kiss me or hate me

В операционной невыносимо пахло кровью, и если бы тут стоял обычный человек, его ежедневное потребление еды оказалось снаружи. Но Медику не привыкать. Наоборот, он наслаждался нотками кислинки на губах и запахом металла, обитавшего тут чуть ли не с первых дней. Солнце садилось и свет, который лил из окна, падал на окровавленное тело уже бывшего на тот момент Снайпера. Цвет крови приобретал более желтоватый оттенок, что постоянно удивлял Людвига и тот старался как можно чаще проводить операции в разное время суток. Все руки Медика, ровно по запястьям, были покрыты той самой так высоко обожаемой им кровью. Казалось бы, он на это не обращал внимание, увлеченно занимаясь распилением тела. Для пущего вида ему не хватало какой-нибудь классики на фоне, проигрывающим очень старым граммофоном, который раньше стоял у него где-то в углу комнаты и пылился, но по воле судьбы его нашел Скаут и... Дальше бы Медик описал все те яркие ощущения, которые испытывал при громких визгов и криков бегуна. Так бы и прошло все тихо и умеренно, пока его внимание не отвлёк тяжёлый стук в дверь. – Я занят! – прокричал Людвиг, чтобы человек, стоявший за дверью, понял, что момент неподходящий. Но его грубо проигнорировали. Дверь с мягким скрипом открылась и даже такой звук сильно разозлил его, про себя напоминая, чтобы попросить Инженера принести ему масло для смазывания петель. В операционную тяжёлыми шагами вошёл Хэви, неловко улыбаясь. – Я не помешаю? Внутри у Медика все сжалось от злости и отвращения к нему. Он же попросил его не прерывать и катиться к чертям, что тут непонятного?! Этот человек поставил себя на высокую планку, не обращая внимание на все попытки немца о том, что его, Хэви, компания, совсем не устраивает Людвига. Глубоко вздохнув и подсчитав до пяти, немец ярко улыбнулся и с горем пополам пришлось бросить останки обратно на стол. – Хэви! Что привело тебя сюда, mein Freund? Русский закрыл дверь и подошёл к Людвигу, нежно касаясь кончиками пальцев лба немца, убирая ту самую навязчиваю прядь. Его пальцы были холодными, что очень было необычно. Сколько себя помнит Людвиг, пальцы сибирянина постоянно согревали руку Медика, это чувствовалось даже сквозь прорезиновую перчатку, сколько бы раз ему не хотелось отдернуть ее. – Хэви стало скучно и он решил проведать любимого. Немец закрыл глаза и улыбнулся на нежность русского, но внутри ему хотелось рвать на себе волосы и продырявить широкую грудь оппонента пилой. Он не понимал что хочет от него Хэви. Любви? Боже упаси, даже его родители не удостоились такой возможности. Людвиг их ненавидел и постоянно желал оказаться где-нибудь на другой части полушария, лишь бы избежать эти взгляды, полного разочарования. Он делал все, чтобы угодить им, но они просили большего. Он поступил в университет – они недовольны, он провел свою первую операцию – они недовольны. Казалось, будто им не угодить! Но смерть забрала их до того, как Людвиг стал проводить незаконные операции. С тех пор немец концентрировался только на своих желаниях и целях, игнорируя попытки людей привязаться к нему. – Жаль, ничем не могу тебе помочь, но ты можешь посмотреть мой процесс, хотя я почти закончил, – Медик повернулся к операционному столу, указывая на него рукой. Хэви покачал головой. – Нет, я хочу внимания доктора, а не процесса. – Ну что я могу для тебя сделать? – немец не мог привыкнуть к такому детскому поведению русского. Хэви прошел мимо Людвига, немного задев того плечом. Тот возмутился, но промолчал. Он остановился возле кровавых обрубков бывшего живого человека, аккуратно перешагивая кровавую лужу, стекающую со стола. Запах крови тоже не волновал русского, который проводил немало времени в лаборатории, хоть Медик и пытался в первые дни не позволять ему оставаться. Хэви недолго глядел на куски плоти и решил коснуться их пальцами, из-за чего немец мысленно вздохнул от такой наглости. Врываться в его лабораторию, так ещё и без разрешения лапать свои труды. Бог знает сколько Медику потребовалось сил, чтобы не наорать на глупого человека в его лаборатории. – Кем он был? – Синий Снайпер. Нашел его по дороге к базе. Валялся там, вот я и подумал, а не взять бы его с собой, – Людвиг пожал плечами, потирая окровавленные ладони, наконец заметив, что они грязные. – Не повезло бедняге, – усмехнулся русский. На данный момент не повезло немцу, который протянул ладонь и схватил локоть Хэви, но лужа, на которую наступил Людвиг, с взаимодействием резиновых сапог, обеспечила им двоим падение на пол. К великому совпадению и проклятьям Медика, тот оказался под Хэви, нехило так ударившись затылком об кафель. Покрывая всю вселенную и собственную жизнь немецкими ругательствами, что преподнесла ему такого неповоротливого медведя, он дождался пока пройдет боль и взглянул на виноватое лицо русского. – Прости. – Помоги мне встать. Холод в его голосе отчётливо слышался и, не искушая судьбу, Хэви сел на колени и посадил на них Медика, притянув его с пола за руки. Они встретились взглядами. Людвигу не нравилось куда это шло. Русский медленно положил руку на талию немца, а потом и вторую, крепко держа его, будто боясь, что тот сейчас встанет и уйдет. Что очень сейчас хотелось сделать Медику. Снова сыграв покорного любовника, немец схватился за затылок русского, проведя по нему, отчего на нем размазалась кровь, мгновенно засыхая из-за тончайшего слоя. Пальцами другой же руки он поддел подбородок Хэви, также размазывая кровь и в конечном итоге оставил палец держать подбородок. Сибирянин нежно глядел и, в прямом смысле, получал кайф от всех фальшивых, но для него настоящих, нежностей от Медика. Людвиг не понял когда случился момент привязанности русского к нему. Возможно после первой операции. С тех пор Хэви ходил за доктором хвостиком, не давая свободно вздохнуть, и только ночью, лежа в своей постели он думал, что же случилось. На нем были такие же окровавленные руки, даже на жилет попало. Что привлекло такого на первый взгляд хмурой скалы, как Хэви, к такому, как Людвиг? Эти мысли посещали его часто, когда он не был чем-то занят. Такие мыслительные процессы доставляли много головной боли, из-за чего пачка таблеток от головной боли за неделю просто улетала. Но ему нравилось как русский выступал для него в роли живого щита. Возможно только из-за этого факта он позволял Хэви делать с ним все, что тому угодно. Как же жалко это выглядит. – Поцелуй меня, – Хэви начал наклоняться к немцу. Сквозь боль и надвигающуюся ярость, Медик решил наклониться, но перед этим он приоткрыл глаза и произнес: – Bitte, hasse mich, – и слился с русским во влажном поцелуе. Все же он может привыкнуть к этому