***
22 февраля 2023 г. в 19:55
Огненная пасть, обдающая жаром и копотью, раскрылась, принимая её. Это было последнее, что видела Блейз перед тем, как покинуть мир навсегда. Этот бренный, разрушенный, изнывающий в последней агонии мир темного будущего. Принцесса разрушенного королевства бессильна перед стихией, что подвластна ей с рождения. Поселенный в её сердце огонь ничто перед всеобъемлющим пламенем ужаса и страха, что наполнил каждые уголки некогда оживленных городов. Слово «жизнь» стало табу, ведь от одного его упоминания воцарялась мертвая тишина. Всё здесь было мертвым.
Мертвым казался и загадочный странник, возникший будто из тени, отбрасываемой жарким неостановимым костром. Блейз он сразу не вселил должного доверия. Может было дело в неожиданном появлении из воздуха, может в пространственных речах, а может в отталкивающей, инородной внешности. Сильвера легко впечатлить, запудрить высокопарными словами, пустыми обещаниями, прозрачной надеждой и увлечь спасением этого падшего мира, даже если для этого нужно совершить скачок в прошлое и убить некого ежа. Слишком легко, подозрительно просто на них свалился странный оракул с ценнейшим артефактом на всем черном свете и подарил золотой билет в прошлое, чтобы всё исправить. Блейз молчала и слушала, пока её друг сильнее разгорался искрой тлеющей мечты мирной реальности под уверенные тирады их таинственного союзника. Неясно, был ли Сильвер настолько вежлив и учтив или просто ушел с головой в свою новоприобретенную цель, что не заметил такую странную, привлекающую к себе внимание, деталь, но Блейз совершенно бестактно и не подобающе принцессе рассматривала рот незнакомца. А точнее, на его отсутствие. Несчастный случай, здесь, в обреченном городе? Аномалия при рождении? Когда черный еж — «Мефилес», как он представился — повернул голову в её сторону, остановив бесстыдное рассматривание как диковинную вещицу на витрине, Блейз отвела взгляд. Он ей был противен на подсознании, пусть она и терялась в догадках, какова же истинная причина тревожных предубеждений.
Кошачья интуиция её никогда не подводила, но Блейз не послушалась собственного шестого чувства, предвещающего ещё большую, чем есть сейчас, беду, и, видимо, поддавшись настроенную на победу уверенности Сильвера, не стала отговаривать друга. Была ли у них другая надежда? Новый знакомый подарил её и, чего греха таить, Блейз хотела ему верить. Верить, что скоро всё будет хорошо. Верить, что скоро зажжется не новый столб из языков пламени и дыма высоко в высь черных туч, а настоящее солнце на чистом синем небе.
Но взошло не само солнце, а его бог — Солярис. Об этом Блейз уже не могла знать — она впустила в себя Иблиса. Единственное, в чем она оказалась полезна. Как принцесса она выполнила свой долг — сделала всё, что было в её силах для спасения мира. «Действительно я могла так мало?» — подумала Блейз, вдохнув серный воздух в последний раз. Таков её недолгий путь, уготовленный судьбой.
Открыв глаза вновь, принцесса (если её ещё можно так называть) подумала, что ослепла. Её окружала беспросветная тьма. Но не бывает абсолютной черноты, как она считала, и вытянула ладонь. На ней в тот же миг заплясал огонь красными всполохами, куда сильнее, чем она привыкла. В груди защемило так, что подкосились колени. Это не её сила. Иблис покоится в ней, и мощь его превосходит любые разумные пределы. Часть божества теперь запечатана в ней до скончания веков. Что же теперь будет с брошенной на произвол судьбой кошкой? Она чувствовала нутром — конец близок, и была холодна как никогда. Иблис исчезнет вместе с ней.
Так бы и стояла она во мраке, оставаясь единственным маяком, озаряющим совсем немного своим крошечным огоньком, пока её тело не растает в одиночестве. Но она была не одна.
Тьма содрогнулась, все пустое пространство из черни, холода и тоски затрепетало, пусть дрожать было и нечему. Вновь, материализовавшись из самой темноты, будто мотылек, летящий на свет, перед ней возникло знакомое пугающее лицо. Последнее, которое бы хотела видеть Блейз перед собственной кончиной. Но он был таков, вместе с ней здесь в этом лимбо, Мефилес Темный. Блейз находила более подходящим Мефилес Мертвый, но вслух не проронила ни слова, испепеляя его острым взглядом из-под хмурых бровей. Слабенькое пламя она отвела подальше от него.
— О нет, принцесса, оставьте его между нами, — сказал он тут же, а его бархатный голос, казалось, был везде, и Блейз против собственной воли замерла. — Окажите мне услугу перед нашим концом: пускай Иблис согреет меня в последний раз.
— Услугу? Тебе? — презрительно фыркнула покойная принцесса, но огонь Иблиса в кулак не сжала.
— А что Вам терять? Вы уже лишились всего и самого ценного — жизни. Я с Вами в одинаковом положении, но Иблис, его огонь разрушения — моя единственная отрада. Или вы хотите встретить кончину здесь, в абсолютной тьме? Буду честен, я был бы весьма польщен даже таким исходом.
— Где мы сейчас? — лишь спросила Блейз, раз демон оказался на удивление разговорчив.
— Между жизнью и смертью, — просторно ответил он, сверкнув злым огоньком зеленых глаз, и продолжил, — такова привилегия божественных существ, коим стали и Вы, принцесса, заточив в себя мою драгоценную часть.
— И сколько нам здесь ещё находится?
— Вам не терпится перестать существовать? Воля ваша, но я думал, Вам захочется подумать обо всем, что Вы могли бы сделать, будучи ещё живой, как и подобает всем смертным.
— Я сделала то, что должна была, и лучше исчезнуть, чем разговаривать с тобой, безжалостный разрушитель судеб! — горячо отрезала Блейз, чувствуя, как сама разгорается с новой силой.
Спустя мгновение она поняла, что сжала кулаки, дабы собрать волю в них и успокоиться, и, к собственному удивлению, заметила, что стало лишь на самую толику темнее. Силуэт Мефилеса меньше был заметен в кромешной темноте, но ядовито-зеленые зрачки в красной склере горели ещё ярче. Погасший всполох Иблиса не расстроил его так сильно, как того хотела бы Блейз. Напротив, он (к её глубокому отвращению) приблизился к ней почти вплотную, выражая только заинтересованность змеи в оставленном родителями-птицами гнезде с птенцами. Внутри её точеной фигуры всё рокочет праведным гневом.
— Я слышал, Вам противен мой лик, принцесса? — задает вопрос демон, и Блейз не хочет отвечать, ведь она никогда не выражала своего омерзения вслух. — В таком случае, позвольте исправить это.
Острым и мерцающим в темноте ледяным когтем он легко вел по морде, цепляя тонкую кожу, трескавшуюся, словно она была из вороха снежинок, а не плоти. За когтем тут же проступала черная нить, истекающая смолой или чем-то столь вязким и темным. Блейз почувствовала, как она содрогнулась всем своим станом, но она была не в состоянии отвести взгляд, поэтому впилась взором золотых глаз в насмехающегося всем своим видом демона. Постепенно становилось всё ярче. Мефилес только коротко хохотнул, обнажая свой свежо вырезанный рот, схожий с решетом, через которое пропустили ведро дегтя. Было заметно, что он постепенно теряет форму.
— Сколько нам ещё осталось? — Блейз прервала его самодовольство собственной выходкой и повторила вопрос, на который так и не получила ответа.
— Немного, раз Вы так спешите, Ваше Высочество. Но куда Вы так торопитесь? Вас не ждет ни Рай, ни Ад, только забвение. Не заточив в себя Иблиса, быть может, у Вас был бы выбор, но сейчас, в данной ситуации, наше существование сотрут.
— Пускай. Я готова, — на выдохе говорит принцесса павшего королевства, и на собственном «я» голос ломается вместе с образом холодной леди.
Из-за жара слипаются веки, она будто горит заживо, и никогда огонь не приносил ей столько боли. Но то, как надменно Мефилес притворяется любезным, ведет себя жеманно как верный раб перед своим повелителем, когда на самом деле высокомерно насмехается над ней, заставляет Блейз сильнее кипеть от ненависти. И Иблис чувствует это, он пожирает её ярость изнутри, разгораясь всё ярче и ярче, покуда не вспыхнет в последний раз и угаснет навсегда.
— Вы врете. Никто не готов к исчезновению, не прожив достаточно, принцесса.
— У меня есть имя, — плюнула она, окончательно теряя терпение.
— Блейз, конечно, я знаю, — чуть торопливо сказал Мефилес, как предположила она, чтобы продолжить и дальше свою речь. — Как удачно сложилась судьба, что огненная принцесса нашла в себе храбрость принять в своё сердце огонь Иблиса из будущего, и я могу наслаждаться им, даже будучи поверженным.
— «Удачно»? Ты предвидел это наверняка, подлец…
От возмущения или от новой вспышки гнева Блейз не смогла выдохнуть следующие слова, и тело пронзила острая боль. Она чувствовала себя поленом в жарком пепелище, которое трескалось и вскоре должно было оставить после себя лишь горстку пепла. Ей не хотелось падать без чувств как кисейная барышня, но последние силы покидали её. Скоро всё должно было кончиться.
На её плечи легли чужие жесткие ладони, что обожгли своим колючим холодом. Но Блейз было приятно, хоть она и не желала этого признавать, ведь приоткрыв веки, увидела, что Мефилес нарушил всякие личные границы, да и некому было другому прикасаться к ней. Они одни здесь. Демон продолжал без стыда и совести, коих у него отродясь не было даже в зачатке, мять длинными пальцами её некогда фиолетовый пиджак, из которого будто вышли все краски, возить по нему вдоль и поперек, получая немыслимое удовольствие. Блейз не могла его оттолкнуть, потому что по странному стечению обстоятельств, его холод успокаивал её.
— Я прошу всего лишь об одной услуге, Блейз, которая упростит смерть нам обоим: согрейте меня, а я остужу вас.
В ответ ему тишина, но принцесса кратко кивнула, дав своё согласие на эту последнюю сделку. Свою смерть она представляла совершенно по-иному, уж точно в своих фантазиях демон не клал на её шею руки, а потом проводил вниз по бокам сначала к плечам, потом к талии, после которой подкрался к спине. Блейз чувствовала, как остывает, но пламя внутри не затухало, оно просто стало податливое и ласковое, спокойное как море после шторма. И без точного понятия, что ей нужно делать, принцесса протянула в нерешительном жесте руку вперед, притронулась к предплечью Мефилеса и провела вверх. Вслед за ладонью остался черный вязкий след. Демон таял на глазах, как и её тело тлело в догорающем костре, но он не солгал — теперь последняя минута не приносила столько боли. Когда Блейз аккуратно прикоснулась кончиками пальцев меха на его груди, грудная клетка неожиданно стала впалой червоточиной, а сам Мефилес не мог более держать свою телесную форму ежа и распадался на первородную тьму. Она и сама не заметила, как больше не ощущала всего, что ниже пояса.
— Это конец, принцесса Блейз, — спокойно произнес он, — прощай.
Последнее, что она услышала, было пиком его контроля над собственной оболочкой, после чего Мефилес распался на тьму, которая полностью окутала принцессу королевства, сгоревшего дотла, под стать своей правительнице.