Использованный

Дед орал и возмущался, топая ногами туда-сюда по квартире Усуи. Скудно обставленной, но обладающей шикарным видом квартире, заработанной парнем самостоятельно, благодаря выдающимся способностям и талантам. — Да ты бы просто просмотрел на себя! — брызгал слюной старик, словно бы не замечая, как смешно и отвратительно сейчас выглядел. — Шатаешься всюду за этой девкой, унижаешься так, что смотреть противно! Ты — наследник знатного рода, должный чтить и передавать наши традиции, исполняешь любые прихоти этой простолюдинки, в которой нет ни красоты, ни стати, ни ума, ни талантов. Обычная посредственность, грубая и нахальная, не имеющая ни малейшего представления о хороших манерах! Усуи зевнул. Аккуратно прикрыл лицо ладонью, состроил максимально сосредоточенное лицо, но дед прекрасно представлял, что означает этот жест, и с каждой секундой впадал во все более страшное буйство. — Да мне уже кто только не рассказал о твоих подвигах! — кричал он. — Совсем забыл о гордости и чести! Эта девица привыкла ездить на тебе, как ей заблагорассудится! Понадобился ей — и ты сразу прискакал, стоишь на задних лапках, ждешь приказов, готов исполнить всякий каприз, на который только хватит ее куриного ума! Надоел — выгнала прочь, и ты, поджав хвост, уходишь, стараешься не попадаться ей лишний раз на глаза! Следишь за ней, словно бы ночной тать, скрываешься, преследуешь ее! Я знаю, что ты весьма неплохо устроился тут, Такуми, и даже оброс связями, но поверь, мне вполне хватит влияния на то, чтобы вывезти тебя отсюда навсегда и запереть до тех пор, пока ты не забудешь Аюзаву Мисаки, как ночной кошмар! — Рано или поздно я все равно вернусь к ней, — хладнокровно ответил Такуми и прямо посмотрел на деда. — Так что вам всем придется либо смириться, либо вечно держать меня взаперти, но даже так я найду способ, чтобы вернуться к ней. — Господи, вот так и начнешь верить в приворот! — простонал старик и закрыл лицо руками. — Такуми, ты должен понимать, что эта девочка — не нашего круга. И потом, я ведь еще ни слова не сказал о том, в каком возмутительном месте она работает! — Ты уже сказал более чем достаточно, — сурово проговорил Усуи и поднял вверх правую руку, заставляя деда захлебнуться возмущением. — Это вам я постоянно что-то должен, это вы от меня требуете соответствовать чему-то там и делать то, что вам нужно! Это вы пытаетесь использовать меня каждый раз, как я попадаюсь вам на глаза. Вы используете меня, понимаете? А Аюзава Мисаки — сильная, смелая, очень умная, очень стойкая и очень красивая девушка. Она — просто искренне любит меня, пусть пока и не может себе в этом признаться. И ей, в отличие от вас, ничего от меня не нужно. — Ты глупец, Такуми, — с брезгливой жалостью сказал дед и направился к выходу, но замер в дверях. — Однажды твоя глупость причинит тебе немало горя, и я лично прибуду к тебе, чтобы напомнить: я предупреждал тебя. Дед вышел вон, не отказав себе в удовольствии громко хлопнуть дверью, а Усуи нарочито медленно потянулся. В самом деле, его семья кичилась и своим происхождением, и связями, и талантами, и богатством, и навыками, но именно она была той, где не мешало бы напомнить о хороших манерах и личных границах. Слова деда болезненным эхом разносились по голове Усуи, но он решительно взмахнул головой: кажется, сегодня в Мэйд-кафе ожидался женский день, а значит он будет не он, если не притащится на кухню и не понаблюдает за милым смущением Мисы-тян. В конце концов, ради ее улыбки он и в самом деле был готов отдать все, что имел. Рано или поздно она ответит ему взаимностью, ведь правда?