***
– Может не стоит?.. Дилюк вздыхает и упирает руки в боки. На лбу появляется морщинка недовольства. Солнце печёт, но Кэйе жарко скорее всего не от него, а от гнева Дилюка. Веснушчатое лицо скривилось, волосы растормошились, словно от кипящей злости, а кулаки сжимаются. – Кэйа, о Архонты, тебе четырнадцать, ты рыцарь и мне нужен помощник в капитаны, ты должен научиться сидеть в седле, – Дилюк вздыхает. – Мы стоим тут уже четвертый час и это пятый день когда ты пытаешься скакать на лошади. Кэйа сглатывает. Не дай боже он сейчас скажет «Давай перенесём» или «Я устал». Дилюк потренирует свой недавно полученный пиро глаз бога на нём. – Хорошо, давай сюда. Дилюк умело запрыгивает на коня и подаёт руку Кэйе, чтобы тот забрался.. спереди. У Кэйи подкашиваются ноги и не падает он благодаря тому, что его вовремя резко потянул за руку Дилюк и усадил в седло. Он кладёт руки на руки Альбериха и жмётся ближе. – Смотри, осторожно держи поводок, ставь ноги в стремя и не дёргай ими резко. Скакуны такого не любят. Кэйа делает всё как по команде, словно Дилюк получил пульт управления. На шее чувствуется горячее дыхание Рагнвиндра. Кэйа сглатывает наверное десятый раз за эту попытку. На этот раз даже не от страха, а от того насколько сильно сейчас хочется поцеловать Дилюка. – Ты слышишь меня? Спину держи прямо, следи за движениями лошади. Альберих выпрямляется и расстояние между ними сокращается ещё сильнее. Седло маленькое и хорошо что Кэйа худой, иначе Дилюк бы не залез рядом, чисто из-за того чтобы не доставлять дискомфорта животному. – Не забывай про руки. Держи их расслабленными, но не забывай управлять лошадью. Ты всадник, ты управляешь и подаёшь команды. – Всё, хорошо, я понял. Там вроде мастер Крепус звал на обед... Не успевает Кэйа договорить, как красноволосый спрыгивает и осторожно пинает лошадь в бок ногой Кэйи. Жеребец фыркает, начинает идти. Альберих паникует, но, Архонты, в этот то раз это надо сделать. Иначе Дилюк в следующий раз не спустит его с седла пока он не научится скакать в нём и прыгать через препятствия. Вдох. Выдох. Он держит поводья и уделяет внимание спине. Всё идёт гладко и по назначенной территории, вокруг винокурни. Дилюк свистит. Жеребец подпрыгивает и у Кэйи уходит сердце в пятки. В голове проносятся все книжки по верховой езде и он начинает следовать по ним. Тянет поводья на себя и наклоняет корпус вперёд, чтобы не упасть. Лошадь ржёт и устремляется вдаль от винокурни. Где-то сзади слышен смех юного мастера и Аделинды, что всё это время за ними наблюдала. Он запрыгивает в седло и мчится за Кэйей. – Тише-тише, малыш. Д-давай замедлимся. Он отпускает одну руку и поглаживает скакуна по шее. Темп замедляется, когда Кэйа осторожно тянет поводья на себя, замедляя лошадь. Сзади слышатся ещё две пары копыт, он оглядывается и видит светящегося от счастья Дилюка. Он явно считает себя хорошим учителем. – Ты наконец сделал это. Нужно было лишь подтолкнуть. – Я тебя ненавижу. Ик. Услышав икающего Кэйю, Рагнвиндр прыскает и заливается смехом. Ярость Кэйи сменяется на улыбку и он наконец спрыгивает с жеребца и ведёт его сам, к винокурне. – Как ты его усмирил? – Оно само как-то.. Кэйа осматривает жеребца и замечает добрые голубые глаза. Сам же он был идеально белым, с прекрасной гривой. Дилюк не ошибся с выбором скакуна для Кэйи. – Сильвер.***
Однажды Кэйа точно прибьёт Дилюка. Обязательно прибьёт. За всю его юную энергичность и любовь к приключениям. Он горит тем чтобы искать приключения на свой зад. Не зря у него пиро глаз бога. – Люк, это последний раз когда тебе удаётся вытащить меня ночью. Кэйа вздыхает, спрыгивая из окна прямо в ночной пижаме, накинув на себя лишь куртку из формы Ордо. Дилюк ловит его, подхватывает на руки (потому что его высочество будет зевать и плестись медленнее черепахи). – Мы уже очень долго не выходили на такие прогулки. – Тебе скоро влетит от мастера Крепуса и ты больше с винокурни то не выйдешь. – Да ладно тебе! Дилюк усмехается и подходит к своему рыжему жеребцу, словно само пламя. Его подарили Дилюку на семнадцать лет. Через три дня Дилюку уже восемнадцать и он уже ничего не хочет кроме того чтобы взять коней и ускакать с Кэйей далеко-далеко. Он целует Феникса, гладит гриву, запрыгивает в седло и сразу же мчит вперёд. Сзади отстаёт и зевает Альберих. Каждый раз Кэйа сначала ворчит на то что эта бесстыжая-рыжая сова разбудила его, а потом сам же смеётся и играет с ним в догонялки на лошадях. Так и сейчас. Они быстро добрались до нужного места. Утёс звездолова. Место, откуда виден весь Мондштадт, а до звёзд словно можно дотянуться рукой. Кэйа начинает дрожать и сильнее укрывать себя курткой. Как никак, его вытащили на улицу в ночь, в апреле, да ещё и на утёс, где постоянно дует ветер. Дилюк прижимается ближе и запирает Кэйю в свои объятия, словно закрывая его руками-крыльями от холода, как сова маленького птенца. – Разве я не заслужил поцелуй за то, что меня разбудили, так ещё и потащили смотреть на звёзды в холод? Дилюк смеётся. Кэйа строит недовольную гримасу и отворачивается. – Прости-прости, свет мой, я обещаю брать для тебя плед. – Чего? – И обнимать. – Чего-чего? – тон начинает повышаться и становиться грубее. – Постараюсь больше не водить тебя на эти ночные прогулки на звёзды. – Так то лучше. Дилюк разворачивает Кэйю к себе и проводит рукой от щеки до подбородка. На самом деле он водил Кэйю не за тем, чтобы посмотреть на звёздное небо (которое они уже выучили), а потому что Кэйа чертовски красив. Бездна его подери, он смотрит на то как глаза Кэйи блестят, луна освещает его карамельную кожу и.. он очень красиво улыбается, когда с такой любовью смотрит ему в глаза. Губы Дилюка соединяются с чужими губами. Он хочет выть от любви и от того, насколько блядски красив Альберих. Губы хочется пробовать снова-снова и снова, словно самый сладкий зефир. – Что насчёт подарка мне? – Заранее подарки не дарят. Кэйа приземляется на траву спиной с удивленным «ох» и цепляясь за плечи Рагнвиндра. Руки красноволосого проходят по лицу, шее, гладят плечи, обхватывают талию и сжимают бёдра. Он снова тянется за поцелуем, но Кэйа прижимает палец к его губам и Дилюк непонимающе приподнимает бровь. – Начнём с того что мне холодно и закончим тем, что мы вообще-то на улице. – Мы не на улице, а на утёсе, на который не ходят даже днём. Не ты ли у нас генератор сумасшедших идей? – Я генерирую сумасшедшие идеи днём и когда у меня есть силы. Кэйа зевает и у Дилюка получается захватить его губы. Тот улыбается в поцелуй и цепляется руками за его шею. Дилюк всё же не изверг. Подхватив Кэйю на руки, он ведёт его к коням, чтобы направиться домой. О Архонты, Дилюк Рагнвиндр и Кэйа Альберих влюблены по уши.***
Пламя. – Стой, подожди… Искры. – Что ждать, Кэйа? Меч. – Сколько ты ещё хотел ждать? Ярость. – Сколько ты ещё хотел врать мне? Кэйа в панике. Он знал, он ожидал, что будет такая реакция и он был готов к этому. Надо добраться до Сильвера. В глазах Дилюка не осталось ничего от той нежной любви. Лишь ярость и желание убить. Он вновь замахивается мечом, но Альберих успевает отразить удар. Меч ломается и руки Кэйи дрожжат. Его зажали в угол и ярость Дилюка достигла самой высшей точки. Меч воспламеняется и Рагнвиндр вновь замахивается. Не думал он что умрёт прямо как в сопливых романах – от руки любимого человека. Любимого человека, что заправлял прядь, когда целовал или прижимал ближе, когда Кэйа плакал. Что любил так трепетно, страстно и не давал никому. Держал за руку, прижимал к кровати и чертовски любил. Свет. Кэйа закрывает глаза и прикрывается рукой от ослепляющего.. холодного света. Дилюка отталкивает на два метра и тушит раскалённый меч. … Вашу мать. Прямо перед лицом Кэйи светится блядский крио глаз бога. Очень смешная шутка. Очень. Грудь Дилюка вздымается, но ярость уходит. Холод словно потушил его. Он рычит, убирает меч и ещё секунд десять смотрит на испуганное лицо своей любви Кэйи Альбериха, что рассматривает стеклянную вещичку. Он разворачивается и уходит, оставляя Кэйю одного под ливнем и грозой. Глаз щипит. Руки болят от большого количества отраженных атак. Он чувствует как к нему примчался Сильвер, но не может ничего сделать. Его сердце словно заледенело. Он ничего не чувствует. Альберих сидит так ещё несколько минут, до того момента как раны не напоминают о себе уж слишком ярко. Всё тело словно побывало в этом огне. Он запрыгивает в седло и скачет быстрее ветра от винокурни. К Ордо. Его дома снова нет. Он пробирается с Сильвером в тёмных улицах, чтобы никто не увидел состояние того «очаровательного вечно улыбающегося рыцаря». Люди прячутся в своих домах от дождя. Слышны песни, смех детей, мелодия лиры и запах шарлотки. Точь-в-точь как шарлотка Аделинды. Прибыв в конюшню, он прицепляет скакуна и падает рядом. Именно сейчас и рвётся всё в груди. Он осознает что натворил. Ничего нет. Только тьма, пустота и обжигающий холод в груди. Он рыдает и рвёт глотку, крича. Сильверу словно передалась частичка боли хозяина и он жмётся к нему ближе, ласково проводя мордой около лица. Кэйа засыпает рядом с ним, опираясь на спину жеребца. Браво, Кэйа Альберих, ты снова провалил миссию и потерял самого близкого человека.***
– Мы отправляемся в поход. Джинн Гуннхильдр назначается временным грандмастером. Кэйа Альберих, как капитану кавалерии тебе нужно отдать приказы по подготовке коней к завтрашнему утру. Внутри Кэйи снова всё рушится. Он совсем недавно более-менее пришёл в норму и завалил себя работой, чтобы не думать о плохом. Сейчас же ему сообщают о том, что у него заберут ещё одно его счастье. Последнее. Он бежит сломя голову в конюшню и обнимает Сильвера. Конь словно всё понимает и фыркает, когда хозяин начинает ронять слёзы. – Да, я помню, что ты не любишь, когда я плачу, но… Кэйа смеётся, когда жеребец слегка толкает его, пытаясь развеселить. Но в голове только мысли о том, что завтра он увидит Сильвера возможно в последний раз. Он лично готовит скакуна, ухаживает, расчёсывает гриву, приносит лакомства и сидит с ним всю ночь. Рядом с ним был тот самый пиро глаз бога, что Кэйа хранит у себя в комнате. Его сердце уходило в пятки каждый раз, когда эта стекляшка начинала мигать и красное свечение начинало пропадать на несколько секунд. – Дилюк, я лично достану тебя с небес и придушу собственными руками, если ты не вернешься в Мондштадт живым. На утро и начинается то, чего Кэйа так боялся. Сильвер брыкается и не пускает на себя нового наездника. Он фыркает, стучит подковами и скачет на месте. Кэйа горько улыбается и успокаивающе проводит по шее коня. Он кусает губу, чтобы не разрыдаться у всех на глазах, вырвать Сильвера и ускакать далеко-далеко. – Я и Кли будем очень скучать по тебе, Сильвер. Будь, словно шторм.***
– Не хочешь прогуляться? Кэйа чуть не подавился вином. Розария рядом прыснула и быстро смылась со стула, примкнув к Венти, сидевшему в уголке. Вот же змея. Кэйа потом устроит ей скандал. Так стоп, соберись, Альберих. – О Архонты, мастер Дилюк приглашает меня, бездельника, прогуляться? Дилюк цокает, продолжая протирать бокалы. Сказать что они изменились – ничего не сказать. Дилюк стал более взрослее, на его лице уже нет той улыбки лишь холод, строгость и серьезность. Кэйа же… Кэйа носит маску. И нет, речь не про повязку на глаз. – Хм.. А когда же? – После окончания смены. Или у ответственного капитана есть неотложные дела в ордене? Кэйа смеётся. – Что вы! Уверяю, у меня найдется для вас время, мастер. Дилюк вновь переводит взгляд на идеально чистый бокал и разворачивается к полке с алкоголем. После разговора, до самого конца смены, Кэйа ни глотнул ни одной капли полуденной смерти. Не успевал. Все мысли путались и перекрикивали друг друга. Он смотрел как менялись напитки в руках Дилюка. Смотрел, как посетители уходят и приходят. Его звали его самые лучшие собеседники по вечерам, но он отмахивался, говоря, что болит голова и устал в Ордене, поэтому останется посидеть один. Ну.. как один. Под надзором одного бармена. Он успевал замечать, как изредка Дилюк путался в бокалах, смотрел украдкой на Кэйю и слишком часто поправлял низкий хвост. Часы пробили двенадцать. – Пойдем? Кэйа выходит из таверны, потягиваясь и идёт за Дилюком, что явно не спешит. А спать хочется. Тьфу ты. Он не меняется. – Я приготовил для тебя Сильвера. Он у ворот. Феникс тоже. – Мы отправляемся далеко-далеко? – Если бы. Они перешли на «ты». Спокойно. Это просто разговор старых знакомых, так ведь? Дилюк запрыгивает в седло и не подождав Альбериха, скачет, удалясь от Мондштадта. – Я надеюсь ты научился верховой езде? – Обижаешь! Попробуй догони! Кэйа обгоняет Рагнвиндра и даёт управление Сильверу. Мастер тихо смеётся, думая о том какой же Кэйа всё таки ребёнок и следует за ним. Рыцарь чувствует, как ветер играется с волосами и он впервые за долгое время улыбается так широко и искренне. Словно растоплено ледяное сердце и проснулся озорной ребенок. Они помнят друг друга совсем маленькими птенцами, что шутливо дрались и прятались в виноградниках, когда Аделинда снова звала есть эти мерзкие овощи. Сейчас же они гордые птицы, соколы, что быстрее ветра и кровожаднее акул. С поломанными крыльями ещё в детстве. Кэйа только сейчас увидел то, куда прискакал Сильвер. Знакомые цветы, знакомый запах и знакомый шум ветра. Утёс звездолова. – Сильвер, я жду объяснений, – шепчет Кэйа, пригибаясь ближе к коню. Он фыркает и замедляется, когда начинают подъезжать к краю. Альберих смеётся и спрыгивает с седла. Рагнвиндр уже пристегнул Феникса к дереву и Сильвер поскакал ближе к тому. Он порой удивляется тому как лошади похожи на людей. Рыцарь садится к краю утёса и вдыхает полной грудью. Странное чувство. После тьмы он чувствует лучи счастья, но всё ещё боится к ним подходить. Он боится, что они снова обожгут и погубят его навсегда. Но нет, Рагнвиндр присаживается рядом, слишком рядом, плечи могут почти докасаться друг друга. – Ты наверняка скучал по этому месту, – шепчет Альберих и оборачивается. Дилюк не отвечает, он словно не дышит и завороженно смотрит на небо. Будто видит его в первый раз. А хотя в детстве он выучил его наизусть. Его глаза блестят. Что же стало с тем мастером, что несколько минут назад стоял за стойкой с невозмутимым лицом и только фыркал на каждую попытку Кэйи заговорить. – Кэй, я скучал не по месту. Дилюк вздыхает и осторожно берёт его за руку. Кэйа сейчас умрёт. – Я скучал по тебе. Кэйю трясёт. В его сердце словно залезли и сжимают со всей силы. К животу вернулись бабочки. Физически больно смотреть на такого Дилюка. С частичкой нежного взгляда, так близко, что становится жарко. Дилюк Рагнвиндр снова сжигает его сердце. – Люк, я.. Я правда не знаю что сказать. – Ты можешь ничего не говорить, просто.. посиди со мной. Если ты ненавидишь меня – можешь уйти. Извини, что.. Кэйа целует. Кэйа притягивает его за щёки, с которых не ушли веснушки и целует. Он чувствует, как у Дилюка стучит сердце. Мастер прижимается ближе, кладёт руки на шею Альбериха и целует так голодно, так жарко. Кэйи всегда будет мало. Кэйю всегда хочется целовать снова и снова, поглощать его полностью и никому не отдавать. Шептать, что он важен, он нужен и никому ничего не обязан. Как четыре года назад. Дилюк чувствует, как глаза начинают становиться мокрыми и видит, как по щекам Кэйи уже скатываются слёзы, блестящие словно кристаллы от лунного света. – Свет мой, тихо-тихо… Тшш.. Он кладёт одну руку на его спину, а другую на затылок и аккуратно проводит по тёмным волосам. Он очень скучал по этим волосам, по этой талии, по этому Кэйе. Его настоящему Кэйе Альбериху. Дилюк целует рыцаря так часто-часто, лоб, щёки, нос, уголки губ, сами губы и спускается поцелуями по шее, пока хныканье Кэйи не превратились во вздохи. Кэйа вырос, но совсем не меняется по обращению к себе. Он всё также раним только с Дилюком и Дилюк чувствует, как ему страшно. Они заново учатся любить. Кэйа забывает как дышать. Он угадал с тем, что Дилюк снова сожжёт его, но не ожидал что сожжёт поцелуями, а не мечом. Он чувствует, как рубашка расстёгивается и сильные, тёплые ладони проводят по его груди. Стоп. Дилюк словно замирает и останавливает руку на груди Кэйи, около сердца. Сначала идёт гладкая, мягкая кожа груди, а затем что-то неровное. Он отстраняется от губ Кэйи и Кэйа отводит взгляд, пытается отвернуться. – Кэй?.. Шрам. На карамельной груди, около сердца расположен ужасный шрам, практически от ключицы. Он помнит этот момент так, будто это было вчера. Огненный меч, что проходит по груди Кэйи, в ярости, с явным намерением убить. Из раны мигом брызгает кровь, но Дилюк не замечает и вновь зажигает свой меч, несясь на Альбериха. – Кэй, любовь моя.. Рагнвиндр срывается и прижимает рыцаря к себе, близко-близко, вжимает в себя, чтобы уберечь от всего мира. Потому что не уберёг однажды даже от себя. – Всё в порядке. Кэйа проводит руками по хвосту Дилюка, зарывается в волосы, гладит спину и ничего больше говорить не нужно. Слова лишние. Есть лишь они, их сломанные крылья, которые они пытаются починить и их вновь загоревшаяся любовь. – Пошли домой. Аделинда будет счастлива увидеть тебя. – Только если ты меня не выпустишь из объятий ночью и не будешь храпеть. – Насчёт второго не обещаю.***
– Быстрее! Кэйа пинает Сильвера, заставляя его ускоряться, но камни, неровная поверхность и лёд мешает. В ушах звон, а тело болит. Это снова происходит. Он снова видит белые колонны, что рушатся, кричащих людей, но теперь вместо огня лёд, что обжигает и ранит осколками. Недалеко он видит ворона, у которого в некоторых местах переливаются синие перья, блестящие словно космос. Они на месте, Кэйа не успевает спрыгнуть с седла, как недалеко разносится грохот и в Сильвера прилетает лёд. Конь кричит и сбрасывает Кэйю со спины. Всё тело пробивает резкая боль. Из ран хлыщет кровь с новой силой. Ничего-ничего, терпи, Альберих. Он замораживает тело, пытаясь остановить кровь и видит, как иней расползается по телу. – Ваше высочество. – Я просил не называть себя так, Дайнслейф, я не настоящий принц. Альбериху подаёт руку перевоплотившийся ворон. В некоторых местах ещё можно увидеть перья, а в некоторых раны и застрявший в коже лёд. – Где он? – Ваше высочество, он.. Кэйа не слушает, он подскакивает и бежит, не смотря на огромные раны по всему телу. Каждый шаг даётся с болью. Его тянет, он идёт только по зову и чем дальше, тем больше он видит глыбы льда. Каэнри'ах не устояла. Снова. Первый предвестник под командованием Царицы напал на королевство, чтобы заполучить чертежи механизмов и секреты Кхемии. Как только он получил весточку от ворона, он вспрыгнул на коня и помчал в дождь. Это оно. Он видит сначала широкую высокую фигуру отца, что стоит к нему спиной и вращает вокруг себя чертежи и важные свитки, словно ищет нужный. А затем его взгляд перемещается. Бледное тело Дилюка, окружённое льдом, покрытое кровью и холодным, жутким взглядом. Недалеко лежит сломанный заледеневший меч. Он не успел. У Альбериха кружится голова и он еле-еле подбегает к телу. Трупу своей огненной любви. И смотрит в глаза. В те глаза, что смотрели на него с бесконечной любовью. Он хватает его за руку, что холоднее его льда. На пальце светится кольцо с сапфиром, второе на пальце Кэйи, с рубином. Веснушки не видны. Под глазами ужасные синяки. Лицо словно снег. – Люк, люк, открой глаза. Кэйа ничего не чувствует кроме страха. Он пытается заморозить сердце, но увы, его крио силе это неподвластно. – Он не откроет глаза, Кэйа Альберих. Он оборачивается и видит ту самую широкую фигуру, что ухмыляется и смотрит на него снизу вверх. Его отец, что катал его на лошади, читал сказки и учил готовить, направляет к его горлу меч. Он уничтожил всё, что у него было. Мондштадт теперь ледяная скульптура. Дайнслейф лежит недалеко с глыбой льда в груди и растворяется в виде чёрной слизи из-за проклятия. Сильвер.. он не уследил. Его верный скакун пал вместе с Дайнслейфом от рук его отца. Тот, что был всегда с ним. Тот, что был всегда верен. Его Сильвер. От начала и до конца. – Малышка Кли будет ждать тебя. Кэйе Альбериху перерезают горло.