Ледяной кофе
— Надь, Надя-я! — Сквозь сон слышится нежный и одновременно требовательный женский голос. Девчонка открывает сонные глазки и садится на кровать, потирая рукой личико, пытаясь смахнуть остатки крепкого сна. Эта ночь была поистине спокойной, нежели все остальные, которые светловосая проводила в этом доме. Сегодня ей удалось по-настоящему впасть в крепкий сон и проспать так до утра, тихо сопя в пуховое одеяло. Не было слышно ни криков, ни сор, ни бьющейся посуды. Девчонка с удовольствием бы отметила в календаре эту ночь, как «самая спокойная». Карие глаза уставились с немым вопросом на маму. Ирина улыбнулась и потрепала светлую макушку дочери. Только сейчас Надя заметила, что мама была уже собрана на работу и сидела перед ней в верхней одежде. Девчонка повернула голову к часам, они показывали только пол седьмого утра. — Мам, ты как-то рано на работу собралась или я проспала? — Шопотом говорила девчушка, протирая глаза тыльной стороной ладони. Услышав краткий смешок от мамы, она посмотрела на нее с серьезным видом. — Надь, я вечером совсем забыла тебе сказать, меня на пару дней отправляют в командировку, поэтому я уже собрана. Девушка села на край кровати, заставляя маму встать перед ней в полный рост и взять с пола небольшую сумку, с которой она обычно выходила куда-нибудь по делам. — А папа где? — Уже более бодро спрашивает Надя, ногами пытаясь нащупать мягкие тапочки. Ирина включила лампу, что стояла у кровати дочери и посмотрела на нее грустными глазами. — Он вчера не пришел с работы, может задержали. — Глубокие глаза цветом озера Байкал блеснули слезинками. Женщина незаметно для дочери смахнула соленые слезинки и поправила светлую косу. — Так, деньги лежат на столе, увидишь. Когда пойдешь в школу — дом закроешь и ключ с собой возьми, если папа придет, то сам откроет, у него свои есть. — Сделала мини инструктаж для Нади, паралельно застёгивая пуховик. — Если что-то понадобится от меня — то звони, можешь звать Антона в гости, чтобы не было скучно одной. — На прощание Ирина обняла Надю и по-матерински поцеловала в лоб, оставляя красный след от помады. Светловосая прошла с мамой до самых дверей, все ещё присутствуя в полудрёме и помахала ладошкой на прощанье, смотря, как Ирина пытается выкатить через порог чемодан. Утренний мороз кусал голые щиколотки девчонки, но она покорно ждала, когда мать выйдет из дома, чтобы закрыть за ней двери. Напоследок подарив маме искренею улыбку и воздушный поцелуй, Надя закрыла дверь и провернула ключ пару раз. Тяжело выдохнув, она взглянула на свое отражение в зеркале: короткие волосы были слегка волнистыми после сна, от большого синяка на худой скуле, что «подарил» ей мерзавец Бабурин, и не осталось следа, так же больших синяков под глазами девчонка больше не замечала, возможно, хороший сон так повлиял. Темные глаза — точно кофеная гуща, они заряженны энергией и энтузиазмом, который распространяется на всех окружающих людей. Девчушка хмыкнула себе под нос и поправив выпавшую прядь на лицо, улыбнулась своей изумительной улыбкой и поторопилась в ванную.***
Время потихоньку шло к тому времени, когда нужно быдо выходить из уютного дома на лютый мороз. Надя сняла с комфорки горячий чайник и подошла к столешнице, аккуратно наливая кипяток, пытаясь не расплескать его по всей поверхности и не дай бог ошпариться. Сделав себе незамысловатый чай, девчонка наконец-то смогла присесть, потому что до этого бегала по всему дому, пытаясь все успеть и не опоздать. Блаженно выдохнув, она заметила на столе оставленные для неё гренки с сахаром, которые Ирина с любовью успела приготовить до пробуждения светловосой. Это поистене приподняло настроение и, немедля, Надя тут же отправляет в рот уже остывшую, но вкусную гренку. Вымыв за собой и мамой грязную посуду, Соколова вытерла руки об полотенце и посмотрела на часы. Время доходило до пол восьмого, а значит, что уже можно выдвигаться из дома не торопясь. Напоследок, выключив везде свет и похлопав себя по карманам, вспоминая, все ли она взяла с собой и ничего не забыла, девчонка опускает глаза на свой портфель, мысленно ставя галочку в невидимом списке, что портфель тоже был с ней и был собран. Она взяла связку ключей с полочки и положила в крайний карман своей сумки. «Все, теперь точно ничего не забыла.» — Мысленно проговорила Надя, ещё раз пробегая взглядом по тёмному дому, осматриваясь. Тяжело выдохнув через нос, она открывает тяжёлую деревянную дверь и толкает ее вперед, сразу же делая гоубокий вдох свежего воздуха. Прикрыв глаза от удовольствия, она шагает вперед и закрывает за собой дверь. Погода была просто замечательная, хоть и мороз покусывал белые щеки и не давал глубокго дышать. Не смотря на это, большого снегопада, как был пару дней назад, не было. Была лишь утреняя тишина, котрая на время прирывалась шумом машин, проезжавших мимо. Ветер тоже особо не поднимался, лишь изредка можно было услышать скрип флюгера на крыше дома, котрый медленно, даже лениво, поворачивал то в одну, то в другую сторону. Сойдя с крыльца, светловосая услышала хруст выпавшегого ночью снега под ногами и опустила взгляд, смотря, как снег уже поглотит край зимних бошмачков. Не задерживаясь, она вышла и прикрыла за собой деревяную калитку. Ещё раз посмотрев с грустной улыбкой на пустуюший дом, Соколова выдвинулась вдоль по улице. Ветви деревьев были покрыты большой снежной шапкой, благодаря этому, при тусклом свете фонарных столбов, они переливались, точно дорогие камни в ювелирном магазине. Надя, не задумываясь, смотрела на каждое, мимо стоящее дерево и чувствовала, как блаженная улыбка на лице расцветает все больше и больше. Отодвинув на задний план утреннею красоту зимы, она захотела ненадолго окунуться в свои мысли. Сегодня пятница, а значит, что впереди два выходных, на которых она сможет вдоволь насладиться отдыхом и позволить себе выспаться, а на утро сладко потягиваться в мягкой кроватке, не задумываясь об учебе и всей этой ерести. Ещё грело воспоминание о том, что завтра будет «Зимний бал» в школе, на который она пойдет. В прошлой школе редко происходили такие мероприятия, а в этой, по рассказам Тоши, они были чем-то вполне обычным, как для Нади овсянка на утро. Поморщившись от воспоминаний этой злаполучной субстанции, которую она впихивает в себя, чтобы не получать нагоняй от отца, девчонка издает смешок и идет дальше. Она чувствовала себя немного нелепо, идя и кривя рожицы сама с собой, от этого понимания и представления в голове, как это выглядит со стороны если бы ее кто-нибудь увидел. Соколова прыснула в кулак, обернувшись назад, отмечая для себя, что она точно одна на улице и никто не видит её чудно́го поведения. Остальную дорогу до школы она прибывада в раздумиях, мысленно споря сама с собой в чем ей пойти, как заделать волосы и стоит ли сказать Антону, что она немного стесняется идти туда одна, поэтому хочет пойти с ним вместе. Как только она вспомнила про Петрова, тут же знакомый голос кличет её со спины. По приближающемуся голосу, можно было понять, что представитель этого голоса быстро идёт или перешел на бег, чтобы догнать ее. Надя мгновенно оборачивается и видит в паре метрах от себя самого Тошу, котрый сменил быстрый шаг на бег. Улыбка до ушей и раскрасневшие щеки от холода горели на его светлом лице. Девчонка от вида слегка взъерошенного друга, сама улыбнулась ему поистине лучезарной улыбкой. Он догнал ее и прежде чем поздороваться с подругой, Антон уперся руками в свои колени, пытаясь отдышаться от быстрого бега. — Привет, Тош, я вижу, ты марафон пробежал? — Смеется с него девчонка, смотря, как безлобная шутка заставляет Антона улыбнуться и кинуть ей «да ну тебя». Крепко обнявшись с блондином, она ощущает морозную свежесть, исходящую от него. Отпрянув друг от друга, они разливаются в смехе и продолжают свою дорогу в школу уже вместе.***
— ...А я тебе говорю, что не будет на следующей неделе физкультуры на лыжах. Ты прогноз погоды видел? — Спорила Надя с Антоном опять же про школьные будни и всеми любимую физкультуру на лыжах. Девчонка посмеивалась, изредка подпихивая Антона плечем, прикрывая рот рукой, чтобы не упасть посередине коридора в истерике. Он все ещё не понимал, что такого смешно она нашла в их диалоге, поэтому дальше продолжал усердно спорить, настаивая на своем. Смех блондинки был вызван не совсем сутью диалога, а то, с какой серьёзностью и усердством говорил с ней Тоша. Ему не хватает пары лет и пышных усов с большим пузом, чтобы быть похожим на какого-нибудь депутата. С этим настроем они и зашли на порог класса. Практически весь класс был в полном составе, не хватало пары людей, которые заболели, не осилив январских морозов. Доходя до своего места, идя спиной вперёд для того, чтобы выслушать очередной нудный бубнеж друга, девчонка не сразу понимает, что земля ушла из-под ног. Осознание пришло лишь тогда, когда ноюшая боль вонзилась в локоть, на который и приземлилась с громким шлепком Надя. Всед за тихим шипением, которое непроизвольно вырвалось из уст, она слышит гогот, похожий на свинячий визг. Все ещё потирая ушибленное место, девчушка встает на ноги, конечно же, не без помощи Антона. Карие глаза вцепились в рыло однокласника, который все ещё смеялся со своего детского поступка, ещё бы пару секунд и Надя бы подумала, что он тут же согнется по полам, падая на пол из-за прилива истерического смеха. Только этого, к сожалению, не случилось. Прыщавая морда зверски надвигается в сторону светловосой, вытирая поступившие на глаза слёзы от смеха. — Что, плачешь уже от понимания, насколько сильно этот поступок является детским? — Сквозь зубы выплюнула Соколова, не сводя взгляд с обидчика. Услышав риторический вопрос заданый в сторону Семёна, он тут же меняет свою поганую улыбку на зверский оскал и подходит настолько близко к Наде, что взернутый нос девчонки завернулся в три погибели, лишь бы не вдыхать зловонную вонь. Семён заметил едва видимую смену эмоций на лице Нади и тут же усмехнулся, скрещивая руки на груди. — Че рыло свое скукурузила? Думаешь, раз такая умная, то можно и вести себя как хочешь? — Бабурин усмехнулся при виде грозного Антона, который загородил своим телом светловосую, отпихивая подальше пузо Семёна. — Сём, отъебись. — Холодным тоном приказал Петров. Семён усмехнулся и подошёл ещё ближе, только теперь уже к нему, прикасаясь своим жирным лбом ко лбу Антона. Еле уловимый страх заставляет сердце метаться в груди все сильнее и сильнее. Надя пробегает взглядом по классу в поисках хоть какой-нибудь поддержки, что уж тут говорить о помощи. Но абсолютно все присутствующие замерли в ожидании «шоу». Никто не пытался противостоять Семёну. Возможно, потому что боялись его. Только сейчас Соколова заметила, что и Бяши с Ромой нет на своих местах, даже нет их рюкзаков, которые могли остаться здесь, если тем бы приспичило пойти покурить до начала уроков. Но ничего не было. Бабурин заметил бегающий взгляд карих глаз и силой отодвинул от себя Петрова, подходя к Наде. — Каво ищешь? Неужели своих друзей-ободранцев? — В голос засмеялся тот. Злость начинала потихоньку кипеть в жилах, разгоняя в крови адреналин. Девчонка усмехнулась, пытаясь не заотрять внимание на вони, исходящей теперь от гнилых зубов толстяка. — Не-ет, смотрю, чем же заехать по твоей прыщавой морде. — Протянула Надя, вкладывая в эти слова весь яд, который она только смогла выжить из себя. Тут же её дергают за рукав рубашки. Антон. Он не выглядит напуганным, скорее его состояние можно сравнить с серьезным и даже обеспокоеным. Она пытается не обращать никакого внимания на дерганья, которые с каждой минутой становились сильнее и чаще. — Ты на свое ебало кучерявое посмотри! Не боюсь я ни тебя, ни твоего очкарика, ни твоего ромашку, а безубого и подавно. — Отчеканил тот, немного отходя назад, задирая толстый подбородок, а точнее все пару штук, к верху. — Надь, отойди. — Еле слышно говорит Антон у самого уха девчонки. Она покороно отходит в сторону, пытаясь придумать как быть. Пробыв в своих рассуждениях всего пару мгновений, сзади раздается громкий шлепок, а затем звук, как будто что-то большое плюхнулось на пол с визгом. Надя оборачивается и тут же её взор падает на Бабурина, который держится за толстую щеку, паралельно что-то бубня себе под нос. Он явно был удивлён произошедшему не меньше самой Нади. Она переводит взгляд на Антона, который убирает руку с удара, потирая покрасневшие костяшки. — Ты… т-ты труп! — Визжит на весь класс Семён и тут же встает на ноги. Девчонка судорожно тащит Петрова назад, сама отходя на пару шагов, но он полностью игнорирует её. Краем глаза Соколова замечает светлую косу, котоая успела скрыться за проемом двери, удаляясь из класса. Опять неожиданый удар, котоый Надя пропустила из виду, только теперь картина сменилась в совершенно другое русло: Петров, пошатываясь, отходит назад, закрывая нос рукой, в это время Семён заливается мерзким хрюканьем, а затем движется в сторону Антона. Соколова заметила, что сейчас блондин не видит грозной туши, что надвигается на него, поэтому, на свой же страх и риск, заслоняет собой Антона, что уже пришел в чувства. — Отойди, шкура. — Плюёт в неё слова Бабурин и замахивается, но тут же получает удар между ног от Нади. Согнувшись колачиком, он что-то скулит себе под нос, чуть ли не валяясь по полу. Выиграв время, девчонка подбегает к Антону и ахает: ярко алая кровь тонкой струйкой стекает по губам Тоши и капакт с подбородка, вся его правая рука была полностью в крови. Увидя перед собой Надю, он тут же закрывает нос, чистой рукой делая приграду, чтобы она не подходила к нему близко. — Надь, не подходи — замараешься. — Серьезно произнес тот. Девчонка с ужасом смотрит на его руку, с которой уже на пол капают капельки горячей крови. Она молниеностно берет в руки свой рюкзак, что до этого валялся на пыльном полу и достает из кармашка салфелки, отдавая одну за другой Антону. — Лилия Павлова! Лилия Павлова, ну скорее! — Приглушённо слышится женский вополь, который в скором времени становится все громче. На пороге класса сразу же появляется классный руководитель, а с ней и Катя, которая пытается отыграть возмущение, прикрывая свой самодовольный взгляд, который она направляла на троицу. — Что вы мне тут за потасовку устроили?! А ну, марш к деректору! — Дойдя уже до места произошедшего, возмущается Лилия Павлова, грозно говоря. А затем продолжила ещё холоднее и агресивнее. — Я с кем разговариваю? Петров, Бабурин — а ну, быстро вон из класса! И хватит, Петров, размазывать кровь по лицу. Проводив сожалеющим взглядом Тошу и ненавистным Бабурина, девчонка ловит на себе взгляд старосты, которая, не скрывая удовольствия от этой перепалки, с призрением прожигает в Соколовой дыру. — Ну не расстраивайся, Наденька, — Сладко пролепетала Катя. — В следующий раз ты тоже сходишь к директору. Я тебе помогу с этим. — Последние слова были полностью пропитаны ядом гадюки с длиной косой, который она с любовью выжила в них. Соколова закатила глаза, собирая с пола свой рюкзак и рюкзак Антона, усаживаясь за свое место.***
Обстановка за столом в отдаленной части столовой была душашяя, можно было черпать её половником, если бы она была материальна. Вся компания была в сборе, даже Полина сегодня обедала вместе с ними, но никто особенно не притрагивался за свой обед, лишь один Бяша подпирал рукой свою щеку, лениво поедая содержимое своей тарелки, изредка поднимая раскосые глаза на всех присутствующих. Да, друзья-неразлучники появились после первого урока и тут же налетели с распросами на Надю, спрашивая: «где Тоша и что вообще случилось», но она не стала рассказывать все сама, потому что не видела и не слышала и половины, она предложила всем встретиться на большой перемене в столовой и рассказать. Алюминевая ложка сгибалась, как тростинка, в руке Ромки. Если все выглядели как-то задумчиво и растерянно после рассказала Нади и Антона, то Рома был зол. На громкий удар ложкой по столу повернулись чуть ли не все присутствующие в столовой, даже пожилая повариха встала со свего места, отклыдвая почти заканчивающийся чай с пирожком, чтобы посмотреть откуда звук. Ребята подпрыгнули, смотря большими глазами на Ромку, что встал со своего места не произнеся ни одного слова. — Р-ром, ты чего? — Раздался голос Антона справа от Нади. В это время Бяша успел юркнуть под стол и достать погнутую ложку. — Нифигово ты её согнул, на. — Шипиляво выдал Бяша, крутя в руках ложку. Девчонка встала со своего места, видя множество глаз, котрые были устремлены именно на их столик. Чтобы не привлекать лишего внимания, она положила ладонь на напряженный кулак с потёртыми костяшками. Тут же в нее впились глаза Ромы, с холодом смотря то на нее, то на её ладонь, котрая сильно отличалась от его как и габаритами, так и нежностью. — Ром, давай присядем. — Одними лишь губами произнесла Надя и села обратно на свое место, взглядом зазывая его тоже сесть. Последний раз подняв тяжелый взгляд на всех присутствующих в столовой, Пятифан действительно увидел, что большое количество внимания он сумел собрать на себя и стол за котрым сидел. Закатив глаза, он тяжело опустился на свое место и подпер щеку рукой. — Оставим это на потом, никуда не денется Бабурин. — Обратилась вновь Соколова к Роме, наблюдая как тот игнорирует её слова, но затем закатывает глаза, нервно постукивая пальцами по столу. — Ну, Ромыч, ты че? Успеем еще ему в жбан дать. — Весело заговорил Бяша, отпивая из своего стакана чай. В отличие от других, он был в хорошем расположении духа и не пытался как-то скрывать это, а наоборот — пытался разжигать маленькие огоньки радости в каждом из присутствующих. Антон все это время сидел тихо, смотря в одну точку. В носу у него красовался покрасневший от крови ватный диск, который ему всунули в медпункте. Он выглядел не столько мрачно и задумчиво, как растерянно. Рядом с ним сидела Полина и с сожалением аккуратно поглаживала его по плечу, переводя взгляд с Нади на Рому, а затем обратно, на Антона, смотря в его стеклянные глаза. Она не была рада услышать о новости, в котрой её хороший друг повздорил с Бабуриным, она знала того и поэтому не просила конкретности. Не секрет, что Бабурин тот ещё задира. — Ребят, может пойдём? У нас сейчас самостоятельная по алгебре будет. — Неожиданно для всех выдал Петров и, поправив ватный диск, встал из-за стола, как бы говоря всем, что пора. Ромка зло цокнул, вспомнив про несчастную алгебру и закатил глаза, вываливаясь из-за стола первым, сразу же убирая руки в карманы спортивных штанов. — Э-э, Ромка, погоди меня! — В след своему другу крикнул Бяша и взяв в руки свой поднос, побежал относить его. Соколова лишь по-доброму покачала головой и выйдя из-за стола, подождала Полину с Антоном и направилась на свой этаж, к тому же в сопровождении Бяши, который готов был собрать все маты в мире и отматерить Пятифана, который все же не стал ждать его.***
Урок неимоверно долго тек, словно время специально останавливалось на мгновения и не шло дальше, специально выводя девчонку из себя. Последний урок и она снова окажется дома и наконец-то приляжет и отдохнёт от всей этой суматохи на два дня. Немного радовало то, что завтра вечером будет зимний бал, где она сможет отдохнуть в компании друзей, попеть любимые песни и натанцеваться до боли в ногах и головокружении. От этих мыслей, Надя совсем растеклась на столе, не обращая никакого внимания на учителя, чей голос служил лишь колыбельной для ушей. Нет, он не был каким-то нежным и убаюкивающим, как у мамы, когда она напевала мелодию, аккуратно похлопывая четырехлетнюю Надю по спине, изредка улыбаясь, смотря на свое чадо. Совсем нет. Голос мужчины был тихим, а тембор голоса никак не менялся на протяжении всего урока. Девчонка прилегла на согнутые руки и заглянула на соседнюю парту. Бяша мастерил бумажный самолётик с усердством выписывая какие-то не очень цензурные слова на крыльях, а затем показывал своему соседу и тихо прыскал в кулак, чтобы не засмеяться на весь класс. Рома же не сводил с него безразличный взгляд. Пернь разлёгся на деревянном стуле и лишь изредка ухмылялся, поглядывая то на учителя, то на Бяшу. Переведя взгляд на стелки часов, она тяжело вздохнула, ловя на себе вопросительный взгляд Антона, который, по всему видимому, было интересно из-за чего Надя так тяжело вздыхает. Показав взглядом на стену с часами, она закатила глаза и положила голову на сложенные перед собой руки, слыша, как Тоша тихо хихикнул. По окончанию уроков, Надя наконец-то смогла выйти на свежий воздух и вдохнуть его полной грудью. Она открыла глаза и тут же прищурилась из-за яркого солнца. Вытянув руку вперед, закрывая лучистое солнце, она тихо хихикнула, ощущая как на нос упала пушистая снежинка и тут же растаяла. Настроение было просто великолепным и ничто и никто не могло его поменять. Соколова повернулась на звук открывающейся двери и увидела Антона, который прищурился, морщя нос гормошкой. Это вызвало у Нади тихий смех, на который Антон повернулся в ее сторону и тоже хихикнул себе под нос. — Что, Тоша, солнышко светит в глазки? — Ещё больше залилась смехом Надя, вызывая у Антона добрую улыбку. Он закатил глаза и покачал головой. — Не то слово. — Кинул Петров и двинулся в сторону ворот. За ним, словно хвостик, поспешила и Надя. Ребята шли и увлечённо говориои обо всем, что только придёт в голову, темы для разговоров просто не заканчивались — это не могло не радовать обоих. Соколова не могла поверить, что спустя пару лет она все же вновь увидит Антона. В городе, после того, как семья Петровых переехала в неизвестном всем направлении, Надя ощущала себя одинокой. Она долго пыталась завести себе друзей, но все они лишь были знакомыми из школы, которые никак с ней не поддерживали связь вне учебной деятельности. Она уж думала, что так и будет до конца своих дней скитаться в полном одиночестве, скучая по лучшему другу, но каково было ее удивление вновь увидеть перед собой этого белокурого мальчика с округлыми окулярами и все той же дружелюбной улыбкой. Надя ещё долго будет благодарить судьбу за то, что она вновь свела её с другом. Идя по улице, Надя пинала выпавший снег носком ботинка, завороженно поглядывая на маленькие снежинки, которые при свете дня блистали слово драгоценные камушки. — Слушай, Тош, у меня мама уехала в командировку на пару дней, ты бы не хотел сегодня у меня переночевать? Просто скучно одной дома. — Все ещё смотря себе под ноги, бубнила Надя. Антон, который до этого момента шел и увлечённо расказывал о каком-то комиксе, вдруг замолчал. Надя подняла голову и с любопытством ждала ответа, умоляющим взглядом заглядывая в самую душу Антону. — Конечно смогу! — Тут же выдал блондин, улыбаясь белоснежной улыбкой девчонке. Соколова, точно маленький ребенок, запрыгала вокруг Антона, радостно улюлюкая, но, спустя пару мгновений, лицо его приобрело задумчивый и слегка грустный вид. — Что такое? — Остановилась Надя, обеспокоено спрашивая. Антон поднял с пола задумчивый стеклянный взгляд и погрузил его на девчонку. Тяжело выдохнув, он начал говорить с провинившимся видом: — Блин, я совсем забыл. У меня родители уехали в город, поэтому я сегодня один дома с Олей, а брать ее с собой — это плохая идея. — Увидя грустные глаза Нади и губы, сделаные в узкую ниточку, он продолжил, пытаясь вклась в свои слова больше позитива. — Но ведь ты можешь ночевать у нас, мне кажется ни твоя мама, ни мои родители против не будут, к тому же Оля соскучилась по тебе. — Выдал Петров, натягивая уголки губ вверх. Надя весело усмехнулась тому, как быстро смог среагировать Тоша и решить проблему. Это по-настоящему грело душу. Немного подумав с ответом, она повернулась к нему, смотря в зелёные глаза, которые переливались на солнце точно изумруд, на лице не сходила радостная улыбка и она озвучила свои мысли: — Да ладно, ничего со мной не случится, если я поночую дома одна, к тому же мне нужно приготовить покушать и прибраться, если вдруг папа придет с работы. — Она хотела говорить эти слова с радостью и какой-то беззаботностью, пытаясь внушить Антону, что все будет хорошо, но горький осадок понимания, что она должна будет провести остаток дня в одиночестве — был отчётливо услышен. Девчонка теребила край шарфа покрасневшими от холода руками, не сводя взгляд с Антона. Она, точно маленькая девочка, ждала от него одобрение, которое последует без единого упрека или возражения. Наде казалось, что эти несчастные пару секунд длились неимоверно долго. Антон не сводил с нее взгляд, он будто чувствовал, что сейчас испытывает Соколова и пытался распознать ложь, ища ее в глубоких глазах. — Хорошо, но... — Он сделал серьёзный вид и Надя не могла не почувствовать насколько сильно сейчас Антон был старше своих лет. Он не успел закончить свою мысль, хотя занёс указательный палец вверх. — Все будет нормально! Если что-то случится, то первым делом к тебе, я все помню. — Хихикнула Надя. Она знала Антона, как свои пять пальцев, поэтому выучила его заумные родительские фразы. Ей было смешно больше с того, насколько Тоша напоминал ей тётю Карину, ещё когда в городе она приходила отпрашивать его ночевать у себя дома, чем с того, насколько она была в его глазах маленькой сестрёнкой. Да, безусловно она была младше Антона на пол года, но эта разница никак не отразилась в их общении. Петров тяжело выдохнул, а затем улыбнулся уставшей улыбкой. Только сейчас Надя заметила, что дошла с Антоном до самого входа в лес. Попращавшись с Тошей крепеими объятиями и ещё раз выслушав от него «родительские» наказы, она поплелась в сторону дома, ощущая усталость и еле уловимую грусть.***
Легкий ветерок путал короткие светлые волосы, пропитывая их морозной свежестью. Маленькие снежинки кружили еле заметные хороводы над головой, медленно опускаясь на пуховое одеяло, сделанное с любовью и заботой матушкой Зимой. На улице уже темно, поэтому складывается ощущение волшебного вечера. Ни людей, ни машин, ни домашних животных не было видно. Кругом тишина, нарушаемая лишь хрустом только выпавшего снега под зимними сапожками. Надя решила не идти сразу же домой, а прогуляться по поселку, рассматривая красоту природы, укутанную снежным одеялом. Она бы и дальше гуляла, рассматривая не только деревья с белоснежными шапочками, но и окна домов, но все же нужно вернуться домой до самой темноты. В каждом доме царила своя атмосфера: вот сидит мужчина за столом, явно только-только вернулся с работы, к нему подбегают маленькие детишки, крепко обнимая за шею, и садятся за стол, в проёме оказывается и мать, она трепает макушки детишек и подходит к мужу, челуя того в щеку. Девчонка настолько сильно успела проникнуться в эту атмосферу, что позабыла, где находится и что совершенно одна стоит с грустной улыбкой на пустынной улице. Зависть зашуршалась под кожей, заставляя слезы скопиться у краешек глаз. Соколова кинула грустный взгляд на счастливую семью и побрела дальше, чувствуя, как ноги и руки начинают замерзать, а кожа щек гореть. Она совсем не помнила, чтобы её семья жила в мире и согласии. Начиная с Надиных пяти лет родители постоянно ссорились, но это было ещё не так существенно, что девчонка не успела моргнуть, как они опять мирились. Так продолжалось до её четвертого класса. Воспоминания становились все четче и красочнее, но не из-за хороших воспоминаний, а совсем наоборот: туда входили частые скандалы, высосанные из пальца, простоянные крики и звук бьюшейся посуды, постоянные вылазки из дома, чтобы не видеть слез матери и гнев отца, и, конечно же, квартира Петровых, где тоже было не все так гладко, но, по сравнению с семьёй Соколовых, намного сплоченее и дружнее. Горячая слеза обожгла ледяную щеку Нади. Она была разбита. Ей хотелось почувствовать родительского тепла, хотя бы чуточку, хотя бы один день не слышать и не видеть скандалов. Она готова отдать все, что имеет, лишь бы родители были счастливы в браке. Светловосая и не заметила, как оказалась у ворот собственного дома. Подняв голову, Надя заметила, что на кухне включён свет. «Неужели мама вернулась? Или отец всё-таки явился?...» — Размышляет Соколова, не торопясь заходить в собственый дом. Небо стало ещё на оттенок темнее, тут же ледяной ветер лезет под теплую курточку и Надя дрожит от холода. Она тяжело вздыхает, смотря на одинокий флюгер на крыше старого домика и опускает глаза, медленно закрывая их, предчувствуя что-то не ладное.***
Сигарета вертелась в красных, сухих от холода, крепких пальцах парня, он завороженно рассматривал обугленный кончик почти дотлевшей сигареты. Оперевшись спиной на хлипкий деревянный забор, он ждал своего друга-капушу. Дверь распахивается и из нее виднеется черная кнопа волос бурята. Он наспех застегивал курточку, при этом пережовывая что-то во рту. Сказав на прощание Петрову нечленораздельные слова, он натянул на макушку капюшон и в быстром темпе поскакал к Ромке, натягивая улыбку. Пятифан поднял взгляд на Антона и кивнул ему на прощание до того, как Бяша успел допрыгать до забора. Весь вечер ребята просидели в гостях у Петрова. Он благородно согласился на большой риск, пустив этих двоих к себе в дом. Зато, ему с Олей не скучно было, да и те не мёрзли лишний раз на улице. Холодный ветер кусал голые ноги, блондин вышел на улицу, чтобы проводить друзей совсем без теплой одежды, лишь в домашних шортах и футболке. Устремив взгляд на удаляющегося Бяшку, он громко хихикнул заметя, как Ромка даёт смачный подзатыльник тому за то, что долго ждал его. Помахав им на прощание, он зашёл обратно в дом, прикрывая глаза от поступившего тепла. Долгая тропа по заснеженному лесу сопровождалась весёлыми возгласами подростков, бурят то и делал, что собирал всякую чепуху или же пел нецензурные частушки, не жалея голоса и связок. — Слушай, Ромк, ты на дискач то завтра идёшь, на? — Безубый повернулся лицом к другу, идя при этом спиной вперёд. Пятифан оголил острые клыки и похлопал себя по карманам, пытаясь нащупать пачку сигарет. — Тупее вопроса не мог задать? — Покосился на Бяшку Рома и вытащил из пачки две сигареты, заостревая свое внимание на одной перевёрнутой. Одну он протянул другу, а вторую отправил в объятия губ, прокручивая колёсико зажигалки. Подкурившись и угостив друга, он с наслаждением выдохнул дым из лёгких и блаженно прикрыл глаза. — Не-е, ну а чё? — Визгнул деловито Хасанов, спотыкаясь об какую-то карягу и теряя равновесие, падает в сугроб. — Ой, бля. Ну, так чё, на? — Ромка закатил глаза и ухмыльнулся обхватывая сигарету губами, протягивая другу руку помощи. — Иду я, иду. Руку то дай! — Быстрым движением он ставит бурята на ноги и пихает его плечом, идя вперёд. Бяша отряхнулся от снега и сдул с сигареты нападавшие на неё снежинки. Матюкнувшись себе под нос, он делает затяжку и бежит догонять длинноного друга. — Ромыч! Ну подожди меня, на! — Скулит где-то за спиной Пятифана. Он оборачивается и безнадежно матает головой, натягивая безобидную улыбку. — А ты Надьку то позовешь? — С детским азартом спрашивает Хасанов, обгоняя Ромку на мосту, ровняясь с ним. Пятифан ненадолго хмурится, а затем тяжело выдыхает дым, выкидывая бычек в снег. Он поворачивает голову на Бяшу и смотрит на него взглядом, будто тот решил поиздеваться над ним. Он сам и не знает. Звать ли? А стоит ли вообще надеяться? Соколова постоянно тереться рядом с Антоном, хвостиком бегая за ним, точно Оля. Может, она и с ним пойдет на дискотеку, и медляк с ним будет танцевать, пока, в конце, у самой стены, будет стоять Рома и наблюдать за этим, поедая парочку ревнивыми глазами. Хулиган матнул головой и вновь поднял взгляд на Бяшу, который терпеливо ждал ответа. — Да я ебу. Она, может, с Петровым пойдет, мне то какая разница? — Увертывает Ромка от ответа. Ну не любит он это все, к тому же Надя ему как подруга, просто все идут парами, так ведь? Бяша там со своей, Антон, наверное, с Полиной, а ему почему бы и Соколову не пригласить? Не знает. Не нравится ему сам тот факт, что Надя хорошо ладит с Петровым. Вымораживает. Бяша построил хитрую морду и выдохнул дым прямо в лицо другу, снова идя перед ним, спиной вперёд. — А что это у нас? Ревнуешь, на? — Пятифан закатил глаза, пытаясь спрятать их и покрасневшие щеки от смущения. — Ревнуешь! Я так и знал. — Запрыгал Хасанов вокруг Ромки, словно раскрыл тайну человечества или ещё что покруче. — Соси жопу, задрал скакать! Ниче я не ревную. — Гаркнул хулиган и ускорил темп, быстрее уходя от бурята, а тот ни в какую не отставал. За спиной слышался озорной смех и шипилявый свист. Бурят цокнул и попытался догнать грозного друга. — Да ладно тебе, я поинтересовался у Тохи, он с Полинкой пойдет. — Остановил свою мысль Хасанов, наблюдая, как лицо Ромки немного меняется. — На тебя надеется, что ты Надьку одну не оставишь, на. Так что, все в твоих руках, братан. — Похлопал по спине, шмыгая носом. Пятифан тут же встал как штык и развернулся к другу. — Ты и мертвого затрахаешь своими доебами! — Обречённо выполил Ромка, а в глазах появились искорки счастья, перекрываемые грубостью. — Позову Соколову, не переломаюсь. Тут же Хасанов пуще прежнего засвистел на весь лес и громко засмеялся приобнимая одной рукой за плечо друга.***
Скрип несмазаной дверной петли раздается в мимолётной тишине дома. Надя аккуратно пробирается сквозь небольшую щель, пытаясь быть незаметной. Ещё не известно кто именно засиживается на кухне. Но очутившись в прихожей, в нос ударяет резкий запах алкоголя, который заставляет скорчить лицо девчонки от невыносимой вони. Аккуратными движениями Соколова снимает с себя верхнюю одежду и вешает ее на петельку, она не хотела сейчас быть заметной. Что-то подсказывало ей, что так будет лучше. Она тихонько шагнула по деревянному полу, волокя за собой рюкзак, но под весом пол скрипнул и, до этого, отдаленные голоса вдруг затихли, прислушиваясь. Светловолосая цокнула от досады и попыталась быстрее проскользнуть к лестнице, но вдруг ее хватают за лямку рюкзака. Она оборачивается с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как сердце начинает бешенно скакать. — И куда ты собралась? Пришла поздно, а теперь уходишь даже с папкой не посидев. — Язык отца заплетается, и в нос Надьки ударяет ещё более противный и резкий запах. Она понимает, что сейчас лучше промолчать и сделать так, как говорят, ведь так большая вероятность спастись хотя бы от словесных оскорблений. Надя идёт вслед за отцом, при этом крепко сжимая лямку сумки. В глаза тут же падает яркий свет и девчонка жмуриться, пытаясь привыкнуть. — Садись сюда. — Приказывает отец, указывая на стул, что стоял в самом далеке стола. Надя тяжело выдыхает и садиться на него, ставя рядом с собой рюкзак. Михаил сидел не один, а в компании ещё каких-то двух неопрятных мужчин, от которых тоже несло омерзительным запахом. Они распивали что-то в большой стеклянной банке, закусывая при этом какой-то не менее омерзительно пахнущей рыбой. Девчонка с самого детства ненавидела этот запах алкоголя, у нее никогда не было тяги попробовать его, и, конечно же, этому поспособствовал её родной отец. Максимум, что она могла себе позволить, так это бокал шампанского на новый год и не более. Три пары пьяных глаз изучали хрупкую девушку, пока она не смела поднять взгляд с пола. — Мать где? — Донеслось слева от нее. Она подняла глаза на отца, который успел чекнуться с пьяницами и накатить даже не закусывая. Девушка осторожно посмотрела в глаза отца и на выдохе сказала, еле слышно: — Она в командировку уехала. Тут же по столу стукнули тяжёлым кулаком. — Не ври мне! Она налево пошла, а ты прикрываешь ее?! — Гаркнул Михаил, вскакивая на ноги. Его друзья-собутыльнтки никак не изменились в лице, по их пьяным физиономиям можно было сказать, что им далеко наплевать на все происходящее, их это даже забовляло. Девушка дернулась, закрывая себя руками. А затем снова подала дрожащий от страха голосочек. — Нет, я правду говорю, она не... — Пощёчина обжигает все ещё холодную щеку Нади, оставляя на фарфоровой коже красный след. Лицо обжигает сильной болью. Она уже не может сдерживать слёзы и тихо всхипывает, закрытая лицо руками. Отец подошёл ближе и склонился над нею, словно глумился над маленькой девчонкой, пока та ещё не успела отойти от шока. — Маленькая дрянь! И мать такая же! — Ещё один удар, который пришелся по столу. Светловолосая ещё сильнее дернулась, дрожа от животного страха. — Чего вам не хватает?! Я всю жизнь вам отдал, я всегда только о вас заботился, а вам все мало! — Молчание раздалось с Надиной стороны, что действовало на нервы мужчине. — Мало?! — Он схватил бедную девочку за руку и начал трести все повторяя и повторяя это слово ей в лицо, пока она пыталась вырваться, захлебыаясь в истерике. — Отпусти меня! Отпусти! Пожалуйста. — Ещё одна пощёчина и Надя замолкает, падая камнем на пол кухни. Светлые волосы закрывают покрасневшие от слез и удара лицо, пока девчонка скрючилась в позе эмбриона на холодном полу. Тянуло холодом. Щека болела. Отец что-то сказал, но Надя не услышала. Она сел обратно за стол, наливая себе ещё рюмку. Очухавшись, она вскакивает и бежит к выходу, успевая запрыгнуть в свои зимние ботиночки и выбегает из дома, не закрыв за собой двери. Вечерний мороз сразу же ударяет в лицо, обжигая место пощёчины. Соколова бежит по темным улицам, пока ей в лицо хлещет колкий и лютый снег. Пелена слез закрыла карие очи, загораживая обзор. Она не знала куда бежит, не знала что будет дальше. Хотелось лишь подальше убежать от своего дома, боясь, что за ней могут побежать. Запинаясь об сугробы, она задавала себе один лишь вопрос: «За что?». В голове царил мрак, в котором она никак не могла найти ответ. Добежав до перекрестка, она без сил упала на холодный снег. Силы покидают ее, пока беспощадная Матушка Зима показывает обратную сторону прекрасной природы.***
— Ладно, Бяш, иди домой, я сам дойду как-нить. — Говорил Рома на повышенных тонах, чтобы бурят смог услышать его через шум разбушевавшейся вьюги. Парни находились почти рядом с домом Хасанова, у них в планах было сделать ещё один кружок по улицам, чтобы покурить и поговорить о чем-нибудь, но погода заставила поменять свои планы. — А ты как, на? — Поинтересовался Бяшка, улыбаясь и отворачиваясь от ветра и жёсткого снега, что точно хотел забраться за шиворот курточки. — Не пропаду! — С этими словами Пятифан пожал ледяной и покрасневшей рукой руку друга, которая, в отличие от его собственной, была теплая. Мысленно дав себе по бошке за то, что он никогда не носит перчатки, а в карманах кожанки руки точно не согреть, парень в быстром темпе направился домой, щурясь от снега, который бил прямо по лицу. Выходя с улицы, он боковым зрением зацепился за какой-то размытый силуэт, что лежал по середине перекреста. Повернувшись всем корпусом и пытаясь настроить зрение, он увидел светлые волосы, не сильно занесённые снегом. — Вот же блядство! — Ругнулся куда-то в пустоту парень, подбегая к девчонке, в которой увидел свою Надю, он попутно снял с себя кожанку и поднял девчонку, чтобы она села. Снега на ней было совсем немного, что говорило о том, что Соколова только-только рухнула на снег. Пятифан накрыл ее кожанкой и тут же принялся приводить чувства, тихонько давая пощёчины. Задев больное место, она болезненно шикнула и на мгновение открыла зареваные глаза. — Надя! Надя, только не отключайся, пожалуйста! Надя, прошу. — Парень легко поднял ее на руки и укутал в свою кожанку. Все время, что он нес Надю до теплого мета, только и делал, что пытался поговорить с ней, ему важно было, чтобы она издавала хотя бы один звук, для своей же уверенности, в сознании она или нет.***
Девчонка не помнила абсолютно ничего, голова раскалывалась, а тяжёлые веки никак не могли открыться. Вдруг до ее лба кто-то дотронулся прохладной рукой, после чего послышались отдаленные голоса. Подняв голову и открыв глаза, она не сразу поняла, что находится не у себя дома, но интерьер комнаты был до жути знакомым. Голова гудела и не желала работать, тело покрывало мелкой дрожью, заставляя натягивать толстый и колючий плед выше. Кроме всего этого Надя чувствовала неимоверную усталость и слабость, хотелось очень сильно спать, но она не уснет, пока не узнает что делает в гостиной Петровых. Пощупав свой лоб, она замечает мокрую тряпочку, которая была немного холодной. Тонкая тряпочка осталась покоиться на голове, пока девчонка пыталась напрячь слух, чтобы расслышать хоть что-то, что доносилось с кухни. — У нее вроде нет температуры, да и не горячая она. — Озабоченный и грустный голос первым удалось расслышать, скорее всего он принадлежал Антону. Только вот второй голос был намного тише первого, поэтому очень сложно было угадать. — Главное, чтобы не заболела. Соколова,... будь она не ладна, ну что она на улицу то ринулась?! — Наконец-то подал голос и второй человек. Голос был грубее, с хриплицой и еле уловимым гневом, только сейчас он звучал очень расстроенно, словно, винил себя в чем-то. Соколова нашла в себе силы и села на край мягкого дивана. Убрав тряпочку с головы на рядом стоящий табурет, она поднялась на ноги. Голова тут же закружилась, а в глазах появилось огромное чёрное пятно, словно ей в глаза капнули чернилами. Через пару секунд блондинка вновь начала видеть и поковыляла на звук и свет. Появившись в проёме, словно приведение, она напугала сначала Антона, который первый заметил ее ведь сидел лицом к выходу из кухни. Заметив сменившуюся физиономию Петрова, Ромка тоже решил посмотреть куда его друг устремил взгляд. — Блять... Надя, ты чё пугаешь так? — Испуганно сказал Ромка, замечая строгий взгляд Петрова за то, что тот повысил голос. — Ты чего встала то? — Тише уже спросил тот. Ромка подскочил на ноги и подошёл к Наде, приобнимая её за плечи и усаживая на свое место. Девчонка, точно восковая статуя, не реагировала и не поднимала взгляд с пола, лишь поддалась и послушно села на нагретое место. — Я пить захотела. — Шепотом, одними лишь губами, сказала Соколова и подняла глаза сначала на Петрова, а затем на Рому. Тоша без лишних слов и вопросов встал со своего места и налил в чистый стакан кипячёную воду, а затем протянул Наде. Все молча глядели на то, как девчонка жадно пьет, словно кто-то вот-вот заберёт у нее эту несчастную воду. Пятифан выдвинул из-за стола табуретку и сел, подпирая рукой щеку, Антон в это время тяжело вздыхал и теребил очки. У них обоих скопились вопросы к Наде. Опустошив стакан, она блаженно выдохнула, чувствуя, как прохладная жидкость растекается по телу. — Что вы на меня так смотрите? — Более бодро сказала блондинка и похлопала большими кофейными глазами. Ромка тут же сменился в лице, не одобряя настрой подруги. Он пару часов назад принес ее на руках в дом Петрова, когда та была в предобморочном состоянии, а теперь сидит, и говорит что они так на нее смотрят? Это нонсенс. Пятифан потёр утало глаза, а Тоша помотал готовой, тяжело выдыхая. — Надь, что случилось? Ты почему в такую погоду оказалась на улице, да ещё и без верхней одежды? — Попытался мягко внедрить здравый рассудок в голову подруге, пока Рома не начал сам это делать на повышенном тоне. Нет, он бы ни в коем случае не стал кричать на Надю, просто он слишком нервный и обеспокоенный, чтобы мягко подойти к этому вопросу. Петров пришел в шок, когда к нему поздно вечером постучали в дверь. Он уже лежал в кровати и готовился ко сну, но, услышав настойчивый и нервный стук в дверь, парень не смог оставить это без внимания. На этом его шок повторился, только ещё с большей силой. Открыв дверь, на пороге стоял Ромка, он пытался держать холоднокровный вид, но глаза говорили все за себя, бешено кидаясь на Антона, прося о помощи. Он никогда не видел своего друга таким взволнованным. Сколько они бы не дружили, Ромка всегда и во всех своих действиях чувствовал уверенность и точность, но, тогда, на пороге его дома, Пятифан выглядел жалким и через чур тревожным с хрупкой Надей в руках. Петров мог поклясться, что на мгновение увидел скопившиеся слезы в уголках строгих, холодных и безжалостных глазах хулигана. На вопрос Тоши Надя молчала, не поднимая глаз с пустого стакана. Глаза Петрова вмиг наполнялись болью, а сам он прочувствовался эмпатией. Он все понял. — Н-Надь, он опять за старое? — Аккуратно спросил Антон, пытаясь не спугнуть итак напуганную подругу. Девчонка еле заметно кивнула. Нос защекотал от слез, а глаза предательски заслезились. Пятифан в недоумении бегал глазами то на Надю, то на Антона. Кто и что опять взялся за старое? Как ее измученный вид и красная отметила на щеке было связано с этим всем? — Вы про что? Что случилось то? — Подпрыгнул с табуретки парень, забирая на себя все внимание. — Надь?... — Он обратился к ней, ведь только она знала о чем точно они говорят. Девчонка же посмотрела на своего друга блондина и кивнула, начиная свой рассказ, который затрагивает еще ее детство. — … Я очень сильно испугалась оставаться с отцом дома, поэтому выбежала ни о чем не подумав,… курточку не успела даже взять. — Постукивая по пустому стакану тонкими пальцами, договрила Соколова. Пятифан был, честно говоря, в полном ауте, он и представить не мог, что такая жизнерадостная и позитивная девчонка скрывает о таком в своей голове и доверяла только Тохе. Он зарылся пальцами в короткие волосы и тяжело выдохнул. Антон же сидел с грустным видом, все это время добавляя детали в рассказ подруги, чтобы точно ничего не упустить. — Вот же... — Остановился на полу мысли Рома, не вежливо было отзываться о родителе подруги в плохом ключе, даже если она была бы не рядом, но такие поступки точно бы не стал делать трезвомыслящий человек. Соколова покачала головой, соглашаясь с неозвучеными мыслями сероглазого и шмыгнула носом. — Надь, мне кажется тебе стоит пожить какое-то время у меня пока твоя мама не вернётся из командировки. — Антон говорит так, словно предлагает, хотя на деле он знает, что все так и будет, ну не отпустит он ее к этому тирану, неизвестно что у того ещё может взомкнуть. Надя кивнула, соглашаясь с словами друга, она сама не хотела пока что возвращаться. Было очень-очень страшно. Пятифан покачал головой, вставая из-за стола. Что-что, а мать голову оторвёт из-за того, что он поздно придет домой. — А ты куда? — Послышался из-за спины удивленый голос Петрова. Пятифан посмотрел на него через плечо скептическим взглядом и нахмурил густые брови. — Как куда? Домой. — С ноткой раздражения ответил парень. Антон цокнул и сам встал из-за стола, подходя к Ромке. — Никуда ты не пойдешь! Видел погоду на улице? — Силой он сажает настырного друга обратно за стол, и даёт ему несильный подзатыльник, чтобы потом не получить самому же. — Сегодня у меня переночуешь, я могу постелить тебе у себя в комнате, а сам лягу в Олиной. — Скомандовал Петров, поправляя очки. Пятифан цокнул и всё-таки встал из-за стола, выходя из кухни. Заметя, как Антон дернулся, думая, что тот сейчас просто убежит, наперед сказал свои действия. — Да не кипишуй ты, Тох, я матушке позвоню, предупрежу.***
Всю ночь Надя ворочилась, ей снились странные и даже пугающие сны, детали которых она запомнить не смогла, только суть уловила. Во снах ей снилась плачущая мама, грозный отец и пустой дом. Жуть одним словом. Проснулась она уже ранним утром, когда вновь ей приснился страшный сон. Холодный пот конденсатом собрался на лбу, заставляя передние пряди прилипнуть к фарфоровой коже, которую украшали большие круги под глазами и напуганные глаза. Место, которое вчера горело красным пламенем теперь не ощущается вовсе, словно за ночь её изличила полностью какая-нибудь волшебная и добрая фея. Поднявшись с дивана, она направилась на кухню, попутно закутываясь в какую-то кофту, которую ей предложил Тоша вместо своей, мокрой и не первой свежести школьной формы. Дом полностью был укутан приятной шалью тишины. Даже ветер, стучавший в окошки и пробираясь под толстые слои деревянных брусьев, никак не портил благодать рассвета. Надя подошла к раковине и набрала стакан воды, жадно отпивая из него. Убрав стакан на свое место, она отодвинула стул и села за стол, поджимая под себя ноги, чтобы холодный воздух, который тянулся по полу, перестал кусать ее голые и худые щиколотки. Все это время она не могла прийти в себя. Ей казалось, что произошло вчера — это сон, либо её фантазии и повышенная тревожность, но все было совсем не так, как она хотела. От реальности не убежишь, даже если очень сильно захотеть. Это невозможно. Она много думала о маме, очень сильно скучала по ней. Скучала по вечерним посилелкам на кухне, когда отца не было дома по каким-то неизвестным причинам, скучала по ее нежному голосу, теплым рукам и родным глазам. По глазам, в которых она никогда не видела злости, разочарования в себе или непонимания. Мамины глаза постоянно сверкали даже в комнате с плохим освещением. В них отражалась нежность, забота, любовь и, конечно же, поддержка. Да, из-за постоянного завала на работе она меньше видела маму, но никогда не уприкала ее в этом, будь ей пять лет или пятнадцать. Надя понимала, что она хочет дать своему чаду все самое лучшее, все, в чем он нуждается. Только вот нуждается Соколова именно в самом внимание Ирины. Шаркающие шаги раздались на лестнице. Они направлялись точно на кухню. Девчонка оживилась и уставилась на проход, ожидая увидеть того, кто тоже разделил с ней это ранее холодное утро января. В проходе появляется высокая фигура. Сонный, замученный и, словно, уставший Пятифан потирал свои глаза, лениво зевая. Открыв глаза, он пошатнулся назад, делая не большой шаг. Рома точно не ожидал увидеть кого-то в такое время, особенно в полной тишине. — Чего не спишь? — Хриплым, с лёгкой грубостью в сонном голосе спросил парень. Надя тут же оживилась и встрепенулась, чувствуя, как конечности знатно похолодели после того, как она пришла на кухню. — Не хочется что-то. — Почти шотопотм, лениво ответила блондинка, переводя взгляд на часы, на которых стрелка доходила до сорока минут восьмого. — А ты? — Решила спросить в ответ. Парень покачнулся и вальяжно, но покачивающейся походной прошел до раковины, наливая себе в стакан воды и залпом выпивая содержимое, отодвигая вопрос подруги. — Не люблю спать в чужих домах, да и сна всю ночь не было. — Может, первое звучало ещё и нелепо, даже не правдиво, но второе оказалось полнейшей правдой. Всю ночь Пятифан не мог сомкнуть глаз, постоянно мерещилось, что он вновь на улице, несёт замершую Соколову через сугробы к Антону. Эти мысли не давали ему покоя ночью, даже сейчас, поглядывая на Надю, он опасался, что ее жизни вновь угрожает опасность. Он посмотрел в карие глаза напротив, что изучали его. Странно, но этот взгляд заставил его почувствовать новое ощущение, которое никогда до этого он не чувствовал. Он много что ощущал при виде разных взглядов в разных глазах: заинтересованность в изумрудно-зеленых, ненависть в кристально-голубых, поддержку в глазах болотного цвета с оттенками серого, непонимание в янтарных. Но никогда подобного он не видел в темно карих глазах, цветом крепкого кофе, которое он любил или цветом темнотой летней ночи — это определенно было его любимое время. Глаза Нади были нежными, словно одним лишь взглядом она посылала тебе лёгкий шлейф чего-то тёплого и родного, или, бывает, ощущается как не сильная пощёчина, которая приводит в чувства, а затем снова чарует. Он притупил взгляд, а затем попытался проморгаться. Всё-таки не высыпание даёт о себе знать.***
Напряженная обстановка витала в воздухе. Казалось, что частички кислорода были наэлектризованы из-за задумчивого лица Антона или же хмурим видом Пятифана. «Украшала» эту обстановка слегка грустная Надя, что спокойно сидела на стуле, перебирая край кофты. Лишь одна Оля была на весесле, она сидела на стуле и болтала ногами, не доставая до пола, чтатетльно пережевывая густую кашу, которую сворил Петров под зоркими надзором Соколовой. Ребята обдумывали вчерашнюю ситуацию и как быть. Такая обстановка появилась из-за Надиного переживания. Она совсем недавно вспомнила, что сегодня вечером в школе будет дискотека, а это означает, что ей в любом случае нужно сходить до дома. На вопросы парней почему она не может пойти в школьной одежде, девчонка одарила обоих скептическим и даже издевательским взглядом. Как упоминалось ранее, одежду, в которой Надя была до того, как ее принесли к Тоше, была не опрятная, хоть и высохшая. Сказав друзьям пару слов о том, что она думает об этом, они закивал головами, одобряя доводы, которые она привела. Обудмав план действий после того, как Оленька ушла к себе в комнату смотреть мультики, они решили, что Надя пойдет до дома только в сопровождении Пятифана, на случай чего он быстрее среагирует, да и сумки с вещами одна она не сможет донести, Антона решили оставить дома, так как Олю точно лучше не оставлять одной, да и к тому же с часу на час должны были вернутся их родители. Накинув на себя какую-то курточку, что Антон нашел на чердаке дома и обматавшись большим шарфом, который тетя Карина подарила ему, Надя ждала Пятифана, пока тот наконец-то зашнурует свои ботинки. Улица пустовала, не было видно никого в радиусе даже десяти метров. Снег на время перестал идти, но от этого погода лучше не стала. Хмурое солнце пряталось за большими тучами, словно объявляя байкот жителям посёлка, ветер же наоборот завывал в полную силу, поднимая выпавший за ночь снег в небольшие ураганы, что гуляли по улицам. Девчонка плелась впозади Пятифана, пытаясь ступать по его следам, дабы не набрать снега в ботинки. Тот же шел хмурый, не пророня ни одного слова с того момента, как они вышли из дома Антона, лишь изредка оборачивался, чтобы посмотреть на Надю. — Надь, слушай,… я тут подумал… — Вдруг заговорил Рома, растягивая слова и подкуриваясь. Соколова подняла голову на спину друга, ожидая продолжение его мысли. — Пойдешь со мной на дискотеку? — На одном дыхании выпалил Пятифан и на пятках развернулся лицом к Наде, да так, что от неожиданности она чуть не упала в сугроб. Карие глаза прожигали его ледники, он чувствовал, как собственное дыхание замедлилось, а сердце бешено стучит по грудной клетке, требуя быстрого ответа. Но его не последовало. Девчонка столбом смотрела на него, не показывая ни одну эмоцию. Роме даже стало не по себе от такого, ведь он много что мог сказать о человеке просто посмотрев ему в глаза, но, сейчас, он не видел абсолютно ни одной эмоции, словно лёд застыл в чарующих глазах девчонки. Он повелся. Не мог оторвать глаз, даже если бы хотел — все равно бы не смог. Все мысли и переживания вмиг куда-то делись из его головы. Сейчас перед ним лишь бескрайнее пространство, в котором он тонет, как в зыбучих песках даже не сопротивляясь. Но тут словно прилетела хлесткая пощёчина, которая в миг обожгла холодную щёку и он очнулся. Такое чувство повисло в груди, словно пару лет ждал ее ответа и утопал в глазах, но в реальности прошло меньше пяти секунд. — Нет, ты ничего не подумай, просто Бяша там со своей, Тоха с Полинкой, ну-у, а я решил тебя позвать, как подругу конечно! — Он бы и дальше продолжал глупо оправдываться, если бы Надя звонко не засмеялась. — Я поняла, Пятифан, перестань так себя вести. — На одном издыхании пролепетала блондинка и набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы ещё раз уловить новый приступ смеха. — Я пойду с тобой. — Улыбнулась Надя блистательной улыбкой и пошла вперёд Ромки, рассекая небольшие сугробы снега. Он посмотрел на сигарету, что все это время была в его руке. Стряхнув пепел, он сделал последнюю затяжку и, выкинув бычек, пошел следом за веселой Соколовой.***
Странное ощущение покалывалу где-то в боку, которое появлялась при виде одникого дома. Словно призрак он стоял в больших сугробах, нагоняя жути на блондинку. Надя знала, что отец со своими дружками может сидеть дома, хоть и темные окна говорили об обратном. Собрав силу в кулак, она подошла к ветхой калитке и толкнула с силой вперёд. Рома последовал за ней, осматриваясь. Девчонка чувствовала, как парень напрягся, он тоже чувствовал странное ощущение в груди, что и она. Тропинка к дому была заметена снегом, следов не было видно. Коснувшись железной ручки, ладонь прозжгло холодом и током, который ударил ее. Девчонка отодвинулась от двери и посмотрела через плечо на хмурого Ромку. Он отодвинул ее и сам открыл дверь, и, на удивление, та была открыта. За парнем внутрь последовала и Соколова. В нос тут же ударил терпкий запах перегара, что пропитал, наверное, весь дом. — Я наверх пойду, соберу вещи, а ты тут пока постой. — Шепотом и с осторожностью проговорила девчонка, не смотря на парня. Не разувшись, она направилась к лестнице, поворачивая голову в стороны, чтобы посмотреть в другие комнаты хотя бы краем глаза. Складывалось ощущение, что дома абсолютно никого не было кроме как их двоих. Так оно и было. Наконец-то, собрав нужные вещи, Надя спустилась по скрипучей лестнице вниз. Рома стоял все на том же месте, только, в голубых глазах блеснуло что-то не ладное. Он явно был чем-то озабочен, словно вслушивался в тишину с серьезным лицом. Девчонка подошла к нему и выгнула бровь. — Ром, ты чего? Что-то случилось? — Спокойным тоном спросила Соколова. Все же было ей интересно, что заставило ее друга так насторожиться. От его беспокойства, в груди что-то заколыхалось недоборе, необъяснимый холод колко пробежал под кожей в районе лопаток. — Мы не одни здесь. — Одними лишь губами произнес парень. Надя притупила взгляд, хотела переспросить, не веря его словам, но вдруг сама услышала шорохи за спиной. Не успев ни о чем подумать, её тут же заводит за свою спину Ромка, хлопая себя по карману в поисках ножа. Но, увы, или к счастью, он забыл его дома. Из дальней комнаты выплывает большая тень, которая пошатываясь, направляется к ребятам. — А я уж думал не вернёшься, мелкая дрянь. — Сиплый голос отца врезался Наде в голову и она тут же выглянула из-за спины. Пятифан тут же напрягся, хмуря густые брови. — Ты за языком следи. — Холоднокровно выплюнул Рома. Тут же он почувствовал, как за рукав кожанки его тянет Надя и шопотом, где-то совсем рядом, говорит: «Это мой отец». Этой информации было достаточно, чтобы в сообразительной голове Ромки пазл сложился полностью. На слова парня Соколов старший лишь ухмыльнулся. — Ты ещё в дом привела своего. — Переодически пошатываясь из-за невыветревшегося алкоголя, вяло сказал Михаил. — А м-мамка то твоя..., тоже... укатила к своему ебырю..., и срать она хотела на меня, как и родная дочь. — Пьяные глаза цветом выдержаного коньяка цеплялись то за испуганное лицо Нади, то за злобное выражение лица Пятифана. Он сделал пару шагов к подросткам, оставляя между ними расстояние на вытянутой руке. Ромка ещё сильнее напрягся, заводя ещё больше за свою широкую спину светловолосую девчонку. — Мало вчера тебе было, пришла ещё получить. Как только совести у тебя хватило явиться сюда?! — Мужчина обращался к Наде, заглядывая за спину Ромы, одаривая обоих сильным перегаром. — Только посмей поднять на нее руку. — Серьезный тон Пятифана полностью переключил на себя внимание Михаила. — Самому не заподло бить дочь, которая ниже и меньше тебя,… ты хоть знаешь, что с такими отбросами делают люди?... — Пьяный мужчина притупил взгляд и хотел было уже что-то сказать, но Пятифан продолжил. — Они втаптывают их в могильную землю, и не посмотрят какой ты вес имеешь. Надя вцепилась руками в широкую спину Ромки и замерла в ожидании чего-то. Её пугал отец, она абсолютно не знала что от него можно ожидать. Поступки отца – это всегда неприятная «лотырея», не знаешь, что именно взомкнет в его голове. Её пугала серьезность Ромы, она никогда не видела и не слышала его настолько холоднокровным и опасным. — Ты чё, щенок, решил меня тут жизни поучить? Ах ты сукин сын! Отец направился на Ромку и тут же Соколова почувствовала толчок назад. Она не успела ничего понять, как увидела удар, который пришелся отцу в челюсть. Он тут же упал на холодный пол и замер. Надя широкого открыла глаза, смотря то на отца без сознания, то на Рому. — Сука, мать задевать — самое низкое. — Выплюнул Ромка сквозь зубы. — Р-рома-а… — Протянула Надя, опираясь об стену, крепко держа сумку с вещами в руках. — Чего блять рассеялась, бежим, пока он не очухался! — Пятифан вытолкнул девчонку за дверь, прихватывая с вешалки её курточку и шарф, который видел на ней пару раз. Они бежали быстро по заснеженной дороге, думая, что мужчина всё-таки решит их догнать и порешать как следует. Добежав до небольшой поляны у самого леса, как раз рядом с мостом, Надя упала в снег, откидывая сумку в сторону, тут же рядом с ней на белую пелену повалился Ромка, гормко дыша. Пролежав пару минут в тишине и переводя дыхание в норму, Надя устало повернула голову на Ромку, смотря ему в глаза. — Ром,… а,… ты не сильно ему там… — Стушевавшись, забеспокоилась Надя. Она знала, что отец получил по заслугам, но не стала исключать тот факт, что он мог слишком сильно удариться головой и потерять сознание, лёжа на холодном полу в пустом доме, где обитал полный хаос. Пятифан хмуро пробубнил безаботное «не знаю» и перевел взгляд на верхушки хвойных деревьев, что окружали их, похожи на длинные когти, что при свете дня не внушали никакого страха. Он видел, как от его ответа в глазах девчонки промелькнула глубокая печаль. Но он не чувствовал вины за сказанные слова или же не сильный удар, но совесть начало назойливо ковырять корочку подсознания, то и дело накручивая парня. — Надь, все в порядке будет, — Он вновь повернулся к Соколовой, но та делала вид, что не слышит его, лишь всматривалась в синеву неба, которая стала уже на пару тонов темнее. — Я не сильно, честно… он пьян, поэтому плохо стоял на ногах и я уверен, что если бы на трезвую ему так прилетело, то он даже не шолохнулся бы. — Пытался заверить ее Рома и, вдруг, это сработало, девчонка повернулась и он почувствовал, как от её взгляд он смягчился ещё сильнее. — Честно? — Грустно пробубнила Надя, убирая со лба выпавшую прядь. — Зуб даю. — Улыбнулся парень и тихонько дунул пух снега в лицо девчонке от чего та весело завозмущалась, а он поднялся, поднимая за собой и подругу.