23 июля 2009
Включив канал «National Geographic», Эми откинулась на спинку дивана.
Здесь, в доме у Барнсов, было на удивление... спокойно, да, «спокойно», вот правильное слово. Спокойно и мирно.
Не то что бы Эми часто ссорилась с Кэрол, вовсе нет (тем более что бесконечные замечания и нотации о надлежащем поведении вряд ли можно назвать ссорами). Но здесь не было ощущения
отчуждённости, которое преследовало её практически сколько она себя помнила. Зои с какой-то кажущейся лёгкостью умудрилась окружить временную постоялицу уютной, ненавязчивой заботой. За прошедшие дни Эми не тревожили никто и ничто.
За исключением её собственных мыслей, разумеется, но что с ними поделаешь-то? Да и мысли её днём тоже не тревожили, покорно уступая место отдыху, развлечениям, разговорам. Лишь перед сном они, настырные, всё продолжали и продолжали лезть в голову, да по ночам иногда прорывались смутными, незапоминающимися, но донельзя муторными кошмарами.
Ведь, пока Эми расслаблялась и приходила в себя в таком мирном и уютном доме Барнсов, люди продолжали болеть и умирать.
Нет, она почти сразу после обретения силы научилась подходящим умопостроениям, способным справиться с этой проблемой. В самом деле, не она виновата во всех этих болезнях и смертях, люди умирали и до неё, будут умирать и после. Даже если она начнёт лечить по пятнадцать часов в день (и это если предположить, что ей разрешат столь безумную затею!), все её усилия окажутся лишь каплей в море. Поэтому на ситуацию нужно смотреть по другому: она не
отлынивает от выполнения свои обязанностей в свободное время, а
спасает больных и умирающих в «рабочее». Тех, кого может. Тех, на кого хватает сил. Она помогает людям и хоть как-то смягчает бедственную ситуацию в городе.
Эти рассуждения были логичными и правильными. Вот только всякий раз, завершая свою смену в госпитале, Эми чувствовала, что могла бы сделать
ещё что-нибудь. Да, она понимала, что такие рассуждения никуда не ведут, но ей никак не удавалось толком разграничить общественное и личное. В первые дни после обретения силы ей казалось, что теперь-то жизнь наладится – ага, как же!
А потом произошла катастрофа с Мистик, и Эми поняла, что то была светлая полоса. По крайней мере, «общественное» у неё вообще было, и она помогала хоть кому-то!
Но... как она может использовать свою силу, когда самой себе не доверяет?!
Впрочем, это была настолько нерешаемая проблема, что Эми небезуспешно пыталась отложить её «на потом». На завтра. Или на послезавтра. Или вообще на когда-нибудь. Главное – отложить и не возвращаться к ней сейчас. Ведь сейчас её ждёт интересный документальный фильм о плаваниях Жак-Ива Кусто. В конце восьмидесятых он нанял в свою команду Нептуна, что позволило вывести качество и сюжеты съёмок на совершенно новый уровень. По крайней мере, пока Нептун не погиб в девяносто шестом при нападении Левиафана на Осло – впрочем, почти сразу после этого Кусто скончался от инфаркта. Но до той поры... да, те времена не зря назвали «золотым веком супергероев».
xXx2xXx
Впрочем, это была настолько нерешаемая проблема, что Эми небезуспешно пыталась отложить её «на потом». На завтра. Или на послезавтра. Или вообще на когда-нибудь. Главное – отложить и не возвращаться к ней сейчас. Ведь сейчас её ждёт интересный документальный фильм о плаваниях Жак-Ива Кусто.
– Ами! – почти в первый же день её имя чуть-чуть переиначили, чтобы не путать всё время с Эммой. Она не возражала. – Тут к тебе Джейн в гости пришла! – или не ждёт.
– Здорово! – да, Эми была благодарна Барнсам, но всё-таки спасла её именно Джейн. Сердобольную женщину и Вики навещала, и по телефону они с ней общались, и о визите договорились. Правда, он должен был состояться вечером, после работы – Джейн отпустили пораньше?
Выходит, что так. Более того, она пришла не одна, а в компании с высоким, улыбающимся мужчиной. Светловолосый, голубоглазый – он выглядел бы как персонаж с агитационного плаката Империи, если бы не располагающее, ни капельки не высокомерное выражение лица.
– Знакомьтесь, – представляет его Джейн, – Рихард Кеттель, глава отдела по связям с общественностью нашей компании.
– Спешу заверить, – картинно раскланивается мужчина, – что хотя меня и угораздило родиться с таким именем и внешностью, я никоим образом не разделяю расистскую идеологию и не придаю ни малейшего значения национальности и цвету кожи других людей. В конце концов, мой начальник – афроамериканец!
Рихард умудряется произнести короткую речь с таким выражением, что Эми и Зои дружно хихикают. Джейн умудряется сохранить серьёзное выражение лица и с притворным обвинением заявить:
– Ты каждый раз произносишь эту шутку.
– Ну что я могу поделать, – так же картинно разводит руками мистер Кеттель, – если в нашем славном городе с самого начала необходимо открещиваться от ненужных ассоциаций!
После этого разговор потёк гладко. Эми представила Зои, две немолодые женщины минут пять расшаркивались во взаимных благодарностях и превозносили заслуги друг друга в помощи беглянке. Но потом гости всё-таки прошли в гостиную, Эми выключила телевизор, а Зои ушла заниматься своими делами, предоставив собравшимся возможность посекретничать, если они того захотят. Правда, сперва Эми хотелось всё-таки выяснить, зачем...
– Я много слышал о знаменитой Панацее, – уловил незаданный вопрос Рихард. – Каково же было моё потрясение, когда я услышал, что она гостила в доме у моей сотрудницы! Разумеется, я захотел встретиться с вами – не для того, чтобы попросить о помощи, боже упаси! К счастью, и у меня, и у моих близких со здоровьем всё в порядке. Я хочу узнать, не нужна ли какая-либо помощь
вам. Я далеко не самый богатый и влиятельный человек в этом городе, но кое-что и в моих силах. После того, как за месяцы работы в госпитале вы спасли столько людей, вы вправе рассчитывать на ответную благодарность даже от незнакомцев.
– Спасибо, – на секунду Эми показалось, что сидящий перед ней человек говорит как-то неискренне, но она помотала головой, отгоняя досужие домыслы. Не следует подозревать каждого встречного в том, что он хочет тебя использовать. – Теперь у меня всё хорошо.
{
Отнюдь неЕдинственный шанс произвести первое впечатление, соревнование между Блефом Рихарда и Проницательностью Эми}
{Блеф Рихарда, бросок 1d20 + ?: 27. Проницательность Эми, бросок 1d20 + ?: 22. Рихард побеждает.}
– Точно? – с сомнением уточняет Джейн. – То есть нет-нет, я и сама вижу, что эти Барнсы – замечательные люди, но что с твоей приёмной матерью? Она действительно образумилась, как упоминала Слава?
{Накидка на Панацею 23-24 июля, вероятность успеха 1/10/20/40/60/71, бросок 1d80: 18. Успокоилась настолько, что решила дать Кэрол ещё один шанс... не прямо сейчас, правда, а чуть-чуть попозже}
– Эмма с ней поговорила, и... я понятия не имею, о чём шла речь, но Кэрол решила передо мной извиниться. Так что да, действительно. Я, правда, пока ещё с ней не встречалась, для меня это очень тяжело, но придётся. Со временем.
– Хорошо, если эта проблема разрешится, – осторожно кивает Джейн, явно сомневаясь, что она действительно разрешится. Сама Эми тоже сомневается, но ведь попробовать всё равно придётся, верно?
– Семейные ссоры стары как мир, – комментирует Рихард. – Правда, время доносит преимущественно позицию старшего поколения. «Дети перестали слушаться своих родителей. Видимо, конец света уже недалёк», как было сказано в древнеегипетских папирусах, – Эми поневоле хихикает от преувеличенно-напыщенного тона. – Я тоже рад, что Брандиш решила пойти на уступки. Возможно, с этим действительно всё наладится. Но это же не единственная проблема, которая вас гнетёт?
{Рихард расспрашивает Панацею, КС 20 (частичный успех), бросок 1d20 + ?: 22. Частичный успех.}
Эми не должна была, не имела права вываливать свои проблемы на незнакомца, но она так устала носить их в себе... И лучше уж рассказать тому, кого видишь в первый и последний раз в жизни, чем озадачивать родных и знакомых, верно?
Но не о всех проблемах. Разумеется не о всех.
– Не единственная. У меня трудности с моей парасилой, после того как я ууу... сугубила состояние Мистик, – вывернулась Панацея в последний момент. – Я поняла, что больше не могу доверять сама себе, что могу вместо лечения сделать что-либо ненужное, плохое, вредное. Поэтому и в госпиталя я последнее время не хожу. Опасаюсь. Просто опасаюсь. Понимаете?
– Да, понимаю. Звучит серьёзно, – всю наигранную весёлость с Рихарда как ветром сдуло, теперь перед ней сидел внимательный и чуткий собеседник. – Я даже затрудняюсь что-либо посоветовать, ведь именно вы лучше всех на свете знаете свою парасилу, её преимущества и особенности. А что вы упоминали про...
{Разговор заходит куда-то не туда? Проверка Мудрости Джейн Уоткинс, КС 8, бросок 1d20 + ?: 8. Успех.}
– Рихард! – неожиданно резко прикрикивает Джейн. – Тебе не кажется, что ты расспрашиваешь о сильно личных вещах?!
– Да, да, всё-всё, прекращаю, затыкаюсь! – мистер Кеттель картинно подымает руки. – Меня действительно начало заносить. Прошу простить, профессиональная привычка.
– Ничего страшного, – слабо улыбается Эми. – Просто я сама сорвалась, обычно я не люблю вываливать на людей свои проблемы.
После этого разговор перешёл на более лёгкие темы. И Джейн, и Рихард оказались внимательными собеседниками: тактичными, чуткими, готовыми как выслушать, так и поддержать разговор. В какой-то момент к ним присоединилась и Зои, а потом, когда Эмма позвонила и сказала, что возвращается, гости решили откланяться. В целом, Эми была очень довольна визитом. Она не отказалась бы ещё раз встретиться с Джейн. Да и с Рихардом, в принципе, тоже.
Передачу про Кусто, она, правда, пропустила, но да невелика беда – в следующий раз посмотрит.
xXx2xXx
Посмотрев передачу про плавания «Калипсо» и про её плачевное текущее состояние (впрочем, к столетию со дня рождения Жак-Ива её якобы обещают восстановить), Эми с грустной улыбкой выключила телевизор. Это, конечно, хорошо и всё такое, но сколько ещё она будет стеснять Барнсов? Да, это настоящие «каникулы в каникулах», но когда же она, чёрт побери, хоть на что-то решится?
{Накидка на Панацею 23-24 июля, вероятность успеха 1/10/20/40/60/71, бросок 1d80: 18. Успокоилась настолько, что решила дать Кэрол ещё один шанс... не прямо сейчас, правда, а чуть-чуть попозже}
Возможно... возможно, ей всё-таки стоит выслушать, что хочет сказать Кэрол? Да, она не могла представить свою мать
извиняющейся, но а вдруг? Помечтать-то всегда можно!
Ага, а ещё можно помечтать о том, что её жизнь наконец-то наладится.
Хотя если Кэрол
действительно перестанет изводить её своими придирками и пилить по поводу и без, то жить в доме Даллонов действительно станет лучше. Не «хорошо», нет. Но лучше. Ведь отношение Кэрол было не единственной проблемой, хотя и очень значимой.
Панацея ещё раз подумала над вступлением в Стражи и ещё раз отложила идею «на потом». Нет, в теории всё звучало хорошо: если она сама не в силах брать ответственность за использование своей силы, то почему бы не переложить эту ношу на кого-то другого? На того, кто хотя бы заявляет, что разбирается в парасилах?
Звучало хорошо, да. Но что если избыточный контроль не поможет, а, напротив, навредит? Эми в этом сильно сомневалась, но а вдруг? Ну и потом, присоединение к Стражам – большое и ответственное решение, которое не следует принимать сгоряча. Это вступить в них легко, а вот выйти – очень и очень непросто. Сперва лучше выслушать извинения Кэрол (если она действительно решит извиниться), увидеться с Викторией, полюбоваться светом её глаз, понежиться в волнах столь искреннего смеха, как бы невзначай погладить по волосам, прикоснуться к коже и ощутить всё её естество, выслушать беззаботное «Я люблю тебя, сестрёнка!» и вымученно, но совершенно искренне ответить «Я тоже тебя люблю»...
Да, именно в её отношении к Вики и был корень всех проблем.
Пока Панацея не убила Мистик, она не понимала, насколько же в самом деле
легко было
изменить Славу. Просто прикоснуться под самым невинным предлогом (да она по десять раз на дню безо всякого предлога это делала!) и
улучшить то, как Виктория смотрит на мир. Вмешаться чуть-чуть, самую капельку, капелюшечку. Одни нейронные связи чуть-чуть ослабить, другие едва ощутимо усилить. Не сложнее, чем залечить проникающее огнестрельное ранение брюшной полости. Гораздо, гораздо проще, чем то, что она провернула с Мистик.
В первые дни она боялась не удержаться истово, неимоверно, чуть ли не до безумия. Потом, после того первого разговора с Нахалкой, стало немного полегче, за что она была той языкастой заразе искренне благодарна (честно-честно!). Но «полегче» – не значит «легко».
Несколько раз её подмывало признаться. Просто признаться, и будь что будет. Отрезать гангрену по живому – ведь хуже, чем есть, уже не станет.
В первый раз она почти выпалила то, что действительно думает, во время того самого разговора с Нахалкой, удержавшись каким-то чудом. Во второй она заранее и осознанно решила признаться в любви, если Вики всё же заведёт разговор... но в том коротком разговоре та умудрилась так изящно оттоптаться по всем болевым точкам (да, любимые тоже иногда бесят!), что Эми смолчала. И, чтобы полностью и абсолютно обезопасить Вики от себя, решила сбежать из дома. И, желательно, из города.
У неё этого не получилось. Может, оно и к лучшему?
Ну, а умолчать в последующих разговорах с Эммой и Викторией вышло куда как легче. Панацея действительно научилась держать всё в себе.
Как подступиться к этой проблеме, она не знала. Но, если она полностью откажется от использования своей силы, то уже не сможет «изменить» Викторию, верно? Лучше уж угрызения совести за неспасённые жизни, чем одно необратимое прикосновение в минуту слабости.
Но, по крайней мере, после извинений Кэрол она снова сможет жить в одном доме с Вики...
