Time Left Today

Из Хогвартса в Коукворт В понедельник днем ​​Северус отправился домой. Паучий тупик был все таким же осадком на дне бутылки, каким он его оставил. Мужчина распаковывал свои вещи в спальне, отмечая, как простыни истерлись до нитки, и как давно ему нужны были новые — каждый раз он говорил себе, что пойдет и возьмет их, но никогда этого не делал. В шкафу он нашел свой любимый свитер, который уже нельзя было носить вне дома, с гнездом моли в рукаве. Много лет назад он переехал в дом своих родителей; его детская спальня стала местом для коробок воспоминаний и пыли, и сейчас маг направился туда. В носу защекотало, пока он рассматривал всё это: грязь, забившуюся в углы, облупившиеся обои, скрипучий матрац. Как он вообще мог подумать привести сюда ребенка? Теперь он видел его в каждом углу: сбегающего по шаткой лестнице, напрягающегося, чтобы открыть дверцу холодильника, неловко смеющегося, когда ему говорят, что нужно толкнуть телевизор, чтобы включить. Стыд преследовал Северуса из комнаты в комнату. Недостатки дома всегда отмечались им, но никогда не беспокоили; теперь он едва мог усидеть на месте среди всего этого ненормального беспорядка. Вскоре после обеда, который Северус приготовил, но забыл поесть, камин загорелся фиолетовым. Это, должно быть, Альбус — кто еще, — но Альбус никогда не приходил к Северусу. Всегда только Северус приходил к нему. Это был Альбус. Мужчина усадил его в кабинете, единственной комнате, обставленной мебелью за последнее десятилетие, и заварил чай, радуясь, что нашел две чашки без отколотых краев, даже если они были из разных наборов. Он также порылся в кухонных шкафах, пока не нашел дешевую коробку конфет, о которой почти забыл; она покрылась белым налетом и потеряла свой блеск, но в кабинете было слишком темно, чтобы это заметить. Если бы мальчик был здесь, у Северуса на кухне был бы шоколад, купленный в этом столетии. — Спасибо, Северус. Он резко кивнул. Последние несколько недель они почти не разговаривали. Северус предполагал, что они будут продолжать в том же духе до начала учебного года, а, возможно, и дольше. До тех пор, пока он не умрет со стыда, быть может. — Похоже, у Гарри все хорошо. Начал он без преамбулы. — Хм. — Молли Уизли сказала мне, что большую часть времени он проводит, играя в квиддич. Сломанных костей пока нет. Северус съел конфету. Начинкой была нуга. На вкус оказалось лучше, чем выглядело. — Из других новостей, — продолжил Альбус болезненно легким тоном, — Последнее место в комитете занято. Я полагаю, что задержка произошла из-за Люциуса — он очень жадно боролся за него. Но, в конце концов, ему пришлось принять отказ из-за его, э-э… прошлого. Левую руку Северуса пронзил спазм напряжения.  — Кто это будет? — спросил он, хотя ему было все равно. — Квентин Ламотт. Северус фыркнул. Альбус поймал его взгляд, его лицо осветилось весельем, как будто это была их общая шутка. Северус немедленно почувствовал необходимость высказаться. — Ну, это не будет большой проблемой, — коротко сказал он, — Ему надоест в течение месяца. Альбус кивнул. Он не сводил с него глаз.  — Как дела, Северус? Северус отвел взгляд. — Как вы думаете? — спросил он с насмешкой в ​​голосе. — Ты потерпел неудачу, — серьезно сказал Альбус, как будто Северусу нужно было напоминание, — Это естественное следствие попытки. И я хочу напомнить, что ты не полностью потерпел неудачу. Ты заверил Гарри, что он не вернется в семью, которая плохо к нему относится. Вместо этого он проводит лето со своими друзьями, летает на метле, играет, ест сытные блюда Молли. И когда он, в конце концов, вернется в Хогвартс, он сделает это, зная, что у него есть могущественный союзник. — Я не добился того, к чему стремился. Понятия не имею, как ещё это можно назвать, если не провалом, — Рука Северуса сжала чашку. Та чуть не выскользнула из его рук, несколько капель обожгли ему колени. — Все остальное в лучшем случае случайность. — Но это хоть что-то, не так ли? Ему нечего было ответить на это. Вместо этого он понял, что весь их разговор вел к закапыванию топора. Он не был уверен, что готов к этому. Некоторое время они пили чай. Северус поерзал на подушках, прекрасно осознавая, что притащил диван с чердака, а подушки были чистыми, но старыми. Он представил, как Гарри сидит здесь, читает или работает над своими летними сочинениями, или просто скучает и хочет путаться под ногами — диван должен был быть больше, чтобы тот мог как следует вытянуть ноги. Это уже было слишком похоже на одержимость, подумал он. Ему это сильно не нравилось. Как только Альбус допил свой чай, он поднялся. В тишине понаблюдал за Северусом, как будто что-то обдумывая, что создало неловкое напряжение между ними. — Мы оба могли бы справиться с этим лучше, — сказал он наконец, — Итак, мы оба потерпели неудачу. Нам придется поработать над этим, не так ли? Возможно, было грубо оставаться на месте. Северус встал, затем кивнул, чувствуя, как в его груди теплится надежда. — Я вынужден оставить тебя наслаждаться отдыхом. Должен признаться, Северус, ты сумел удивить меня этим летом. Надеюсь, тебя не обидит, если я скажу, что горжусь тобой. Его это не обидело. Это сделало с ним что-то иное, слишком большое, чтобы дать название. После этого Северус заварил еще чая, бездумно рисовал и пытался читать, но вскоре обнаружил, что в нем слишком много нервной энергии для того и другого. Вместо этого он прибрался на кухне, потом в кабинете. Придется покупать новый диван: этот уже не спасти. Сегодня днем ​​ему особо нечего было делать, он легко мог устроить поход по магазинам. Возможно, он возьмет свежую краску для стен, что-нибудь потеплее: коричневый, может быть, или темно-зеленый. Он оделся, чтобы пойти куда-нибудь, но для начала сел, зная, что в противном случае снова отложил бы это дело, и написал короткое письмо Люпину. Для встречи было слишком рано, общение их было слишком натянутым, чтобы рисковать отдать отложенный подарок на день рождения Гарри и надеяться на положительную реакцию; он боялся, что это будет шаг за невидимую черту. Вместо этого он может прислать ему обещанные фотографии. Конечно, мальчик не смог бы неправильно истолковать это, как оскорбление. Естественный результат попытки, подумал он. Поэтому неудивительно, что он потерпел неудачу: он никогда не был хорош в управлении.  Возможно, это было похоже на рост новой мышцы. Но именно сейчас он понял, что собирается делать дальше — будущее было неопределенным, мерцающим, но выбор теперь был чётким и ясным — это было то, что он мог сделать, и Северус Снейп уже был чрезвычайно хорош в этом. Теперь, когда он знает, чего хочет, он никогда это не отпустит. КОНЕЦ.