— хотел быть принцессой, а придется самому быть рыцарем. — а кто дракон? — твои опасения насчет серьёзных отношений.
Утро начинается с кофе. У обычных людей. У Мин Юнги утро начинается с сопливых смс от его «недоухажера», как окрестил его сам Мин. На самом деле его зовут Чон Чонгук, и он утверждает, что влюбился в Юнги с первого взгляда. Мин далеко не гомофоб, нет. Он даже в какой-то степени бисексуален, но Чон Чонгук? Серьёзно? Взбалмошный, взрывной мальчишка, у которого ещё детство в заднице и молоко на губах не обсохло. Первокурсник, который всегда и везде лучше всех, а значит, может претендовать на сердце тихого, прилежного почти выпускника Мин Юнги? Да вздор. Однако, Чона это не останавливает. Вот уже два месяца и четыре дня он пытается сблизиться с объектом своих воздыханий, но все тщетно. Объект холоден аки лёд, прогресса ноль, а Чонгук все ходит и сияет от счастья так, словно у них второй медовый месяц. Юнги бесится, Юнги уже не знает, что предпринять. Столь любимое им на протяжении трех лет спокойствие теперь каждый день нарушается этим мальчишкой с большими, наивными, детскими глазами. Он громко врывается в островок комфорта Юнги, устраивает суматоху, украшает все цветочками и сидит, ждет одобрений. Юнги же каждый раз только надменно взгляд колкий оброняет, сметает все цветочки в кучку и выбрасывает с глаз долой. А Чонгук все равно улыбается широченно, зараза такая, и суёт на этот раз пирожные. И как ему еще не надоело? Юнги проводит пальцем по экрану, быстро пробегает глазами по строчкам, которые так и искрятся розовым, жизнерадостным блеском, и отбрасывает телефон в сторону, зевая. Ко всем этим знакам внимания он, конечно, привык за столько времени, но бесят они каждый раз как в первый… Юнги может спокойно слушать музыку в наушниках только по дороге в универ и обратно. Остальное время заполнено… — Привет, хён! Юнги морщится. Опять все взгляды устремлены на них. Этот придурок стоит на другом конце коридора, вот зачем оттуда орать? Он старается невозмутимо идти дальше, но черноволосый ураган, выше Юнги на голову, несется прямо на него. Мин вздрагивает от силы, с которой парень стискивает его в объятиях, и привычно отпихивает от себя. — Отстань. — Зло шипит он, поправляя рюкзак на плече и проходя дальше. Боже, спасибо, что Чонгук не на его курсе, а то бы Юнги совсем с ума сошел. — Хён, ну, пожалуйста! Всего одно свидание. — Снова привычно канючит Чонгук. Он выпрашивает «всего одно свидание» у Юнги с того самого дня, как впервые его увидел, и за это время вообще ничего не поменялось — Юнги по-прежнему его игнорирует. Чонгук лавирует между студентами, ни разу с ними не сталкиваясь и при этом все время глядя на Юнги. У него сердечки из глаз чуть ли не сыпятся, а от Мина веет холодом могильным за километр. Он молчит и, чеканя шаг, держит путь к нужной аудитории, четко глядя перед собой. Чонгук все так же ноет ему на ухо, а потом сталкивается нос к носу с закрытой дверью и, вздыхая, уходит к себе на занятия. Юнги тихо воет, потирая переносицу, и проходит на свободное место, швыряя рюкзак на пол. — Типичное утро понедельника. — Хохотнул Хосок. — Холодная принцесса и горячий рыцарь не могут поладить, день сорок пятый. — Заткнись, Хо. — Скалится Мин, доставая учебник. — Ты не думал, что проще сходить с ним на свидание, чтобы он отвалил от тебя? Он же привык во всем быть первым. Добьется тебя и отстанет. — Изрекает вполне логичную мысль Хосок, но Юнги только глаза закатывает. — Не собираюсь я идти с ним ни на какое свидание. — Ну-ну. — Хосок легонько похлопывает его по плечу. — Сиди тогда тихонечко. — И снова смеется. Да как же заколебали… В универе, кажется, каждый третий знает про нестандартную парочку. И все благодаря тому, что Чонгук всегда впереди планеты всей. У него куча друзей со всех курсов, и он все о них помнит. Чонгук Юнги пугает. Студенты разделились на два лагеря. Те, кто поддерживают Чонгука, и те, кому просто плевать на то, что у них там происходит.***
— Ты странный, Юн. — Говорит Мина, его одногруппница, когда они сидят в буфете и вместе обедают. Минуту назад к ним подбежал неизменно жизнерадостный Чонгук, вручил Юнги шоколад и билеты в кино и убежал от матов, которые не успели еще на него обрушиться. Юнги тотчас разорвал билеты и выбросил их в мусор, после обернувшись на голос девушки. — Такой парень за тобой бегает, а ты так относишься к нему… Вот зачем ты билеты порвал? — Слушай, и правда… — задумчиво тянет Юнги, опуская вилку с горьким взглядом. Мина обрадованно улыбается. — Надо было их тебе отдать. — Юнги снова смотрит на девушку, и та сжимает губы в полоску, неодобрительно качая головой.***
— Я тебе завидую. — Тянет Тэхен, стоя рядом с Юнги у окна. Они оба смотрят вниз, на асфальт, где красной краской выведено аккуратное и до психов идеальное «Юнги, пойдем на свидание!». — Бегал бы за мной кто так, я бы столько не морозился. Это ведь уже четвертая надпись за эти две недели? — Шестая. — Отзывается Юнги, кусая внутреннюю сторону щеки. Тэхен понятливо мычит. — Забирай его себе на здоровье. — Да я бы с радостью. — Тэхен запускает руку в волосы. — Только у меня не белая кожа, не черные волосы, не убийственный взгляд и меня зовут не Мин Юнги. Такие вот маленькие нюансики. Юнги цокает языком. И за что ему такое наказание…***
Юнги об учебе думать надо в первую очередь, а не о каких-то там смазливых мальчиках, добивающихся его внимания. У него тяжелая ситуация в семье, и ему нужно поддерживать отличные отметки, чтобы стипендия была как можно выше. Нужны деньги, а для этого надо учиться. А сегодня все прямо из рук валится. Концентрации ноль, сна почти что не было, еда не лезет, а усталости хоть отбавляй. Конечно, на парах Мина дергают с особым удовольствием и даже каким-то садизмом. У него спрашивают буквально все, словно отыгрываясь на нем, как на заядлом хорошисте, желая поймать с поличным на малейшей ошибке, и это удается. Впервые за три года. Ему ставят отвратительно низкую отметку, и у Юнги как будто пол под ногами уходит вниз. Он с пустым взглядом собирает вещи после пары и идет по коридору по инерции. Он даже не видит людей вокруг, будучи настолько опустошенным. Из ниоткуда вновь вырастает Чонгук, что-то жизнерадостно щебечет, размахивает руками у Юнги перед носом, и тот наконец фокусирует взгляд. У него в глазах теперь осознанность и накопившиеся от обиды слезы. Он так зло смотрит на Чонгука, что тот поневоле отшатывается. — Хён, что произошло? — он впервые за все время спрашивает что-то тихо. И вообще выглядит обеспокоенным. Юнги выводит это еще больше. — Отвали ты от меня уже! Сколько раз тебе повторять можно, чтобы ты отстал от меня?! Не пойду я с тобой никуда, ты понял? Так вот, запомни на всю оставшуюся жизнь, что я не хочу проводить с тобой время, потому что одно твое присутствие меня раздражает! — выпаливает он зло и на одном дыхании. Время, кажется, замирает. Чонгук смотрит на него глазами, полными боли, прижимает к себе руки беспомощно, будто опасаясь, что Юнги вдруг его ударит, и тяжело сглатывает. Студенты вокруг тоже замирают, глядя на разворачивающуюся перед ними сцену, и шушукаются между собой. Но даже этот шепот не заглушает робкого голоса Чонгука, когда он наконец решается ответить. — Прости, хён… Я просто очень хотел тебя пригласить на свой день рождения завтра вечером… Вот приглашение, — он пихает в руки Юнги яркий кусочек картона. — Я сам его рисовал. Там будут и другие люди, поэтому терпеть только мое присутствие тебе не придется. — Он облизывает пересохшие губы и отводит взгляд в сторону. Дальше его голос дрожит так, что не заметить это невозможно: — Ты можешь не приходить, если так не хочешь, но я был бы очень рад тебя видеть. Еще раз прости. Чонгук кланяется и убегает прочь. С лица Юнги пропадает злость, он смотрит на приглашение в своих руках, слышит осуждающие шепотки людей вокруг и чувствует себя до безумия хреново. Он приходит в пустую квартиру, на автомате заваривает кофе и, впервые за все время своего житья отдельно от родителей, ощущает одиночество. Он не хотел быть таким грубым. Просто обстоятельства его вынудили, а Чонгук не вовремя подвернулся под руку, только и всего… Он все время не может выбросить из головы его пронизанный болью и непониманием взгляд, его дрожащий голос. Юнги чувствует себя мразью. Сущим монстром. Он не имел никакого права срываться на Чонгука просто из-за того, что у него самого день не задался. Чонгук надоедливый, прилипчивый и бесячий ребёнок. Но Юнги привык к нему. Он уже не мог представить и дня без Чонгука, пусть его выходки всегда были непредсказуемы. Его присутствие было постоянным, и сейчас Мин как будто лишился чего-то важного. Он ворочается в постели и натыкается взглядом на приглашение, лежащее на прикроватной тумбочке и освещённое тусклым светом ночника. Даже сраную картонку Чон разрисовал сам, а не просто купил в ближайшем магазине. Юнги противно от самого себя. От своих слов. Он ощущает неимоверное желание повернуть время вспять и заклеить себе рот скотчем. Но время не отмотать, а вот исправить ошибку можно и по-другому. Юнги проваливается в беспокойный сон с твердой мыслью пойти на день рождения Чонгука.***
Чонгук натянуто, вымученно улыбается, принимая поздравления. Он рассчитывал провести свое восемнадцатилетие более радостно, но получилось как получилось… В голове на репите слова человека, к которому тянет немыслимо, и они бьют побольнее всяких ножей и пуль. В груди слева щемит, в горле ком, а в глазах пропал блеск. Чонгук не хочет отмечать совершеннолетие. Он хочет закрыться в своей комнате и быть один. Больно-то как… Хорошо, что сегодня выходной. Чонгук бы не выдержал поход в университет. Там объект его воздыханий, недоступный, как… Да даже сравнений не подобрать. Чонгуку всегда и все было доступно, а тут не поддается, как ни пробуй, с какой стороны ни подходи. Впрочем, больше и не стоит. Чонгук слабо улыбается, продолжая украшать дом. Отменять вечеринку в последний момент некрасиво по отношению ко всем, кого он пригласил, поэтому остается только пережить этот вечер.***
Юнги ходит по комнате из угла в угол, сложив руки за спиной. Он усердно думает над подарком. Приходить с пустыми руками нельзя, но и что подарить Юнги не имеет понятия. — Вспоминай, идиот, он рядом с тобой два месяца крутится, должен же был он что-то разболтать… — Юнги бьет себя по лбу, жмурясь. «Представляешь, хён, я вчера побил свой собственный рекорд! Теперь я от груди жму 60 кг!» Юнги замирает на месте. Чонгук занимается спортом. Но что ему можно подарить? Абонемент в спортзал разве что, но это ему наверняка подарят его друзья. Что же еще… «Хён, представь себе, вчера вышла новая FIFA! А ты любишь игры?» Так. Он любит компьютерные игры. Юнги лезет в интернет-магазин и полузадушенно вздыхает. Это ему не по карману… Думай, Юнги, что Чонгук любит так же, как компьютерные игры и спорт? Юнги распахивает глаза. Он знает, что подарить.***
— Чувак, ты как? — обеспокоенно интересуется друг Чонгука — Джисон. Чон выдавливает из себя улыбку, но Джисон качает головой, показывая, что на нем такой трюк не сработает, и тот понуро опускает голову. — Больно. — Шепчет он еле слышно, и Джисон закусывает губу от сочувствия. — Я и не думал, что настолько ему противен… Джисон крепко обнимает именинника, ободряюще похлопывая по плечу. — Ты только не раскисай, Чон. Он еще не знает, кого упустил! Чонгук против воли улыбается, обнимая Джисона в ответ, и слышит очередной дверной звонок. Благодарно кивнув другу за поддержку, он отстраняется от него и идет встречать нового гостя. Он открывает дверь и застывает на месте. Улыбка сползает с его лица, сменяясь шоком. На пороге стоит Юнги и виновато, побитым щенком, смотрит в ответ. Он в черной атласной рубашке, в черных скинни джинсах и с подведенными глазами. У Чонгука галлюцинации? — Привет, — Юнги робко протягивает приглашение. — Я могу войти? Чонгук рефлекторно принимает свое приглашение из чужих рук и кивает, пропуская парня в дом. Юнги обнимает себя за локти и проходит в глубь помещения, оставляя обувь в прихожей. Чонгук все ещё не может в это поверить. Тем не менее, он хозяин дома, он должен ухаживать за гостем. Пусть ему и больно от вчерашнего, он все же не соврал, когда сказал, что будет рад видеть Юнги на своем дне рождения. Он наливает в бумажный стаканчик пунш и идет к Юнги, который тоже смотрит на него, явно чувствуя себя неуютно в огромном зале. Конечно, там каждый смотрит на него. И хорошо, если просто смотрит, а не надменно ухмыляется, оглядывая сверху-вниз. Юнги тепло улыбается Чонгуку, принимая из его рук стаканчик, и Чон тает от его улыбки. — Прости меня, — тихо произносит Юнги, опуская взгляд, — мне очень стыдно за мои слова. Я не хотел их говорить, это все вырвалось на эмоциях, понимаешь, я… Он не успевает договорить. Чонгук притягивает его к себе, крепко обнимая под удивлённые взгляды. Юнги охает от неожиданности, но приобнимает в ответ. Отстранившийся Чонгук снова искрится счастьем, как заряженная батарейка, и Юнги снова против воли улыбается. Кажется, он смог исправить свою ошибку. — Ну, чего уставились? Продолжаем веселиться! — взмахивает рукой Чонгук, обращаясь к замершей толпе, и диджей, пристроившийся в углу комнаты, тут же увеличивает громкость музыки. Чонгук уже хочет отойти, но Юнги вдруг хватает его за рукав. Чонгук в недоумении оборачивается, а Юнги взволнованно кусает губы, переминаясь с ноги на ногу. — Я… приготовил для тебя подарок… — наконец выдавливает из себя Юнги, и Чонгуку приходится наклониться ближе, чтобы расслышать его тихий голос. — Только я должен вручить тебе его наедине. Чонгук кивает, забирает из рук Юнги стаканчик, отставляя на столик, аккуратно кладет руку ему на спину и ведет на второй этаж, в свою комнату. Как только за ними закрывается дверь, Юнги чувствует эту звенящую тишину, враз обрушившуюся на его уши, и взволнованно сглатывает. Чонгук напротив него терпеливо ждет, засунув руки в карманы. — Сядь, — Юнги чуть прокашливается, — пожалуйста. — Но его голос все так же хрипит. Чонгук послушно присаживается на край кровати, и Юнги внутри себя просто бегает и кричит. Почему вот именно сейчас он такой спокойный и серьёзный? Почему не задает кучу всяких дурацких вопросов? Почему не мешает? Его бы это здорово отвлекло. Тем не менее, тупо стоять и ничего не делать бесконечно нельзя. Юнги собирается с духом и выдыхает. Он смотрит робко на Чонгука из-под бровей, и тянется к пуговицам на своей рубашке. Чонгук приподнимает брови. Его выражение лица не очень нравится Юнги, но он продолжает делать то, что начал. Он расстегивает верхние пуговицы, приспускает рубашку, оголяя плечи и ключицы, и, закусив губу, отворачивает пылающее лицо в сторону. Чонгук не может сдержать восхищенного вздоха. На шее Юнги красуется очаровательный черный бантик из атласной ленты, который потрясающе контрастирует с его молочно-белой кожей. У Чонгука зудят зубы. — Подойди ко мне, — шепчет Чон севшим голосом, не в силах пошевелиться, — пожалуйста, — добавляет почти умоляюще. И Юнги не смеет ему противиться. Чонгук именниник, Юнги накосячил — все честно. Он осторожно подходит вплотную и касается своими ногами ног младшего. Тот не сводит с него взгляда, полного обожания, а потом резко хватает и опрокидывает на кровать, подминая под себя. Юнги ошарашенно хлопает ресницами, а Чонгук завороженно проводит кончиками пальцев по ключицам Юнги, затаив дыхание. Мин не шевелится и, честно, даже не хочет сопротивляться. Чонгук медленно проводит носом по его шее, и Юнги чуть подрагивает в его руках. — Ты такой красивый… — он горячо выдыхает на его кожу, и Юнги ёжится от мурашек. — Ты самый красивый из всех, кого я встречал… Чонгук целует его в шею, прямо под атласной лентой, и Юнги вздрагивает. — Прости, хён. Просто я так давно этого ждал… — он смотрит Юнги в глаза, а потом переводит взгляд на его губы и без раздумий наклоняется к ним, касаясь своими губами в лёгком поцелуе. Чонгук и не думает углублять поцелуй, но как только Юнги робко двигает губами в ответ, ему сносит крышу к чертям собачьим. Он вгрызается в желанные губы, млея от осознания, что целует того, кто так сильно нравится. Сжимает руками худое тельце, чуть ли не урча от удовольствия в поцелуй, как сытый кот. Юнги обвивает руками его шею — и у Чонгука отказывают последние тормоза. Его теперь даже конец света не остановит. Он дергает рубашку Юнги, и оставшиеся пуговицы на ней разлетаются в стороны. Не обращая внимания на возмущенные мычания Юнги, Чонгук, тяжело дыша, припадает к его шее, ключицам, выцеловывая каждый сантиметр бледной кожи. Юнги не может открыть глаз — это целое испытание. Веки будто свинцом налились, а тело податливо отзывается на все касания со стороны Чонгука. Чон размашисто проводит языком по набухшему розовому соску, и Юнги издает первый сдавленный скулеж. Это звучит для Чонгука лучше всякой музыки. Он играет языком с сосками поочередно, а ладонями гладит впалый живот, опускаясь ниже. Нетерпеливо расстегнув чужие джинсы, Чон ныряет ладонью внутрь и накрывает полувставший член старшего, сжимая. Тот выгибается в спине, громко ахая, и зарывается пальцами в волосы Чонгука, отстраняя его от своей груди. Юнги сам целует, чувственно сминая губы Чонгука, пока тот теряет связь с реальностью. Он и не ожидал, что покоренный Юнги будет настолько желанным. Сейчас Чонгук всеми силами должен постараться не сожрать Мина. Он шарит свободной рукой под подушкой и вытягивает на свет уютно там пристроившийся тюбик со смазкой. Все же дрочить насухую — занятие для мазохистов. Юнги стягивает с Чонгука футболку не без его помощи, а следом и свои джинсы, вскоре представая перед Чонгуком в чем мать родила. Разве что только бантик на шее. Он смущенно сводит ноги вместе, пока парень напротив избавляется от своей одежды, и не чувствует ни грамма сожаления или сомнения. Сейчас он доверяет Чонгуку на сто один процент. Он это заслужил. Щедро выдавив смазку себе на пальцы, Чон бережно целует Юнги в коленку, от чего тот заламывает брови и разводит ноги в стороны. Чонгук целует повсюду, отвлекая от неприятных ощущений, шепчет успокаивающие слова, полные любви и нежности, и Юнги поневоле расслабляется, начиная ловить кайф. Его стоны становятся громче и увереннее, тело выгибается навстречу Чонгуку все сильнее, желая слиться с ним в одно целое и поскорее. Сам Чонгук не в силах мучать их двоих, потому вынимает пальцы, почувствовав расслабление со стороны возлюбленного, и входит в него одним плавным толчком, выбивая из Юнги высокий крик. Мин распахивает глаза, уставившись в потолок, широко открывает рот, жадно хватая им воздух, и мелко дрожит. — Тебе больно? — испуганно спрашивает Чонгук, уже порываясь выйти из тела, но Юнги яростно качает головой, тяжело сглатывая. — Ещё…так же…пожалуйста… — шепчет он с перерывами, и до Чонгука наконец доходит, что он все делает правильно. Он приникает ближе, обхватывая руками талию Юнги, и начинает сразу быстро двигаться под тем же самым углом, целуя его плечи. Старший высоко стонет, царапая спину Чонгука до кровоподтеков, и тот в отместку оставляет на белом теле бордовые засосы, учащая толчки. — Я люблю тебя. — Произносит тихо, но твердо, касаясь тонких губ Юнги, из которых не прекращают литься стоны и скулеж. — Мх… Я больше не могу… — старший хнычет, жмурясь, и, в подтверждение своих слов, обильно кончает себе на живот, выгибаясь в спине до хруста. Глядя на его лицо, Чонгук и сам не сдерживается. Еле успевает выйти из любимого тела, чтобы, проведя ладонью по члену пару раз, кончить следом и упасть рядом без сил. Отдышавшись, он приподнимается на локтях и с чувством абсолютного счастья целует что-то тихо и недовольно ворчащего Юнги, убирая спавшие на его лицо волосы. — Ты мой самый лучший подарок. — Шепчет он уже провалившемуся в сон старшему и думает, куда поведёт его завтра на свидание.