Откровение монстра

Они выпускники. В начале года об этом кричали из каждого окна настолько часто, что Никки не удивился бы и случайному прохожему, подошедшему к нему на улице с речами о повзрослевших детях, отправляющихся в свободное плавание. Ваймак толкал напутственные речи, Эбби желала удачи в учебе, младшие лисы шутили над их «старостью», а преподаватели, как обычно, акцентировали внимание на итоговых экзаменах. Но вся тяжесть осознания свалилась на голову, лишь когда их поток стоял на сцене с дипломами и слушал поздравления от директора университета, которого за все годы обучения Никки видел впервые. «Я увижу Эрика», «Я скоро лечу в Германию», «Аарон поступит учиться дальше», «Эндрю подписал контракт и станет профи», — мысли перетекали в голове медленно и тягуче, подобно свежему меду. Все казалось нереальным и пусть он много лет жаждал оказаться рядом с любимым человеком, ступив на финишную прямую, тело онемело, скованный неожиданным страхом мозг отказывался работать. Он так бы и остался застывшей статуей посреди опустевшего актового зала, если бы, уходя, его не прихватила за руку радостная одногруппница. Никки с трудом выбрался из океана негативных чувств, старательно пытавшихся утопить его в своих глубинах, и ответил на непрерывные вещания девушки о ее приеме на работу короткими поздравлениями и, на удивление, искренней улыбкой. Хорошо, когда в жизни белая полоса, неважно твоя это жизнь или нет. — Знаешь, там, на сцене, случилось что-то странное, — маленькие зеленые циферки на микроволновке успокаивающе мигали, показывая 01:17, но Хэммик решительно игнорировал надоедливую сонливость. Он тихо, стараясь не разбудить соседей, шептал в трубку о всех событиях, произошедших с ним сегодня. Разные часовые пояса становились настоящим испытанием для отношений. Тяжело выбирать между тем, чтобы выспаться перед важной контрольной или услышать родной голос, поддерживающий и теплый, который поможет собраться с силами и поверить, что ты способен на нечто в разы более великое, а значит с учебой справишься в два счета. Тяжело понимать, что позвонив не глядя на время из-за очередного ЧП, ты с легкостью можешь потревожить сон человека на другом конце провода или прервать еженедельное совещание с руководством. Даже сейчас Эрику было не очень-то удобно слушать Никки, зажимая телефон плечом и стараясь не сжечь свой завтрак. На работу через сорок минут, нет времени готовить заново. — Я вдруг очень испугался, не знаю чего. Точнее, тогда я не понял, но уже, кажется, догадываюсь, — Никки усмехнулся, силясь подавить горечь и слезы, не желая волновать своего возлюбленного. Однако звук вышел еще более заметным и пугающим, чем если бы Хэммик просто начал всхлипывать или заплакал. Такие полуистерические смешки опасная территория и Эрик, как никто другой, знал это. — И что же это было? — Мне страшно, как бы выразиться… Я. Я боюсь. Я уеду, понимаешь? И тогда.— слова не соответствовали жизнерадостном тону, а широкая улыбка словно приросла к лицу. Могло показаться, что проблема не очень-то беспокоит Никки и постороннего человека подобное могло бы и убедить, но только действительно постороннего. — Все нормально, просто скажи это, — Эрик старался говорить мягко и спокойно, но при этом уверенно и бодро. Стоит Никки подумать, что Клозе устал, слишком занят или раздражен и любое откровение затеряется за плохими, наскоро придуманными шутками, закрытое в долгий ящик и, вероятно, навсегда забыть в нем. Дурная привычка думать в первую очередь о комфорте других, принижая себя и свои чувства. — А что если я больше их не увижу? — всхлипнул Никки после длинной паузы. Пояснения не требовались, но он все равно добавил: — Эндрю и Аарон. Что если я не успел достаточно сделать, чтобы они захотели поддерживать отношения? Со мной и друг с другом, — голос ломался, смех мешался со всхлипами и Эрик начал всерьез переживать, что у парня истерика. — Никки, дыши. Не забывай дышать, — сколько сил тратилось только на то, чтобы удержать голос ровным. — Уверен, ты сделал все правильно. Ты старался и эти старания обязательно окупятся, слышишь? На самом деле, Эрик не знал чего следует ожидать от переломанных и явно нездоровых близнецов. Зная обстоятельства, не стоит винить их за желание послать всю прошлую жизнь к черту и попытаться построить новую с нуля, но Никки привязался к этим бомбам замедленного действия, несмотря на все дерьмо пришедшее за ними. Он любил их, считал семьей. И поэтому лучшее что мог сделать Эрик, находясь за сотни миль — успокоить, настроить на хороший исход. Потому что сам на него надеялся, верил, что не мешало запасаться успокоительными и снотворным, скачивать фильмы и видеоигры, прикидывать места, куда можно сходить и пересматривать свой рабочий график. Готовиться к падению стен, к тому, что Никки придется собирать по кусочками.

***

Через три дня, когда всеобщие гуляния и пьянки закончились, Никки в аэропорт провожала вся команда, кроме пары младшекурссников, которые уже успели разъехаться на каникулы и тех, кто не имел глубокой симпатии к Хэммику, типа Джека и Шины. Но Никки не обижался, по его скромному мнению эти двое ни к кому, кроме друг друга, симпатии не испытывали, а он в исключения и не рвался. Вокруг звучали прощания и пожелания удачно долететь, многие тянулись обнять и обещали стабильно отписываться, в то время как другие просто стояли рядом и наблюдали с молчаливой поддержкой. Лисы давно привыкли, что большинство из них не могут открыто выражать свои эмоции на публику и мирились с этим. Самым громким был Мэтт. Он сам завтра должен улетать к Дэн и последние несколько дней ходил до безумия счастливый. От Кевина удалось услышать лишь пару скомканных комментариев, так что к нему Никки сам полез с объятиями, в очередной раз предлагая отказаться от образа снежной королевы. — Заканчивайте создавать шум, придурки, пока нас не выгнали из здания аэропорта! — возмутился Ваймак, когда шум веселой толпы стал привлекать слишком большое внимание окружающих, в том числе охраны. Эбби и Би тихо посмеивались в сторонке, по-матерински тепло улыбаясь. Они не спешили подходить, потому что уже устраивали прощальные посиделки и сказали выпускникам все, что хотели. О том, что они будут ждать от них новостей и о том, что Лисья Нора навсегда останется тем местом, где их примут, где можно искать помощи и новый шанс, столько сколько им самим нужно будет. Последним Никки подошел к Аарону, Нилу и Эндрю, что стояли дальше всех, за пределами слышимости остальной команды. — Напиши, как приземлишься, — коротко попросил Аарон, перед тем, как у него зазвонил телефон, спасая от необходимости говорить что-то еще. И он был действительно благодарен, ведь абсолютно точно не знал что должен сказать или сделать. — Это Кейтлин, надо ответить, — взяв трубку, Аарон отошел в сторону, напоследок неосознанно похлопав Хэммика по плечу, чем приятно удивил кузена. Не сказать, что физический контакт между ними был такой уж редкостью, но обычно его инициировал Никки, как самый тактильный и бестактный во всей лисьей компании, не говоря уж о монстрах. Из-за вечного недостатка прикосновений к себе, он предпочитал трогать сам, так как зачастую люди отвечали взаимностью, но, вместе с тем, больше всего Никки ценил инициативу. Ответные объятия, рукопожатия, шутливые драки безусловно нравились, но ощущались остро иначе, когда начинал он сам. — Два слова и сбежал, но не переживай, я знаю, что ты меня любишь! — прокричал вслед Хэммик, ничуть не удивившись закатанным в ответ глазам. — Он прав, не забудь написать, — напомнил Нил, улыбаясь убедительно для человека, в душе которого царил полный раздрай. На самом деле он чувствовал себя ужасно, постоянно думая об отъезде старших лисов. Он остается в команде с новичками, которые никогда не станут для него столь же близки, как тот самый первый состав. Этот год без того был тяжелым без Элисон, Рене и Дэн. Должность капитана высасывала все соки, организаторские заморочки, метания между деканатом и Ваймаком с бумажками на подпись, урегулирования конфликтов с младшими сокомандниками и разбор их ссор друг с другом, не говоря уж о еженедельной хандре Бойда из-за разлуки с любимой девушкой и до кучи вечные долги по учебе. В плохие дни желание бежать становилось невыносимым. Бежать не от погони и психованного отца, как раньше, а от проблем и ответственности, с которой, как он думал, не в состоянии справиться. В такие моменты эмоциональной опорой Нила становился Эндрю, реже Мэтт. Никки же нередко брал на себя обязанности курьера документов, глашатая и миротворца, последнее только с наименее проблемными, но, тем не менее, его помощь оказывалась на вес золота и давала перевести дух или сосредоточиться на других вещах, до который не доходили руки ранее. Что делать теперь, лишившись одновременно и главного помощника, и эмоциональной поддержки, и даже Кевина, занимающегося вопросами о тренировках, Нил не имел понятия, но старался не показывать свою растерянность. — Не забуду, — смеясь, пообещал Никки. — А ты не забывай, что обещал купить нормальный телефон и установить скайп. Понимаю, с этими бандитами у тебя не будет много времени, но хотя бы иногда ты просто обязан звонить мне по нему! — Да-да, Никки, я куплю телефон, — тяжко вздыхал, согласился Нил, уже жалея, что поддался на уговоры. — Считай это моей благодарностью тебе за помощь в течении учебного года. Ты не отказывал даже в период экзаменов, хоть и был загружен подготовкой, я очень ценю это, — на этот раз улыбка была искренней, но, все же, немного печальной. Никки не мог пропустить это и тут же бросился обнять друга, едва не задев всезагребущими руками Эндрю. — Брось, ты делал куда больше для нас. Я буду скучать, капитан, — сказал Хэммик, слыша в ответ тихое «я тоже». — Ладно, отлипни уже, — проворчал Эндрю, прерывая затяжные объятия расчувствовавшегося кузена. — Джостен, сходи прогуляйся до Ваймака, — добавил он, когда двое отошли друг от друга. Нил лишь бросил короткий взгляд на Миньярда и тут же, кивнув, направился к тренеру. Никки же не знал куда себя деть от неожиданно напавшего волнения. «Вдруг он скажет, что хочет разорвать связь и не поддерживать со мной контакт.» Когда Никки уже был готов открыть рот, наверняка, сморозить какую-нибудь чушь, его резко прервали. — Помолчи, я скажу один раз и повторять не стану, — недовольно стрельнул глазами Эндрю и, убедившись, что его действительно готовы слушать, начал: — Я побывал в двенадцати приемных семьях и ни одна, блять, не была хорошей. Впервые меня усыновили в семь лет. Я не хочу нарушать целостность твоей тонкой душевной организации, так что обойдемся без конкретики. Люди разные. Высоконравственные христиане или мусульмане, примерные семьянины, достойные граждане, волонтеры для мира — изменники, алкоголики, насильники для живущих с ними под одной крышей, — Эндрю говорил размеренно, замерев на месте и глядя Никки куда-то в ключицы. Сутуля плечи, он казался еще меньше, чем обычно и выглядел непривычно мягким, открывшимся, уязвимым. — В каждом доме свои правила. Чаще всего не приветствовался шум, любой: крики, слезы, громкие шаги, смех, разговоры. Нельзя прыгать, бегать, в целом, как-то активно себя вести и привлекать внимание. Ходить, не издавая звуки, я научился в первой семье, пусть и пробыл в ней всего месяц. Учиться и адаптироваться приходилось быстро. Большинство не любили жалобы, со своими проблемами дети справлялись сами, любыми доступными способами. Прикладывали вырванные тетрадные листы, чтобы остановить кровь и успеть переодеться во что-то домашнее, уже рваное и испачканное. Кровь плохо отстирывается, особенно когда ты ребенок и не знаешь как пользоваться стиральной машинкой, а одежды для выхода из дома не так много, за каждую тряпку может прилететь так, что на ноги подняться не сможешь. Порезы перевязывали все той же домашней одеждой. Все болезни переносили на ногах. Счастье, если получиться стащить из аптечки обезболивающее, противовирусное или бинты. Никки никогда не жаловался на плохую фантазию, часто его спасало умение красочно придумывать и представлять. Например, когда он писал сочинения в школе или рисовал на занятиях изобразительного искусства. Однако в сложившийся ситуации, не проклинать свое воображение за излишне подробную картинку детей, сидящих на полу в темноте и прижимающих к разбитым и разодранным телам клетчатые страницы, не получалось. Пришлось быстро, старательно сохраняя лицо невозмутимым, сглотнуть резко подступившую рвоту. В рту остался неприятный кисло-горький привкус. — Где-то хуже, где-то лучше. В некоторых семьях приходилось молчать постоянно, пока тебя не спросят о чем-то взрослые. Все время дома мы проводили, сидя за учебниками, не важно было ли задано домашнее задание. Мы продолжали делать вид, что учимся, даже если уже закончили или прочли один учебник в четвертый раз за неделю. В других разрешалось смотреть телевизор и вести разговоры умеренной громкости. Кто-то бил, кто-то останавливался на крике, третьим плевать кто ты, где ты и когда последний раз ел. Кстати, об этом. Из семьи, в которой за недоеденную порцию тебя могли избить, я вынес умение проглатывать абсолютно любую еду: пережаренную или сгоревшую до углей, пересоленную, слишком кислую или невыносимо острую и даже не пищу вовсе, если того требовала ситуация. В следующей же семье я приобрел чувство благодарности за то, что мне дают хоть что-то, — Эндрю все также не шевелился и один момент Никки подумал, что его кузен не дышит. Как оказалось, дышать перестал он сам. После тяжелых и длительных попыток заставить близнецов доверять ему, Никки безмерно радовался внезапному разговору по душам, но оставался терзавший его вопрос: — Почему ты решил рассказать мне об этом? — дрогнувшим голосом, неуверенно спросил Хэммик. Они по-прежнему стоят посреди аэропорта, отбившиеся от остальных провожающих. Аарон и Ваймак оглядывались на них уже трижды, видимо, у Никки не сильно получалось оставаться спокойным слушая эту историю жизни, даже урезанную более чем в половину. — Как так вышло, что из всех этих людей, взявших меня из детдома осознанно и по своему желанию, не нашлось ни одного достаточно адекватного, чтобы обеспечить хоть частично нормальное детство, а восемнадцатилетний неуверенный в себе придурок, прикрывающийся маской шута, едва сводящий концы с концами, позволил почувствовать себя в безопасности?! — Эндрю издал несколько тихих смешков, искривляя губы в подобие улыбки. Услышав этот нездорово веселое подобие смеха, Никки впервые понял о чем говорил Эрик, утверждая, что ненавидит слышать от него нечто подобное. Все внутренности переворачиваются и завязываются в болезненных узел. — Достаточно в безопасности, чтобы начать заниматься тем, чем хочу в свободное время. Достаточно, чтобы формировать привычки и предпочтения в еде. Достаточно, чтобы относиться к учебе проще. — Эндрю…— потрясенно прошептал Никки, понимая, наконец, для чего Миньярд все это начал. — Ты научил меня помнить об очевидных потребностях организма, которыми я привык пренебрегать из-за прошлых условий. Ты понял когда следует от меня отступиться, хоть и не всегда делаешь это из-за врожденного идиотизма. Быстро научился отличать меня от Аарона, когда как в школе все забили и звали пофамильно, плевать кто из нас кто. Выделял деньги в наше личное пользование, хотя еле платил за воду. Пытался помогать с домашнем заданием, почти никогда успешно. Трепыхался на кухне, хотя ненавидишь готовить. Часто эти твои попытки играть в хорошего родителя выглядели забавно и по-дурацки тупо… Но это лучшее, что у меня когда-либо было. По щеке покатилась одинокая слезинка. Боковым зрением Никки уловил копошение со стороны компании, которую они все еще заставляют ждать. — Ты не в состоянии защитить кого-то из нас, но и угрозой никогда не станешь. И я стал защищать тебя в благодарность за то, что мне не нужно защищаться от тебя. Мы познакомились уже не будучи в порядке, с этим ничего не сделать, но ты пытался. Немного, но у тебя получилось. И я не стану отказываться от этого. Закончив, Эндрю впервые за весь свой монолог посмотрел в глаза кузену и не сильно удивился, увидев что тот во всю плачет. — Блять, сделай лицо попроще. — Можно я обниму тебя? — не то чтобы молящие взгляды когда-либо действовали на Эндрю, но факт, что вечно распускающий руки Никки сначала спросил, заставил тепло разлиться где-то в области груди. — Не сжимай, не удерживай, не опускай руки ниже лопаток, — быстро проговорил Эндрю и коротко взмахнул рукой между ними, давая разрешение. Последнее чего ожидали увидеть младшие лисы, так это Никки Хэммика, который совершенно без последствий обнимает Эндрю Миньярда. Но в Пальметто действительно может случится все что угодно.