День, когда остановилось солнце

Этот день он запомнил навсегда… День, когда ушла Финдуилас. Он предчувствовал скорую разлуку, но все же разум до последнего отказывался верить в то, что она уйдет так рано. Когда она занемогла? Прошлой зимой?.. Или это случилось еще раньше?.. Поначалу лекари говорили, что придет весна и, конечно же, супруга Блюстителя поправится. В те дни они и мысли не допускали, что болезнь ее может оказаться смертельной… Но Дэнетора уже тогда посетило недоброе предчувствие. К тому же, весна мало помогла, лишь в свой день рождения Финдуилас пожелала спуститься в Праздничный Зал, чтобы принять гостей. Он был против, но не стал настаивать. К назначенному часу они вместе, рука об руку, появились среди ожидавшей их знати гондорской Столицы. Все начали поздравлять свою госпожу с днем рождения, а также с долгожданным выздоровлением. Правда, Дэнетор знал, что нежный румянец на ее щеках был искусственным, а пышная юбка нового нарядного платья скрывала болезненную худобу. Его окружили советники, и на какое-то время он оставил ее. Потом Боромир рассказал ему, что мать несколько раз оборачивалась и смотрела на него… Испуганные восклицания дам заставили его немедленно броситься к жене. Он успел подхватить ее на руки и поспешно вынести из Зала. — Прости… — прошептала она, когда немного пришла в себя, — ты был прав… Дэнетор знал, как часто он оказывается прав, и порой просто ненавидел свою правоту. — Лучше бы я ошибся, милая, — вслух произнес он, поднял с покрывала ее тонкую руку и поцеловал. — Я буду тебя слушаться, обещаю!.. — попробовала улыбнуться она. “Если бы это могло чему-нибудь помочь...” — Отдыхай, — ласково сказал он. — Тебе тоже нужно больше отдыхать!.. — Она смотрела на его осунувшееся лицо с проступившими на лбу морщинами. — Впереди лето. Если бы только мы могли вместе уехать к морю!.. Дэнетор грустно улыбнулся. Последний раз он был у моря еще при жизни своего отца, блюстителя Эктелиона. Финдуилас всегда расцветала на побережье, словно море было ее родной стихией и придавало ей сил. Но теперь она ездила с детьми в Дол-Амрот без него, и на долгие три, а то и четыре месяца он оставался один… Потом он часто ругал себя за то, что пропустил момент, когда ей стало хуже на празднестве… Хотя разум и говорил ему, что это мало бы что изменило. К морю в том году не поехал никто. Сначала лекари говорили, что госпожа сможет отправиться в Дол-Амрот в июле, потом в августе… А потом Финдуилас стала настолько слаба, что вообще перестала покидать свою комнату. Врачи по-прежнему обнадеживали его, но он понимал, что дни ее сочтены. Он старался как можно больше времени находиться рядом с ней, и Финдуилас шутя говорила, что не хочет выздоравливать. Ведь все вечера они, а часто и дети проводили вместе. Жена не догадывалась, что, когда она засыпала, он неслышно вставал и снова шел работать, нередко возвращаясь лишь ближе к утру. В сентябре, в солнечные дни, он сам еще выносил ее в Фонтанный Двор, чтобы она подышала воздухом, а в октябре даже лекари признали, что болезнь оказалась куда серьезнее, чем думали и надеялись вначале. Теперь она уже совсем не вставала, и маленький Фарамир почти все время обитал у нее на просторном ложе. Так было и в тот день, день зимнего солнцестояния. До пятого Дня рождения Фарамира оставалось меньше недели. Днем у Блюстителя был назначен очередной Совет Минас-Тирит. Перед заседанием он заглянул к ней. Финдуилас и Фарамир вместе рассматривали новую книгу сказок и легенд c цветными рисунками. Отец немного удивился: ведь это был подарок мальчику на День рождения, — но ничего не сказал. Он вошел в комнату, присел на край постели и обнял ее. — У тебя Совет? — спросила она, заметив, что он в мантии. — Да, надеюсь, часа на два, не больше. Как только он закончится, я обязательно приду, — пообещал он, с болью думая о том, как она изменилась. — Я буду ждать тебя. — Она потянулась к нему, он наклонился, и она коснулась его щеки бесцветными губами. — Я тоже буду ждать! — добавил Фарамир. Дэнетор потрепал мальчика по голове и поднялся. В дверях он снова обернулся и взглянул на нее. — Я буду ждать тебя… — повторила она. На Совете он терпеливо выслушивал капитанов, лорда Хурина-Хранителя ключей… Колокол отмерил один час, потом следующий. Зимнее солнце склонилось к закату. Внезапно двери в Зал распахнулись и появилась заплаканная Морвэн, старшая из дам жены. — Милорд… — только и смогла произнести она. Он немедленно вскочил и бросился наверх. Никогда он не бежал так быстро. Лестницы, коридоры… Она лежала в постели, и, казалось, спала. Дэнетор схватил ее за руку, но та была ледяной. — Финдуилас?.. — Он прижал ее к груди и стал качать словно ребенка. Он не знал, сколько времени прошло, когда он бережно опустил ее на ложе, поднялся и вышел в смежную комнату. — Милорд… — появилась Морвэн. — Какое платье надеть на госпожу?.. — вытирая слезы спросила она. Он не ответил. Скоро появился Хурин Хранитель ключей. — Милорд… Вы так неожиданно покинули Заседание совета… Люди всё еще ждут вас… Или мне их распустить?.. В комнату вошел лекарь — Милорд… — осторожно начал он. Дэнетор с усилием поднялся. — Платье наденьте синее… Оно ей очень шло. — Он вышел из спальни жены и медленно направился в Тронный Зал. Двери перед ним привычно распахнулись, члены совета с любопытством взирали на своего господина. — Простите. Умерла моя жена. — Голос его был глухим и даже спокойным. — Окончание Совета состоится через неделю. Он вернулся в свои покои, где обнял плачущих детей. — Госпожа утомилась, и они вместе с Фарамиром уснули… — тихо заговорила Морвэн. — А потом мальчик проснулся, позвал ее и… и… Отец почти услышал этот детский отчаянный крик и живо представил, как несчастный ребенок пытался разбудить навек уснувшую мать. Спустя день состоялись похороны. Колокол гудел тихо и глухо. Финдуилас покоилась на ложе, усыпанном белыми розами, ее самыми любимыми цветами. Юная и даже теперь прекрасная. На улице шел снег, он падал на ее лицо, на ее чудесные темные волосы, сияя искорками на солнце, но не таял… И Дэнетору от этого было еще больней. Он долго смотрел на нее, стараясь навсегда запечатлеть ее последний образ, а потом все же накрыл покрывалом. Наконец он сделал знак, а вернее, уронил руку, и скоро ее навсегда скрыла белоснежная мраморная плита. Словно во сне он вернулся в Цитадель, сидел на поминальном обеде… Но, когда один из советников попробовал было встать и заговорить об усопшей, взглянул на него так, что тот осекся, и окончание трапезы прошло в мертвой тишине. Скоро стемнело, снег усилился. Ближе к полуночи, когда Город уснул, Дэнетор надел плащ на меху и пошел к надгробию жены. Там он упал на колени и зарыдал. Нет, завыл. Ветер разогнал облака, обнажив серебристо-белую ледяную луну. Стало светло. Он кое-как поднялся и побрел назад. Внезапно в груди все сдавило от невыносимой боли. Он почти побежал к крепостной стене и поднялся на нее. Один шаг — он взглянул вниз — и он отправится за ней… Какое-то мгновение он стоял над пропастью, но потом все же отступил назад. Дети… Он не может оставить их. И Гондор. Спускаясь со стены, он поскользнулся и больно ушиб колено. Вдруг он понял, что страшно устал и замерз. Оказавшись в Цитадели, он подошел к спальне жены и толкнул дверь. Даже когда она умерла, но еще оставалась в Цитадели, комната не казалась такой пустой. “Первая ночь без нее… И сколько их еще будет?..” Он упал на ложе, которое еще хранило ее аромат, и беззвучно заплакал. “Что это?” — Дэнетор услышал не то вздох, не то всхлип. — Кто здесь?! Фарамир?! — приглядевшись отец узнал мальчика. — Ты почему не спишь? — Он бережно взял ребенка на руки и унес. Они пришли в спальню мальчика, и Дэнетор осторожно опустил его на постель, а сам сел рядом. — Отец… — Что, сынок? — Вы… ведь вы не умрете?.. — Нет!.. — Точно?.. — Не умру. Пока ты жив, обещаю, — ответил Дэнетор и обнял его. (C) 2023 murzwin