Морозные откровения, или Как Вова Лёню гулять позвал

Ночное небо полностью закрыто облаками, из-под которых изредка мелькают звёзды. Зимний мороз касается оголённых участков кожи и неприятно царапает, словно тысячи маленьких иголок, и глаза обветриваются, начинают слезиться, что ещё больше усугубляет ситуацию. Вова думает, что он всё же не придёт. Забудет, а когда вспомнит, просто плюнет. Ему же не известны чувства Приморского, так почему он должен здесь появляться просто по просьбе какого-то влюблённого мальчика. Кхм, то есть обычного мальчика, который внезапно решился позвать гулять главного заводилу десятых классов. Сам Вова был младше его на год. Да, всего-лишь девятый класс, ни о какой любви и речи быть не может. Но чувства к Амурскому он хранил ещё с детского сада, когда тот помог ему отобрать поделку, которую они делали с мамой битых три часа, из хулиганских рук. Тогда Вовочка посмотрел своими удивительно большими для азиата глазами на спасителя и улыбнулся. А после споткнулся и нырнул носом в лужу. Лёня тогда очень долго смеялся, помогая встать мальчику. Но то была их первая и последняя близкая встреча. В дальнейшем они просто пересекались взглядами, и Вова мог бы заговорить с ним, но продолжал молчать, не находя нужных слов, а Лёня его просто игнорировал. Сегодня всё было по-другому. Сегодня Приморский наконец смог побороть своё стеснение и подойти к предмету воздыхания. И даже заговорил с ним. Вова до сих пор удивлялся, как Лёня понял, что же именно тогда сказал юноша, потому что сам он из всего того, что произнёс, помнит только набор различных звуков вперемешку с квохтанием курицы и писком мыши. Переступив с ноги на ногу, начиная замерзать и думать о болезни, которая не заставит себя ждать, Приморский вздрогнул от скрипа снега из-под подошв собственных ботинок, оглянулся по сторонам и увидел силуэт, приближающийся к нему. Это был его долгожданный Лёня. И он не забыл про Вову, что являлось для самого девятиклассника подарком свыше. Особенно когда он осознал, что простоял на одном месте не меньше получаса. Юноша был готов визжать от радости, когда всё же понял, кто к нему надвигается. Даже мороз, всё это время холодящий его тело, отошёл на задний план. В одно мгновение стало очень тепло и уютно, будто они находились сейчас не на улице в минус двадцать пять, а дома под пледом... Вова смахнул наваждение и посмотрел на Лёню. Тот уже стоял рядом с ним, держа в руках предмет, от которого шёл пар. — Держи, это пирожки, — весело заговорил Лёня, протягивая предмет Приморскому. — Мама испекла и сказала тебе отнести. Они ещё тёплые, так что ешь быстрее. Вова аккуратно принял небольшой подарок, удивляясь тому, что его возлюбленный друг уже рассказал о его существовании своей родне, слегка касаясь пальцев Амурского и в то же мгновение краснея. Но на фоне морозного румянца смущение на его лице было незаметным. — Спасибо, — искренне поблагодарил Вова Лёню и улыбнулся, не замечая, как на лице напротив появляется эмоция сродни восхищению. — Да... Да, ты ешь давай, — Лёня отвернулся и пошаркал ногой по снегу, будто тот был интереснее, чем их встреча, что немного задело Вову. Он очень торопился, чтобы прийти вовремя на место назначения, а тот мало того, что опоздал, так ещё и не хочет поддержать с ним диалог. Но эта мысль исчезла сразу же, когда глаза Лёни вновь повернулись к нему. — У тебя глаза красивые. Нет-нет-нет! Ты не подумай, я не гей там, все дела. Просто у тебя глаза реально красивые. — С-спасибо, — неловко промямлил Приморский и подавился пирожком от осознания того, что его чувства могут быть противны Амурскому. — Эй, ты осторожнее! — Лёня тут же оказался рядом, легонько постукивая по спине собеседника, из-за чего девятиклассник тут же забыл о чём думал. — Я в порядке, — откашлявшись, произнёс Вова, пытаясь улыбнуться, но выходило отнюдь не очень. Лёня всё же отстранился. — Это... Так, куда мы пойдём? — неловко почесав сквозь шапку затылок, спросил он, и Вова почувствовал волну радости, что ему задали вопрос, а не проигнорировали, как это бывало обычно. — Куда глаза глядят. — Они у тебя большие. Непонятно, куда ты смотришь. Вова, если сначала не понял, что ему сказал десятиклассник, то после прыснул в кулак, а следом и вовсе залился смехом. На душе было тепло, словно вместо луны на небе светило майское солнце. Но, к сожалению, его замёрзшие ноги говорили об обратном, а яркие звёзды покрывали ночное тёмно-синее полотно, создавая причудливые узоры, уже не скрываясь за облаками. — А давай ко мне? — проследив за взглядом Вовы, который тот устремил в небо, спросил Лёня. — Твои родители не будут против? — забеспокоился Приморский. Он всё ещё был удивлён тому, что его возлюбленный друг так легко говорил о встрече с его родителями. Только сейчас он вспомнил, что они не пара и для друзей это вполне естественно. — Хорошо. — Только... — Лёня замялся, сложив руки в замок за спиной и отведя взгляд в сторону, пытаясь не пересекаться с глазами напротив. — Изначально я пришёл на встречу с одной целью: рассказать тебе правду. Но я не знал, как ты отреагируешь на неё, поэтому сильно боялся. Я и сейчас боюсь, — парень усмехнулся над своими словами, всё ещё не смотря на Вову. — О какой правде идёт речь? — девятиклассник всё ещё не понимал, о чём говорит его слабость в ногах, его неминуемая погибель в пучине собственных мыслей, его, в конце-то концов, любовь. Амурский тяжело вздохнул и всё же посмотрел в глаза Вовы таким тяжёлым взглядом, что тот невольно подумал о том, что ему стало ещё холоднее под этим напором. — Ты мне нравишься, — произнёс он тихо и тут же принялся без умолку болтать о чём-то бессвязном. — Но я пойму, если тебе будут противны мои чувства. Всё же ещё не время для того, чтобы свободно говорить такие слова людям своего пола. О, а ты знал? Завтра будет день рождения моей двоюродной сестры. Если хочешь, можешь прийти, она не будет про- Вова, переосмыслив первую фразу Лёни, которая эхом отзывалась у него в груди на протяжении всей бессмысленной речи Амурского, подошёл к тому и смело обнял за талию, уткнувшись лицом в плечо парня, который замолк и даже перестал на время дышать. Он не сразу додумался ответить на объятие, но сделал это как только более-менее смог сформулировать мысль о том, что его чувства взаимны. — Лёнь, не отпускай, ладно? Так теплее, — почти замурчал в плечо Амурскому Вова, сильнее прижимаясь к телу друга возлюбленного. — Но мы могли бы пойти ко мне домой, — задумчиво произнёс Лёня. — Чашка горячего чая согреет ещё больше. Вова отстранился от тёплого тела и даже дёрнулся от накатившего холода, посмотрев в глаза напротив, которые так же в упор смотрели на него. — А как же твои родители..? — Они знают и вовсе не против. — Тогда чего мы стоим? — Приморский взял за руку не успевшего ничего предпринять парня и побежал по хрустящему снегу в сторону дома Амурского. Тот не отставал ни на шаг, улыбаясь. — Я же говорила, — с самодовольным видом сказала девушка, вылезшая из-за сугроба, протягивая руку своему собеседнику. — С тебя сотня, Клим, ты проиграл. — Вер, вот на что ты такая злопамятная, — юноша протянул девушке сто рублей, которые она тут же положила к себе в карман и, развернувшись, зашагала домой. — Я не злопамятная, я просто мудрая, — ответила она, сделав оборот в полкруга и разведя руки в стороны. — А тебе бы не помешало меньше спорить со старшими, — и скрылась за очередным сугробом. Клим зло выругался себе под нос и поспешил за девушкой, не обращая внимания на то, как пара влюблённых уже скрылась в одном из подъездов высоких панелек.