беспокойна, жаждет знакомых прикосновений и комфорта Альфы, от которого они получили столько безопасности и удовольствия. Вот только он не видел Гарри всю неделю. Ни во вторник, когда он придумал предлог, чтобы навестить его, но Лиам сказал ему, что Гарри весь день не было в комнате. Ни в четверг, когда он сделал то же самое и получил тот же ответ. Даже когда он оба раза оставался на несколько часов, Стайлс так и не появлялся. Раньше Гарри иногда заходил к Луи без предупреждения, но на этой неделе его совсем не было видно поблизости.       Луи не должен чувствовать себя таким расстроенным из-за этого.       Но вот наступает пятница, и Томлинсон получает напоминание от календаря в телефоне об совместном ужине с парнями. Он, Лиам, Найл, Зейн и, самое главное, Гарри.       Именно тогда он узнает, верны ли его подозрения, и действительно ли Альфа избегает его, а главное, почему?       Хоть сначала парень и отверг просьбу Луи, он, казалось, искренне насладился всей ситуацией. Альфа выглядел довольным, словно ему тоже нравилось. Но… может быть, это не так?       Может быть, это простая вежливость?       Луи не знает в чём дело, но он намерен выяснить это.       Они должны встретиться в «Гатере», чтобы поесть пиццу, в семь, поэтому Луи и Зейн выходят из общежития без пятнадцати семь, благо расстояние от кампуса позволяет им пойти пешком. На улице достаточно холодно, чтобы Луи надел свитер и куртку, а руки засунул в карманы, недовольно крехтя себе под нос.       Зейн болтает о занятии по керамике, на котором был сегодня, и Луи изо всех сил старается слушать, но в конце концов отвлекается, слишком погружаясь в свой жужжащий от мыслей мозг. Сегодня утром у него была лабораторная, и обычно этого было достаточно, чтобы настроение оставалось хорошим весь оставшийся день, но радость уже угасла, и всё, о чём он мог думать, это как Гарри будет с ним контактировать.       Когда они, наконец, приходят к нужному месту, Луи заставляет себя отогнать ненужные мысли. Какая разница, что подумает Гарри? Он улыбается бетам, выходящим из здания, но те останавливаются, чтобы придержать для них дверь, и, пробормотав «спасибо», он заходит во внутрь вместе с Зейном.       Найл ждёт их за столиком на пятерых в задней части кафе, нетерпеливо махая им рукой. Он уже заказал их любимые закуски: картофель фри, производимый на небольшой органической ферме «Кеннебек», и овощи на гриле, политые лимоном и посыпанные розмарином. Запах проникает в ноздри Луи, и он удовлетворённо вздыхает.       — Привет, ребята, — приветствует их Найл, когда они садятся за стол, берёт картошку-фри и проглатывает её целиком. — Ли и Эйч уже в пути. Они как раз закончили свою тренировку в тренажёрном зале.       — Тренажёрка, — фыркает Зейн, морща нос. — До сих пор не понимаю, почему кто-то добровольно туда ходит.       — Я тоже, — бормочет Луи, стараясь не думать о потном теле Гарри, ещё и без рубашки, с сосредоточенным выражением лица, таким же, каким оно было, когда он его трахал…       Короче.       — Как прошла твоя неделя, Ни? — спрашивает он, снова пытаясь отвлечься.       Бета задумчиво хмыкает. — Она была долгой, — отвечает он, усмехаясь. — Ладно, но если серьёзно, то на этой неделе пришлось работать в три дополнительные смены, а у Кэрри, чёрт возьми, всё ещё плохое настроение. Я понимаю, что она рассталась с парнем, но неужели ей нужно вымещать всю свою злость именно на мне?       Найл работает в местном фитобаре и обычно получает от этого удовольствие, но его прошлый менеджер ушёл в декрет, оставив за главного того, кого парень всегда называл «самым раздражающим человеком на планете».       — Ты должен перестать потакать ей во всём, бро, — говорит Зейн, поднимая бровь. — Ты ведь понимаешь, что она не переспит с тобой, чтобы отомстить своему бывшему, верно?       Луи давится смехом, глаза комично расширяются, а Найл в ответ на это начинает шипеть.       — Это не… Я не хочу, чтобы она… — Найл прерывается, его лицо краснеет.       — Ты сохнешь по Кэрри? — потрясённо говорит Луи. — Но ты ведь постоянно жалуешься на неё!       — Учись читать между строк, Лу, — категорично говорит Зейн, закатывая глаза, когда Найл пытается протестовать. — О, да ладно. Не притворяйся, будто это не ты говорил мне, что сохнешь по одному из своих коллег, ещё в ноябре, а затем резко перестал упоминать об этом человеке, когда у того «появился парень».       — Ушам своим не верю, — бормочет Луи, чувствуя, как всё его восприятие мира полностью меняется в эту самую секунду. — Найл, ты ублюдок.       — Она всё ещё ведёт себя как заноза в заднице из-за всех этих изменений, — ворчит Найл.       — У тебя есть лишь два варианта: либо бросить ей вызов, либо пригласить на свидание, — говорит Зейн. — Сделай правильный выбор.       — Я просто буду стоять на своём, пока у меня не отсохнут ноги, — горестно бормочет Найл. Он, сузив глаза, смотрит на Зейна. — И я больше никогда ничего не буду тебе рассказывать. Даже расплывчато.       — Мы оба знаем, что это ложь, — хмыкает Омега, а Луи фыркает. Зейн поднимает бровь, ухмыляясь. — Давай ты не будешь слишком храбриться, Джордж.       Луи хмурится, скрещивая руки. — Я не…       — Что здесь происходит? — прерывает их голос. Луи вздыхает. Лиам.       Подождите… если здесь Лиам, это означает, что и Гарри тоже!       Прикусив губу, Луи старательно не смотрит в их сторону, тело напрягается, когда парень понимает, что одно из свободных мест находится рядом с ним. Его глаза автоматически закрываются, когда он слышит как ножки стула волочатся по полу, а затем кто-то садится.       — Вовремя вы пришли, ребята, — хмыкает Найл. — Зейн выдаёт все мои секреты.       — Значит, мы пропустили всё веселье, — раздаётся знакомый голос. Знакомый голос, который звучит слишком далеко от него, чтобы быть рядом.       Луи открывает глаза и смотрит налево, чтобы увидеть, что Лиам занял свободное место, а значит, Гарри выбрал место рядом с Найлом — также известное как самое дальнее от него. Ничего страшного, рассуждает он. Здесь было всего два свободных стула, поэтому у Альфы был выбор пятьдесят на пятьдесят, и он, вероятно, даже не задумывался об этом, когда сделал его в пользу места рядом с Хораном.       — Найл, прекрати есть картошку-фри, иначе нам придётся заказывать ещё, — ругается Лиам, отбивая тянущуюся к картофелю руку Беты, чтобы самому взять горсть.       — Думаю, мы уже должны смириться с тем, что нам всегда приходиться заказывать ещё, — шутит Найл, и Лиам фыркает.       Остальная часть ужина проходит спокойно. Луи как обычно делит пиццу с Зейном, и старается остаться незамеченным в своих частых взглядах на Альфу, который, кажется, старательно игнорирует его — да, он определённо избегает Луи.       Он ни разу не смотрит в его сторону, и Луи точно знает об этом, потому что он, в отличии от Альфы, не прерываясь, пялится на него. Стайлс также необычайно молчалив, даёт короткие ответы на пытливые вопросы Найла о том, как он справляется с похмельем, которое было у него с утра.       Значит, он куда-то ходил прошлой ночью. В этом нет ничего удивительного, но Гарри уклоняется от вопросов, это определённо так — челюсть сжата, а губы вытянуты в тонкую линию. Обычно на таких ужинах именно Стайлс был одним из тех, кто говорил больше остальных, расспрашивал всех, включая Луи, о том, как прошла их неделя, а затем пускался в рассуждения на самые нелепые, но от того не менее занимательные, темы.       Чудо, что никто из остальных не замечает этого: Зейн и Лиам увлекаются спором о том, будет ли третий фильм о «Железном человеке» хорошим или дерьмовым, а Найл снова жалуется (тоскует?) на Кэрри.       Луи ест свою пиццу и продолжает смотреть на Гарри из-под ресниц, надеясь, что Стайлс перестанет упрямиться и сделает хоть что-нибудь. Но, конечно же, этого не происходит, и слишком скоро официант возвращается со счётом, который они заранее договорились разделить поровну.       Они выходят на улицу, и хотя Гарри держит дверь открытой, чтобы остальные могли пройти, он всё ещё не смотрит на Луи, его глаза пялятся куда-то над головой Томлинсона, когда тот проходит мимо него, и он ничего не отвечает, когда Омега говорит «Спасибо».       Кажется, все уже готовы идти в кампус, включая Зейна, который с выжидательно приподнятыми бровями смотрит на Луи, но Томлинсон слишком долго тянет с прощанием, ожидая и желая чего-то, что так и не происходит, поскольку Гарри продолжает обращать внимание на всех, кроме него.       Он словно невидимка для Альфы, и это бесит. И если Луи что-то и не нравится, так это отсутствие чьего-либо внимания.       Так не должно быть.       Решив покончить с тонкостями, Луи задаёт тому прямой вопрос. — Гарри, как тебе бургер?       Гарри бросает на него короткий взгляд и прочищает горло. — Еда была хорошей, — коротко отвечает он.       Луи сужает глаза, но Гарри отводит взгляд, и момент упущен. Стайлс не выглядит сердитым, но всё же он немного раздражён — словно знает, что именно пытается сделать Луи, но всё же не поддаётся.       Прежде чем Омега успевает подумать о том, чтобы попробовать что-то ещё, Гарри похлопывает Лиама по плечу. — У нас есть пять минут до истечения времени парковочного счётчика, — громко говорит он. — И нужно пройтись немного пешком, так что нам нужно идти прямо сейчас, — он поворачивается к остальным с натянутой улыбкой. — Извините, ребята.       Лиам кивает, посылая друзьям извиняющийся взгляд. — Нам пора идти, ребята, но было очень весело. В следующий раз мы должны пойти в боулинг или куда-нибудь ещё!       Вместо того, чтобы вмешаться и напомнить Лиаму, что «боулинг» и «Зейн» — не очень хорошее сочетание, Луи смотрит на Гарри. Он, это так очевидно, пытается поскорее сбежать, а Томлинсон до сих пор не имеет ни малейшего понятия, в чём же причина.       Но он ничего не может с этим поделать, так как они прощаются, и Лиам с Гарри уходят. Найл говорит, что его велосипед стоит на соседней улице, поэтому они прощаются и с ним.       Луи пытается не расстраиваться, но это трудно.

-

      Большую часть пути обратно в кампус они с Зейном проводят в молчании.       Обычно двум свободным омегам довольно опасно ходить по улице вместе в такое позднее время, но вокруг полно людей, они болтают и прогуливаются под светом сверкающих разноцветных фонариков, обвивающих стволы деревьев и переплетающихся с нишами и вывесками магазинов.       Беркли — одно из самых любимых мест Луи в мире, на фоне которого в его жизни произошло столько хороших моментов, ещё задолго до колледжа, но даже оценка красоты данного места мало улучшает его настроение.       В нём бурлит неудовлетворённая энергия, ему отчаянно хочется выплеснуть её куда-нибудь и просто… что-нибудь сделать. Он практически вибрирует от этого, суетясь и подпрыгивая на носках. Зейну требуется всего несколько минут, чтобы устать от этого.       — Что? — спрашивает он, бросая на Луи раздражённый, но в то же время обеспокоенный взгляд.       Луи мог бы воспользоваться случаем и объяснить, что его беспокоит, но он не в настроении для пытливых вопросов или диких предположений Зейна. Последнее заставляет его кое о чём вспомнить. — Откуда ты узнал о Найле и Кэрри? — спрашивает он.       Зейн не выглядит озадаченным, он лишь слегка пожимает плечами. — Просто иногда некоторые люди довольно очевидны, — говорит он, а затем бросает на Луи красноречивый взгляд.       — Я? — пищит Луи, когда понимает, на что именно намекает Зейн. Он нервно хихикает. — Нет!       — О, так ты не провёл весь ужин за тем, что пытался привлечь внимание Гарри? — спрашивает Зейн, приподнимая бровь. — А он не был отстранённым, тем самым не уделяя его тебе? И ты не был раздражён и капризен из-за этого?       Луи моргает. Он был слишком очевиден. — Не был, — по-прежнему отрицает парень, пиная носком обуви тротуар и ещё сильнее пачкая и без того грязные белые вансы. — И я не капризный, — добавляет он раздражённо.       Фырканье, которое издаёт Зейн, по мнению Луи, немного оскорбительно.       — Так в чём дело? — спрашивает Зейн через мгновение. — Почему Гарри игнорирует тебя и почему тебя это так беспокоит?       — Я не знаю, почему он меня игнорирует, — хмурится Луи. — Но я намерен выяснить это.       — Ну конечно, — усмехается Зейн. — Я так и знал, что ты привяжешься к нему.       Остановившись на тротуаре, Луи кладёт руки на бёдра. — Я не привязался, — в очередной раз отрицает Томлинсон.       — Правда? — спрашивает Зейн, поднимая бровь и тоже останавливаясь. — Лу, ты так переживаешь из-за отсутствия чьего-то внимания только тогда, когда этот человек тебе нравится.       — Это неправда, — говорит Луи, но они оба знают, что это так. — Ладно, может быть, он мне немного нравится, — признаёт он. — Но чего ты ожидал? Он стал моим первым.       — А я говорил тебе, что это не очень хорошая идея, и что ты сделал? Пошёл и влюбился, — говорит Зейн, качая головой.       — Да ладно, Зи. Ты преувеличиваешь, — говорит Луи, закатывая глаза. — Я не то чтобы хотел бы с ним встречаться. Но не отказался бы переспать с ним снова, секс был просто волшебным. И ладно, возможно, он и вправду горячий, хорошо пахнет и точно подходит под типаж парней, которые мне нравятся, но я не хочу с ним встречаться.       Зейн просто смотрит на него.       Луи прикусывает губу. — Может быть, я бы и не отказал, если бы он предложил, но… я тебя ненавижу, — хныкает он. Зейн лишь ухмыляется в ответ. — В любом случае, проблема даже не в этом! Я просто хочу узнать, почему он избегает меня! И убедиться, что нам не будет рядом с друг другом… слишком неловко!       — Точно, ведь не неловко спать со своим другом, — сухо говорит Зейн.       — Ты просто ужасен, — бормочет Луи, надувая губы и снова начиная идти. Они слишком долго блокировали возможность кому-либо пройти, стоя посредине тротуара.       Зейн идёт следом и мягко стукает его по спине. — Ты любишь меня.       — Я тебя ненавижу, — поправляет Луи.       — Ты любишь меня.       — Я ненавижу тебя.       — Ты лю-ю-ю-бишь…       — Заткнись уже нахрен, — стонет Луи.       Они снова погружаются в комфортную тишину, но в голове Луи вихрем проносятся мысли, превращаясь в нечто почти осязаемое. Он выдыхает, когда всё прекращается. План.       — У меня есть план, — объявляет он, глядя на Зейна. — Выяснить, почему он меня игнорирует.       Зейн моргает, а затем стонет, когда понимает, что Луи не шутит. — Лу…       — Это не совсем план! Ничего особенного, — уверяет он, прикусив губу. Они поворачивают, чтобы перейти на Оксфорд-стрит, и он продолжает: — Мне просто нужно остаться с ним наедине, чтобы мы смогли поговорить.       — Луи, — снова говорит Зейн, качая головой.       — Я просто хочу знать, почему! Вот и всё!       — У тебя не бывает всё так просто, — бормочет Зейн.       — Заткнись, — он снова резко останавливается и поворачивается к Зейну. — Хочешь мороженое?       Зейн смотрит на него. — Ты ещё спрашиваешь?       — Вот поэтому мы друзья, — бормочет Луи, похлопывая друга по спине.       Парни останавливаются у «Бен и Джерри» и едят мороженое на обратном пути в кампус. Они тратят на это лишние десять минут, но оно того стоит. Луи вытирает свои липкие пальцы скомканной салфеткой, когда они возвращаются в общежитие, и болтает с Зейном о том, чтобы на следующей неделе «случайно» появиться на работе Найла и понаблюдать за их с Кэрри взаимодействиями.       Никто из них больше не упоминает кое-какого альфу. Оба знают, что Луи уже принял решение.

-

      — Подожди, вы с Гарри переспали? — восклицает Найл, выпучив глаза.       — Ш-ш-ш, — шипит Луи, озираясь по сторонам.       Они находятся в лекционном зале, и здесь более ста человек — более ста человек, которым определённо не нужно знать о его сексуальной жизни, особенно о том, что она началась только на прошлой неделе.       — Да. Просто выслушай меня до конца! — шепчет он Бете, всё ещё озираясь по сторонам. — Мы сейчас говорим не об этом. Мне нужно знать говорил ли тебе Гарри что-нибудь обо мне.       — О том, что вы двое спите вместе? — говорит Найл, неверие сквозит в его голосе.       Луи досадно вздыхает. — Да, — говорит он, — или вообще хоть что-то, на самом деле.       Найл хмурится, выглядя так, будто раздумывает над этим. — В последнее время нет, — говорит он, пожимая плечами.       Луи пытается сделать вид, что его это не беспокоит. — Ладно, значит, мне действительно придётся устроить ему засаду, — говорит он самому себе.       — Мать честная, — бормочет Найл. — У тебя такой взгляд.       — Какой ещё взгляд?       — Тот, из-за которого по ночам мне снятся кошмары, — говорит Найл, качая головой.       Луи бросает на него взгляд, закатывая глаза.       Остальная часть лекции проходит мучительно медленно, монотонный голос профессора звучит, кажется, целую вечность. Когда они, наконец, расходятся, Луи облегчённо вздыхает. Он прощается с Найлом и спешит покинуть помещение и унылую вялотекущую атмосферу.       Томлинсон думает о том, где именно встретится с Зейном за обедом, когда кто-то окликает его по имени. Он останавливается, не узнавая голос, но всё же поворачивается, чтобы посмотреть, кто это.       Это Стивен. Омега, с которым он всего несколько раз общался в классе, на различных собраниях и вечеринках. Они не так уж и хорошо знают друг друга — конечно не настолько хорошо, чтобы тот активно пытался отыскать Луи.       Тем не менее, он выдавливает улыбку и старается выглядеть не слишком смущённым. — Привет, Стивен! — громко приветствует он.       — Привет, Лу! — говорит тот, дико ухмыляясь. И да, они определённо не настолько близко знакомы, чтобы парень называл его «Лу», но Луи выкидывает это из головы и старается принять заинтересованный вид.       — Чем обязан? — спрашивает он, внутренне насторожившись.       — О, ничего такого! Я просто подслушал ваш разговор с твоим другом бетой о том, что вы со Стайлсом переспали, — говорит он, и Луи напрягается, его щёки краснеют. Чёрт тебя побери, Найл! — Просто хотел поздравить тебя. Он потрясающий, не так ли?       О Боже, кажется Луи наткнулся на члена культа Стайлса.       — Спасибо, — жёстко говорит он, уже отступая назад в попытке сбежать.       Но Стивен ещё не закончил. — Я спал с ним несколько раз, и клянусь, с каждым разом секс становился всё лучше и лучше. Он такой грубый. И такой горячий, — восторгается тот, практически падая в обморок на глазах у Луи. — Когда он попросил меня называть его сам-знаешь-кем, я чуть не рухнул на колени прямо на том месте.       Морща нос, Луи пытается закончить разговор. Вот только, подождите… — Он попросил тебя называть его как? — спрашивает он.       — Ты знаешь как, — повторяет Стивен, ухмыляясь.       Луи недоумённо моргает. Он действительно не знает, как. — Напомни мне, — говорит он медленно.       — «Сэр?» — отвечает Стивен, всё ещё улыбаясь, словно это не странно.       — Что? — спрашивает Луи, чувствуя, как учащается его сердцебиение. Сэр? — Он не просил меня называть его так.       — О, не просил? — спрашивает Стивен, выглядя удивлённым, но в то же время немного довольным. — Ну…       Прочистив горло, Луи одаривает Омегу натянутой улыбкой. — У меня встреча с моим соседом по комнате, я должен идти. Спасибо за… Пока, Стивен.       — Пока, Лу! — щебечет тот, не обращая внимания на хмурый взгляд Луи в ответ.       Даже когда Томлинсон встречается с Зейном и говорит о чём угодно, только не о разговоре со Стивеном, он всё равно прокручивает его в голове снова и снова.       Гарри, очевидно, груб в постели. Он не был таким с Луи — твёрдым, конечно, но не грубым. Вероятно, обстоятельства смягчили его — простая любезность из-за неопытности Омеги.       Но Луи не может сдержать фантазии, проникающие в его голову. Он просто представляет, как бы это было, если бы Гарри не сдерживался, если бы Луи позволил ему сделать это.       От этой мысли у него перехватывает дыхание, и без того возбуждённая омега внутри него начинает ныть ещё громче. Это потеря, думает парень. Он смог почувствовать вкус полного удовлетворения, и теперь его омега постоянно жаждет большего.       И, возможно, Луи мог бы найти кого-то ещё. Может быть, затащить в постель альфу из его класса по анатомии, который уделял больше внимания телу Луи, чем искусственным телам, которые им необходимо было изучить. Или его коллегу в книжном магазине, который всегда просил Луи порекомендовать ему что-нибудь и пялился на его задницу, когда тот наклонялся, чтобы реорганизовать нижние полки.       Он мог бы затащить в постель множество альф, но это всё равно не изменит того факта, что есть только один человек, которого он действительно хочет.       Другими словами, ставки его плана немного выросли.

-

      Позже в тот же день Луи предлагает Зейну пополнить запасы в их небольшом холодильнике и на полках, сходив за продуктами в «Трейдер Джо».       Он идёт пешком — дорога занимает всего пять минут ходьбы, и на улице довольно приятная погода, светит солнце, а небо туманно-голубое. Дует небольшой ветерок, но Луи одет тепло, поэтому он спокойно идёт, притоптывая на каждый шаг. В одной руке у него шоппер, в другой — телефон, в наушниках играет музыка, заставляя его громко подпевать словам.       Технически, ему и Зейну не нужно ничего пополнять. Они оба частенько питаются в кафетериях, и у них ещё остался рамён, хлеб и арахисовая паста — самые важные продукты. Но Луи предложил, потому что ему хотелось пойти. Парень напряжён из-за пары заданий и эссе, которое ему нужно закончить сегодня вечером, а он нихрена не может сосредоточиться. Выйти из дома на некоторое время — всегда хорошая идея для тех, кто на чём-то застопорился, особенно в знакомое место.       Правда в том, что Луи находит «Трейдер Джо» успокаивающим местом.       Возможно, дело в атмосфере, или в том, что он чувствует себя уверенно в окружении местных и, в основном, органически выращенных продуктов, которые, тем не менее, вполне доступны по цене. Ну, хорошо, может быть, это результат приятных воспоминаний, которые были связаны с этими проходами.       Закуп продуктов с мамой, когда он заставлял её поторопиться, чтобы успеть оказаться в задней части магазина и узнать, какие продукты подают на дегустацию именно в этот день (дни печенья были самыми лучшими). Походы за плитками шоколада и другими мелкими товарами, потому что парень, который ему нравился, работал на кассе, и он хотел с ним заговорить. От дней, когда в юности он толкал тележки и врезался лицом в стеклянные дверцы холодильника, до поздних вечерних побегов за мороженым и конфетами во время просмотра последнего сезона какого-либо сериала, Луи нашёл немного радости в этих четырёх стенах.       Так что да, обычный продуктовый магазин делает его чуточку счастливее. И что в этом такого?       Хоть он и пытается сосредоточиться на музыке и насладиться солнечным светом, ведь в последние несколько недель небо было серым и усеяно туманными облаками, но его мысли снова возвращаются к разговору со Стивеном. Омега сказал, что спал с Гарри несколько раз.       И, конечно же, парень не может не задаться вопросом, а мог бы и он?       Он настолько увлекается этими размышления и «Lumineers», играющими у него в наушниках, что не замечает фигуру, стоящую перед ним. Луи врезается в твёрдую грудь, руки пытаются за что-нибудь ухватиться для равновесия, и он едва не валиться на землю. Чужая рука обвивается вокруг его плеча и поддерживает.       — Спасибо…       Словно подарком от самой Вселенной, Луи поднимает взгляд и видит перед собой Гарри, смотрящего на него с опаской.       — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Омега. Томлинсон ещё даже не привёл в действие ни одну из фаз своего плана. Но вот Гарри стоит перед ним в своей фирменной фланелевой рубашке и джинсах, на его голове задом наперёд надета бейсболка.       Гарри поднимает бровь. Он жестом указывает на магазин: — Пришёл за продуктами?       — О, — говорит Луи. — Точно.       — И ты, я полагаю, тоже? — спрашивает Гарри.       — Э… да, — осторожно отвечает Луи, обдумывая возможные последствия, если он скажет кому-то, что продуктовый магазин — одно из его «счастливых мест». — Я хочу похвалить тебя за выбор магазина, — говорит он, пытаясь вести себя естественно.       — Ну, вообще-то я здесь впервые, так что, — говорит Гарри, усмехаясь.       Луи моргает, слишком ошеломлённый осознанием того, что Гарри действительно говорит с ним, чтобы произнесённые парнем слова быстро дошли до него. Когда это происходит, он немного шокирован. — Ты никогда не был в «Трейдер Джо»? — вскрикивает он.       Гарри, кажется, немного ошеломлён такой реакцией, он настороженно смотрит на Луи. И делает ещё хуже, когда решает открыть рот. — Это ведь обычный продуктовый магазин, не так ли?       Глаз дёргается, Луи делает глубокий вдох. — Нет, Гарри, это не обычный продуктовый магазин, это жизненный опыт, — говорит он, положив руки на бёдра. — Это… просто позор.       — Э-э, извини? — говорит Стайлс, ухмыляясь.       Покачав головой, Луи хватает его за руку. — Тебе нужно вернуться домой, пока я не потерял терпение. Это просто нелепо.       Рука Гарри застывает в его руке, и он гримасничает. — У меня длинный список покупок, — говорит он, явно придумывая оправдание, чтобы уйти. Но Луи уже всё решил за него.       — Я не против помочь тебе, — возражает он, выгнув бровь. — Ты лишил меня девственности, так что позволь мне взамен забрать твою.       Альфу это забавляет. — Мою девственность, связанную с «Трейдер Джо»? — повторяет он, глядя на Луи как на сумасшедшего, но в то же время очаровательного. — Хорошо, тогда потряси мой мир, Луи.       — Я намерен так и сделать, — говорит Луи, озорно улыбаясь.       Парень заставляет Гарри отдать свой список, чтобы он мог вести его в нужные места, поэтому Альфа плетётся следом, с тележкой и забавным выражением лица.       Сначала они идут к продуктам, и Луи ехидничает, когда видит в списке авокадо. — Самый отвратительный фрукт, который когда-либо существовал, — бормочет он.       — А разве Калифорния — не торговая марка авокадо? — спрашивает Гарри, его губы подрагивают, когда он двигается в поисках самых свежих фруктов. Луи держится на безопасном расстоянии, морща нос.       — Скорее, торговая марка авокадо — Лос-Анджелес, и, думаю, мы уже выяснили, как я к этому отношусь, — фыркает Луи. Когда дело доходит до дебатов, касающихся Северной и Южной Калифорнии, есть только один чёткий ответ, и Луи будет защищать его до последнего вздоха. — О Боже, капуста? Это ещё хуже, Стайлс.       — Капуста очень полезна, — говорит Гарри, бросая на него взгляд. — Она для смузи.       — У вас с Лиамом ужасно странный кинк на здоровье, — бормочет Луи. — Обычные люди покупают шоколад. Много-много шоколада. И конфеты. Знаешь, конфеты, производства «Трейдер Джо» известны тем, что у них есть культ поклонников.       — Ну, это обнадёживает.       Они продолжают разговаривать и шутить, вычёркивая товары из списка Гарри, а также Луи, их тележка заполняется, как и настроение Томлинсона. Происходящее кажется таким естественным и лёгким, и, вот в чём дело. Словно они с Гарри постоянно ходят за продуктами вместе.       Такое ощущение, что они просто друзья, проводящие время вместе — намёк на то, что может быть в будущем, если они этого захотят. Луи поджимает губы, когда они сворачивают в проход, в поисках соуса для макарон.       — Я рад, что ты перестал меня избегать, — комментирует он, когда Гарри делает паузу в своём длинном рассказе о том, как они с друзьями ходили в поход на Зачарованную скалу в Техасе.       Гарри поражённо смотрит на него. — Что? — говорит он, нахмурив брови. — Я не… — парень прерывается, гримасничая. — Ладно, хорошо, я тебя избегал.       Луи фыркает. — До сих пор не понимаю почему, — не может не сказать он, любопытство и отсутствие тонкости всегда были его самыми большими недостатками.       — Было просто… неловко, — говорит он.       — Вау, — говорит Луи. — Отлично, спасибо.       — Нет… не потому, что секс был плох или что-то в этом роде, — торопится исправится Гарри, расширяя глаза. — Всё было совсем наоборот, правда… это просто… трудно.       — Трудно? — спрашивает Луи, нахмурившись. — Почему?       Гарри поворачивается и смотрит на него в недоумении. — Ты знаешь, почему, — говорит он, звуча почти обвиняюще.       — Нет, не знаю, — медленно произносит Луи. — Почему трудно нормально общаться с другом?       Альфа, кажется, вздрагивает при слове «друг», брови опускаются, а губы поджимаются. — Ты не понимаешь, — говорит он.       — Чего именно я не понимаю? — спрашивает Луи, усмехаясь. — Пожалуйста. Просвети меня, — отдалённо он понимает, что они стоят посреди прохода, и хотя рядом с ними никого нет, они всё равно находятся в людном месте, поэтому не должны так по-детски спорить. И всё же он не может сдержать возмущения, поднимающегося в нём, когда Гарри качает головой, глядя на него как на сумасшедшего.       — Ты другой, Лу. Вот почему, — сердито ворчит Гарри.       — Я другой, — повторяет он, глаза пылают. — Что, блять, это значит?       — Не… блять, ты ведь даже не понимаешь, — говорит Гарри, прежде чем горько рассмеяться. — Боже, я не могу об этом говорить. Спроси Лиама. Он тебе всё объяснит.       — Что Лиам знает? — спрашивает Луи, нахмурив брови.       Гарри лишь качает головой, крепче сжимая тележку. Когда он говорит, его голос лишён эмоций. — Соус для макарон вон там. Пойдём.       Луи хочется продолжить выпытывать информацию, но парень видит сжатую челюсть Гарри, и это говорит ему о том, что дальше он не продвинется, как бы ни был убедителен. — Ладно, — говорит он категорично. — Наслаждайся своей грёбаной пастой.       Оба находят оставшиеся товары в тишине, взгляды устремлены вдаль, пока они становятся в очередь. Луи бросает в тележку пять шоколадных батончиков, наблюдая за тем, как дёргается глаз Гарри. Он по-прежнему ничего не говорит, оставаясь задумчивым.       На улице они расстаются без лишних слов. Луи практически вибрирует от разочарования и раздражения. Кем Гарри себя возомнил? И о чём, чёрт возьми, он говорил?       Спроси Лиама. Он тебе всё объяснит.       Скривив губы, Луи достаёт свой телефон, чтобы позвонить.       Любопытство действительно всегда было его самым большим недостатком.

-

      — Так какой у тебя был вопрос? — спрашивает Лиам, садясь за стол.       Луи делает глоток своего сока, морщась. Ему в целом никогда не нравились коктейли или соки, но он решил, что вполне может попробовать один, особенно со скидкой для сотрудников от Найла (Бета сейчас работает на кассе и старается не пялиться на Сумасшедшую Кэрри).       Сок, который он заказал, называется «Иммунитет», в его состав входят апельсин, грейпфрут, лимон, имбирь и кайенский орех. Скажем так, Луи не в восторге. Он морщится и отодвигает стакан в сторону, а затем со всей серьёзностью смотрит на Лиама. — Гарри сказал мне, что я должен спросить у тебя, почему я «другой», и что ты мне всё объяснишь, — с момента их разговора прошло уже больше восемнадцати часов, но воспоминания всё ещё заставляют его хмуриться.       Лиам смотрит на него, явно озадаченный. — Что?       Вздохнув, Томлинсон пытается объяснить. — В общем, мы с Гарри переспали, — начинает он.       — О Боже, пожалуйста, без подробностей, — говорит Лиам, покраснев.       Луи закатывает глаза. — Просто послушай, ради всего святого, — когда Лиам поднимает руки вверх в знак капитуляции, он продолжает: — Мы переспали, а потом он избегал меня целую неделю, пока я не наткнулся на него в «Трейдер Джо» и не спросил, почему. Он сказал какую-то чушь о том, что это «трудно» и что я «другой». Он сказал, чтобы я спросил тебя о том, что это значит, и что ты мне всё объяснишь, — парень делает глубокий вдох, выжидательно глядя на Альфу.       — Оу, — говорит Лиам, выглядя удивлённым. — Подожди секунду, что именно произошло между вами?       — Я же только что сказал тебе, — ворчит Луи. — Мы переспали…       — Нет, не это, — прерывает его Лиам с задумчивым выражением лица. Он берёт паузу, чтобы сделать глоток своего собственного коктейля (выглядящего очень неестественно зелёным и неаппетитным, по мнению Луи), прежде чем сказать: — Я говорю про ваши отношения.       — Какие ещё отношения? — спрашивает Луи, выгнув бровь. — Нет никаких отношений. Я попросил его трахнуть меня, и он это сделал.       — Да, но… — начинает Лиам, выглядя озадаченным, — что насчёт того, что он сказал тебе? — Он замирает, явно что-то осознавая. — О чёрт, он не сказал тебе, да? И он хочет, чтобы это сделал я, боже правый.       — Что ты должен мне сказать? — давит Луи, любопытство достигает апогея. — Лиам, я клянусь Богом…       — Что он влюблён в тебя, — вмешивается Лиам.       Луи замирает. Моргает. Переваривает сказанное. Трещит по швам.       — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он влюблён в меня? — вскрикивает он, сердце стучит как бешеное.       — Я имею в виду именно то, что сказал, — говорит Лиам, выглядя настолько невозмутимо, что Луи хочется его отшлёпать. — С самого начала первого семестра.       — Но… — Луи пытается найти другой ответ — более разумный и трезвый. — Как? — выдыхает он.       — Я не думаю, что у таких вещей есть реальное объяснение, Лу, — усмехается Лиам. Луи определённо хочется его отшлёпать. — Он рассказал мне об этом ещё в ноябре, когда мы пошли на вечеринку к Сэму и напились. Тогда ты тоже был там, и Гарри не мог перестать говорить о том, какой ты красивый и как хорошо пахнешь.       Луи молчит. Он пытается вспомнить вечеринку, о которой говорит его друг, и тут же в голове всплывают обрывки танцев до боли в ногах и множество шотов. Говорил ли он вообще с Гарри в тот вечер?       Да, осознаёт он. Он действительно разговаривал с Гарри. На нём была полосатая сине-белая рубашка, и Гарри пролил на него свой напиток, несомненно, в очередной раз споткнувшись о собственные длинные ноги, особенно под воздействием алкоголя. Он очень извинялся, Луи успокоил его, а затем с благодарностью принял пиджак, который предложил Гарри, чтобы прикрыть его, так как Томлинсон остался без рубашки. Они сказали друг другу, от силы пять фраз, но теперь Луи не может не задаваться вопросом, не шёл ли Гарри к нему с какой-то другой целью.       Невозможно не задаваться вопросом, как бы он отреагировал в тот момент. Что могло бы произойти.       Но.       — Не может быть, — шепчет он, качая головой. — С чего бы Гарри интересоваться мной? — это ни в коем случае не самокритичное заявление — скорее логичное. Они с Гарри едва знают друг друга. У них мало общего, и поэтому не так много общих тем для разговоров. Стайлс может выбрать любого, из той дюжины омег, что его окружают — это просто не имеет смысла.       — Опять же, нет объяснения таким вещам. Ты не можешь выбирать, кто тебя привлекает, — Лиам пожимает плечами. — И Гарри выбрал тебя, — он хмуро смотрит на Луи. — Не могу поверить, что он не сказал тебе. Он уже давно собирался сделать это, и ваша с ним встреча была идеальной для этого возможностью.       — Это… это безумие, — говорит Луи, быстро моргая, словно в любую секунду он может проснутся и понять, что всё происходящее — всего лишь сон. — Почему он не сказал мне? — слова вырываются без каких-либо раздумий, но он просто не может выбросить это из головы.       — Так он тебе нравится? — спрашивает Лиам, кажется, облегчённо.       — Нет… ну, — отвечает Луи, колеблясь. Он прикусывает губу. — Я не знаю, — беспомощно говорит он. Его сердцебиение немного учащается, и он хватает отставленный в сторону смузи и делает ещё несколько глотков, позволяя не слишком приятному вкусу отвлечь его от откровений.       Лиам проверяет свой телефон, хмурясь. — Мне нужно встретиться с группой по проекту через двадцать минут. С тобой всё в порядке, Лу?       — Да, иди, — отмахивается Луи, качая головой. — Я, эм, спасибо. За то, что сказал мне. Я… буду иметь это в виду, — он тут же сжимается, чувствуя себя смущённым.       Лиам бросает на него странный взгляд и кивает. Он поджимает губы, опустив глаза на стол. — Только… только не рань его чувства, Лу. Хорошо? Ты ему очень нравишься.       Луи выпучивает глаза. — Лиам! Я бы никогда так с ним не поступил! — ему немного обидно, что Лиам такого о нём мнения, но он полагает, что тот сказал бы то же самое, если бы ситуация была обратной, и на месте Гарри оказался бы Луи. — Серьёзно, — добавляет он твёрдо.       — Хорошо, — говорит Лиам и снова кивает. Они прощаются, и Пейн оставляет его сидеть одного за столом. Луи ловит взгляд Найла и отмахивается от него, когда тот произносит:       — Всё в порядке?       Помешивая свой напиток, он мысленно перебирает в памяти всё, что было между ним и Гарри. Ему вдруг кажется, что до этого момента он был слеп, а теперь зрение резко вернулось обратно. Он помнит затянувшиеся и мягкие взгляды, помнит ту неохоту, когда он впервые попросил Гарри об одолжении. Я не могу случайно и быстро с тобой перепихнуться.       И вдруг Томлинсон чувствует тошноту.       Он ошибался, вот в чём дело. Всё это время он считал, что Гарри не нужны отношения, но на самом деле, даже если Альфа часто занимается сексом, это не значит, что он не ищет обязательств. Луи всего лишь предположил. Он и Зейн. Он просто предположил, а теперь его застали врасплох.       Но в этом есть смысл. Так много смысла. Он нравится Гарри. Он нравится Гарри, и именно поэтому между ними сейчас такая неловкость. Потому что Стайлс согласился лишить Луи девственности, и Томлинсон ему нравится. Всё это имеет смысл.       Остаётся только один вопрос.       Что это значит именно для него?

-

      — Экстренное собрание с лучшим другом, код красный, — объявляет Луи, входя в общежитие.       — О Боже, — бормочет Зейн, откладывая книгу. — Что случилось на этот раз?       — Знаешь ли ты, — говорит Луи, поворачиваясь к нему лицом с широко раскрытыми глазами, — что Гарри влюблён в меня!       Рот Зейна слегка приоткрывается. — Серьёзно?       Тот факт, что Зейн так же ошеломлён, как и он сам, немного успокаивает, поэтому Луи делает глубокий вдох, пытаясь обрести спокойствие. — Гарри влюблён в меня, и поэтому он избегает меня после того, как мы переспали. Он влюблён в меня!       — Ох, — говорит Зейн. — Не думал, что это может случиться, — Луи бросает на него недовольный взгляд, и тот поспешно добавляет: — Не то чтобы это не имело смысла.       — Как бы то ни было, — подчёркивает Луи. — Что мне теперь делать?       — Так он тебе не нравится? — спрашивает Зейн.       — Нравится? — вопросительно отвечает Луи. Парень понимает, что Зейн наверняка думает, что он шутит, поэтому Омега повторяет: — Мне нравится Гарри Стайлс?       Зейн смотрит на него, изогнув бровь. — Почему ты просишь меня ответить на этот вопрос?       — Ты знал это в ситуации с Найлом! — восклицает Луи. Он знает, что его влечёт к Гарри — учитывая то огромное количество раз, когда Омега просыпался бездыханным и хныкал от фантомной боли между ног, наряду с тем, что Гарри подходит под все его критерии в плане привлекательности. Он бы тут же переспал с ним снова, если бы выпала такая возможность. Но нравится ли он ему? — В прошлую пятницу ты говорил, что он мне нравится! Ещё ты сказал, что я «привязался».       — Да, у меня есть кое-какие мысли по этому поводу, — пожимает плечами Зейн. — Но очевидно, что иногда они могут быть ошибочными. Единственный человек, который может ответить на этот вопрос — это ты сам.       — Но я не знаю! — говорит Луи, почти в истерике. Он резко падает на кровать, громко стонет и игнорирует то, как Зейн закатывает глаза.       — Ладно, что ты чувствуешь, когда смотришь на него? — осторожно спрашивает Зейн.       Луи поворачивается на бок, обдумывая вопрос. — Я чувствую… Не знаю. Это зависит от ситуации? Иногда это волнение, иногда страх. А ещё… какое-то странное трепетное чувство внутри? Я не знаю, что это за чувство такое, но я его ненавижу.       Зейн со знанием дела смотрит на него. — Нервничаешь, — он задерживает дыхание, выглядя шокированным. — Из-за него ты нервничаешь.       Застыв, Луи морщится. — Нет, это не… — он прерывается, его охватывает тонущее осознание. Он в ужасе смотрит на Зейна. — Гарри Стайлс заставляет меня нервничать! — это неправильно… Луи никогда не нервничает. Это из-за него нервничают другие. Так было всегда. — Это ужасно, Зи. Просто катастрофа!       — Не обязательно, — медленно говорит Зейн. — Знаешь, волнение рядом с кем-то — один из главных признаков влюблённости.       — Но… я никогда раньше не нервничал рядом с теми, кто мне нравился, — возмущается Луи, жестикулируя. — Думаю мне было приятно находится в кампании человека, который мне нравился, но чего-то, вроде волнения, я никогда не испытывал. Может, это не влюблённость, и Гарри всего лишь навсего меня отталкивает?       — Луи, — Зейн закатывает глаза.       — Это реальная возможность!       — Ладно, давай попробуем что-то другое. Перечисли пять качеств, которые тебе в нём нравятся, — предлагает Зейн.       — Его запах, — тут же отвечает Луи. — Его улыбка. Его глаза. Его кудри. Его чл…       — Хорошо, — прерывает его Зейн, морщась в отвращении. — Давай ограничимся не физическими качествами.       Луи ожидает, что не сможет ничего ответить. Он едва знает Гарри и провёл с ним очень мало времени. Но он, не задумываясь, говорит: — Он добрый и искренний. Мне нравится то, что он немного придурковатый, но в то же время очень уверенный в себе и обаятельный. Он заставляет каждого человека, находящегося рядом с ним, чувствовать себя в безопасности и словно особенным. Он не жаловался, когда вчера в «Трейдер Джо» я пять минут рассказывал ему о нервной системе, он слушал всё это, не перебивая. То, как он произносит моё имя, — он прерывается, когда понимает, что уже назвал пять, но на его губы давит ещё огромное количество качеств, когтями впиваясь в горло.       Он смотрит на Зейна, на лице которого застывает самодовольное выражение. — Мне нравится Гарри Стайлс? — слабо спрашивает он.       — Тебе нравится Гарри Стайлс, — повторяет Зейн, кивая.       — Ну, пиздец, — говорит Луи, падая лицом на матрас.       — Эм, — медленно произносит Зейн. — Лу, ты ведь понимаешь, что ты ему тоже нравишься? Это ведь хорошо.       — Да, но мне всё равно нужно ему об этом сказать, — ворчит Луи. — Ты же знаешь, что мне не нравится быть инициатором.       Зейн смотрит на него в недоумении. — Луи, ты ведь обожаешь быть инициатором.       — Не в этот раз, — шипит Луи, резко садясь. — Не тогда, когда из-за Гарри Стайлса я нервничаю.       — Просто придумай очередной план, — Зейн пожимает плечами.       Очередной план. Со вздохом Луи ложится на спину и погружается в мысли. Его глаза закрываются, и он думает об Альфе, о том, как тот потакал его безумным идеям и мнениям, как был нежен и заботлив, как смотрел на него, как на «самое прекрасное, что он когда-либо видел». Он единственный, кто заставляет Луи парить над землёй, и в то же время единственный, кто сможет поймать его, если он упадёт.       Им может быть очень хорошо вместе. Если бы он только доказал ему…       Сердце колотится в груди, и он садится на край кровати. — У меня есть план, — говорит он, выдыхая.       — Отлично, — улыбаясь, говорит Зейн. — Желаю удачи.       — Мне понадобится твоя помощь, — говорит Луи, прикусив губу.       — О нет, — говорит Зейн, качая головой. — Ты знаешь, что я поддерживаю твои выходки, ну, по крайней мере, просто терплю их, но я не буду в них вмешиваться.       — Слушай, всё проще простого. Правда, — защищается Луи, хмурясь, когда Зейн запускает в него подушкой. — Просто ещё одно слайд-шоу!       — Слайд-шоу? — с сомнением повторяет Зейн. — Тогда зачем тебе нужна моя помощь?       Луи озорно улыбается.       — О Боже, — бормочет Зейн, но всё же слушает, когда Луи объясняет, в чём заключается его план, а затем с неохотой соглашается помочь.       — Всё может пройти очень плохо, — предупреждает он Луи.       — Но также и очень хорошо, — решительно отвечает Луи. — И в подобной ситуации нужно думать о том, насколько это того стоит, — он делает паузу, прикусывая губу. — Я думаю, что этот Альфа стоит того, Зи.       Зейн смотрит на него с нежностью, прежде чем кивнуть. — Хорошо. Давай заполучим твоего Альфу, Лу.

-

      В пятницу снова намечается очередная вечеринка, которую организовывает братство, и Луи совсем не хочется на неё идти. Однако он пойдёт, потому что там будет Гарри.       Гарри Стайлс. Альфа с факультета бизнеса, увлекающийся музыкой, сосед Лиама по комнате и парень мечты Луи Томлинсона.       Всё идёт по плану, и Луи чувствует себя уверенно.       Но он также чувствует и чрезмерную нервозность. Она бурлит в его венах, пока он собирается, надевает ту же рубашку, которая была на нём два месяца назад на вечеринке у Сэма — она подходит как нельзя кстати. Он надевает свои лучшие джинсы, тратит нелепое количество времени на то, чтобы причесаться, и даже наносит блеск на губы. Затем парень натягивает свои самые потрёпанные кеды (всегда нужно быть начеку на братских вечеринках) и делает глубокий вдох, в последний раз оценивая себя в зеркале.       Безумно приятно думать, что, хоть парень и не самый большой их поклонник, прошло всего две недели с последней вечеринки, на которую он ходил. Прошло всего две недели с тех пор, как он подошёл к Гарри, чтобы рассказать ему о своём предложении.       Две недели, и посмотрите, как много всего изменилось. Во-первых, он больше не девственник, но это не так уж и важно. А во-вторых, его разум и сердце теперь не были прежними.       — Готов? — спрашивает Зейн, вырывая его из задумчивости.       Потянувшись в карман, чтобы сжать в пальцах знакомую флешку, он кивает. — Давай сделаем это.       Внутри, как и ожидалось, многолюдно, и Луи с Зейном приходится протискиваться через прихожую, гостиную и кухню, в то место, куда Лиам приведёт Гарри через…       Луи опускает взгляд на свой телефон, у него пересыхает в горле.       Пять минут.       Сделав глубокий вдох, он поворачивается к Зейну. — Он ведь придёт, да?       Омега кивает, глаза заглядывают ему за плечо, а затем загораются. — Смотри, там Алекс с проектором.       Он поворачивается, чтобы посмотреть на Альфу, у которой несколько совместных уроков рисования с Зейном, Омега всё время восхищается её талантом, а затем глаза опускаются к ярко-зелёному портативному проектору, который девушка держит в руках.       — Всё ещё не понимаю, что здесь происходит, но вот, — говорит она, когда подходит к ним, и передаёт проектор Зейну, который благодарит её. — Только будьте осторожны с ним, — предупреждает она, затем улыбается Луи и уходит.       — Куда ты хочешь его поставить? — спрашивает Зейн, поворачиваясь к Луи.       Прикусив губу, он осматривает комнату. Несколько человек слоняются по комнате, кто-то сидит на стойке или роется в холодильнике, в котором полно пива. Его взгляд останавливается на пустом участке стены, который должен без проблем поместить в себя слайд-шоу. — Вот здесь, — бормочет он, оглядываясь по сторонам в поисках свободного стула, на который он мог бы встать.       Не потому, что он низкого роста, а просто для удобства. Конечно.       Ему требуется несколько минут, чтобы подключить телефон к проектору, руки возятся со шнуром, пока он вставляет флешку. Глубоко вздохнув, парень включает проектор.       Зейн стоит у входа, выполняя роль наблюдателя.       Он смотрит на свой телефон. В любую минуту Гарри войдёт в комнату вместе с Лиамом, даже не имея понятия, что его там ожидает. Прошла уже половина недели с тех пор, как они с Луи виделись в «Трейдер Джо», и с тех пор они не пересекались. Альфа точно никак не может предвидеть этого.       Как по команде, глаза Зейна расширяются, и он наклоняет голову в сторону Луи, подавая знак.       Чёрт, думает Луи, потому что он чувствует, как его сердце снова начинает громко биться, и стук оглушает его уши. В животе бурлит, тошнотворное чувство подкатывает к горлу. Нервозность. Выдохнув воздух между плотно сжатых зубов, он зажмуривает глаза и выпрямляется.       Я не нервничаю, старается убедить самого себя Томлинсон. Даже в мыслях это звучит неуверенно, но он снова повторяет эту фразу, словно мантру. Как говорится, притворяйся до тех пор, пока не получится.       Лиам первым заходит в комнату, и Луи поспешно занимает своё место, вытирая руки о джинсы. У тебя получится, говорит он себе.       Но тут в комнату заходит Гарри, и нервозность становится в десять раз сильнее. Голова парня повёрнута к Зейну, когда они приветствуют друг друга, поэтому он ещё не увидел Луи, но это лишь вопрос времени.       Сердце Луи словно останавливается, когда Гарри, наконец, оглядывается по сторонам, и замирает, когда его взгляд падает на Томлинсона. Его губы поджимаются, на лице появляется настороженное выражение.       На заднем плане Зейн прикрывает дверь, а Лиам занимает свободное место за столом. В комнате всё ещё находится небольшая группка людей, и они каким-то образом догадываются, что что-то происходит, разговоры затихают, все поворачиваются и с любопытством смотрят на Томлинсона.       С последним глубоким вздохом Луи нажимает на кнопку включения проектора.       Первый слайд появляется на стене в увеличенном виде, и Луи наблюдает за Гарри, который раскрывает от удивления рот. Его глаза смотрят на Томлинсона с благоговением и в то же время недоверием, и вдруг Омега перестаёт нервничать.       Прочистив горло, он начинает. — Десять причин, по которым Гарри Стайлс должен встречаться с Луи Томлинсоном.       Гарри ошеломлённо смотрит на него, выглядя немного потерянно. Словно не верит в происходящее. Луи не может удержаться и делает поклон, поддерживая с Альфой прямой зрительный контакт, нажимая на кнопку, чтобы включить следующий слайд.       «#1: Гарри нравится Луи» — гласит надпись.       — Согласно информации из надёжного источника по имени Лиам Пейн, — начинает Луи и его голос непоколебим. Чем дольше Гарри смотрит на него, тем менее неустойчивым он себя чувствует. Хоть и выражение лица Стайлса больше не читается, оно всё ещё мягкое, а взгляд нежный. Всё происходящее кажется правильным. — Мистер Гарри Стайлс признавался в своих чувствах к Луи в прошлом. На вечеринке в ноябре, когда он был под воздействием алкоголя, но всё же он подтвердил это снова, будучи трезвым, на следующее утро. Поскольку он ему очень нравится, становится очевидным, каким должен быть следующий шаг.       Он включает следующий слайд. »#2: Луи правда нравится Гарри».       Ещё один глубокий вдох. И хотя парень больше не нервничает, он всё ещё робко фокусирует взгляд на стойке, стоящей перед ним, а не на Альфе, чьи глаза буравят взглядом его тело. — По заверениям самого Луи Томлинсона, чувства, которые испытывает Гарри, полностью взаимны, — он поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с Гарри, пристально смотрящими на него. — Возможно, ему потребовалось некоторое время, чтобы понять это, но теперь он точно знает. И правда в этом уверен.       Прежде чем он успевает продолжить, Гарри начинает двигаться в его сторону.       Он обходит стойку и подходит к тому месту, где Луи стоит на стуле, нахмурив брови и поджав губы. Омега спрыгивает на пол и выпрямляется, готовясь к худшему, пока Альфа идёт к нему, расстояние между ними становится всё меньше и меньше, и вскоре его не остаётся и вовсе.       — Ладно, просто чтобы ты знал, этого можно было бы избежать, если бы ты позволил мне… — его торопливая речь обрывается на вздохе, когда Гарри тянется к его лицу и притягивает к себе для поцелуя.       Выпустив удивлённый звук, он впивается пальцами в бицепсы парня, когда тот скользит одной рукой по его талии, а другой обхватывает челюсть, держа её осторожно, но в то же время крепко. У него кружится голова, когда Гарри наконец отстраняется, он быстро моргает, чтобы прийти в себя, когда палисандр и имбирь завладевают его чувствами.       — Ты даже не дал мне закончить, — Луи дует губы. У него было готово ещё восемь слайдов, которые он слишком долго продумывал, а после оформлял.       Гарри улыбается ему, широко и счастливо. — Ты можешь показать мне остальные в другой раз, — бормочет он, проводя большим пальцем по скуле Луи. — Не могу поверить, что ты сделал для меня слайд-шоу. Снова.       Луи хмыкает, отстраняясь. — Это просто, но эффективно, — бормочет он.       Другие присутствующие в комнате, похоже, возвращаются к своим делам, как и Лиам с Зейном, которые показывают им большие пальцы вверх, прежде чем выйти из комнаты, оставив Луи и Гарри в их маленьком мирке, полнящимся блаженством. Луи не возражал бы, даже если бы сейчас они стояли на глазах у всего университета. Когда Гарри рядом, он абсолютно не чувствует нервозности. Омега не чувствовал подобного ни с одним другим альфой.       — Ты пойдёшь со мной на свидание, Лу? — спрашивает Гарри, вырывая его из раздумий мягким тембром голоса.       — Хей, — бормочет он, всё ещё немного ошеломлённый ощущением губ Гарри, прижатых к его. — Это я должен был спросить тебя.       — Очень жаль, но я сделал это первым, малыш, — говорит Гарри, всё ещё поглаживая большим пальцем его щёку. — Так что ты скажешь?       Луи резко вздыхает. — Ну, наверное, да.       Гарри лишь усмехается, прежде чем наклониться и прижаться губами ко лбу Луи, его щекам, носу и, наконец, снова к губам.       Его руки скользят под рубашку Луи, и тот не может удержаться от хныканья, которое поднимается по его горлу, слишком громкого для места, в котором они находятся. Гарри ухмыляется этому звуку, его ладони греются о кожу Омеги, когда он проводит ими вверх и вниз по его бокам.       — Прекрати, — слабо жалуется Луи, но не делает никаких попыток оттолкнуть Гарри, вместо этого он прижимается к его шее и мурлычет, когда Альфа целует его в висок три раза подряд.       Он смотрит на проектор. — Не могу поверить… — Стайлс прерывается, качая головой. — Не могу поверить, что ты сделал это.       — Ты того стоишь, — серьёзно отвечает Луи.       Гарри улыбается, снова соединяя их губы. На этот раз его руки скользят к бёдрам Луи, чтобы подхватить его, а затем он поднимает парня, усаживая на стойку позади них и устраиваясь между его раздвинутых ног.       Луи выдыхает в поцелуй, руки тянутся вверх, чтобы запутаться в волосах Гарри и ещё ближе притянуть к себе. У него перехватывает дыхание, и он чувствует себя довольным, феромоны утешения и безопасности проникают в его кожу и заставляют замирать от удовольствия.       Гарри не отпускает его, одной рукой поглаживая тонкую ткань рубашки на спине, а другой обхватывая челюсть Омеги, пальцами проходясь по щекам, обнимая его так, словно он что-то ценное.       — Почему ты не сказал раньше? — Луи не может не спросить. — Тебе пришлось заставить Лиама сказать мне, — добавляет Луи, тыча пальцем в грудь Гарри. — Лиама!       У Гарри хватает приличия притвориться невинной овечкой. — Я просто не смог этого сделать. Из-за тебя я постоянно нервничаю, — говорит он.       Ну, разве это не поэтично?       — Мне бы всё же хотелось, чтобы ты сказал об этом как можно раньше, — говорит Луи, закрывая глаза и опираясь на руку Гарри, — но всё же было весело.       — Честно говоря, я думал, что ты уже всё понял, — признаётся Гарри. — Мне кажется, что я был не очень то и скрытным. Когда ты попросил меня о чём-то «случайном и быстром», мне на секунду показалось, что ты надо мной издеваешься.       — Я всегда был немного рассеяным, — говорит Луи с болью в сердце, утыкаясь носом в щёку Гарри. — Я ведь даже не подумал, что у тебя могут быть отношения, но всё же было неправильно с моей стороны даже не убедиться в этом.       — Я всегда был немного романтиком, — говорит Гарри. — Просто довольно трудно найти кого-то. А ещё я обожаю секс, поэтому в жизни у меня его много. Когда у меня есть серьёзные отношения, мне легче удовлетворить свои потребности, но когда их нет, приходится менять партнёров, чтобы никто не подумал о чём-то неправильном. Но это не значит, что я не ищу чего-то настоящего.       — Ты прав, — шепчет Луи. — Я был глуп, когда просто предположил, не узнав так ли это на самом деле, — он улыбается, когда Гарри целует его в щёку. — Надо было догадаться раньше. Ты всего лишь добряк, ищущий кого-то, кого можно задушить своей заботой.       — И теперь я могу задушить тебя, — бормочет Гарри, сжимая его талию и осыпая поцелуями лицо Луи.       Омега смеётся, пытаясь оттолкнуть его. — Отстань, — говорит он, хихикая.       То, как его ноги обхватывают талию Гарри, не позволяя тому отодвинуться, противоречит его просьбе, но Стайлс позволяет ему это, лишь снова прижимая их губы друг к другу, словно не может вынести слишком долгой разлуки.       У Луи есть ощущение, что с этого момента Гарри будет многое спускать ему с рук.

-

      Когда они идут к зданию общежития Гарри, небо окрашено в оранжево-голубые тона. Луи запахивает свою куртку — точнее куртку Гарри, ведь Альфа настоял на том, чтобы он надел её, когда во время поездки в машине Томлинсону резко стало холодно и он стал трястись — поплотнее и прижимается ближе к Гарри, позволяя его теплу проникать сквозь ткань.       Их пальцы рук переплетаются, и Гарри открывает дверь, чтобы Луи вошёл первым, как и подобает джентльмену. Он начинает вести их к лестнице, и, когда они проходят этаж Луи, становится ясно, что они направляются на их с Лиамом этаж. Желание, которое росло в теле Омеги с тех пор, как он впервые почувствовал, что такое сексуальное удовлетворение, вспыхивает с новой силой.       Он останавливается в коридоре, и Гарри тут же следует его примеру.       — Итак, мы идём к тебе, — приняв незаинтересованный вид, говорит он, потянувшись вверх, чтобы задрать воротник фланелевой рубашки Гарри. Губы Альфы кривятся, а затем он осторожно убирает руку Луи со своей груди и снова берёт её в свою, сжимая.       — Да, но сегодня мы ничего не будем делать, — твёрдо говорит он. — Ты можешь переночевать у меня, если хочешь, и я буду обнимать тебя столько, сколько ты захочешь, но не более того. Я хочу подождать до тех пор, пока не свожу тебя на свидание. Мы должны сделать всё происходящее ре… — его прерывают, когда Луи издаёт тихое рычание.       Он ошеломлённо смотрит на Томлинсона. Его губы подёргиваются, а затем медленно формируются в ухмылку. — Ты только что… ты только что порычал на меня?       — Ну и что с того, — отмахивается Луи, надувшись.       — Это была, наверное, самая милая вещь, которую я когда-либо слышал, — говорит Гарри, совершенно серьёзно. — Всё в тебе несправедливо очаровательное.       — Я не очарователен, — говорит Луи, сузив глаза, — и моё рычание тоже, — он обнажает зубы и снова рычит.       Гарри только шире ухмыляется, выглядя очарованным. — Боже мой, ты такой милый.       — Прекрати, — протестует Луи, хотя внутри него начинает бурлить тепло, распространяясь по всему телу. Он удивлённо моргает, когда Гарри придвигается ближе и смотрит на него с полуулыбкой.       — Самый милый омега в мире, — воркует Гарри, протягивая руку, чтобы погладить кончик его носа. Луи пытается укусить его за палец, но терпит неудачу.       — Ну, самый милый омега в мире хочет, чтобы ты его трахнул, — бормочет Луи, расцепляя их руки, чтобы броситься вперёд, хихикая, когда Гарри издаёт недовольный звук и быстро следует за ним по пятам.       — Но, детка, ты ведь не такой омега, — говорит Стайлс насмешливо-серьёзно.       — Нет, я именно такой омега, — возражает Луи, выгнув бровь, и поворачивается, чтобы прислониться к стене рядом с дверью в комнату Гарри и Лиама. — Такой омега, который знает, чего он хочет. И он хочет твой член.       — Господи, — бормочет Гарри. — Ты — моё наказание, которое просто невозможно удержать в одной руке.       — Вообще-то, в двух, — поправляет Луи с ухмылкой.       Гарри бросает на него предупреждающий взгляд, когда открывает дверь, и это только подначивает Луи надавить сильнее.       Они входят в комнату, и Томлинсон поднимается на носочки, чтобы обвить руками шею Гарри. — Ты тоже хочешь этого, я знаю, — тянет он, касаясь носом шеи Альфы.             — О, малыш, ты знаешь, чего я хочу, — говорит он, наклоняясь, чтобы чмокнуть Луи в губы, и обхватывая руками тонкую талию. — Но сегодня мы всё равно ничего не будем делать.       Луи лишь недолго колеблется, прежде чем томно моргнуть глазами, зная, что его ресницы сегодня выглядят потрясающе. Губы приоткрываются и он шумно выдыхает, чтобы прошептать на ухо Гарри:       — Пожалуйста, Сэр.       На секунду Гарри задерживает дыхание, его тело напрягается, глаза темнеют. Когда он говорит, его голос звучит хрипло и глубоко. — Что ты только что сказал?       Луи сглатывает, дрожа от неожиданно тяжёлого тембра голоса Альфы. — Я сказал, — хрипит он, — пожалуйста, Сэр.       Десятки различных эмоций проносятся на лице Гарри, пока они, замерев, продолжают смотреть друг на друга, а затем Альфа срывается.       Он издаёт рык, совсем не похожий на тот, который издал Луи. Нет, этот рык низкий и мощный. Первый инстинкт Луи — оголить шею, а второй — бежать… но только потому, что он хочет, чтобы Гарри погнался за ним.       Но он не успевает сделать и двух шагов назад, как Гарри налетает на него и прижимает спиной к стене, просунув ногу между его ног.       — Ты непослушный омега, — ворчит Гарри, не теряя времени прижимаясь носом к его горлу и настолько сильно распыляя свои собственные феромоны, что Луи чувствует, как они впиваются в его кожу и проникают внутрь тела. — Кто тебе об этом рассказал?       — Никто, — бормочет Луи, вздрогнув, когда Гарри проводит зубами по артерии. — Вопрос в том, почему ты не попросил меня называть тебя так?       Гарри тяжело дышит, руки дёргаются на бёдрах Луи. — Обычно я прошу об этом только тех, с кем сплю в первый и последний раз, — бормочет он, проводя большим пальцем под рубашкой Луи. — К тому же, я не хотел смущать тебя, ведь это был твой первый раз.       — Ну… — медленно произносит Луи, обвивая руками шею Гарри. — Это уже не мой первый раз.       Он видит тот самый момент, когда решимость Гарри начинает давать трещину, его глаза переходят на кожу шеи Луи, когда тот обнажает её, радужки темнеют от вожделения. Стайлс наклоняется и снова проводит ртом по его горлу, ноздри раздуваются, когда запах Омеги становится сильнее, витая по комнате. Но он всё ещё сдерживает себя, его тело напряжённо прижимается к телу Луи.       Луи облизывает губы и двумя словами разрушает остатки нерешительности: — Пожалуйста, Альфа.       Низкий стон вырывается из груди Гарри, задевая все самые уязвимые места Луи. Оставшиеся колебания словно растворяются в воздухе, и вот он уже прижимается губами к губам Луи, проглатывая удивлённое хныканье, издаваемое парнем.       Большие руки скользят вниз к его заднице, не стесняясь сжать её.       — Я же говорил тебе, — бормочет Луи в рот Гарри, отстраняясь от его прикосновений. — Две руки.       Гарри ничего не отвечает, лишь снова целует, язык проскальзывает между губ Луи. Он начинает вести их к кровати, и Томлинсон мысленно ликует, но самодовольство тут же испаряется, когда Гарри прикусывает его нижнюю губу, заставляя хныкать.       Следующее, что парень осознаёт, — это то, что он лежит на кровати, обхватив руками шею Гарри, а Альфа прижимает его к матрасу. Он чувствует, как смазка просачивается сквозь нижнее белье, запах становится всё более густым и заставляет Гарри порыкивать ему в ухо.       Они быстро снимают одежду, отчаяние почти что осязаемо. Внезапно становится слишком тепло, пальцы впиваются в голую кожу, а между телами разливается жар.       Луи испытывает головокружительное блаженство, когда Гарри оставляет дорожку поцелуев по его торсу, делая паузу, чтобы облизнуть пупок, пока Омега не начинает извиваться и выгибаться, умоляя о том, что может дать ему только Альфа.       Он раздвигает ноги Луи и наклоняется, чтобы попробовать его на вкус, и стонет, глядя на смазку, что капает на простыни. Томлинсон впивается пальцами в матрас и стискивает зубы, вопреки его желаниям из губ вырываются умоляющие стоны.       Это, кажется, подстёгивает Гарри, Альфа лишь недолго медлит, прежде чем ввести палец в дырочку. Он вытирает рот и снова целует Луи, вкус корицы и сахара на его языке заставляют Луи почувствовать лёгкое головокружение. Всё происходит довольно быстро, но в тот момент, когда их губы соприкасаются, кажется, что время застывает.       Всё, на чём Луи может сконцетрироваться, это Гарри — его прикосновения, запах, всё, что связано с ним. Он позволяет Альфе взять над собой контроль, мольбы соскальзывают из его рта в рот Гарри, когда тот раскрывает Луи уже тремя пальцами. Он даже не замечает, когда их становится больше, всё вокруг расплывается, кроме резких вспышек удовольствия, пронизывающих тело.       — Такой красивый, малыш, — бормочет Гарри ему в губы. — Мне так повезло.       Нет, мне, хочется сказать Луи в ответ, но не думает, что у него есть такая возможность, ведь он превращается в нечто за пределами слов и мыслей. Томлинсон думает, что Гарри и так всё знает — он чувствует это по тому, как тот впивается ногтями в его плечи, а затем в спину, пытаясь оставить следы, которые будут напоминать о том, как Альфа очень хорошо о нём позаботился.       Он всегда так хорошо заботится о нём.       Когда Гарри берёт в руки свой член, Луи выходит из оцепенения, прикусив губу.       — Подожди, — говорит он. — Ты не… ты чист? — он морщится, ведь ему не хочется обидеть Гарри, но всё же парню нужно было спросить. Мысль о том, что он мог быть с кем-то другим, кажется такой неправильной. Но теперь у него есть Луи. Ему больше никто не нужен.       — Да, — сразу же успокаивающе отвечает Гарри, — да, я… я не спал ни с кем другим из-за тебя.       Луи удивлённо моргает, в его сердце разгорается необычное чувство. Прошло меньше двух недель, так что это не совсем большой срок, но всё же что-то. Из-за тебя.       — Из-за нас, — поправляет он. — Тогда войди уже в меня.       — Что-что? — спрашивает Гарри, останавливая свои движения и выжидательно глядя на него.       — Пожалуйста, Сэр, — исправляется Луи, чем сильнее внутри начинает бурлить нетерпение, тем больше времени требуется Гарри, чтобы снова оказаться над ним, а затем в нём.       Гарри лишь ухмыляется, лениво поглаживая свой член, а после наклоняется вниз, чтобы снова соединить их губы. Луи раздвигает ноги шире, ожидая, что Стайлс поймёт намёк, но Альфа никуда не торопится, отвлекаясь на шею парня, пока тот, наконец, не теряет терпение и не кусает его в плечо.       — Боже, какие у тебя острые зубы, — бормочет Гарри, но почему-то в его голосе звучит скорее восхищение, чем раздражение.       И вот, наконец-то, его руки ложатся на бёдра Луи, и он выпрямляется, головка члена размазывает предэякулят по бедру Омеги, заставляя того дрожать в предвкушении.       — Ты готов, малыш? — спрашивает Гарри, наклоняясь и целуя его шею.       — Да, — выдыхает Луи. — Да, Сэр.       Не колеблясь, Гарри начинает медленно входить в него. Это всё так же больно, и Луи приходится стиснуть зубы, глаза зажмуриваются, когда он отчаянно хватается за руки Альфы.       Стайлс мягко успокаивает его, обхватывая руками и уговаривая пройти через это. — Ты выдержишь, милый. Ты так хорошо справляешься, — бормочет он.       К тому моменту, когда Гарри, наконец-то, входит до конца, глаза Омеги горят от сдерживаемых слёз, но он чувствует, как ниточка удовольствия медленно переплетается с дискомфортом, и он сосредотачивается на этом. — Трахни меня, Альфа, — умоляет он, голос хрипит. — Пожалуйста, Сэр.       — Хорошо, малыш, — бормочет Гарри, медленно выходя из него.       Их губы снова встречаются, когда Альфа находит нужный ритм, он, как и в прошлый раз, держит руки Луи над головой, но в этот раз намного крепче. Также парень двигается сильнее, чем в их первый раз, кровать скрипит от каждого толчка, когда тот набирает обороты, подстёгиваемый стонами Луи.       Луи уже чувствует, что он до неловкости близок к оргазму, каждый сильный толчок члена Гарри заставляет его вздрагивать от удовольствия. Его собственный член зажат между их животами, скользит по коже, когда Гарри толкается в него. — Так приятно, — шепчет он.       — Да, малыш? — спрашивает Гарри. — Тебе хорошо?       — Ты всегда делаешь мне хорошо, — лепечет он. — Альфа, — он ведь даже не хотел произносить это слово, но оно совершенно естественно срывается с языка, словно его внутренняя омега всё прекрасно понимает.       Ему кажется, что это правильно.       Вскоре после этого Гарри задевает головкой простату, заставляя Луи вскрикнуть. Он сохраняет угол проникновения и надавливает всё сильнее и сильнее, прикусывая нижнюю губу Луи и бормоча: — Давай, малыш. Кончи для меня, милый.       Знакомый жар разрастается в животе, выбираясь наружу, когда Луи приближается к оргазму. Он хнычет, ногти впиваются в кожу, а пальцы ног вжимаются в простыни. Гарри наклоняется, чтобы взять в рот его сосок, и это окончательно приводит его к финишу.       Он кончает с задушенным стоном, дрожь сотрясает всё тело.       Альфа хвалит Омегу, преследуя свою собственную разрядку, когда его узел начинает набухать у основания, а бёдра замирают. На этот раз Луи готов к тому, что внутри него всё будет жечь, впиваясь зубами в губы, когда они сцепляются.       Скулёж вырывается из его губ от ощущения наполненности, голова откидывается назад, глаза закатываются. Гарри проводит носом по шее парня, вдыхая приятный запах, пока напряжение не покидает его плечи, и он, наконец, расслабляется.       — Всё хорошо? — спрашивает он, когда Луи удовлетворённо вздыхает.       — Потрясающе, — мечтательно выдыхает Луи, открывая глаза, чтобы встретиться взглядом с Гарри. Альфа мягко улыбается ему, нежно беря в руки его лицо.       Секс был интенсивнее и грубее — намного грубее, чем в прошлый раз, но всё же в нём по-прежнему присутствовала нежность. Луи начинает понимать, что Гарри имел в виду, когда сказал, что для него всё по-другому. И он с радостью примет все отличия.       Когда Гарри осторожно выходит из него, после прижимая к себе, Луи не может не вспомнить о событиях, которые привели их этому. Все те планы, решимость и любопытство. Все те закатывания глаз и ворчания Зейна, а также предупреждения Лиама. Всё это — но также и необъяснимая связь между ним и Гарри. Их души соединились нитями ещё две недели назад, когда их губы впервые встретились в поцелуе.       И он безумно благодарен. Благодарен за собственную нелепость и за то, что Гарри всегда потакал ей. Благодарен за то, что сейчас Альфа с нежностью в глазах смотрит на него.       — Что происходит в твоей маленькой хорошенькой головке? — шепчет Гарри через мгновение, проводя пальцем по его скуле.       — Ты когда-нибудь читал книгу Джона Стейнбека «О мышах и людях»? — спрашивает Луи, прежде чем успевает передумать, его щёки краснеют.       Гарри, кажется, смущён этим вопросом, но толика заинтересованности в нём всё же присутствует. — Не думаю, а что?       — Неважно, — говорит Луи, качая головой. — Это не так важно. Я просто… задумался.       — О чём? — бормочет Гарри.       — О том, что просто… рад, — говорит он, вяло моргая. — Рад, что во мне есть навязчивая потребность идти напролом.       — Я тоже рад, — говорит Гарри, на щеке появляется ямочка. — По крайней мере, в этой ситуации.       — Рад, что хоть и самые лучшие планы могут пойти наперекосяк, — шепчет Луи, разговаривая в основном с самим собой, — иногда они завершаются так, как нужно.       — М? — непонимающие мычит Гарри.       — Планы, — объясняет Луи, краснея. — Планы, которые привели к тому, что есть у нас сейчас. Первый — заставить тебя вставить в меня узел. Второй — выяснить, почему ты меня игнорируешь. Третий — завоевать тебя.       — Я понял, — говорит Гарри с мягким взглядом. — Тут подходит и другое выражение.       — Какое ещё выражение? — спрашивает Луи, нахмурив брови.       Гарри ухмыляется. — Лучшие трахательные планы?       Луи удивлённо моргает, а затем бросается к ближайшей подушке, чтобы стереть с лица парня самодовольное выражение. Он даже не задумывался об этом. — Боже, Гарри, ты такой болван.       Тот всё ещё продолжает ухмыляться.

-

      На первое свидание Гарри повёл их в «Анджелин», один из лучших ресторанов в Беркли, а по мнению Луи, во всей Калифорнии. Он бывал там уже много раз, но с Гарри всё было в новинку. Они ели жареную курицу и гумбо, и Луи глупо улыбался весь оставшийся вечер. А ещё он часто краснел — покраснел, когда Гарри оглядел его с ног до головы, как только Луи открыл дверь, а затем очень мягко сказал, что он великолепно выглядит, покраснел, когда Гарри открывал дверь машины, чтобы он мог сесть, а затем вылезти из неё.       Он покраснел, когда Гарри не мог и пяти минут не смотреть на него с таким нежным выражением лица, покраснел, когда Гарри вытер шоколад с его подбородка, когда они ели десерт, покраснел, когда тот настоял на оплате счёта, а затем проводил Луи до машины, держа руку на его пояснице.       И сильнее всего он раскраснелся, когда Гарри отвёз его обратно в общежитие, а затем вылизал, закинув ноги на плечи и зажав рот рукой, потому что иначе его крики могли бы разнестись по всему этажу.       Их второе свидание проходит немного иначе.       Луи спланировал его.       Гарри так и не исследовал Сан-Франциско должным образом, что было настоящим позором, и нужно было поскорее это исправить, поэтому Луи берёт на себя обязанность просветить его. Они идут в Калифорнийскую академию наук, и Луи делает для Гарри снимок бабочки, севшей ему на палец, достойный Инстаграма. Они держатся за руки, глядя на пингвинов, и Луи ударяет Гарри локтем в живот, когда тот осмеливается сравнить их ковыляние с походкой Томлинсона после сцепки.       Они садятся на фуникулёр по линии Пауэлл/Хайд до площади Гирарделли, останавливаются там, чтобы осмотреть киоски и стенды, прежде чем зайти внутрь одного из магазинов и хорошенько там всё осмотреть. Луи берёт себе дольки тёмного шоколада с малиной, а Гарри же не торопится сделать выбор, нахмурив брови и оценивая каждый вкус, пока не выбирает для себя нужный.       Когда он, наконец, принимает решение, они подходят к прилавку, и Луи покорно вздыхает, когда Гарри неизбежно вступает в разговор с дамой, сидящей там, он растягивает каждое слово, а она зачарованно слушает его затянувшийся рассказ о том, как проходит их утро.       — Спасибо, мэм, — говорит Гарри, когда он, наконец, заканчивает свой монолог, губы кривятся в опасно очаровательной ухмылке.       На щеках дамы появляется розовый румянец, и она улыбается в ответ, ошарашенно моргая. — Всегда пожалуйста, — отвечает она.       Луи закатывает глаза.       — Подожди, ты хочешь мороженое? — спрашивает Гарри, жестом указывая на заднюю часть магазина, где сидят люди, уплетая гигантские порции мороженого с фруктами и другие превосходно выглядящие десерты.       — Ты серьёзно спрашиваешь, Стайлс? — спрашивает Луи, выгнув бровь.       Гарри лишь усмехается, обнимая его за талию, и они направляются к свободному столику.       Час спустя, после того, как они доели карамельное мороженое с морской солью, которое они взяли на двоих, и вытерли мороженое с подбородков и липких пальцев, они покидают площадь и идут к Рыбацкой пристани, когда солнце выглядывает из-за туманного скопления облаков.       Холодно, но Гарри протягивает Луи свою куртку, и они прижимаются друг к другу, чтобы согреться.       Они стоят у перил и наблюдают за тем, как морские котики тявкают и визжат, после позднего обеда на рынке (похлёбки из моллюсков в хлебных горшочках), когда Гарри обхватывает его за талию и наклоняется ближе. — Ты победил, — бормочет он.       — Я знаю, — самодовольно отвечает Луи. — Но о чём идёт речь?       Гарри ухмыляется. — О лучшем свидании.       — О, — говорит Луи, — да, я знаю.       Ему следовало ожидать, что Гарри ещё не закончил. — Но думаю, что я здесь самый настоящий победитель, — бормочет тот через минуту, губы слегка подёргиваются, — потому что у меня есть ты.       — Я сейчас тебя ударю, — угрожает Луи, но всё же сдаётся под натиском Гарри, обхватывая его шею руками и впиваясь пальцами в ткань свитера.       — Ты повредишь себе руку, малыш, — тянет Гарри, прижимаясь губами к уху Луи, — а это повредит моё сердце.       Луи ударяет его в грудь. — Ну что, теперь болит сердце? — притворно ласково спрашивает он.       Гарри хватает его руку и нежно целует костяшки пальцев, действуя умно, чтобы не позволить Луи раздражённо отстраниться.       В итоге они бродят вверх и вниз по пирсу, заглядывая в магазинчики и выбирая небольшие сувениры, чтобы отправить их семье Гарри. Когда они прижимаются к перилам, чтобы посмотреть на залив, небо становится золотисто-розовым.       Ветер колышет их одежду и звенит в ушах Луи, но он чувствует себя в безопасности и тепле, когда Гарри прижимает его к себе. Некоторое время они просто стоят в тишине, наслаждаясь присутствием друг друга и оттягивая время, насколько это возможно.       Скоро наступит время ужина, и если они не уйдут отсюда в течение ближайшего времени, то к их возвращению кафе уже будет закрыто. Однако Луи меньше всего думает об этом, чувствуя себя довольным из-за феромонов, окутывающих его, словно ещё одно объятие.       — Лу, — бормочет Гарри, и тот издаёт вопросительный звук, мурлыча от ощущения руки Альфы, проводящей по его волосам. — Ты хочешь вернуться? — спрашивает он тихим, словно шёпот, голосом.       — Да, — вздыхает Луи, сильнее вжимаясь в твёрдую грудь Гарри.       — Или ты хочешь ещё ненадолго остаться? — спрашивает Гарри мгновение спустя, скользнув тёплой и надёжной ладонью вниз, чтобы коснуться его шеи.       — Да, — повторяет Луи, закрывая глаза.       — Ты ответишь «да» независимо от того, что я скажу? — позабавлено спрашивает Гарри.       Луи хмыкает. — Да.       — Хочешь стейк на ужин? — шутит Гарри, его губы слегка подрагивают. Это отсылка к спору, который у них случился во время их поездки сюда: Луи перечислял все известные ему факты о вредном производстве красного мяса и его влиянии на окружающую среду, а Гарри хихикал и говорил, что никогда не сможет отказаться от употребления стейков. Однако Луи был очень убедительным, и они оба знают, что он всегда получает то, что хочет.       Поэтому он отступает назад и выпячивает бедро, выпуская наружу свою внутреннюю Алисию Сильверстоун. — Ну уж нет! Это Калифорния, а не Техас!       Смех Гарри абсолютно того стоит.

-

      В четыре утра у Луи появляется эта мысль.       Его обнимает тёплый Альфа, прижимая к себе и оберегая даже во сне.       В темноте над ними светятся наклеенные вручную созвездия Большой Медведицы, Кассиопеи, Козерога, Водолея, Геркулеса и Ориона.       Тот же набор звёзд, наклеенный на потолке в комнате Луи, теперь есть и на потолке Гарри. «Значит, мы смотрим на одно и то же небо», — радостно сказал тогда Стайлс. Он абсолютный болван, а Луи безнадёжно в него влюблён.       Это поражает его, словно удар током.       Он безнадёжно влюблён в Гарри. До конца семестра остаётся всего несколько недель, и спустя четыре месяца, проведённых в постоянном окружении друг друга, Луи всё сильнее и сильнее влюбляется в Альфу, и у него даже ни на секунду не возникает мысли что-то изменить.       Даже после десятков свиданий, десятков ночей, проведённых на односпальных кроватях, в попытках прижаться друг к другу как можно ближе, чтобы поместиться, но и просто потому, что им этого хочется. Десятки мягких улыбок, ласковых взглядов и нежных поцелуев. После всего этого времени Гарри всё ещё заставляет его чувствовать себя неустойчиво. Это не нервозность, он уверен, а нечто большее.       Это то чувство, которое ты испытываешь, когда находишься рядом с любимым человеком, решает он. Чувство, которое зарождается в сердце и расцветает во всём теле, от каждой улыбки, каждого смеха, каждого вздоха. Это чувство, которое ему никогда не хотелось бы перестать испытывать.       Но, думает Луи, нежно улыбаясь потолку, пока Гарри сопит ему в шею, он уверен, что ему беспокоиться не о чем.       Во сне Гарри прижимается ближе, словно знает, что Луи думает о нём.       Он думает о том, что должен сказать Гарри прямо сейчас — рассказать ему о новом осознании (хотя, когда Луи действительно задумывается над этим, оно не кажется таким уж и новым). Может быть, он подождёт до утра, когда Гарри прошепчет своё привычное хриплое «Доброе утро, детка» и оставит свой приветственный поцелуй на ждущих губах Луи.       Именно тогда. Именно тогда Луи скажет это. Когда они оба будут лежать в постели и всё ещё обнимать друг друга, их тела будут вялыми и расслабленными, а улыбки мягкими и ласковыми.       — Я люблю тебя, — шепчет Луи в темноту. Просто чтобы попрактиковаться. Утром слова будут звучать гораздо лучше.       На этот раз он знает наверняка.       Это отличный план.