Темные лотосы омежьей наружности

Другие виды отношений
PG-13
Завершён
969
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
969 Нравится 98 Отзывы 272 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      - Я КОМУ СКАЗАЛ ЛАПЫ ОТОРВУ, ЕСЛИ ПОЛЕЗЕШЬ! – послышалось откуда-то сверху громогласное и немного истеричное, после чего из окна на втором этаже библиотеки спиной вперед вылетел Лань Ванцзи, впечатался в ни в чем не повинное дерево магнолии и на землю рухнул уже мордой вниз, прямиком на аккуратную зелененькую лужайку. Из злополучного окна высунулся очень злой и растрепанный свыше обычного Вэй Усянь, полыхающий алыми глазами и темной энергией на половину Облачных Глубин, и разразился такой матерной тирадой, что Цзян Ваньинь аж заслушался.       С запада раздался колокольный звон минши, отреагировавшей на возмущение темной ци прямо в центре Гу Су Лань. Усянь заматерился громче, потрясая в воздухе кулаком и грозя всему этому блядскому миру карой Небесной.       Цзян Ваньинь, на ходу стирая с ладоней кровь Цзинь Цзысюаня, подбежал поближе, с удовольствием пнул Второго Нефрита под ребра, мешая тому встать, и заорал не хуже брата, перекрикивая сигнал тревоги:       - СВОРАЧИВАЙСЯ, БЛЯТЬ, И СЪЕБЫВАЕМ ОТСЮДА НАХУЙ!!!       Так получилось, что в когти вышедших из-под контроля лютых мертвецов они с Вэй Ином угодили вдвоем. Одна удачная подножка какой-то цзиньской твари, один легкий толчок в спину – и вот Цзян Ваньинь падает вниз, с ужасом вглядываясь в насмерть перепуганные серые глаза человека, которого должен был вроде как ненавидеть. Потом было очень больно и мало что понятно – Цзян Чэн помнил, как Вэй Ин резко передумал покорно умирать, призвав на помощь всю доступную ему тьму. Помнил, как они стояли на дне ущелья спина к спине, в окружении сотен тысяч мертвецов и темных тварей. Помнил момент, когда погас Цзыдянь и помнил, как Вэй Усянь отчаянно пытался вытолкнуть его куда-то в эфемерную безопасность. Но выхода не было и все попытки выжить оказались лишь извращенным способом продлить агонию. Подробностей смерти он не помнил – то ли успел умереть раньше, чем его тела коснулись гнилые клыки, то ли сознание любезно затерло травмирующие воспоминания. Цзян Чэн знать не хотел.       И, если честно, он бы предпочел там, в пропитанном тьмой ущелье Луанъцзан, и остаться, потому что мир, в котором он очнулся, оказался слишком… неправильным.       Ебанутым, как емко охарактеризовал все это дело Усянь, обнаружившийся там же, где ему и положено было находиться в пятнадцать лет от роду, за несколько месяцев до отъезда в Гу Су Лань – в соседней от цзянчэновской комнате. И хорошо, что обнаружившийся – в одиночку Цзян Чэн определенно бы сошел здесь с ума.       В этом странном-странном мире, так похожим на их родной и так сильно от него отличающимся, помимо привычных мужчин и женщин существовали альфы, беты и омеги. И мужская беременность. И практически бесправное положение омег – не то чтобы понятие рабства было Цзян Чэну и Вэй Ину в новинку, но разница между военнопленными и с рождения подразумеваемой ролью практически безотказной шлюхи улавливалась невооруженным взглядом.       Уверенные в своем безоговорочном праве альфы, более-менее свободно живущие беты, подчиненные и заклейменные омеги. Этот мир строился на жесткой, практически звериной иерархии, где шаг вправо, шаг влево (по большей части для омег) карался общественным презрением и социальной изоляцией, а то и, не приведи Небеса, насильным брачным контрактом. В нем существовали звериные же феромоны, долженствующие эту иерархию поддерживать – сильный альфа инстинктивно воспринимался вожаком другими альфами, и желанным партнером для любой, даже счастливо состоящей в браке и чуть менее счастливо заклейменной, омеги. А на течную незаклейменную омегу все окрестные альфы слетались, как мухи на… мгм, мед, причем чем изысканнее оказывались феромоны омеги, тем более сильного альфу омега могла привлечь. И выбрать из кандидатов того, кто понравился ее инстинктам больше – обычно самого сильного из приманенных – чтобы провести вместе течку и потом по обстоятельствам. Альфа мог и метку свою поставить на понравившуюся омегу – никто бы и не пикнул. Нет, в политических кругах скандал бы разразился грандиозный, но укус альфы обратно не переиграешь и пришлось бы подстраиваться под новую ситуацию. Поэтому среди всех мало-мальски власть (и денег) имущих в ходу были ранние помолвки с расчетом на то, чтобы все свои течки, начиная с самой первой, омега проводил в компании своего будущего мужа. Дабы избежать, так сказать, незапланированных эксцессов.       Вэй Усяню, пятнадцатилетнему только-только созревшему омеге, воспитаннику клана Цзян, в супруги выбрали Лань Ванцзи – младшего из двух Нефритов-альф дружественного Юньмэн Цзян Ордена. Правда, ожидаемой «первой случки», переходящей в клеймение (уж слишком выгоден был для Пристани Лотоса союз по браку), не случилось – уже неделю как пребывающий в перманентном охуевании бывший Старейшина И Лин, проснувшись однажды утром с вытекающей из задницы смазкой, включил режим не соблазнения всех мимопроходящих альф, а режим уничтожения всего живого.       Вылетел Второй Нефрит из выделенного для такого торжественного повода гостевого павильона со свистом – Вэй Ин даже темную энергию не задействовал, просто наорав на растерянного, непривычного к такому обращению к внушительному и дохуя пафосному себе, альфу и пинком под зад выставив его за дверь. После чего выбрался через окно на противоположном конце дома, нырнул в озеро и до комнаты Цзян Чэна добрался вплавь, матерясь, как последний сапожник. Искали «сбежавшую течную омегу, которая теперь неизвестно с кем трахнется, уронив честь Второго Нефрита и Ордена Юньмэн Цзян» чуть ли не с собаками – и то, наверное, только потому, что опасались загнать Усяня еще дальше, ибо фобии у Вэй Ина в обеих ипостасях – нормальной и омежьей – совпадали. А сам Усянь сидел в углу комнаты брата, беспрестанно матерился и трясущимися руками кое-как удерживал чашку с травяным отваром, тайком принесенную небожительницей Яньли, к всеобщему огорчению, уродившейся бетой – целиком и полностью в отца.       Цзян Чэн и Вэй Ин, когда в первый раз увидели сестру живой и здоровой, умудрились неиронично разреветься – потом оказалось, что излишняя эмоциональная чувствительность нормальное для омег состояние и лить слезы обоим перехотелось моментально. Еще чуть позже выяснилось, что ситуация с Цзинь Цзысюанем не поменялась даже в этом извращенном мире. У бет никаких течек и в помине не было (в случае Яньли – только стандартные, женские, неизменные из мира в мир), проводить время со своим нареченным альфой им было не обязательно. Как следствие, Яньли своего женишка видела от силы пару раз в жизни, и чем там сыночек известного альфы-Гуаньшаня занимается, гадать не приходилось. Цзян Ваньинь твердо решил на этот раз набить павлинью морду самостоятельно, без участия Вэй Ина (и слово свое сдержал).       Даром, что Цзян Чэн, вообще-то, тоже уродился омегой и, по идее, агрессивничать не должен. Только, в отличие от Вэй Усяня, ему альфу дорогие родители выбрать не успели, уповая запрыгнуть в последнюю телегу (до первой течки оставалось месяца два) и договориться-таки с Вэнями на передачу одного из их ненаследных альф в клан Цзян. Ибо Юй Цзыюань, незабвенная женщина-альфа в их семье, нормального наследника породить не смогла, а хоть кто-то родной крови должен был стать Главой, благо, Цзян Ваньинь мальчик был прилежный и с обязанностями бы справился, лишь изредка корректируемый «любимым» супругом. Яньли ведь сговорена с наследником Цзинь с самого рождения и автоматически пролетала с наследованием Юньмэн Цзян, хотя никаких запретов для половой принадлежности Глав Орденов официально не существовало (неофициально миром правили, конечно, альфы и редкие в своей исключительности беты). Цзян Чэн же, когда узнал, что ему прочат в мужья Вэнь Чао, так «не агрессивничал», что мать за разруху и непомерную дерзость наказала его десятком ударов ферул и отправила стоять на коленях в Храм Предков. И лекцией о фактическом месте омег в этом мире.       С того дня Цзян Чэн окончательно перестал воспринимать всех этих людей, кроме оказавшегося в такой же омежьей ловушке Усяня, своей семьей. Его родители умерли несколько лет назад от рук Сжигающего Ядра, его сестра погибла три месяца назад во время Резни в Безночном Городе, защищая Вэй Ина, их общего брата. Его племянник остался где-то там, в другом мире, на попечении козла и бабника, но хотя бы не «альфы» Цзинь Гуаньшаня. Все, точка.       Правда, Цзян Чэн еще не забыл, что с обрыва его спихнул кто-то в золотых одеждах, так что сильной симпатии к отцу своего зятя он тоже не испытывал. Но все лучше здешней, простите Небеса, ситуации.       Зато на фоне всей этой веселой жизни помириться с Вэй Усянем удалось достаточно быстро, в экстренном темпе забыв все разногласия, предательства и невыполненные клятвы. Лично Цзян Чэну для прощения хватило и воспоминаний, как брат пытался защитить его, обессилевшего, от собственных мертвецов. Чужие друг другу люди так не поступают. Да и сей дивный новый мир уж больно удручал, чтобы размениваться на былые обиды. Тут бы задницу уберечь и с ума не сойти – а вдвоем оно как-то сподручнее будет.       У прибывшего в Пристань Лотоса Вэнь Чао под убийственным взглядом наследника Цзян ничего не встало и даже, кажется, наоборот съежилось при первой же, даже не уединенной, встрече (чему никто особо не удивился – от второго господина Вэнь ожидать доминирования над омегой с кровью Юй было бы даже странно, Мэйшань Юй своими строптивыми отпрысками славились на всю Поднебесную. Вот наследник Вэнь, или прославленный лекарь альфа-Вэнь Цин – еще может быть, но их к Цзянам в клан Вэнь Жохань не пустит, самому нужны), и помолвка была отложена под горестный вздох Цзян Фэнмяня. Бывшему Саньду Шэншоу мать опять сделала жесткий выговор, но на этот раз обошлось без наказания – грешно, видать, пороть течную омегу, авось еще понравится. Усянь смеялся громко, но недолго – Лань Ванцзи прибыл на второй заход. Такой же неудавшийся, как и первый.       Обоих излишне брыкливых омег накачали кое-как подавляющими феромоны травяными отварами и заперли на время почти-совпадающих по циклу течек по разным комнатам, благо, проводить течку в одиночестве не воспрещалось. Оба лезли на потолок, причем, что характерно, не от желания потрахаться, а от простого человеческого бешенства. К комнатам Цзян Ваньиня могла приблизиться только Пурпурная Паучиха – настолько воздух в его «логове» был пропитан электрической ци, а в ближайшем к Вэй Усяню озере каким-то образом завелся выводок водных гулей, при том, что ни один адепт Юньмэн Цзян за это время не помер, а Лань Ванцзи и Вэнь Чао вместе со своими свитами успели отбыть по домам. Пусть скажут спасибо, что Усянь Бездонный Омут не приманил, тот самый, Вэньский, который сейчас где-то на полпути в озеро Билин. С него бы сталось.       Что странно, на Вэй Ина не подумали – образование гулей списали на пробои в защитных барьерах. Цзян Чэн никого разубеждать не стал.       Что еще более странно, на обучение в Гу Су Лань их все равно отправили. Мать что-там вещала про то, что раз Цзян Чэн такой умный, то пусть себе альфу выберет сам, как раз в Облачных Глубинах практикуются совместные для приглашенных учеников курсы. Там и контингент подходящий – помимо наследников, вторые-третьи сыновья-дочери. А Усянь попутно наладит отношения со своим суженым, может, на своей территории Лань Ванцзи достигнет больших успехов.       В итоге за три месяца, проведенных под крылом беты-Лань Цижэня, два несостоявшихся юньмэнских героя успели: охуеть от жизни окончательно. В принципе, это все, чем они были заняты – охуевали и готовили побег. Можно было бы, конечно, и раньше сбежать – сразу по прибытию в мир, но сначала они пытались разобраться, где оказались, потом Цзян Чэн восхищался живыми родителями, потом начались злосчастные течки, в общем, с побегом не срослось по уважительным причинам. А обучение в Облачных Глубинах они решили использовать с пользой – посидеть в богатой библиотеке Ордена, разбираясь в устоях мира, сделать в Цайи пару нычек, набрать запас подавителей этих блядских (в самом прямом смысле) феромонов… И научиться отбиваться от альф, никого при этом не убивая, а то уж больно хотелось начать отрывать похотливым уродам головы.       Не Хуайсан, идеальнейший из идеальных омег – изящный, миловидный, увлекающийся искусствами и красивыми безделушками, только диву дивился, как за двумя стервозными омегами-юньмэнцами альфы гоняются косяками (ну, или охотничьими стаями) даже не в период их течки, а просто так, в любое время суток, а те в ответ не только носы воротят, но и не гнушаются бить на поражение. Веселые приключения Второго Нефрита Лань, уже не знающего, на какой козе подъехать к своему благоверному, дабы тот хоть за ручку разрешил себя подержать, стремительно распространялись по Поднебесной, как увлекательнейший юмористический любовный роман. И запрещенный алкоголь Второй Нефрит на территорию Ордена проносил – Вэй Усянь вылил Улыбку Императора ему на голову (а потом разрыдался, жалея потраченный впустую алкоголь, осознал, что рыдает из-за Лань Ванцзи и разревелся еще горше). Пытался научиться готовить любимые омегой острые блюда – потом сам же ползал на коленях и убирал с лужайки рассыпанный рис с мясом. Лично отловленных кроликов дарил – кроликов Вэй Ин принял, но не успел Лань Чжань обрадоваться прогрессу, как зверьки были передарены Не Хуайсану с просьбой позаботиться о несчастных животных. Лань Ванцзи на такой пассаж расстроился сильнее обычного, но рук не опустил, наслушавшись рассказов дяди, что Цансэ-саньжэнь была такой же упертой. Только не омегой, а альфой, собирающей вокруг себя всех доступных омег и бет. Да и альфы послабее к ней тянулись инстинктивно – по всей видимости, ее сын в полной мере унаследовал харизму матери.       Точно так же, как Цзян Чэну по ошибке мироздания (и по мнению общественности) досталась сущность клана Юй. К наследнику Цзян снизошел сильнейший альфа своего поколения, первый в списке молодых господ, наследник Ордена Гу Су Лань – сам непревзойденный Лань Сичэнь. То ли в игру «завоюй омегу» втянулся, то ли и впрямь повелся на гордо вскинутый подбородок и грозовой взгляд – непонятно, молва (в том числе в лице держащего руку на пульсе событий Не Хуайсана) приписывала разное, вплоть до легендарной «истинности пары», коей в мире не видели со времен воспетой в балладах Лань И. Кажется, некоторые даже ставки делали – прогнется ли ершистый омега под настойчивую руку (член) самого завидного альфы-жениха, или и Первому Нефриту юньмэнский лотос окажется не по зубам. Цзян Ваньинь в ответ на все ухаживания и прямые предложения разделить на двоих течку – вредно же сдерживать свои инстинкты, ну что ты, я же как лучше хочу, тебе понравится, я сделаю тебе так хорошо, что ты собственное имя забудешь – крыл всех трехэтажным матом и начинал размахивать мечом, угрожая перерезать глотку каждому, кто посмеет протянуть к нему загребущие лапы.       Один раз наследник Цзян и наследник Лань даже сошлись в учебном поединке, закончившимся новостью, что Цзян Ваньинь омега не только строптивая, но еще и достаточно талантливая (пусть Золотое Ядро у него нынче было куда слабее чем то, которое вырастила ему Баошань-саньжэнь, да и физически тело не дотягивало до уровня двадцатитрехлетнего Саньду Шэншоу, опыт пережитой войны хранился не в мышцах, а в памяти – рафинированному мальчику-Сичэню, не успевшему хлебнуть кровавого дерьма Аннигиляции Солнца, ловить было решительно нечего, будь он хоть трижды альфой. А попытки сыграть грязно и подавить волю противника альфьми феромонами привели бывшего Главу Цзян в такое яростное бешенство, что мясникам Не и не снилось – а Сичэню пришлось тащиться в павильон целителей с жалобой на переломанные в трех местах ноги). И, как логичное следствие, внимания он привлек к себе только еще больше.       Пытавшегося поржать еще и с этого Усяня Цзян Чэн заткнул вопросом, а не планировал ли Второй Нефрит из их родного мира примерно то же самое, чего хочет от Вэй Ина местный. Уж больно интенсивно Хань Гуан-цзюнь всю войну протаскался хвостиком за Старейшиной И Лин, зазывая в Гу Су на чай без печенек. Вэй Усянь с перепугу загрузился достаточно, чтобы Цзян Ваньинь почувствовал себя отомщенным.       На озеро Билин они напросились чисто ради того, чтобы развеяться и снять напряжение – в бою, ясен пень, а не как предлагали альфы, в постели с лучшим-в-мире-то-есть-со-мной самцом. Помахаться с гулями никогда не помешает и, может, получится совершенно случайно кого-нибудь утопить… Ага. Размечтались. Все наличествующие в вылазке к озеру альфы так воодушевились тем, что получили законный повод впечатлить самых желанных и неприступных омег в реальном бою, что бодренько отловили всех гулей и, гордые добычей, возложили у ног не успевших пикнуть юньмэнцев две внушительные кучки из трупов. Особенно старались Нефриты – причем неизвестно, кто больше, оба старались переплюнуть всех и сразу. Омеги расстроились – развеялись, называется. Альфы забегали усиленнее, кичась друг перед другом своей маскулинностью и готовностью утешать несчастненьких огорченных омег во всех возможных и невозможных позах. Юньмэнцы разозлились и разогнали свой «гарем» пинками и пущенными в ход талисманами, добираясь до резиденции Ордена Гу Су Лань своим ходом, а не как предлагали – на ручках Нефритов. Или Павлина. Или еще кого – на кого пальчиком указали б, тот и понес, обливаясь слюнями и эякулятом.       Одно радовало – кто-то все же в Бездонном Омуте утонул. Кажется, даже не один – что ж, зато понятно, почему омег редко выпускают на поле боя. Разве что на противника спускать, чтобы альфы сами убились, а то и глотки друг другу перегрызли. Удобненько.       А потом у Лань Ванцзи, видимо, наступил раз в год настигающий альф гон (вселенская несправедливость – омеги вынуждены протекать каждый месяц, тогда как альфам в трусах особо свербело только одну неделю из триста шестидесяти пяти дней в году) и он полез на Вэй Ина более активно, чем позволял себе до этого. Как раз в библиотеке, где омега отбывал наказание за свой длинный не в нужном месте (то есть, за пределами спальни) и не в нужное время язык (Лань Цижэнь желал своему племяннику только счастья, а не уважать своего нареченного альфу было, вообще-то, против правил). Вэй Усянь и психанул окончательно, впервые с момента их с Цзян Чэном попадания в этот всемирный бордель всерьез призвав на помощь темную энергию. Чужие руки в своих штанах ему ну уж очень не понравились.       И так получилось, что параллельно этим событиям бывший Глава Цзян старательно выбивал из Павлина дурь вместе с зубами, ибо нечего пренебрежительно относиться к Цзян Яньли (даже если она не его настоящая сестра, девушкой она была нормальной, искренне сочувствующей младшим братьям и ничем павлиньего презрения к себе не заслужившая – и да, Цзян Чэну плевать, что в родном мире они все равно поженились), да еще, прости Небеса, пускать при этом слюни на самого Цзян Чэна! В добавок эти паскудные шуточки Цзинь Цзысюня, которому еще за тропу Цюнци хотелось вмазать… Видите ли, у Цзян Чэна просто альфы хорошего не было, вот он и бесится, а как трахнет его кто-нибудь (например, сам Цзинь Цзысюнь, почему нет, он даже вполне подходит, чтобы стать омеге законным мужем), так сразу станет шелковый, ласковый, беременный и на все согласный – как и положено хорошей омеге.       В общем, приковылявший на шум драки Лань Сичэнь оттаскивал (не)свое электрическое счастье за шкирку, в отместку получив рукоятью Саньду по лбу и пяткой по мужскому достоинству. Последнее дало Цзян Чэну возможность сбежать, этими самыми пятками сверкая, а там отличился Вэй Усянь, загрохотал колокольный звон минши и наказания за свои выходки они решили уже не дожидаться, резво повскакивав на мечи и на всех парах устремившись к защитному барьеру, страстно надеясь, что их ученические пропуска не успеют так быстро заблокировать.       - Я, блять, уничтожу этот мир нахуй! И ты меня не остановишь!!! – сутки спустя шепотом орал морально травмированный Вэй Усянь, устаиваясь под кустом на ночлег голодным, насквозь промокшим под нежданно пошедшим дождем (что было удачей, ибо помогло сбить погоню) и злым до кровавых кругов перед глазами. – Я, блять, такую Резню им устрою, что Вэнь Жохань обзавидуется. Я, блять, Бесконечную Бездну нахуй открою!!!       Цзян Чэн согласно кивал на каждое слово. Он был только за.       - Предлагаю начать с освобождения Сюань У, - выдал он рацпредложение, как только Усянь выдохся и заткнулся. – Ей в той темной, узкой, пустой пещере, наверное, наскучило столько лет сидеть…       Вэй Усянь кровожадно заухмылялся.       До рождения легенды о Дуэте Темных Лотосов, покоривших мир своей красотой и окунувших его в кровь и гниль, оставалось немногим меньше пары лет.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.