Я искала тебя несколько жизней

День первый  Локи ворвался внутрь монетного двора и остановился, наслаждаясь тем, что все взгляды оказались прикованы к нему. Заложники — работники банка и обычные люди, некстати оказавшиеся в этом месте сутки назад, застыли, сбившись в кучку на полу и подчиняясь приказу не привлекать внимания, но сейчас все как один таращились на Локи, как на божество. Преступники, бродившие по всему зданию монетного двора, теперь сбегались в центральный зал и нервно наставляли своё оружие на стоявшего у дверей бога коварства. Заложники были нужны им для единственной цели — не допустить штурма здания до того, как они напечатают достаточно денег и уйдут с ними.  — Кто ты? Нас не предупреждали о переговорах! Что тебе нужно?  — Я здесь по своим делам, — сказал Локи с поистине королевским видом и тут же молниеносным, но как будто ленивым движением поймал в полёте направлявшуюся к нему пулю, зажав ее двумя пальцами и показав остолбеневшему человеку в маске и с автоматом. — Будут ещё попытки? — Кто ты? — Главный среди них сохранял внешнее спокойствие, но явно нервничал.  — Я бог Локи.   У смертного вырвался нервный смешок.  Локи изменил облик, и теперь стоял в своём привычном виде, в шлеме и доспехах, доказывавших, что он явно прибыл не из привычного им мира. В обеих руках его сверкали кинжалы. По помещению прокатился восторженный и испуганный одновременно гул перешёптываний.  — Не будем нервничать, — поняв, что к чему, примиряющим тоном произнёс Берлин. — Что тебе нужно?  — Деньги, естественно. Немного. Столько, сколько вы успеете напечатать за три следующих дня.  — Пойдём-ка поговорим, — сдерживаясь, пригласил Берлин, подав знак сохранять спокойствие остальным, замершим за его спиной с автоматами в руках.  Оба скрылись за высокими дверьми.  Прошло около получаса, когда Локи снова появился в зале с довольной улыбкой.  — Внимание, — обратился вышедший за ним Берлин к заложникам, даже не взглянув на своих помощников. — Этому господину нужен человек, который согласится провести с ним три дня в запертом помещении. Естественно, мы не можем вас принудить, но я лично гарантирую полную безопасность.  Он был зол из-за того, что пришлось идти на уступки, но спокоен и внешне доброжелателен.  — Это просто меры предосторожности. Вас они не касаются. Пожалуйста.  Люди молчали. Потом от толпы вдруг отделилась фигура. Девушка уверено подошла к ним. — Отлично, — Берлин взглянул на Локи с отвращением. — Забирай ее. Не выполнишь свою часть сделки, мы найдём на тебя управу, кем бы ты ни был.   Девушка была маленькая и тоненькая, на вид лет шестнадцати, очень красивая, с фарфоровой кожей, большими глазами и темными вьющимися волосами, короткими, до середины шеи. Она стояла в открытой расслабленной позе, как будто совершенно не испуганная ни происходившим в монетном дворе, ни появлением Локи.  — Иди сюда, — велел он.  Осторожно ступая, девчонка подошла к нему. Локи схватил ее, развернул, прижал спиной к себе и попятился к двери, продолжая удерживать ее одной рукой, а второй сжимая нож, и тут она выкинула совсем уж странное — она улыбнулась. Посмотрела на него снизу вверх и спросила: — Ну чего, куда теперь?  — Закрой рот, — рявкнул Локи.  — Свой закрой, — обиделась она.  Локи довольно грубо толкнул ее в дверной проем, затем вошёл туда сам и тщательно закрыл дверь с электронным замком.  Девочка не стала вставать с пола, на который приземлилась, а удобно разлеглась на нем.  — Как тебя зовут? — спросил он.  — Не скажу, ты велел закрыть рот.  Он подбросил в руке нож так, что тот дважды перевернулся в воздухе, сверкнув на солнце, свет которого падал из большого окна.  — Почему ты не боишься?  — Мне надо тебя бояться?  — Нет. Но другой смертный бы боялся.  — Нет смысла. Я за фатализм и гедонизм. Шаришь?  Локи усмехнулся.  — Конечно.  — А согласен?  — С гедонизмом — да.  Девушка протянула руку.  — Помоги, я встану.  Локи неуверенно взял ее за руку и потянул. Он собирался быть грубым с ней, показать, кто здесь хозяин, а кто жертва обстоятельств, но почему-то она располагала к болтовне на равных, ему хотелось с ней говорить и не хотелось причинять ей вред. Ладонь у неё была сухая и горячая и такая маленькая, что полностью умещалась в его руке.  Девушка поднялась с пола и уселась на длинный четырёхугольный стол, стоящий посреди комнаты. Это было огромное помещение с ванной, гардеробной, диваном, сейфом, личной и рабочей зоной, должно быть, кабинет кого-то из низших руководящих чинов банка.  — Какие у тебя холодные руки, — заметила она.  Локи нескромно оглядел ее, подойдя ближе. Девочка действительно была очень красивая.  — А тебе неприятно? — Он тронул ее за щеку.  — Мне нравится. — Она не отодвинулась, позволяя прикоснуться к себе, но смотрела на него строго. — Что ты собрался со мной делать?  — Значит, всё-таки боишься?  — Нет, но надо планировать свой день.  — Ничего особенного. — Локи снова прошёлся по кабинету. — Нам нужно провести здесь трое суток, до завершения их операции. После этого ты выйдешь отсюда. Скорее всего, — он улыбнулся. — А за это время здесь может произойти все, что угодно. У тебя какие пожелания? Девушка спрыгнула со стола и улыбнулась ему в ответ. — Я бы поела для начала. Можно? И пошла к арочному проему в стене, за которым прятался стол и несколько мягких кресел.  Локи взглянул в окно и ленивым движением руки на расстоянии заставил тяжёлую портьеру закрыть оконный проем. Девчонка злила и интересовала его одновременно. Кроме того — она нравилась ему внешне. Но, кажется, именно эта комбинация злости и интереса не позволяла ему начать вести себя с ней, как с обычной красивой женщиной. Что-то в ней было, какая-то неприятная тайна, скрывавшаяся за ее очарованием.  Она почти дошла до дверного проема, отделявшего рабочий кабинет и личное пространство его владельца, и тут в миллиметре от ее головы в стену вонзился нож, брошенный умелой рукой так, чтобы ее напугать, не причиняя вреда. Девушка вздрогнула. Локи остановился за ее спиной, выжидая, что она сделает. Не оборачиваясь, она взяла со стола зелёное яблоко. С усилием выдернув нож из стены, девушка провела им вдоль фрукта, разрезав его на две равные части, и только тогда повернулась и подошла к Локи, протянув ему нож. Он взял его за рукоять, но не опустил, продолжая направлять острие девушке в горло. Она спокойно стояла, пока конец ножа не коснулся ее кожи.  — Ты ничего мне не сделаешь. Ты же договорился с ними, да? А они заинтересованы в том, чтобы ни один заложник не пострадал. Полагаю, они хотят, чтобы дело было громким и в глазах народа выглядело благородным. Я твоя гарантия, тронешь меня — разрушишь договоренность. — В любом случае, для меня это игра. — сказал Локи, наклонившись близко к ней и почувствовав приятный аромат духов. — Я не отношусь серьезно к договорённости, на которую ты так надеешься. Помни об этом. И веди себя хорошо. Девочка, — он широко улыбнулся, как маньяк в кино.  — Не беспокойся. — указательным пальцем она отвела от себя нож в сторону и подошла ещё ближе, глядя ему в глаза. — Сидеть с тобой мне гораздо приятнее, чем там, с остальными.  Несколько секунд они стояли, пожирая друг друга глазами, потом оба резко отвели взгляд, и напряжение, возникшее в воздухе, уменьшилось.  — Лучше не кидайся игрушками, а расскажи. Ты правда бог? — Девочка вонзила ровные белые зубки в половинку яблока, откусив совсем немного.  Локи развел руки в стороны и чуть поклонился: — Да.  — А как так? Откуда ты взялся? Подожди, значит, теория Большого взрыва и… Весь современный научный мир ошибается? И все религиозные учения? — Она с детской непринуждённостью потянула его за рукав. — Расскажи мне!  *** — И вы живете по пять тысяч лет.  — Да.  — И из них больше тысячи ты прожил.  — Да.  — То есть ты видел времена Наполеона? Изобретение кинематографа? И высадку на Луну? Скажи, она правда была?  — Слушай, я редко бывал в Митгарде. Особенно не в самые благоприятные времена для вашего мира.  Они сидели на полу под окном. Девушка слушала Локи, открыв рот, и постоянно перебивала его вопросами.  Неожиданно она остановилась.  — Стой. Я только сейчас поняла, что говорю с тобой на русском. В Асгарде вас что, учили всем языкам мира? — Этого и не нужно. — Чем дольше они здесь сидели, тем больше ему хотелось потянуть это время, и он злился на себя за слабость к этой любопытной девчонке без чувства самосохранения. — Асгардский язык это совокупность всех человеческих языков. Ты же не воспринимаешь пятое измерение зрительно, хотя оно есть, правильно? Так же работает со слуховым впечатлением. Я отвечаю тебе на Асгардском, но ты слышишь так, как способен донести до тебя твой мозг. Или как ему удобнее. И в обратную сторону это тоже работает.  — Ясно… — девочка посмотрела на него с восхищением, как будто не она час назад сверлила его презрительным взглядом и толкала пафосные речи.  — Ты русская?  — Да. Я здесь не так давно.  — Сколько вообще тебе лет? — поинтересовался он.  — Восемнадцать. А на сколько выгляжу? — Я плохо представляю человеческий возраст, но выглядишь младше своих лет. А разговариваешь, наоборот, как будто ты старше.  — Ну, мне пришлось рано повзрослеть. В шестнадцать я ушла из дома. Я из неблагополучной семьи. — сообщила девушка и испытующе посмотрела на Локи, как будто стыдилась этой информации. — А здесь я благодаря мистеру Старку. Его-то ты знаешь? Каждый, кто бывал в Америке, о нем слышал. А, я забыла сказать, я ведь гений. — она лукаво улыбнулась, как чертёнок.  Локи уставился на неё.  — Да, — игриво продолжила      девушка. — Мой мозг совершенен. В математическом смысле. Так что прежде, чем убивать меня, дважды подумай. Научное сообщество может понести непоправимые убытки.  — Непременно, — ответил Локи. — Сначала дважды подумаю, и потом уже убью.  — А! Я забыла спросить! — Внезапно вскрикнула она. — Боги спят?  Локи засмеялся.  — Ну… мы спим от скуки или чтобы отдохнуть, но в этом нет необходимости.  — А едите? — Да, конечно.  — А… Она замолчала и покосилась на него.  — Нет, мы таким не занимаемся. — обиделся он.  — Поняла, боги не писают, умолкаю.  *** Локи сидел в кресле и от нечего делать наблюдал за девчонкой. Она обследовала каждый миллиметр помещения, выискивая, чем бы заняться, и комментировала увиденное себе под нос.  — Ого, какая штука. Непонятно, что это, но мне нравится, — штука исчезла в ее кармане. — Если мы ее заберём, на нас же никто не подумает, правильно? Правильно. О, ещё еда. Человек любит покушать, наверно, у него тут повсюду нычки.  Она постояла перед закрытым на ключ старомодным ящиком. Замок в нем был не электронный, а обычный. Девушка пошарила на столе, нашла две скрепки и принялась их разгибать, после этого присела на корточки перед ящиком. Локи вытянул шею и приподнялся. Поковыряв в замке, она открыла ящик и изящно поднялась на ноги.  — Вот так, потому что нечего себе ставить столетние замки, которые любой школьник откроет. Но тут ничего интересного, бумаги и какая-то хрень. — она достала небольшую деревянную коробку, не столько старую, сколько старинную.   — Сядь ты уже.  — Ты хочешь все три дня просидеть? О…. — восхитилась она.  — Что там?  Девушка извлекла из очередного прячущегося за стенным декором укромного места бутылку коньяка, деловито открыла ее и отпила несколько больших глотков.  — Кайф. Хочешь? — Она плюхнулась на кресло рядом с Локи и отдала ему бутылку. — Там ещё есть. Тут она заметила его взгляд.  — Что ты уставился? Девочки не пьют, девочки бухают. — и засмеялась.  Локи сделал осторожный глоток и поморщился.   Она повертела коробку в руках.  — Это музыкальная шкатулка времён Очаковских. Слушай, ну и дурдом. Ей сколько лет вообще? — она отставила коробку на стол, резко потеряв к ней интерес. — А деньги-то тебе зачем?  — Нужны.  — Ну расскажи, мне же интересно.  — Нет. Сиди молча или смени тему.  — Давай поиграем. Я нашла карты…вот вопрос, конечно, зачем они человеку на рабочем месте.  — Давай. — он закатил глаза.  *** К ночи им надоело, но они продолжали сидеть в тесно сдвинутых креслах, и разговор шёл сам собой, как будто беседа друзей, и при этом был интересным, поскольку они видели друг друга в первый раз. Девчонка слушала его с таким любопытством, и так эмоционально на все реагировала, и так естественно хохотала абсолютно над всем, и так обстоятельно рассказывала истории совершенно незнакомого ему мира, что его тянуло к этому человеку. Кроме того, он заметил, что она действительно очень и очень неглупа, но как будто тяготится этим, а не выставляет свои блестящие мозги напоказ.  — Ладно, а девушка у тебя есть? — просмеявшись, внезапно сменила она тему.  — Нет, сейчас нет.  — А вы можете заводить отношения только с богами? Вы же живете тысячелетиями, значит, если ты полюбишь смертную, она успеет состариться и умереть, а ты даже не изменишься? Или подожди, может, не она, а он?  — Были и те, и другие. Знаешь, как-то не случалось, чтобы я прожил рядом с человеком столько времени, чтобы наблюдать его старение.  — Ничего серьезного, да?  — Именно. — он положил в рот кусочек шоколада. — Ну а ты?  Она задумалась.  — Я никого к себе не подпускала. Из парней.  — Значит, девушки? — Я не знаю… скорее, да, чем нет.  — Объясни.  — Только однажды… Я что-то к ней чувствовала, но грань мы не переходили. Эмоциональную грань, я имею в виду. Отношения длились всего ничего, и я жалею об этом. Трахаться без любви как-то нехорошо.  — Ты такая принципиальная?  — Я ни разу не моралистка, просто хочу какой-то осознанности. — В общем-то, я понимаю.  Ему приходилось наклоняться близко к ней, чтобы видеть ее лицо в наступившей темноте, и от этой близости, от того, что каждый поддерживал наполовину шуточный разговор и каждый при этом говорил серьезно, между ними возникло странное чувство взаимопонимания, как будто они пришли сюда, делая общее дело, и уходить собирались тоже вместе.  День второй  — Хватит спать, скоро вечер уже. — Локи нависал над девочкой, разглядывая ее лицо. От ночного доверительного тона не осталось и следа, наоборот, он злился на себя за откровенность и был нарочито холоден.  — Не смотри на меня, я не накрашенная… — протянула девушка, выбираясь из кресла, в котором, сжавшись в комочек, спала.  На самом деле она не выглядела заспанной, как будто ей совершенно не требовался какой-либо уход за собой, чтобы быть красивой и свежей.  — Такой нормальный сон снился… Мало того, что заставил сидеть тут… и сигареты закончились… ещё и будит ни свет ни заря… — ворчала она.  — Вообще-то сейчас половина четвертого.  — Я и говорю, ни свет ни заря… Только через пару часов она вышла из маленькой ванной комнаты, примыкавшей к кабинету. Каре на не высохших волосах смотрелось совсем коротким, потому что волосы у неё сильно вились, легкими кудрями поднимаясь вокруг лица.  Одежда на ней была вчерашняя. Кожаная куртка, слишком легкая, чтобы снимать ее в не отапливаемом помещении, и слишком большая, настолько, что из рукавов выглядывали только кончики пальцев; массивные ботинки и изящное повседневное черное платье, открывавшее скорее тощие, чем стройные ножки выше колен. Локи отвёл глаза.  — Тут нет фена. — капризно сказала девушка. — Слушай, знаешь что? Я подумала, а как ты узнаешь об окончании их операции? Мы же здесь отрезаны от остального здания?  Локи довольно засмеялся. Тут же за спиной девушки появилась иллюзия — точная его копия, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности.  — Ахуеть и не подняться, — прокомментировала она. — Просто невероятно. И это проходит сквозь стены?  — Ну да.  — И решает за тебя вопросики? Удобно. — Нет, я все равно отвечаю за речь, это же просто картинка, а не часть меня.  — А покажи, как ещё можно? Локи изменил образ и предстал перед ней в виде ее собственного отражения.  — Фу, я что, правда сейчас так выгляжу? — ужаснулась она.  Локи вернул себе прежний вид.  — Не выдумывай. Ты очень хорошо выглядишь.  — Ты просто не видел, как я выгляжу, когда выгляжу хорошо. — она явно привыкла к комплиментам. — Ладно. Хочешь прикол? У него тут в ванной стоит подсвечник со свечами. Не знаю, кто это, но он, похоже, проводил на работе много времени и хотел сделать все по красоте, помешался на раритетных штучках, но мозгов или денег не хватило, и он просто натащил к себе в кабинет всякого хлама.  — Скорее, мозгов. Посмотри на ковёр. Безвкусица, но явно дорогой.  — Кошмар. Выйдем отсюда, надо будет прочитать на двери, как его зовут.  — Двери, к слову, ужасные.  Они переглянулись и засмеялись.  *** — А Тор такой же красивый, как ты?  — Как я должен на это реагировать, по-твоему? — Да брось, ты прекрасно знаешь, что ты красивый, иначе ты бы так себя не вёл. Ну просто скажи, он похож на тебя?  — Нет, мы совершенно разные.  — А он, получается, твой брат, но именно он должен занять трон. А почему так, не секрет?   — Слушай, а ты всегда такая святая?  Локи почувствовал, как накатывает злость. На неё, за то что так странно для этой ситуации повернула их отношения, и на себя, за то, что позволил ей занять слишком большой вес в его голове. Можно было с самого начала указать ей ее место, не следовало отвечать на ее дурацкие расспросы и раскрывать душу, даже в таких мелочах.  — Мы можем не говорить об этом, если тебе неприятно, о чем ты? Я не святая.  — Я о том, что ты спокойно сидишь здесь, хотя могла бы возмущаться или бояться, мило улыбаешься мне, хотя я тебя здесь держу, разговариваешь, как ни в чем не бывало, хотя ты даже не знаешь, с кем говоришь и что я могу тебе сделать, почему? — Локи повысил голос.  — Ты дурак? — удивилась она. — Я бы поняла, ты бы орал, что я веду себя как раз наоборот, а тут, ну простите, что я такая адекватная и что мне интересно узнать, как живут боги! — она тоже разозлилась и встала, собираясь уйти в другой конец кабинета.  — Сиди! — рявкнул Локи, срывая на ней свой гнев. — Успокойся и сядь, хватит бегать везде.  К его удивлению, она послушалась. Он поднял руку, зачем-то нервно проведя по своим волосам, и вдруг девушка вздрогнула и сжалась, как будто ожидая удара и испуганно уставившись на него.  — Ты что? — Локи опустил руку.  Она молчала, и тут он понял.  — Кто делал это с тобой? Скажи мне! — Неважно. — она уже справилась с эмоциями и, кажется, винила себя за то, что показала ему свой страх. Локи сел рядом с ней.  — Прости, хорошо? Я злился не на тебя.  — Я все понимаю. И знаешь, что я думаю… Тебе не обязательно доказывать свою силу, чтобы тебя слушали. Люди и так будут это делать.  Локи резко повернулся к ней.  — Откуда ты это взяла?  — Я так чувствую. И насчёт того, что я так спокойна… Это странно, но мне с тобой… комфортно. И то, что ты говоришь, мне интересно. Так что зря ты… — Именно поэтому ты ждёшь, что я тебя ударю?  — Ну Локи! Из ее уст его имя прозвучало так приятно.  — Я не знаю, кто ты. — сказал он. — Но как собеседник на эти трое суток ты мне тоже очень нравишься. Не злись.  *** Спустились сумерки, комнату окутал приятный полумрак. Захотелось душевных откровений, как обычно бывает в такой атмосфере. Ночь ещё не была ночью, но темнота уже подбиралась из всех углов. Локи принёс подсвечник и, поставив его на стол, движением руки заставил свечи зажечься. Темнота вокруг почти не расступилась, но сразу стала уютной от этого слабого теплого света.  Девушка сидела на столе и пыталась свистеть, сунув в рот два пальца. Получалось душераздирающе.  — Не свисти, денег не будет.  — Откуда ты знаешь эту поговорку?  — Мне всё-таки больше тысячи лет.  — С ума сойти, конечно. Ты такой старый. Тысячелетие, надо же.  — Ну спасибо, — обиделся Локи.  — А выглядишь на двадцать… два. Нет, пять.  Он открыл крышку музыкальной шкатулки. Мелодия оказалась приятная, но очень простая, детская, и звук был тихий и скрипящий.  — Нет, ну правда, тысяча… Это же… Локи взял девушку за руку и сдернул со стола, и чтобы устоять на ногах ей пришлось прижаться к нему вплотную. Она слегка отстранилась, но он не выпустил ее руку, а вторую свою ладонь положил ей на талию и посмотрел ей в лицо сверху вниз, слегка покачиваясь в такт музыке и заставляя ее повторять. Девочка расслабилась, позволив ему обнимать себя, и вдруг положила голову ему на грудь. Они медленно плыли сквозь ночной воздух, слегка подогретый мягким огоньком свечей, следуя за однообразной мелодией. Локи чувствовал биение ее сердца и слышал ее тихое осторожное дыхание, это волновало его и хотелось действовать, хотелось позволить левой руке продвинуться дальше, исследуя ее красивое тело, хотелось наклониться ещё ниже и коснуться ее губ, и даже чутьё подсказывало, что она вряд ли будет сопротивляться, но что-то внутри не позволяло разрушить очарование момента.  *** — Ну, нам остались всего сутки, так что мое предложение заключается в том, чтобы доесть все вкусное, что было заныкано в недрах этого замечательного кабинета. — торжественно сказала девчонка, усаживаясь за стол. Локи подошёл к ней.  — Делать тебе нечего.  — Ты ж сказал, вы едите как обычные люди.  — Ну почти.  — Ну и все тогда. Смотри, что тут у нас есть, разве не восхищает? Она протянула ему виноградинку. Он наклонился и взял фрукт прямо из ее руки, едва коснувшись губами ее пальцев.  Алкоголь сильно разрядил обстановку. Девушка прислонилась спиной к плечу Локи и внимательно, но сонно слушала его рассказы, иногда взрываясь приступами смеха. Уже светало, когда разговор умолк. Она заснула, тихо и мерно дыша и по своему обыкновению свернувшись в клубок. Локи некоторое время разглядывал ее. Густые темные волнистые волосы, пушистые ресницы, маленькое худое лицо с точеным носиком и красивыми скулами, небольшие аккуратные губы и ямочки на щеках, а кожа белая и тонкая. Такая красавица, но с такой тяжелой судьбой, судя по его ощущениям. Лезть куда-то дальше в ее воспоминания ему почему-то упорно не хотелось, и он никак не мог себя понять. Почему ему так просто с ней, хотя прошло всего двое суток с момента их встречи, почему его не раздражает ее вызывающее поведение, почему он ещё не притронулся к ней, раз уж она ему нравится, почему она сама так спокойна и доброжелательна с ним, хотя не все, что он рассказал о себе, могло быть ей приятно. Хотя кто ее знает, конечно, все же ее не поймёшь. И ещё. Она совершенно точно обычная смертная. Но почему тогда от неё веет чем-то необъяснимо знакомым, будто ей даровано тайное знание или ещё какая-то сила? Это не удивляло бы, встреть он ее в Асгарде, но не здесь. Он отогнал эти мысли, взял ее на руки, отнёс на диван и осторожно накрыл своим плащом. Возможно, она просто напомнила ему мать, вот и все. Так бывает. Поэтому она ему понравилась, и нет в ней никакой загадки. Да, пожалуй. То же упрямое спокойствие, то же принятие любой ситуации, тот же снисходительный и одновременно понимающий взгляд, и порой такая же смесь силы в поступках и покорности в словах. День третий — Да просто ты опять дуришь меня. Думаешь, я не вижу? — Девочка поднялась с пола, на котором они снова играли в карты и раздосадовано пнула ножку стула.  Близилась ночь последних суток здесь.  — Вообще-то ты сама виновата. Ты же села играть с богом хитрости.  — Это что, абьюз? Ладно, давай уже своё желание, раз я проиграла.  Локи задумался, глядя на неё. Можно было, конечно, спросить у неё что-нибудь пошлое и посмотреть на ее реакцию… Но такой способ психологического воздействия был с ней бесполезен, ее невозможно было выбить из колеи странного невозмутимого философского спокойствия, и она совершенно ни на что не обижалась.  — Расскажи мне самое сокровенное, что лежит у тебя на сердце. Или что-то из твоего прошлого, что тебя мучает. — неожиданно для себя сказал он.  Она поджала губы.  — А ты не много просишь за карточный выигрыш?  — Ты не можешь мне доверять, естественно. Но ведь завтра я выйду отсюда и даже не вспомню о тебе, а это все равно что причастие у священника, которого никогда больше не увидишь. Ты можешь сказать все, что угодно, да и я тебе тоже. В этом и веселье, ты не находишь?  Она почесала кончик носа и снова уселась рядом с ним.  — Ты сказал, тебе открыта душа человека. Значит, ты меня и так можешь прочитать, зачем тебе мои слова?  — Я не сказал, что читаю людей, как книги. Скорее, мне видны ниточки, за которые можно дергать. Кроме того, я могу это контролировать, и конкретно о тебе я почти ничего не смотрю. Пока.  — Почему?  — Хочу узнать это от тебя.  Она в нерешительности посмотрела на него.  — У меня нет такого… например, как то, о чем ты рассказывал. Один день твоей жизни интереснее всех восемнадцати лет моей, ну то есть я не думаю, что тебе будет интересно...  Он стал серьезным.  — Иначе я бы не спросил.  Девочка задумалась, разглядывая свою ладонь с тыльной стороны.  Локи почувствовал, что сейчас она скажет что-то важное, личное, поэтому он не торопил ее. Ему действительно хотелось ее разгадать, а не влезть к ней в душу, используя свои способности.  — Ты спрашивал, почему я не боюсь тебя. Я привыкла ничего не бояться, знаешь почему? Потому что не дорожу своей жизнью. Давай я расскажу, когда мне было по-настоящему страшно. Видишь шрамы?  Он опустил взгляд на ее руку. Тоненькие пальцы были покрыты давно зажившими белыми шрамами, почти незаметными издалека, но с близкого расстояния видно было, как сильно они уродуют нежную кожу.  — Отец пил. Сильно. — не глядя в лицо Локи начала она. — Сначала все было нормально, они с матерью ссорились, он мог распускать руки, но меня он не трогал… я была мелкая, ему было просто жалко. Но когда мне только-только исполнилось двенадцать, он впервые ударил меня. Он допился до того, что избивал мою мать, а она терпела.  — Почему? — Не знаю, я тогда думала, она боялась его. Потом оказалось — дело в другом. А я стала слишком взрослая, чтобы молчать, и пыталась заступаться за неё. А в итоге получалось всегда так, что он просто переключался на меня.  Она поежилась и обняла себя руками.  — Я жила в стремном старом районе Москвы, название тебе ни о чем не скажет, но поверь на слово — для подобного места такая история не редкость. Я даже поняла, что что-то не так, только когда стала взрослой, а все детство думала, что все так живут. Одним вечером я осталась одна во дворе. Мне не хотелось домой, потому что я знала, что там начнётся. Уже темнело, ну вот как сейчас, примерно. Ко мне пристал какой-то бомж. Хотел меня изнасиловать.   Локи против своей воли перехватил ее эмоции, и перед глазами появилось изображение из ее воспоминаний.  — История-то банальная, я просто зря досидела до такой поздноты. Но знаешь, что не банально?  Он увидел обшарпанный двор страшного пятиэтажного панельного дома, укромное место за кирпичными гаражами и мусорными баками, мужчину, нависавшего над девушкой, молча и совершенно безнадежно стоявшей на месте. Неожиданно она развернулась, словно от полного отчаяния, и впечатала кулак в лицо нападавшего. Тот заорал попытался схватить ее, но она так уверенно и быстро двигалась, что ей удавалось уворачиваться от его ответных ударов. В руке у неё что-то блеснуло.  — У меня был нож. И драться я умела. В своё время у меня было много так называемых врагов и много друзей, готовых научить меня защищаться. Ну типа… для тебя это детский лепет, наверно… но для дворовых пацанов моих навыков хватало. Я даже не помню, как это вышло, но я в тот вечер чувствовала не страх, а такую злобу… Мне нужно было остановиться, я помню момент, когда нужно было просто убежать, не хвататься за нож, тот мужик бы уже не стал меня догонять, а особого вреда ему я не причинила своими кулачками, конечно, просто сделала больно и отвлекла. Но я захотела увидеть, как он… мучается. И я осталась. Шрамы остались от ударов по его челюсти. Меня саму удивило, откуда во мне столько сил. И столько злости. Она замолчала. Локи встряхнул головой, прогоняя страшную и какую-то грязную сцену, совсем не похожую на картину любого сражения из его воспоминаний — благородную и красивую.  — Ты убила его?  Она посмотрела ему в глаза и кивнула.  — Мне было приятно это делать. Не думаю, что тебе есть, кому это рассказать, но в любом случае я дура, что доверилась тебе. Больше никто этого не знает…почти.  — Ты можешь доверять мне.  Она рассмеялась.  — Сколько раз этой фразе поверили люди перед тем как ты их обманул? Он взял ее за руку.  — Много раз.  — Обнадеживает.  — Но ты ведь сама чувствуешь, что это правда. — Почему-то мне хочется тебе верить. Это иррациональное чувство. Или глупость.  — Что было потом? Она усмехнулась.  — А потом было самое интересное. Раз я уже раскрыла перед тобой все карты, ладно. Это было укромное место, вряд ли бы кто-то подумал на меня. Тем более учитывая, кто был этот мужик, не думаю, что полиция вообще сильно озаботилась. Я пошла домой и знаешь, что я чувствовала? Власть, — она произнесла это слово со вкусом, как будто оно приносило ей удовольствие, и неожиданно Локи почувствовал, что никого так не понимал, как эту почти незнакомую ему девушку. — Отец был уже пьяный — ужасно. Орал, швырял вещи, мать сидела тише воды ниже травы… Это так отвратительно. Мне противно это рассказывать. Особенно тебе.  — О чем ты? Она как будто проснулась.  — Я сказала это вслух? Жаль. Просто ты ассоциируешься у меня с чем-то приятным.  — Спасибо.  — Нет, правда. Я не хочу смешивать круги. И не хочу показывать тебе эту гадость из своего прошлого.  — Продолжай. Я хочу знать.  — Отец увидел меня и как с цепи сорвался. А я впервые в жизни поняла, что… я могу, понимаешь? Могу ему ответить. Я ударила его. С отцом бы я не справилась ни за что, он просто убил бы меня, но он был пьян так, что на ногах не стоял. Весь вопрос в том, что все боялись слово против ему сказать. А я в тот вечер не испугалась. Когда он перестал сопротивляться, я посмотрела ему в глаза и сказала, что если он ещё раз тронет меня, сестру или мать, я его убью. И он как будто понял, что я говорю серьезно. Она помолчала.  — В ту ночь я не спала, но даже не потому что осознала, что произошло, а просто потому что боялась, что он протрезвеет раньше рассвета и что-нибудь со мной сделает. Ему бы это ничего не стоило, он пропил все хорошее, что в нем было раньше. А утром мать собрала мои вещи и сказала, чтобы я убиралась из дома. Я даже не ожидала, что это услышу, но знаешь… она сказала, что любит его и что по своей воле все это терпит… что я, раз так себя веду, видимо, взрослая и проживу сама, а отец и моя сестра — ее семья, и она их не бросит, а раз я теперь не могу оставаться с ним под одной крышей, то лучше мне уйти.  Локи смотрел на неё, не моргая. Она была слишком маленькой для такой боли, которая звучала в ее голосе. Маленькая испуганная девочка, вот что она такое, вот что она прячет за своей маской всезнающей холодной красавицы.  — И ты ушла? Куда? Ему очень захотелось, чтобы она поняла, что он на ее стороне и что во всей этой истории он не видит ее вины, но он не стал этого говорить и молча взял ее за обе руки, слегка повернув к себе.  — Мать дала чуть-чуть денег… на дорогу хватило. Я бросила школу, поехала к прабабке. Ехать, конечно, за сто километров от Москвы. Полгода я пожила у неё, потом мне исполнилось шестнадцать... Так странно, ты греешь мне руки, хотя у тебя они холоднее, чем у меня. Нет-нет, продолжай, все хорошо.  — А как ты оказалась в Америке?  — Ну, там звезды так сошлись. В шесть лет у меня айкью был двести двадцать.  — Так не бывает. — Не бывает. А вот… Если ты думаешь, что кто-то этим интересовался, то нет, просто я по приколу проходила тесты. И был у нас один сосед, святой человек, он в прошлом проработал учителем пятьдесят с хуем лет, ему нравилось со мной возиться. Он мне очень помог, иначе я бы не открыла для себя мир самообразования. Ну и все, возвращаясь к моменту, когда я отсиживалась у прабабушки, собрала там себе компьютер из говна и палок и для смеха закинула проект на конкурс к Старку на стажировку. Прошло полгода, я уже и думать забыла, да и мне казалось, что такие дела делаются по знакомству или за деньги. И вдруг мне ответили, типа… бегом приезжайте, вам одобрена стажировка. Жаль, ты не знаешь эту историю, но у Старка в жизни произошёл переломный момент, когда шли военные действия, он переосмыслил взгляды своей компании и плюсом стал вкладываться во всякие «добрые дела», ну, например, финансировать образовательные проекты, все такое. Были сложности и с деньгами и с тем, что мне не было восемнадцати… — А как ты решила этот вопрос? Так, как я думаю? — Ну да, пришлось… взять то, что мне не принадлежит… — она усмехнулась. — Причем немало. Но это того стоило. Мне здесь очень хорошо. В принципе, у меня самый высокий уровень интеллекта в мире, даже выше Старка, мне не так сложно было обратить на себя внимание. Мне платят, и работа интересная. Сам Старк почему-то со мной даже общается все время и по делу и просто так. Я его боюсь, правда, но он так покровительственно на меня смотрит, как будто я его дочка, что ли. Всё. — подытожила она и покосилась на Локи, потом резко поднялась и прошлась по комнате, стараясь успокоиться. Он пошёл за ней и заставил остановиться, взяв за плечи и развернув к себе.  — Ты не сказала главного. Что ты теперь думаешь о себе?  — Не знаю. Я старалась не вспоминать этой мерзости, спрятать в дальний угол сознания, и у меня получалось — все два года, что я живу нормальной человеческой жизнью, а сегодня… Что я могу думать о себе, я… убила человека. Я сделала хуже жизнь своей семьи… Что бы там ни было, он мой отец. Я сбежала. Вместо того, чтобы пытаться что-то исправить, я просто сбежала за океан… С другой стороны, ты знаешь, — она затравленно взглянула на него. — Я не жалею об этом. Может, теперь я заслужила смерти за то, что сделала, но и они все заслужили. И самое страшное, Локи, мне… понравилось. Он легко приподнял ее и посадил на стол так, что их лица оказались на одном уровне.  — Не смей думать о себе плохо. — сказал он ей строго. — Я не тот, кто может говорить о добре и зле, я сделал много плохого, но… От меня ты никогда не услышишь осуждения за то, о чем рассказала. Не мы выбираем обстоятельства, которые вынуждают нас творить зло, и не всегда после этого становимся плохими. И ты заслуживаешь счастья не меньше, чем кто угодно, несмотря на то, что было в прошлом. Ты слышишь меня?  — Да, — шепотом сказала девушка, зачаровано глядя на него, как будто и правда верила каждому его слову.  — А веришь мне?  — Да, — повторила она.  Повисло странное молчание, не гнетущее, а словно наполненное не произнесенными словами. Они продолжали смотреть друг на друга, не двигаясь, и каждый злился на себя за то, что его мысли принимают какой-то странный, ненужный оборот.  — Немедленно скажи мне что-то такое же личное. Чтобы я не одна тут душу раскрывала. Мне неловко. — все так же шепотом велела она.  Локи вернулся из своих мыслей в реальность, даже обрадовавшись, что она первая нарушила это молчание.  — Ну…  — Ну? — Мои отец и мать мне не родные.  Глаза девушки округлились.  — Как это? Твой отец, то есть верховный бог? — Да. Отец увидел меня ребёнком в… ну, скажем, на завоёванной земле, и просто из жалости оставил в живых.  — Он давно сказал тебе?  — Я узнал сам. Недавно. — ему было сложно что-то рассказывать и при этом не чувствовать себя так, словно он ноет и жалуется на жизнь.  — А пока ты не знал, он… хуже относился к тебе, чем к родному сыну?  — Я этого не замечал, а если замечал, то винил себя и старался стать лучше. Он внушал нам обоим мысль, что мы рождены править.  — А оказывается, трон бы тебе не достался априори. — Да.  Она долго думала над тем, что сказать.  — Тебе очень больно?  — Да, — быстро взглянув на неё ответил Локи.  Он увидел у неё в глазах слёзы. Длинные ресницы опустились, и из ее глаз выкатились две слезинки и потекли по щекам.  — Что с тобой? — почему-то удивленный этой реакцией, он не понимал, как на это ответить. Девушка неожиданно обняла его. Локи неуверенно положил ладони ей на талию, не понимая, действительно ли она жалеет его или так запоздало переживает своё собственное горе, которое казалось каким-то приземлённым и оттого более ощутимым, чем его.  — Ты не заслуживаешь того плохого, что с тобой происходит. Ты хороший человек… — сказала она ему на ухо. —…или бог. Я совсем тебя не знаю, но в этом я уверена.  Локи посмотрел девушке в глаза. Его потянуло к ней, и он поцеловал ее, а она ответила на поцелуй.  Прошла долгая тягучая и приятная минута, и Локи резко отстранился.  — Не стоит.  — Почему? — Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы после сегодняшней ночи просто исчезнуть из твоей жизни. Тем более, что ты ещё… девочка, да?  Она положила руки ему на плечи.  — Забудь. Я хочу. Прямо сейчас. Хочу, чтобы это сделал со мной именно ты.  Его пальцы двигались вдоль ее бедра под юбку.  — И ты уверена?  — Абсолютно.  Он снова поцеловал ее, на этот раз более властно, двигаясь от губ к шее. Осторожно касаясь изящного тела девушки, его рука преодолела последнюю преграду в виде белья и добралась до ее кожи.  — А, да, — вспомнил он. — Как тебя зовут?  Она открыла глаза и широко улыбнулась.  — Ари. Я сама выбрала это имя.  Ари. Имя подходило ей, такое красивое и странное. — Мне нравится. — Он запустил руку в ее густые вьющиеся волосы, заставив ее откинуть голову назад, и начал целовать ее маленькую аккуратную грудь. Девушка тихо застонала. Локи осторожно взял ее за горло и слегка нажал пальцами на нежную белую кожу. Ари не сопротивлялась, позволяя ему делать с собой все, что угодно. Ему нравилось, как она беспрекословно слушается его и как отдаётся, полностью доверяя ему своё тело. Их губы снова встретились, и он почувствовал, что она улыбается. Ее тоненькие пальчики боязливо забирались под его одежду, и он чувствовал ее тепло. Ему не терпелось завладеть ей полностью.  Она тихо вскрикнула и прикусила нижнюю губу от боли.  — Тихо. — приказал Локи, и девушка послушалась.  Его движения становились все более резкими, почти грубыми, но ей как будто это нравилось, и ее тело откликалось на это.  Он прижал ее к себе и некоторое время не отпускал, даже когда его руки снова расслабились, и в голове стало пусто и приятно. Ари поцеловала его в щеку, спрыгнула со стола и осторожно, словно прислушиваясь к себе, села на диван. Несколько минут прошло в молчании, потом она сказала: — Вот будет смешно, если я от тебя сейчас залетела. Тогда я рожу полубога, и за власть в Асгарде будет межгалактическая война. — и захохотала так, что Локи мгновенно отпустило волнение. Надо бы сказать ей, что у богов этот процесс более осознанный и контролируемый, и переживать не стоит.  — Все в порядке? Как ты?  — Лучше всех. Я даже не думала, что это так приятно. Тебе понравилось? Он усмехнулся.  — Не сомневайся.  *** Небо ещё не начало светлеть, но уже приобрело оттенок, намекающий на приближающийся восход. Комната же по прежнему была погружена в темноту, лишь очертания предметов выступали из мрака. Локи сидел в кресле у самой двери, глубоко задумавшись. Вдруг его чуткий слух уловило тихий звук в глубине комнаты. Едва слышный всхлип или вздох, и ещё один.  — Ари, — позвал он.  Звуки резко смолкли.  — Я все слышу, — сообщил Локи в темноту.  — Это не я, — дрожащим голосом отозвалась Ари.  — Ты там плачешь или смеёшься?  Она молчала.  Локи подошёл к дивану и легонько толкнул ее.  — Подвинься.  Ари подвинулась, позволив ему сесть, но отвернулась.  — Ну? — Да отстань. Уже поплакать нельзя. Я нервничаю, меня вообще-то в заложниках держат.  Она помолчала, прерывисто дыша.  — Я просто… мне просто жаль, что эти трое суток закончились… Как будто ты сам не понимаешь… Мне было хорошо с тобой.  Локи задумчиво разглядывал ее красивый профиль, обозначившийся в сером свете наступающего дня.  — Мне с тобой тоже.  — Правда? Ты же врешь как дышишь.  — Правда, к сожалению. Тем не менее, Ари… — он некоторое время подбирал слова. — Тебе стоит все это забыть как можно быстрее. И мы вряд ли еще увидимся. Я не тот, кто тебе нужен. Ты меня услышала?