Год и ни днем больше

В первую ночь после того, как ушел Виктор, Сидни ничего не снилось. Ей была дарована возможность провалиться в безграничную тьму без каких бы то ни было видений. Было холодно, было тихо. Сидни не думала ни о чем. Она проснулась лишь поздним вечером, но чувствовала себя такой изможденной, словно не спала вовсе. А затем вернулись кошмары. Она по прежнему была на заледеневшем озере, в этом бездушном месте, из которого невозможно сбежать. Теперь оно было такой же частью самой Сидни, как и сила приобретенная ею здесь. Наверное, это место будет преследовать ее во снах до самого дня смерти. Хотя Серены больше не было поблизости. И Эли пока что тоже не было видно. На льду Сидни была совершенно одна. Она покрутилась вокруг себя, рассматривая берег. Две фигуры виднелись в отдалении. Сидни угадала неуклюжие очертания Митча, разглядела Дола чуть впереди него. Дол прикоснулся ко льду лапой, но, заскулив, отступил назад, когда по хрупкой поверхности расползлись трещины. Митч звал Сидни, просил вернуться. Сидни хотела ответить, что она никуда и не уходила, но слова так и застряли где-то в горле. Не треск льда заставил ее опустить взгляд. То было инстинктивное дейтвие. Предчувствие. Проклятие. Посмотрев вниз, она увидела лицо Доминика под мутным, непрозрачным льдом. Он не двигался, руки его были раскинуты, на них виднелась кровь. Вздрогнув, Сидни попятилась, упала на лед, который должен был обжечь открытые ладони холодом. Но этого не случилось, ведь и без того руки ее были ледяными. Позади послышались тихие, мягкие шаги. Сидни едва не обернулась, подумав, что это Эли. Но тут же вспомнила, что Эли был мертв. Она сама убила его пулей в голову. Темное, жуткое возмездие. Расплата за каждый раз, когда он убивал ее в кошмарах. Она заставила себя подняться. Кто бы ни стоял за ее спиной, лучше было столкнуться с ним лицом к лицу, уверенно стоя на ногах, не показывая страха. Наконец она обернулась, и сердце в ее груди замерло. Усталый и изможденный, как в последний день, когда Сидни видела его, перед ней стоял Виктор Вейл. С головы до ног он был одет в белое. Светлые одежды, светлая кожа, светлые волосы — он почти сливался с окружающим пейзажем. Едва дыша, Сидни двинулась вперед, остановившись лишь тогда, когда Виктор оказался на расстоянии вытянутой руки от нее. И тогда он развернулся и побежал. — Нет! — выдохнула Сидни. Она бросилась за Виктором. Тот бежал к дальнему берегу, к линии деревьев; белое пальто развевалось за его спиной. Сидни знала, что, если Виктор скроется среди деревьев, она никогда не сможет вновь отыскать его. Виктор, конечно, был выше, но годы смертей и воскрешений плохо сказались на его здоровье, ослабили. Сидни вполне могла бы догнать его. Позади вновь послышались шаги. Бросив взгляд через плечо, Сидни обнаружила, что Митч и Дол отважились ступить на лед и следовать за ними. Следовать за Сидни, которая следует за Виктором. Осмелев, она побежала быстрее; ее тяжелое дыхание обращалось облачками пара. Она была все ближе и ближе к Виктору. В конце концов, протянув руку, она смогла коснуться края его пальто… В этот момент послышался треск льда, позади открылась водная гладь. Митч и Дол провалились в воду. Не сумев сдержать слез, Сидни попыталась приблизиться к ним, но лед продолжал трескаться с каждым новым ее шагом. Не зная, как поступить, Сидни посмотрела на утопающих, затем на Виктора, вновь на них. Когда вода стала просачиваться сквозь трещины под ногами, она заставила себя развернуться и вновь побежала за Виктором. Озеро не было таким уж большим: быть может, несколько сотен шагов в ширину. Но, казалось, чем дольше они бежали, тем сильнее удалялся берег. Тем сильнее удалялся он. Сидни плакала, безудержно рыдала; слезы застывали на ее лице. Ее судорожные всхлипы стали прерывочными, она замедлилась, а затем остановилась вовсе. Он был у самого берега. — Виктор! — крикнула Сидни, и имя его словно оцарапало ей горло. Голос разнесся эхом, а затем все стихло. Все, кроме звука его удаляющихся шагов. Он не остановился. Он даже не обернулся. Сидни сдавлено всхлипнула. Когда она вновь побежала, лед треснул. Темные воды сомкнулись над ее головой. ~~ Иногда ей почти удавалось поймать его. Иногда она не была к этому даже близка. Но что бы она ни делала, сон всегда завершался одинаково. Всегда, всякий раз, ему удавалось ускользнуть. Но никогда, ни разу, она не оставила своих попыток. Сидни боролась с холодной водой, цеплялась руками за лед, пытаясь выбраться на поверхность. Она выкрикивала его имя, умоляя вернуться. Умоляя перестать убегать. Умоляя спасти ее. Но стылая вода лишала возможности дышать, утягивая на дно своей ледяной хваткой. Когда Сидни бросала взгляд на поверхность, тьма уже сползалась со всех сторон, а затем все обволакивала тишина. Абсолютная тишина. Совершенная тишина. Раньше Сидни просыпалась после кошмаров сама; треск льда сменялся звоном в ушах и бешеным стуком ее собственного сердца. Теперь что-то всегда будило ее. Приходя в себя, она смотрела в потолок (неважно, где она, Митч и Дол ночевали: в отеле, в съемной квартире или в очередной краденной машине). Она хваталась за незримую нить, что связывала ее и Виктора. Он не сможет скрыться от нее. Он не сможет скрываться вечно. Единственным способом сделать это была бы смерть, но если бы Виктор умер… Что ж, Сидни нашла бы его и воскресила лишь для того, чтобы убить собственными руками. В течение года она, Митч и Дол будут метаться из города в город, от отеля к машине, от машины к квартире, нигде не задерживаясь надолго. В течение года они будут держаться от Мирита как можно дальше. В течение года они позволят Виктору скрываться. В течение года, и ни днем больше, Сидни будет набираться сил, познавать границы своих возможностей, оттачивать свое мастерство. Она отыщет способ справиться с проблемой, которая возникала при возвращении к жизни ЭО. А потом она отыщет его. И она исправит то, что повредила, и он наконец сможет остаться. И тогда, может быть, только «может быть», темные воды не сомкнутся над ее головой.