Мечтатели хреновы

— Арсюш. Арсик! Вставай! — Девичий голосок шептал на ухо парню. Того подбросило и он резко открыл глаза. Подняв голову, из-под одеяла Арсений увидел лицо младшей сестры. За семь лет её жизни он всё ещё не привык, что, если девочку что-то волнует, она первым делом пойдёт к нему. Алёна вмиг улыбнулась, на её пухленьких щёчках выступили ямочки, а взгляд из тревожного превратился в ласковый. Девочка смотрела на него с немой просьбой, которую парень пока что не понимал. Его синие заспанные глаза метнулись к цифровым часам на тумбочке. Время чуть перевалило за четыре утра. Солнышко уже чуть-чуть выступило из-за горизонта, пыталось прорваться сквозь плотную ткань штор вглубь комнаты. — Алëн, время четыре утра. Ты почему не спишь? — Он приподнялся на локте, моргая. — Мне не хочется. Я выспалась, — по-умному говорит она. — Я тут штуку одну придумала, пойдём, покажу! «Граф» похлопал глазами и ещё раз взглянул на время. Четыре, гребанных, утра. Арсений посмотрел на сестру, которая так и жаждала показать своё «изобретение». Тяжело вздохнув, он медленно начал подниматься с кровати, а девочка слегка подпрыгнула от радости. Сев, парень второй раз тяжело вздохнул и поднялся, тихими шагами направляясь за Алёной в соседнюю комнату. В своем маленьком царстве девочка уже распахнула шторы и помещение озарилось мягким, совершенно ненавязчивым светом поднимающегося светила. Посреди комнатки, где властвовали игрушки двух поколений и дух беззаботности, что вселила сюда Алёна своим присутствием, расположилась халабуда. Повешенное на три стула одеяло, закреплённое на сиденьях лежащими там маленькими подушками, закрывало внутреннее убранство, на которое ушла вся детская фантазия. Арсений усмехнулся, увидев такую картину. «Походу все через это проходят», — ещё сильнее ухмыльнувшись, подумал парень. Взглянув на кровать, он понял, откуда была взята крыша. Посмотрев на полку, где стояли дедушкины и папины фигурки, «граф» понял, что в домике уже кто-то живёт. Оглядывая комнату, у него остался только один вопрос, который незамедлительно был озвучен: — Когда ты его построила? — Полушёпотом спросил он, когда взгляд устремился к шалашу и Арсений наклонился к конструкции, разглядывая её более детально. Стулья были с разными обивками, что означало их принадлежность к разным помещениям. Одно из кухни, второе из гостиной где спали родители, третье из его собственной комнаты. Подушек для укрепления конструкции у неё много не было. Арсений не помнит, чтобы она запрашивала маленьких спасателей от дискомфорта. Но их огромное множество было у бабушки с дедушкой. — Сейчас, — гордо ответила девочка, вздергивая подбородок. А после, увидев слегка ошеломлённый взгляд старшего, добавила: — Ты ещё внутри не видел! Она отодвинула шторки и рукой указала на крохотное помещение, которое обволакивало розоватое свечение просачивающихся сквозь тонкий плед лучей солнышка. Там лежала большая подушка, занявшая большую часть пространства, на ней расположились выше указанные фигурки, которых осталось укрыть каким-нибудь подобием покрывала. — Милости просим, — она улыбнулась и заползла в шалашик. Арсений присел на корточки. Ему не удасться залезть в домик, ведь Алёна заняла собой всё пространство и даже пригибалась, чтобы макушкой не дотрагиваться до «натяжного потолка». Парень тихо усмехнулся и слегка подвинулся, делая имитацию того, что находиться в шалаше, на самом же деле сгибаясь в три погибели, чтобы хоть немного делать видимость присутствия. — Уютно у тебя тут, — в скрюченной позе, чуть-чуть крехтя, прокомментировал увиденное Попов. — Да, я старалась, — гордо произносит девочка, осматриваясь в поисках чего-то. — Ты покрывало для гостей не видел? — Арсений тоже начал глупо рыскать по сторонам в поисках того, что может быть похоже на названную вещицу. — А ну руку убери, — прокомандовала она и потянула парня за руку вверх, а он, в свою очередь, двинулся по указанному направлению и влево, на выход из халабуды. — Ты на него наступил! — Деловито протянула Алёна, махая в руке чьим-то носовым платком. — Я под него не помещусь, — глупо выпаливает он, смотря на кусочек ткани. Алёна лишь рассмеялась и накрыла найденным предметом разложенные фигурки на подушке. — Так оно и не для тебя. Или ты тоже под одеялко хочешь? — девочка забеспокоенно посмотрела на брата, а тот, не контролируя себя, протяжно зевнул. — Честно говоря, не отказался бы. Для большого гостя у тебя одеялка не найдётся? — Во время второго зевка произнес «граф». — Минутку, — приблизив тоненький указательный пальчик к лицу парня, Алёна выкорабкалась из домика и направилась куда-то в коридор. Лишь топот маленьких ножек указывал направление её передвижения. Арсений привалился к кровати девочки спиной, прикрыв глаза. Ещё невыносимо хотелось спать. В открытое окошко пробивались нежные солнечные лучи. Они смягчали пространство, делая его приятно располагающим ко сну. Попов скатился чуть вниз, чтобы было удобнее запрокинуть голову на постель, прикрыв глаза. Когда Алёна вступила на порог своей комнаты с длинным шлейфом клетчатого пледа, утащенного со спальни брата, она застала его в этом же положении. Он не подавал признаков бодрости. — Вот тебе. Заснул, — захлопала она глазками, смотря на сложившуюся картину. — Нет, я не сплю, — моментально ответил тот, поднимая голову. — А когда ты всё это успела построить? — Утром сегодня, я же говорила, — она пожала плечами, потягивая притащенный плед из входного проёма к себе. — Вы с Катей вчера же поздно пришли, бабушка рано меня спать уложила. Родители тогда чем-то своим с дедушкой занимались. А она, ну бабушка, пирог очень вкусный приготовила с ежевикой нашей. Пока вас не было я ей помогала её собирать. Так вот, она её приготовила, и меня спать пошла укладывать. Ты ж знаешь как она делает, сначала книжку читает, а если та не сработает — песенки свои поёт. Тогда про Гулливера и лилипутов сказку читать начала. Я не помню, чем там всё закончилось, уснула, наверное, — Алёна отвлеклась от наматывания на свои ручки длинного пледа и обернулась на брата. Тот не шевелился, не сменил положения. — Арс? — От него послышалось только отчётливое сопение. — Всё-таки заснул. Когда кончик одеяла переполз порог комнаты, Алёна перестала его тянуть. Повернулась к парню, расправила «улитку» и укрыла его. А сама залезла в домик и тихо продолжила заниматься своими делами, укладывая фигурки спать, ругаясь с ними за то, что они ложиться не хотят, а после запевая им мелодичную колыбельную. Знакомую не только Алёне, но и старшим. Бабушкина песенка убаюкивала каждого члена семьи с самых пелёнок, так что неудивительным было то, что все знали её наизусть. Услышав уходящим в небытие сознанием эту песенку в её исполнении, Арсений легко улыбнулся, а после погрузился не в дрему, а в полноценный сон. *** На этот раз парня будить не пришлось. Он сам проснулся, а после закряхтел будто за этот час или два постарел на лет пятьдесят в неудобной позе. Проморгавшись от света солнца, что стал ярче с начала его сна, «граф» понял одну вещь. Стало излишне пусто с того же момента. Детали халабуды были растасканы по своим местам, видимо. Нахмурившись, Арсений поднялся и услышал разговор на кухне, что была не так далеко, направился на звуки. — Солнышко, я, конечно, понимаю, что тебе очень хотелось, но нельзя же так, — голос Софьи Мирославовны казался укоризненным. А он таковым быть даже при сильном желании не мог. — Ты нас перепугала в этом пледе! Арсений встал в проходе на кухню. Дедушка сидел напротив младшей сестры, а она расположилась на стуле, что стоял недавно в её комнате, и болтала ногами. На соседнем лежал сложенный в квадрат плед, которым девочка укрыла брата, а после, видимо, забрала себе, как стало скучно. А затем, когда в его голове сформировался образ маленького приведения, передвигающееся с прилипанием босых ног к линолиуму, и как бабушка с дедушкой вышли из своей комнаты, не важно для чего, парень легонько прыснул, выдав тем самым себя с потрохами. — Ой, Арсюша, а ты чего не спишь? — женщина посмотрела на него и то, что Софья называла злостью в своём понимание разом улетучилось. — Да не спиться чего-то, — он мельком глянул на сестру, которая уплетала блинчики только-только снятые с плиты. Она склонилась над столом и «аристократ» прям визуализировал себе, как сметана с сахаром стекает по этому наивкуснейшему лакомству и падает каплями на тарелку. Он, когда Софья отвернулась от миски с приготовленным завтраком, стырил новые, оставив её пустой и вернувшись к своему месту — двери. Дедушка, чётко проследивший за этим действом суровым взглядом, поднял бровь, тонко намекая на то, что внуку желательно вернуть всё на место. Арсений выдерживал этот напор, прожевывая один из трёх украденных, а после, резко взглянув на бабушку, дабы та его не спалила, быстро и небрежно закинул их обратно, вытирая друг об друга маслянистые руки. Александр Владимирович лишь покачал головой, сложив руки на столе. — Вот я так никогда бы не поступил, — начал он хрипло, а потом прокашлялся. Арсений сразу почувствовал очень знакомое ощущение, когда тебя пытаются отчитать за любую мелочь. — При Сталине бы это расценилось как предательство. Ведь если ребёнок так нагло комуниздит блинчики, это на что ж у него может хватить смелость сделать против семьи. Предать её попросту. — Саш, ну хорош бубнить. Мы не при Сталине, сколько раз тебе повторять, сейчас другое время и другие понятия. Чего ты к внуку прикопался? Бери, Арсюш, бери. Для кого я, спрашивается, их делала, а? Не только же для тебя одного, старый ты… — Ба!.. — Арсений коротко кивнул на навострившую уши Алену, которая даже остановилась с уминанием завтрака. Женщина зыркнула на парня и замолчала. — Потом с тобой поговорим, — она рассерженно глянула на деда, после чего повернулась обратно к плите. Арсений под пристальный взгляд Александра Владимировича взял один блинчик и, откусив, проговорил: — Я с Серёгой сегодня ненадолго уйду, — он вернулся к своей стене, облокотившись на неё спиной. — А что с Антошкой и Димкой приключилось? Вы поссорились? Так же ладили хорошо, — начала причитать Софья. — Бабуль, нет, всё не так плохо. Диму тётя попросила на огороде помочь, а он Антона ещё позвал, — пожав плечами, ответил брюнет. — А, вы к ним на подмогу пойдете? — Да нет, нас не звали. Я просто с Серёгой походить по деревне хотел, может, помочь с чем. — А Катерину с собой возьмёшь? — Бабушка повернулась на внука, свободную руку уперев в бок, а вторую с лопаткой согнув в локте и слегка отодвинув в сторону. — Вообще не планировал, — честно ответил он, немного опасливо глядя на Софью Мирославовну. — Хорошо, — она вернулась к своему занятию. — Тогда советую поскорее убежать, пока она спит, — женщина подмигнула. — Может она себе подруг тут сама найдёт, а то везде с тобой таскается. Надо же не только с мальчишками дружить. — А-то мало ли кого ещё приведёт, — встрял Александр Владимирович. — Саша, — прошипела Софья, слегка стукнув лопаткой по голове мужа. — Ты в её возрасте уже со мной знаком был, так что… — Всё, я побежал, всем пока-пока, — Арсений выглядывал из коридора. Сидевшие на кухне дружно кивнули, попрощались. Парень сначала заскочил к себе в комнату, чтобы переодеться и захватить наушники с телефоном. Затем в прихожей обул кроссовки, схватил связку ключей и ринулся из дома, прижав за собой дверь. Он впихнул в нужное отверстие адаптер, а само устройство закинул в карман джинс, в коих вышел на улицу. В голове играла группа Ария, да ноги несли его в знакомую сторону. Туда, где живёт Сергей. Этого коротконогого хвостача ничто разбудить не может. А тот сейчас наверняка спит, так что придётся вызывать кого-то на подмогу, чтобы его растолкать. Пусть и не нужно изобретать велосипед — необходимо только позвать его бабушку и он вмиг поднимется — Арсению было дискомфортно просить её об этом. Из чего следует, что придётся это делать самостоятельно. Войдя на жилой участок, Арсений сразу же увидел Орлану Степановну и помахал ей рукой, дабы та его увидела и не испугалась. Мало ли, что он сейчас задумает. А парень такого ничего себе не сообразил, он просто идёт сейчас в сторону окна хвостатого. Есть один трюк, и его Арсений решается воплотить в жизнь. Раньше он его только взращивал в собственной голове, слушая бубнеж Серого по поводу того, как его разбудила в тот или иной день бабушка. «Граф» подошёл к оконной раме, которая уже не была скрыта за двумя деревянным створками. Внутри помещения болталась тюль, но иных движений не было, что означало нужное состояния человека в комнате. Арсений решил не ждать. Он сильнее открыл форточку, из-за которой в жилище Серёжки поступал ветерок и колыхал занавески. Обернувшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии людей на горизонте, Попов залез на выступающий фундамент дома, подтянулся к форточке и крикнул: — Рота подъём! Сергей только перевернулся на другой бок, тем самым показывая своё полное безразличие на сделанные усилия друга. Арсений такой наглости потерпеть не смог. Он обошёл обратно дом, вернулся ко входу, зашёл внутрь. Тихо прокравшись по коридору к нужной комнате, парень также осторожно приоткрыл дверь. Граф аккуратно присел на ковёр возле кровати друга и начал трепать его по ногам, чтобы тот очухался. «Раз уж не помогли жёсткие методы, буду делать наоборот», — подумалось в тот момент Арсению. Серёжа нахмурился, его тёмные брови почти сошлись на переносице, когда он поднял голову, а после открыл карие глаза. Точнее один. Им, полуоткрытым, парень посмотрел на «аристократа», а после вновь завалился головой на подушку. — Спящая красавица, просыпайся. А то поцелую, — Попов пошёл на крайние меры, уложив голову на плед. — Ой, бля, давай не надо, — «хвостатый» моментально поднялся, но глаза не открыл. Сейчас он выглядел словно восставший из могилы вампир. Только будто он сначала большую часть своей, практически вечной, жизни прожил в жарких странах. Он вновь открыл правый глаз, чтобы недовольно смерить разбудившего его друга, а после тяжко вздохнуть, будто Матвиенко действительно прожил по меньшей мере веков десять. — Ты знаешь, временами я тебя ненавижу, Арс, — пробубнил Сергей, вытаскивая из-под головы «графа» ноги и ставя голые ступни на ковёр. Он облокотил руки на колени, а голову на ладони. — Я тебя тоже люблю, — Попов сел рядом. — Вставай, нас ждут великие дела.