***
Итачи зря надеялся, что внушение, выданное Кисаме, удержит того от того, чтобы растрепать все Акацуки при следующем же сборе. Поэтому когда он вошел в центральный зал убежища, все собравшиеся явно только что хорошо посмеялись и еще с трудом сдерживают остаточное хихиканье. Кисаме выглядел невинней овечки, пасущейся на рассветном лугу, и Итачи понял — попал. — Рад, что вы все здесь, — произнесла голограмма Пейна. Итачи был готов поклясться — даже вечно спокойный (можно даже сказать, смертельно спокойный) лидер-сан кривится в ухмылке. Как может ухмыляться силуэт с глазами, Итачи не знал, но чувствовал эту ухмылку на метафизическом уровне. Каждая пара доложилась о своих успехах, и Учиха было выдохнул, решив, что инцидент исчерпан и он просто параноил, но… — Итачи, а правда, в детстве твоим первым заданием была прополка огурцов? — Хихикнув, спросил Дейдара. — Я уже не помню, — пытаясь держать себя в руках, процедил сквозь зубы Итачи. — И правда, что тебе за нее не заплатили, потому что это было не задание, а ты просто решил украсть несколько огурцов у какой-то старушки? — Говорю же — не помню. — А твой отец выдрал тебя и велел вернуть украденные огурцы хозяйке, после чего тебя все звали «Итачи — огурцы на даче»? Итачи издал такое великолепное рычание, что все тигры обзавидовались бы. Но пребывающие в виде голограмм нукенины лишь закатились дружным хохотом. — Да я просто… — Итачи беспомощно почувствовал, что на щеках вспыхнул некрасивый румянец. Давно его не тыкали детским прозвищем, от которого он избавился, только получив свой шаринган и начав жестоко избивать каждого, кто смел ему кричать: «Итачи — огурцы на даче». — Хотел проверить навыки своего проникновения! Мне было три с половиной!!! — Да, да, и тебя поймала крестьянка без навыков шиноби! — Гогоча, поддел его Дейдара. — Великий и опасный Учиха! Итачи — огурцы на даче! — Да откуда… — Итачи казалось, что он сейчас расплачется. Детское прозвище прочно ассоциировалось у него с унижением, настолько сильным, что оно перебивало даже застарелое чувство вины и горечи, — не осталось же никого… — Никого, кроме той крестьянки, — хихикнул Кисаме, крайне довольный, что сам он остался в ближайшем городе, а Итачи отправился в логово Акацуки в одиночестве и поэтому немедленная кара ему не грозит, — а то иду я по рынку и слышу, как старая женщина ругается на какого-то пацаненка, что после набегов Итачи на ее грядки она свои огурцы хорошо охраняет, и никому не позволит их воровать. Не мог удержаться от пары вопросов — уж не мой ли знакомый набедокурил… — Так, так, все, успокойтесь, — приказал Лидер-сан. Все они… Итачи пару раз глубоко вздохнул и внезапно выпалил: — Лидер-сан, прошу, разрешите мне взять отпуск!***
Отпуск ему разрешили взять. Итачи не помнил, кто именно сказал: «Я устал, я ухожу», — но мысль правильная, умная и богатая. Поэтому он тоже ушел. Не очень далеко. Примерно до ближайшей деревеньки. Плащ Акацуки остался в убежище, протектор он снял и сунул в сумку, денежное довольствие, которое ему неожиданно выдал Лидер в качестве «отпускных» грело кошелек и душу. В этой самой деревеньке нукенин за несколько тысяч рьё арендовал один из домов на окраине с условием, что и духу не будет деревенских на дороге ведущей к дому. Иначе… Учиха продемонстрировал кунай и предупредил, что пользоваться им умеет. Староста покивал, деньги взял и указал на пустующий дом. — Там раньше семья жила, но мужчина погиб, а женщина вышла замуж за селянина из другой деревни. Живите, шиноби-сама, сколько понадобится, никто вас не потревожит! Итачи дом вполне устраивал. А что немного запыленный и заросший — так на то и нужны клоны, чтобы дружненько взять бревнышко и… Дыра на крыше (Итачи помянул недобрым словом жуликоватого старосту, но ругаться не пошел — сам виноват, что не проверил, что ему предлагают) ненадолго вызвала неприятные размышления о дожде и холодном ветре. Но водяные лезвия (как хорошо, что он скопировал их у Кисаме!) помогли не только повалить пару деревьев в лесу за хижиной, но и распластавать их на аккуратные досочки, которыми удалось залатать дыру на крыше. Теперь оставалось с помощью катона добавить огоньку в деревенский очаг, и Итачи растянулся на раскатанном на полу футоне. Развешанные по округе взрывные ярлыки немного успокоили паранойю, и Итачи закрыл глаза, планируя проспать часов десять или даже двенадцать. И главное — никакая акула не бродила в ночи «попить» и «проверить подозрительный шорох», так что выспался старший Учиха просто замечательно. Даже голова и глаза не болели. — Отпуск у меня или да? — Спросил сам у себя Итачи. Вытащил футон на улицу и растянулся, подставив бледный нос последним теплым лучам Солнца. Когда нос согрелся, разомлевший, как настоящий ниннэко, Итачи перевернулся на живот и подставил солнышку спину. А потом обратно. И еще раз обратно. И еще. А потом солнце село и пришлось возвращаться в дом. Он поужинал запечатанным в свиток онигири и снова завалился спать. Первый день отпуска ему понравился. На второй день деятельная натура шиноби взяла верх, спать уже хотелось не так сильно, и Итачи принялся шляться по временно оккупированной территории, досконально изучая ее. За домом он обнаружил заросшие грядки. Заросли они настолько, что даже с шаринганом было сложно понять, что это именно грядки, а не заросли похлеще, чем в джунглях. На грядках нашлись выродившиеся, но вкусные сельдерей, дайкон и имбирь. И клятые огурцы. Итачи в порыве чувств чуть не спалил ни в чем не повинные овощи катоном, но вовремя одумался и, нарвав овощей, угрюмо слопал собранное. Бабахнула взрывная печать и Итачи отправился проверять, кто полез на застолбленную им территорию. Оказалось — кабан. — Видит Рикудо, ты сам полез, куда не просили, — сообщил кабану Итачи и распотрошил тушу. Мяса получилось много. Около дома нашлась отличная беседка — и даже почти не заросшая. Самое то, чтобы на свежем воздухе изжарить добычу и съесть, наслаждаясь видами гор. — Ого, да ты просто добытчик! — Жизнерадостно раздалось от калитки. Итачи не глядя метнул кунай, хотя голос уже узнал. Да и кто бы, кроме извечного напарника догадался, где искать ушедшего в отпуск друга. — Я тебя не знаю, — сообщил он Кисаме. — И не буду знать до конца отпуска. Уходи! Никаких миссий и ничего подобного! — А я тоже в отпуске, — довольный собой, как акула, которая нашла жемчужную заводь, полную хорошеньких ама, сообщил нукенин Скрытого Тумана. Итачи с трудом успел подхватить свою челюсть и удержал на лице подходящее Учихам скучающее равнодушие. — Чего это так? — А тебе в отпуск денег дали и миссиями пообещали не загружать! — И? Это повод меня терроризировать? Кисаме поднял руку, в которой оказалось целых шесть крупных форелей. Итачи тяжело вздохнул и снял с забора фуин. Рыбу устроили рядом с мясом. — Может, ты своим Самехадой дровишек нарубишь? — Съязвил Итачи. Кисаме округлил и без того круглые глаза и заворковал с мечом. — Не слушай его, малыш, Итачи-сан так шутит. Серьезно, не обижай мое оружие, иначе это я тебя нарублю! Итачи фыркнул и уже было собрался отправиться за дровами, как к калитке, делая вид, что случайно мимо проходил, подошел Дейдара и следом за ним — нелепый новичок в оранжевой маске, везде таскающийся за подрывником и уговаривающий взять его в Акацуки. Итачи посмотрел на него, выразительно приподняв бровь. Дейдара указал взглядом на новичка. Тоби продемонстрировал целых два большущих пакета из закусочной. Чуткий нос Итачи подсказал ему, что в мешках сладости, соусы, рисовые лепешки и все подобное. Сам Дейдара, заговорщески подмигивая единственным глазом, продемонстрировал сумку, в которой уютно побрякивали бутылочки качественного сакэ. Фуин снова пришлось распечатывать. За дровами, дружелюбно болтая отправились сам Дейдара и Кисаме, Тоби оставили убирать беседку, с чем тот, визгливо хихикая, вполне успешно справлялся. Итачи присел на лавочку около калитки, понимая, что это явно не все. Сасори притащил несколько бутылей персикового вина — в Суне делали отличные напитки. Тоби предложил не пускать, мол, сакэ уже есть, Дейдара-сенпай принес, но Кисаме, притаскивая очередную охапку дров, сказал: — Выпивки много не бывает! — И кукольника пустили. Хидан и Какузу, как всегда споря и цапаясь на божественные темы, заявились с кучей овощей на салаты и маринад. Итачи было лень удивляться, тем более, что Тоби уже разболтал, что вслед за Итачи в отпуск запросились разом все, поняв, что даром дают денег и разрешают не идти на миссии. А Кисаме выдал гениальную идею всем пойти в гости к Итачи. Шиноби-отступники принялись прочесывать округу, чтобы выяснить, где засел Учиха. Самым удачливым оказался напарник Итачи и он же при помощи водяных клонов известил всех, куда идти. Обычно их действия координировал Лидер-сан, но он в отпуск не пошел, оставшись Лидером над самим собой. Какузу быстренько составил смету и распорядился, кому что тащить. — Сказать кому, что самая жестокая и опасная организация во всех пяти великих странах собралась на пикник в загородном доме — не поверят, — пожаловался Тоби Учиха, наблюдая, как Хидан, мурлыкая что-то вроде «Вот неплохая жертва для Джаши… То есть для моего желудка!» рубит на куски мясо и нанизывает его на ветки, которые ему вытачивал кунаем Какузу. — Да что вы, сенпай, ничего особенно необычного! — хихикнул Тоби, протирая стол, — все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо! Мысль была мудрая и Итачи с ней мысленно согласился. Наконец-то притащили дров, и с него стребовали немного огоньку. — Еще бы в онсэн сходить, — мечтательно отметил Дейдара. Итачи машинально кивнул. — Надо будет подумать… Мясо и рыба аппетитно шипели над горячими углями. Сасори, для разнообразия выбравшийся из своей марионетки, разлил сакэ и печально подпер голову рукой — ни есть, ни пить он единственный не мог. Дейдара поставил чашечку на стол и накрыл ее ладонью. Остальные выпили, как обычно. «До чего я докатился?» — подумал Итачи и спросил, когда разлили по второй: — Ну, за что выпьем? — За Итачи! И за огурцы на даче, — хмыкнул Кисаме. И прозвучало это как-то… Не обидно, что ли? — Точно! — Обрадовался Хидан. — Если бы Итачи не придумал такую отличную мысль, как отпуск — мы бы еще черти сколько работали, не разгибаясь! За Итачи! Итачи подумал, а потом вздохнул и присоединился к тосту. — Вы только другим не говорите, что ли? — Безнадежно попросил он. — Ты что? — Махнул на него рукавом Дейдара. — Мы ж сами себе не враги. — Верно, портить репутацию организации дурацкой детской кличкой одного из сильнейших участников… Не лучшая мысль, — поддакнул Сасори. Мясо и рыба незаметно для участников съедены. Дейдара пил за троих, ссылаясь на то, что у него три рта. Пьяненький Хидан, глупо хихикая, кормил кусочками рыбы Самехаду, а Кисаме переживал, не случится ли у его чакропитающегося оружия несварение несуществующего желудка. Сасори, единственному трезвому, было грустно, и его в четыре руки начали обливать персиковым вином, ссылаясь на то, что дерево — оно впитывает! Дерево впитало, Сасори затянул длинную лирическую балладу о прекрасной девице, живущей в высокой башне посреди пустыни. Тоби пытался пихать данго в единственное отверстие в маске и шепотом ругался. Учиха впал в меланхолию, наблюдая за творящимся безобразием. Наевшиеся гости насели на хозяина, требуя онсэн. Учиха неубедительно отозвался: — Так, места ж нет… — Ща будет, — радостно икнул Дейдара. — Итачи, тебе вот этот лужок очень нужен? — Да не особо, — меланхолично отозвался временный хозяин. Дейдара кинул небольшую бомбочку. Бабахнуло. Когда пыль рассеялась, то оказалось, что на месте лужка образовалась небольшая заготовочка под онсэн. Персон так на пятнадцать. — Готово, надо только водички налить! — А, ну без проблем! — Кисаме кое-как поднялся, сложил печати и в будущий онсэн плюхнулась неплохая такая порция воды. — Соленая, — критически заметил Какузу. — Ничо, ирьёнины говорят, что соленые ванны укрепляют нервы, а нам при нашей работе полезно! — Ну, за крепкие нервы, — предложил Хидан, и все выпили еще по одной. Потом Итачи плюнул огненным драконом и народ дружно полез в онсэн. — О, горяченькая пошла, — блаженно вздохнул Тоби, так и не расставшийся со своей оранжевой маской. Распаренные и всем довольные «гости» разложили свои футоны прямо во дворе — маленький домик не был пригоден для такого количества людей, а ясная погода позволяла. Итачи из какого-то духа коллективизма не пошел спать в дом. Уселся на крыльцо, задрал голову, глядя на темнеющее небо. И подумал: «Да… Отпуск — это вещь!»