«Енджун толстый».
Как только этот комментарий появился на экране, Субин и бровью не повел, на пару с Бомгю отчитав его автора. Он выделялся, точно больной палец, среди всех вопросов и поддерживающих слов, которые оставляли их фанаты.
— Енджун так старается похудеть! — раздраженно выдохнул Субин.
— Так и есть, — добавил Енджун. — Пожалуйста, не оставляйте никому такие комментарии. Это ранит.
Они сменили тему и закончили трансляцию позднее, чем планировали.
Время близилось к шести вечера. Они должны были встретиться с Тэхеном и Хюнин Каем, с которыми в тот день у них разнилось расписание, за ужином в их любимом ресторане.
Ужин. Его единственный прием пищи за день.
Енджун откинулся на спинку стула, провел рукой по своему животу и мягко надавил на него, пытаясь унять громкое урчание. Он пил черный кофе — его любимое средство, помогающее заглушить невыносимые приступы голода, которые мучили его на протяжении всего дня. К сожалению, он никогда не помогал надолго.
Енджун уже некоторое время придерживался диеты и, честно говоря, это начало его утомлять. Он чувствовал себя более раздражительным и эмоциональным. Он изо всех сил старался не подавать виду, но произошедшее задело его сильнее обыкновенного.
Последнее, что он ожидал услышать, после месяцев строжайшей дисциплины и тяжелейшей работы, — чьи-то слова о том, что он толстый. Даже несмотря на значительно сниженные цифры на весах и его пустой желудок.
Странно, но в этом ощущении пустоты он находил какое-то утешение. Это означало, что он делал все верно. И сейчас, зная, каким раздутым он станет после ужина с мемберами, Енджун почувствовал подступающую к горлу тревогу. Он был голодным, словно волк, но, на самом деле, боялся с этим что-то делать. Енджун хотел удержать это чувство пустоты.
— Хен? — Субин наклонился к нему, вырвав его из своих мыслей. — Все в порядке? Ты ненадолго отключился.
Енджун встретился с обеспокоенным взглядом их темноволосого лидера и проследил за ним вниз — к животу, на котором до сих пор покоилась его рука.
— Конечно, почему ты вообще спрашиваешь? — ответил Енджун без привычной ему уверенности в голосе.
Субин прикусил губу и вернул взгляд на лицо старшего. Последний отчаянно надеялся, что он не выглядел так расстроенно, как себя чувствовал.
— Ты же знаешь, что тот комментарий — неправда? Ты так усердно придерживался своей диеты.
Енджун попытался улыбнуться на ободряющие слова. Он оторвал руку от своего живота и вместо этого провел ею по волосам, пытаясь придать своему виду привычное уверенное хладнокровие. Он не хотел, чтобы его мемберы знали, что он, на самом деле, чувствовал себя раненым из-за глупого хейтерского комментария. Он не хотел, чтобы они волновались.
— Я знаю. Спасибо, Субин.
Субин открыл было рот, вероятно, чтобы сказать что-то еще, но его прервал Бомгю, который издал нетерпеливый скулеж.
— Ну же, я сейчас умру от голода! — самый младший из их троицы вцепился в рукав Субина, тем самым чуть не сбросив того со стула.
Эти двое начали препираться, когда вышли из комнаты и направились по коридору здания их компании. Енджун последовал их примеру, держась особняком, вместо того чтобы присоединиться к разговору.
Обычно он тоже торопился, так как в это время дня голод действительно одолевал его.
Однако эти два слова продолжали сверлить его мозг, громким эхом отдаваясь в голове.
Как бы сильно он не хотел поужинать вместе с другими участниками и отдохнуть после долгих дней записей, танцевальных практик, фотосессий… Он не мог.
В конце концов, кто бы пошел и съел бы еще больше, после того как его назвали толстым? Он не видел в этом смысл.
— На самом деле, ребята, я думаю, что пойду домой, — сказал он. — Я действительно устал.
Двое других остановились, как вкопанные, и повернулись к нему с одинаково хмурыми лицами.
— Уверен? Ты ведь еще не ел, верно? — спросил Бомгю с ноткой замешательства в голосе. Они привыкли к тому, что Енджун пропускал приемы пищи, но знали, что могут рассчитывать на то, что он хотя бы один раз в день будет есть с ними. Енджун даже несколько раз упоминал, с каким нетерпением ждет этот поход в ресторан, прежде чем внезапно передумал.
— Да-да. Я просто выпью коктейль, — заверил их Енджун.
Двое других сразу поняли, что не смогут его переубедить.
Они знали, что он был перфекционистом и относился к себе гораздо строже их всех четверых. Он делал все, что было в его силах, и полностью отдавался своей работе, не позволяя себе совершить ни единой ошибки. Он тренировался усерднее и дольше всех, даже несмотря на звание лучшего танцора группы. Он записывал свои партии снова и снова, даже если все с первого раза выходило хорошо. Он готовился часами, всегда стремясь к идеальному внешнему виду. Он упорно работал. Все время.
Они видели, что эта самоотдача распространяется и на его диету.
Он был полон решимости добиться идеального тела, и любые споры, пока он не достиг поставленной цели, — были бессмысленны.
На мгновение между ними повисла тишина, пока Енджун не прервал ее нервным смешком.
— Тем не менее вы, ребята, должны повеселиться. Увидимся дома.
---
Когда Енджун вернулся в общежитие, то заметил, как непривычно тихо там было.
Обычно кто-нибудь, где-нибудь обязательно шумел. Бомгю играл в видеоигры, Субин и Хюнин Кай смотрели вместе фильмы, Тэхен обучался новым фокусам или что-нибудь готовил на кухне.
Всякий раз, как они куда-нибудь ходили вместе, Енджун присоединялся к ним.
Но не сегодня.
Стоя в одиночестве подле двери, он испустил усталый вздох и потер свои глаза.
Независимо от того, сколько Енджун пил кофе, он все время чувствовал усталость. Он всегда справлялся с этим без жалоб, даже когда другие настаивали, чтобы он взял перерыв и отдохнул. Он отмахивался от их заботы, но к наступлению вечера чувствовал себя совершенно истощенным.
В последнее время его сил хватало лишь на совместный с мемберами просмотр фильма, во время которого он, чаще всего, засыпал.
Он бросил взгляд в сторону кухни. По крайней мере, ему следовало выпить коктейль.
Его ноги было двинулись в сторону кухни, но он застыл всем телом, когда вспомнил комментарий.
«Енджун толстый.»
Толстый.
Его тело двигалось само по себе, разворачиваясь в противоположном направлении. Ноги сами понесли его в ванную. Оказавшись внутри, он инстинктивно запер дверь, хотя был один. Енджун обнаружил, что чем дольше он придерживался диеты, тем скрытнее становился, всегда пытаясь утаить поведение, вызванное ей.
Его руки потянулись к одежде, чтобы снять ее, небрежно сбросив на пол. Он остался в одном нижнем белье. По его спине пробежали мурашки, губы задрожали.
Он потянулся за весами, которые хранил в шкафчике под раковиной, и аккуратно поставил их на пол перед зеркалом.
Енджун взвешивался раз в неделю, понимая, что ежедневные колебания были нормальными, и не желая впадать из-за них в уныние. Кроме того, он не хотел, чтобы его вес становился слишком навязчивой идеей.
На этот раз он не мог ждать. Он должен был проверить. Он должен был успокоить себя.
Он не осмеливался моргать, ожидая появление цифры, которая показала бы ему, чего он стоит. Казалось, прошла вечность, и он застыл во времени, балансируя на краю. Он даже не осознавал, что задержал дыхание.
62 кг.
Он выдохнул, и его захлестнула волна облегчения.
Он не видел это число очень давно. Это был новый минимальный вес.
Уставившись на цифры в течение еще нескольких мгновений, Енджун почувствовал, как его начала охватывать тревога, когда понял, что эйфория, которую он испытывал, не оправдала его ожиданий.
Подняв взгляд от весов, Енджун встретился с собственным взглядом в зеркале. Его отражение смотрело на него в ответ, — темные локоны обрамляли глаза, рот был слегка приоткрыт.
Его взгляд опустился к скулам, пальцы потянулись вверх и обвели их. Слишком полные. Затем вниз к линии подбородка. Недостаточно острая. Его ключицы. Едва ли видны.
Его живот. Пальцы впились в кожу. Этого все еще было слишком много.
Он поморщился.
Там все еще было слишком много жира.
Енджун
был толстым.
---
В тот вечер он не ужинал.
Енджун пребывал в полусне, когда услышал, что остальные вернулись. Бомгю и Тэхен из-за чего-то спорили, — он не мог толком разобрать их слов, — а Субин шикал на них. Двери открывались и закрывались, свет включался и выключался, прежде чем все вновь стихло.
Он проигнорировал чувство стеснения в груди и холодный кулак, сжавшийся вокруг его сердца.
