Все из-за нее

Это кошмарный день. Чертова развалюха еле шуршит колесами. Только что мы выехали с места аварии. Мы — это я, Ино и наша ссора. В багажнике постоянно что-то громыхает, приходится сбавлять скорость. Тук, тук. Если закрыть уши, звук все равно остается в голове. Я скрываю раздражительность, чтобы Ино снова не истерила. Авария, блядь, из-за нее. Маникюр. Ей срочно нужно было показать свои свежесделанные алые ногти ровно на пересечении перекрестка. Я не обращал внимания, смотрел сквозь прорезь ее пальцев с закушенной щекой. Терпел, глубоко дышал и считал до ста. Она тыкала ими в лицо и дотыкалась до смятого багажника. Сука. Счет прервался на шестнадцати. Нос саднит от удара подушки безопасности. На Ино ни царапин, ни чувства вины, ни одного испорченного ногтя. Без нее было бы безопаснее. И без подушки. Тук, тук. Путь по трассе через лес складывается примерно в продолжительность фильма «Титаник». В пачке три сигареты, руль стиснут до побелевших костяшек. Выбрал себе пассию на свою голову. Ее модельная внешность зацепила сразу, остроумие — чуть позже. Вышла с обложки журнала. Я клювом не щелкал, понял, что за ней хвост из мужиков, и встал первым в очередь. Пока они сворачивали шеи, смотря ей вслед, я ухмылялся и сдерживался, чтобы не довернуть их до щелчка. Не упустил ее и не собираюсь. Это был подарок, упавший с небес в дерьмовый день. Характер стервозный — одна из причин ее любить. Лучше иметь разбитые фары, чем сердце. Она всегда в лучшем качестве, когда других пропустили через фильтр зернистости. Природа наделила Ино плотью и мозгами, но работают с перебоями. Когда они функционируют в турборежиме — это рушит стереотип о тупых моделях. Когда дают сбой — случается авария. Нервно чешу шрам на скуле — он тоже из-за нее. Во всех увечьях моей жизни виновата Ино. Как и в радостях, которых на удивление больше. Такое оно — мужское бремя. Разбитый багажник, выпавшая фара, гребаный стук — все из-за нее. Поглядываю искоса в ее сторону — ноги открыты, красота и женственность. Она почти всегда ходит в юбках. Ей есть что показывать, мне есть чем любоваться. Понятно, почему ее выбрал — не оторваться. Почему она выбрала меня, непонятно — восьмое чудо света. Сорвался, наорал, а она сидит, отвернувшись к окну. Восковая фигура, но от душной атмосферы не плавится. Возможно, я перегнул, а возможно, нехуй отвлекать от дороги. Мозг Ино дал сбой в самый неподходящий момент. От нее ни всхлипов, ни тяжелых вздохов — непробиваемый профиль обиды. Сама виновата, а извиняться мне. Классический жанр отношений. Извинения обычно проходят на повышенных тонах, как и ссора. Когда-нибудь поубиваем друг друга. Психологи точно сказали бы, что это не норма. Я собственник. Ино своенравна. Мы — биполярное расстройство. Мы — куш для семейного психолога. Шарюсь в пачке, достаю сигарету и прикуриваю. Багажник грохочет, музыка играет, Ино обижена. Я проезжаюсь языком по острым клыкам и варюсь в дилемме: игнорировать или сгладить ситуацию. С игнором будет хуже. Внутри неприятно скребет, совесть переворачивается, не спит. Неспроста друзья подъебывали, что мягче стал. Прочищаю горло и говорю: — Так покажешь ногти? Я плохо рассмотрел. Тон голоса почти ровный с минимальным искажением в недовольство. В ответ ноль внимания. Затягиваюсь никотином и нерешенным конфликтом до впалых щек. Барабаню по рулю, выдыхаю все обратно и говорю: — Ты мне еще не показала новую одежду, которую купила. Шмотки ее слабая сторона, но все равно никакой реакции. Тук, тук. — Заедем за кофе на заправку? Ино молчит, за нее говорит музыка. Поют на иностранном, хуй разберешь. Меня начинает бесить этот детский сад с новой силой. Окурок вылетает в окно, рука остается вытянутой, как попытка нырнуть за ним. Глушу радио. Женщины умеют выводить из себя одним молчанием. — Дорогая, а как же «Кисаме, все можно решить словами, поговори со мной»? — Мое передразнивание с сарказмом затекает ей в уши вместо музыки. Краем глаза замечаю движение. Она поворачивается, впивается взглядом в мой острый профиль. Красоты там нет, как и чистой кожи без шрамов. В ответ не смотрю, иначе не оторвусь от ее лица и произойдет авария. Уже по моей вине и точно с чьей-то смертью. — Останови машину, — говорит Ино безэмоциональным голосом. Лес — идеальное место для убийства. Мое тело не найдут, а ее маникюр останется неповрежденным. Выкрутится. Ино никогда не чувствует себя в роли жертвы. Будет обижена на весь мир или умрут все близкие ей люди — на ее лице холодная маска, как учат моделей. Ни одной мимической морщины. Фотошоп в реальной жизни. Тук, тук. Если она подала голос, то лучше выполнить просьбу. Машина замедляется, катится на обочину. Останавливаю под деревом с нависшей кроной и высокой растительностью вокруг. Мы проваливаемся в тишину без стука. Непривычно. Вместо него в голове бьется мысль: «А если она сбежит?». Ино на психах чего только не делала. Ее тараканы токсичные и внезапные. Меня аж в пот прошибло. Когда едешь на американских горках на самой высоте — захватывает дух, в солнечном сплетении формируется огромный ком чувств, а со спуском все ухает вниз. Подъем, падение, подъем, падение. Именно так действует на меня Ино. Почему все происходит в какой-то глуши? Щелчок, двери закрыты, не выберется. Поток машин пролетает мимо. Она дёргает за ручку и остаётся сидеть на месте. Выхода нет. Только примирение. Ино медленно поворачивается ко мне. На ее лице вырисовывается улыбка — липовая, как стодолларовая купюра Какузу на удачу. Я ей не верю, но выдавливаю фальшиво дружелюбный оскал. Тук, тук. Снаружи звука нет, он в голове. Атмосфера накаляется без слов. Мы один на один, глаза в глаза. Она медленно заправляет длинную челку за ухо, я не отрываю взгляд от ее радужки. В ее зрачках отражается мое уродливое, шрамированное лицо. В моих — самый драгоценный и неуправляемый человек, захвативший сердце. До блевоты романтично, я смирился. Ино моргает — это действует как спуск курка. Я задерживаю дыхание, будто меня прострелило, и жду от нее дальнейших действий. У кого пистолет, тот прав. Когда я говорю ей, что она красивая, то слышу в ответ смех. Она смеется то ли от удовольствия, то ли от очевидной вещи. Ино закусывает губу и снимает свитер. Кто-то сигналит, проезжая мимо, будто заметил ее кружевной лифчик. У меня сигналит в паху. На нее встанет даже у мертвеца. — Я купила не шмотки, а нижнее белье. — Смотрит из-под ресниц, прогибается в спине, выпячивая грудь. Шумно сглатываю, облизываюсь. Моя рука автоматически тянется к ее груди и накрывает. Шершавая, сухая кожа на пальцах цепляется за ткань. Размер под мою ладонь — идеально. Ино кладет свою руку поверх моей, гладит большим пальцем. Это безмолвное перемирие. Ее лисий взгляд разжигает все внутри, я чуть не свечусь. Возбуждение, похоть, стоячий член — все из-за нее. Она ловко расстегивает ширинку, наклоняется и вбирает головку ртом, не спеша обводит языком, смачивает и насаживается горлом. Вверх, вниз. Подъем, падение. Как же приятно. Из-за духоты приоткрываю окно и мой гортанный звук удовольствия смешивается с гулом машин. Я смотрю на затуманенные глаза Ино, на ее губы, обхватывающие член. Все, чего она ими касается, блестит. Воспоминания, как она сосет, не сотрут даже люди в черном. Воистину потрясающая женщина. А самое главное — моя. Наматываю ее хвост на кулак, второй рукой поддерживаю вечно падающую челку. Я визуал, мне нужно видеть все. Можно кончить от того, с каким удовольствием она извиняется. Безмолвное перемирие. Смотрю на ложбинку между ее грудей, тянусь рукой, чтобы избавиться от красивой, но ненужной кружевной вещи, и получаю легкий удар по кисти. Ино управляет процессом извинения, я не сопротивляюсь, потому что, мне кажется, я под экстази. Возвращаю руку ей на хвост, начинаю ускорять темп, но без сильного давления. Она такое не любит, она сама заглатывает до основания, она умная женщина. Пара глубоких толчков и аттракцион заканчивается моей кульминацией. Ино глотает все до капли, начисто, ни одной улики. Ей простительно все — разбитый багажник, выпавшая фара, моя смерть. Извинения редко слетают с моих уст. Из уст Ино — никогда. Мы — куш для семейного психолога.