Алое знамя

      Возвращение Лорда Гриффиндора было эпичным, если не сказать иначе и нецензурно. Потому что вернулся он не один и не только в компании Кубка Огня, который уже успели потерять, но и с обугленным Питером Петтигрю в охапку, который, дескать, пытался что-то там непонятное провернуть на кладбище. Однако рефлексы боевого мага оказались лучше, чем у тайного Пожирателя смерти, и тот поймал фаербол почти в зубы.       Годрик развёл руками, поставил на стол перед охреневшими судьями и министром магии слегка помятый Кубок и, обойдя по широкой дуге подвывающего и совершенно безумного от боли преступника, направился в замок. Ужинать.       Когда общественность и репортёры спохватились, Основатель под руку с Еленой Рейвенкло уже скрылись в замке.       Корнелиус Фадж попытался было вызвать авроров и стражей Азкабана для проведения казни на месте, но был быстро взят в оборот сотрудниками Отдела Тайн и вместе с Петтигрю уведён сотрудниками тайного следствия в Министерство.       К счастью, никто более из Чемпионов от рук преступника не пострадал, и они отделались лёгким испугом от “методов прохождения лабиринта в стиле Гриффиндора”. Ну, да под впечатлением, так или иначе, оказался каждый, кто имел сомнительное удовольствие наблюдать идущего напролом Основателя.       А на утро в кабинете профессора Защиты от Тёмных искусств был обнаружен тихо скончавшийся за рабочим столом Аластор Грюм. Чуть позже в его волшебном сундуке был обнаружен неопознанный мумифицированный труп неустановленного Пожирателя смерти, но об этом за пределами узкого круга посвящённых лиц никто не узнал, включая Альбуса Дамблдора.       Но учитывая репутацию отставного аврора, никто из знающих об инциденте лиц не удивился, посочувствовав скорее погребённому заживо преступнику. Судя по степени обезвоживания тела и общему состоянию, смерть его должна была быть долгой, давней и нелёгкой. Неудачно пошутивший стажёр Отдела Тайн предположил, что несчастный мог болтаться в сундуке Грюма едва ли не с конца войны.       Барти Крауч хорошо подготовился к своей смерти и позаботился о том, чтобы ни опознать его, ни что-либо выяснить с помощью тела было невозможно. До самого конца он исполнял долг перед своим господином и сюзереном, сохранив верность даже в смерти…       Министерство Магии безуспешно попыталось свалить все неприятности и перипетии, связанные с Турниром Трёх волшебников на обнаружившегося Петтигрю, ведь к тому времени пресса уже вовсю трубила о том, что невиновный Сириус Блэк, отчаявшийся найти своего крестника законными или нелегальными методами, использовал сохранившуюся кровь своего побратима, чтобы отыскать Гарри Поттера столь радикальными и нетривиальными методами. В том, что пустил невинно осуждённого человека в замок сознался Альбус Дамблдор, поверивший беглому узнику Азкабана…       Словом, разгоревшийся на следующее утро дикий скандал и вопли в Ежедневном пророке оставили неактуальными проведённую кое-как церемонию награждения победителя Турнира и отбытие иностранных гостей восвояси.       Правда, Годрик Гриффиндор, рассчитывающий покинуть древний замок сразу по окончании этого фарса, был вынужден сначала просто задержаться, а потом и вовсе остаться на неустановленный срок в силу того, что Альбуса Дамблдора с поста директора сняли, а Замок отказался принимать своим главой кого бы то ни было другого. И даже напоминание, что номинально Основателю всего четырнадцать, не помогло скинуть внезапно свалившиеся на голову обязанности — как выяснилось, Лорд Гриффиндор в сентябре умудрился защитить звание Мастера Боевой магии и потому считался не только совершеннолетним, но и достаточно квалифицированным для столь почётной должности.       Вообще, у Годрика сложилось впечатление, что Совет попечителей и Глава Боевой Гильдии, сообщавшие ему эту “чудесную” новость, молча злорадствовали, за всё то время, что он выносил им мозги. В чём-то он их понимал, но благодарен не был совершенно.       Будущие коллеги в лице профессоров приняли эту новость, в основном, стоически и даже благосклонно. Пришлось только выдержать немое порицание профессор МакГонагал, которой Гриффиндор с ходу предложил выбрать, от какой должности она откажется, ибо за весь год тайного посещения гостиной своего факультета Годрик ни разу не встретил там её, но и это прошло более-менее гладко.       До гроба верная Альбусу женщина не обвиняла Основателя в утрате поста бывшим начальником — тот слишком явно выглядел несчастным, а потому, не долго думая, сдала пост декана Гриффиндору — сделав того ещё более недовольным, предпочтя должности замдиректора и профессора трансфигурации.       — Ну, что же, дорогой друг, похоже, вам придётся вновь примерить мантию декана, — с добродушной улыбкой покивал посмеивающийся Филиус.       — Не боитесь, что я застращаю детишек дисциплиной? — поинтересовался Основатель с кислым выражением лица.       — Надеюсь на это, если честно, — отсалютовал ему чашкой с чаем полугоблин, так как дело происходило в учительской в связи с ремонтом в кабинете директора.       Годрик уныло посмотрел на декана Рейвенкло.       — Чудесно…       С Северусом Снейпом было и того проще, он просто написал заявление на увольнение по окончании учебного года и был таков. А Гриффиндор, не долго думая, в приказном порядке отправил Елену защищать звание Мастера по зельеварению — не личной ученице Салазара Слизерина пасовать перед трудностями. Так что новый преподаватель, а заодно и декан для факультета давнего друга был заранее найден и пристроен к делу.       К тому же в вольнице аристократов Годрик мог быть спокоен за честь племянницы и её социализацию в целом. Старшекурсники факультета Слизерин заверили, что не дадут в обиду нового молодого декана. Правда, если они рассчитывали под шумок вертеть леди Рейвенкло, как им вздумается, то змеёнышей в скором времени должен был ожидать облом.       Но новый директор им об этом решил не говорить. Как говорится, самые доходчивые шишки – те, которые мы набиваем сами.       А потом вышло постановление Совета Родов Альбиона об обязательном дошкольном обучении для маглорождённых, и общество забурлило с такой силой, что до Годрика Гриффиндора, заимевшего привычку грузить приходящих к нему журналистов огромным количеством подробностей школьной жизни, людям дела не оказалось. Тот слишком по-акульи улыбался и не по-гриффиндорски пользовался своим положением, отчего даже военная дисциплина, наведённая на собственном факультете, не казалась такой уж страшной.       Даже присланная в качестве школьного Инспектора Долорес Амбридж не нашла к чему придраться. Ну, разве что к профессору прорицания… которое тут же было заменено этикетом, магическим законодательством и ещё кучей обязательных дисциплин…       — Ну, вот видишь, — сказал тем вечером Годрик, покачивая колыбельку с полуторагодовалым младенцем в ней. — Подход к людям не обязательно означает террор.       Грызущий погремушку Мордред Салазар Слизерин скептически посмотрел на него тёмно-вишнёвыми глазами, но комментировать, даже на детском языке, отказался. Ещё он мог, конечно, пошипеть, но опять же в покоях Годрика его понимали только ползающие в той же колыбельке магические ужи.       Бывший Тёмный лорд, к своему счастью, сохранил большую часть своей личности, но пока был слишком мал, чтобы твёрдо изъясняться. А ещё ему было банально стыдно за всё, сотворённое в угаре безумия, но здесь уж ничего нельзя было сделать. Только не повторять в будущем.       К его огромной благодарности, Лорд Гриффиндор не считал необходимым постоянно напоминать о прошлом Тома Марволо Реддла, откладывая этот разговор на более позднее время, позволяя заново рождённому потомку Салазара наслаждаться вновь обретённым детством.       Оно было всяко лучше, чем жизнь в приюте Вула.       Пока, правда, за исключением Елены Рейвенкло и нескольких юристов, о нём никто не знал, но это, считал бывший Тёмный лорд, было к лучшему. Он пока ещё не знал, что будет делать со своим вторым шансом, но точно не собирался упускать его…       Ведь в ночь, когда он окончательно пришёл к этому решению, к нему пришёл гость.              — Ну, надо же...       Глубокой ночью к его кроватке, пока стоящей в гостиной личных комнат лорда Гриффиндора, из темноты шагнул полупрозрачный золотистый силуэт. Древние одежды и зримо тяжёлый плащ, стекающий к полу глубокими складками, казались смутно знакомыми, но лишь когда незнакомец наклонился ниже и поднял бывшего Темного лорда на руки, он увидел круглый призрачный медальон с мелкими, изумрудными змеями, сплетающимися в витиеватую букву ”S”.       Салазар Слизерин совершенно точно был призраком, но руки его отчего-то ощущались твёрдыми и странно горячими, не только для призрака — для человека.       У него были длинные, тёмные волосы, собранные в низкий хвост и спадающие тяжёлой, чуть вьющейся волной до лопаток, и тёмные, но невозможно синие глаза.       — А он упрямый, да? — тихо усмехнулся призрак и укачал вздумавшего было заорать потомка. — Ну, тише, тише. Не стоит будить моего друга. Ничего я тебе не сделаю, малыш. Я пришёл только предупредить, — взгляд его сделался тяжёлым и очень суровым.       Делать глупости под этим взглядом резко расхотелось.       Слизерин усмехнулся и, пересадив бывшего Тёмного Лорда на руку, неслышно двинулся к дверям в личную спальню Гриффиндора. Повинуясь движению его ладони, резные створки бесшумно отворились, на мгновение мигнув переливающейся вязью защитных чар, являя взгляду необычную обстановку.       Том никогда ещё здесь не был. И, видимо, не зря. Так всё здесь отличалось.       Первое, что бросилось даже не в глаза — пахнуло ветром, больше не отделённым тяжёлыми дверями, — очень горячий воздух, словно в кузнице. В большой, словно пещере комнате со сводчатым потолком, напоминающем об убранстве Тайной комнаты, не было кровати. В общем-то, тут в принципе не было привычной мебели — стулья, кресла и даже далёкий стол у дальней стены заменяли каменные лавки из грубого, серого камня. Кажется, базальта.       На них лежала аккуратно сложенная одежда, рядом стояли окованные сталью каменные же сундуки, покрытые тёмными, словно выжженными рунами. На стенах тихо тлели факелы.       Кровати же не было вовсе. Её заменяла огромная жаровня, от которой и шёл жар, ведь заполнена она была раскалёнными до красна углями, мерцающими в полумраке, раскалённым металлом. Поверх них, растянувшись на животе, спал нагой Годрик Гриффиндор.       И хотя выглядел он совершенно по-человечески, по коже Основателя разбегались золотые линии, мягко сияющие светом огня и складывающиеся в узор крупной драконьей чешуи…       — Я расскажу тебе сказку, малыш, — тихо шепнул Слизерин на ухо ребёнку, неслышно подходя к пылающему ложу. — О роде могучих драконов, что однажды приняли человеческий облик и лишились крыльев, сохранив своё неукротимое пламя. То была не кровь, а душа и магия.       Протянув призрачную ладонь, древний маг невесомо провёл по широкой спине, всё ещё немного угловатого подростка.       — Они жили среди людей и магов, выбирая порой себе друзей, способных разделить с ними любовь к небу и пламени. Иногда с избранными людьми они разделяли своё сердце, — в груди призрака сквозь слои древних одежд мягко пекло жаром. — Если дракон в такой паре умирал, вопреки простецовым сказкам, человек оставался жив. И жил, пока не приходил его срок, — дракон в человеческом теле вздохнул чуть глубже, но не проснулся, Салазар грустно улыбнулся. — Мой, глупый, глупый, преданный дракон…       Бывший Тёмный лорд завороженно следил, как призрачные пальцы перебирали лохматые тёмные волосы, сквозь сон ставшего неприлично довольным Гриффиндора. Как кота гладил.       — Ты знаешь, — сказал Слизерин, смотря на спящую легенду. — Он не должен был тебя спасать. И помогать не должен был. Но он очень добрый, мой дракон, — призрак перевёл взгляд потемневших глаз на своего потомка. — Поэтому не подведи ни меня, ни его. Третьего шанса не будет, мальчик.       В ту ночь они ещё долго наблюдали, как раскалённые угли завораживающе переливаются алым, проявляя золотую чешую, и лишь под самое утро золотой призрак вернул бывшего Темного лорда в маленькую кроватку в гостиной, теперь казавшуюся прохладной, несмотря на растопленный камин.       — Береги его, моего дракона… — шепнул на прощание он.       Том согласно засопел сквозь сон.       “Такое сокровище”, — решил он, — ”должно принадлежать только Слизеринам”.       Или он не Мордред Салазар Слизерин.