— Каковы его шансы? — Три к десяти.

— Все люди - трусы, Бакуго. Айзава сделал глоток кофе, кивнул мелькнувшему в проёме двери Шинсо. «Все нормально, маленький. Просто ученик пришёл пожаловаться на проблемы, не волнуйся». Шинсо не доверял Бакуго, как человеку. А Айзава доверял. Он видел в нём нечто большее, чем все остальные. То же, что разглядел в нём Всемогущий и Мидория. Мидория. Бакуго моргнул, уронил локти на стол и агрессивно вытянул вперёд шею. Неловкая, детская попытка напугать, уязвить положением. Это не специальная агрессия. Это - автоматизм, выработанный годами. Айзава вздохнул. — Понимаешь, Бакуго, все мы боимся в чём-то признаться и это нормально. Все мы умалчиваем о чём-то, все врём. Человека нельзя измерить и наклеить ему на лоб знак качества. То, что ты оступился - — Это не я! — - это нормально. Все оступаются. — Сказал же, Сотриголова, это не я. Айзава устало потирает веки. — Если ты пришёл сюда спорить, можешь уходить. Бакуго смерил взглядом расслабленное лицо учителя - даже после UA Айзава не перестал для него таковым быть - и откинулся на стул, скрещивая руки на груди. Ну да. Все люди трусы, а то как же. Айзава никак не комментирует его движение. Вместо этого - продолжает. — Это нормально - бояться признаться в своих промахах. У тебя нет с этим проблем на геройском поприще, но отношения - сфера сложнее. Героика - это отчёты, бумажки, факты. Ты даже реакцию спасённых людей подвергаешь оценке, не так ли? — Одного взгляда на перекошенное лицо хватает, чтобы понять - Бакуго уязвляет правда. — В оценке нет ничего плохого. Оценка ситуации помогает нам избежать жертв. Но отношения между двумя людьми - это не поле боя. Здесь нет победителей и проигравших. Или ты думаешь, что кто первый влюбился, тот первым проиграл? Айзава звучно сюрпает чёрный кофе. Звук режет по ушам. То ли звук вопроса, то ли это самое противное сюрпанье. Бакуго думает, что второе. Айзава знает, что первое. Вздыхает. — Понимаешь, Бакуго, у тебя есть два варианта: признать, что ты был не прав или дальше гнуть свою линию. — К чёрту! Он припоминал мне среднюю школу весь UA, как будто не будет припоминать ЭТО всю оставшуюся жизнь! Айзава пожимает плечами. — Не узнаешь - не поймёшь. Ты так уверен в малодушии Мидории? — Наполовину слепой взгляд давно перестал пугать Бакуго. — Дыра в твоей груди его тоже не волнует? — Дыра в моей херовой груди волнует всех. Столько лет уже прошло. Сколько можно это мусолить? — Ты так думаешь, потому что не чувствовал того, что ощущал Мидория. — Это было и прошло. Вот - правда. С Бакуго всегда было сложно спорить. Айзава знал - даже если он самолично, без эскорта, пришёл сюда, это не означало отсутствия сопротивления. Психика Бакуго - она как волнорез. Не даёт даже близко подобраться к тому, что внутри. Нужен, по меньшей мере, линкор, чтобы прополоть бетонные подступы к городу. И напороться на осадные пушки. Айзава был к этому готов, когда начинал разговор. Он уверен, что где-то там, Всемогущий сейчас протягивает платок плачущему Символу Мира и говорит: «Выше нос, юный Мидория!». — ПТСР Мидории тоже прошло? Бакуго кривится. Что ж, линкор попал куда надо. — Нет. — Значит, не прошло. Бакуго, отношения - это всегда диалог двоих. Мидория не станет стучаться в закрытые двери. И если ты не попробуешь нормально со мной разговаривать, я тоже выпну тебя отсюда и в следующий раз пойдёшь искать ответы сам. — Это прямая угроза. Айзава не любит кружить вокруг да около, но взрывному Бакуго все ответы нужны из-под полы. Так не пойдёт. Такие ответы - бесполезные. «Я и так это знал», - вот, что он скажет потом. — Не испытывай моё терпение. Бакуго сжимает зубы до боли. Отводит острый взгляд в сторону, на аккуратно сложенное вафельное полотенце. Гуляет по узорам, путается в переулках квадратов. А потом убирает перекрёст рук с груди. Опускает ладони на стол. — И что ты предлагаешь? — Поговорить с ним. Ты правда думаешь, что Мидория будет винить тебя? — Но в средней школе - — В средней школе ты ему сброситься с крыши посоветовал, нет? Это - не вопрос жизни и смерти. Сам знаешь, Мидория умный парень. Кацуки зарывается пальцами в волосы. Сдерживается, чтобы не начать постукивать пальцем по столу. Молчит. — Бакуго, сделанного не воротишь. Но если тебе так хочется, чтобы Мидория был рядом, почему ты делаешь всё для того, чтобы было наоборот? — Ничего я не делаю. — Значит, эта выходка для тебя - «ничего»? Зайдём с другой стороны. Я вижу, что тебе трудно признать свою неправоту. Я вижу боязнь поговорить. Но прошло уже два месяца - — Больше. — Ты перестанешь меня перебивать сегодня или нет? Как Мидория с тобой общается, я не понимаю. — Айзава закатывает глаза. — Дни считаешь? Раз ты считаешь, я аннулирую свой вопрос про «ничего». Пойми, Бакуго, если ты не откроешься, ничего не получится. — Сотриголова, — Бакуго выглядит так, будто ещё чуть-чуть и взорвётся, — я терпеть не могу нытьё. И я каждый день его слышу. «Каччан, я чувствую это». «Каччан, я чувствую то». «Каччан, как ты себя чувствуешь?». — Бакуго передразнивает голос Мидории совсем не забавно. — Я не хочу это слушать. Мне нравится быть с ним, но вот эти его… Бакуго замолкает. Мнёт губы зубами изнутри. Айзава говорит, только когда пауза слишком затягивается: — Тебя волнуют эмоции Мидории и ты пришёл с этим ко мне. У тебя ведь есть друзья своего возраста. Сходил бы к ним, они намного лучше поймут Мидорию. — Они не говорят ничего дельного. — Бакуго морщится. — «Мидория тревожный». «Он не хочет навязываться, но хочет видеть твою любовь». «У него не было отца, он недолюбленный». Почему я вообще должен возиться с его проблемами?! Айзава вздыхает. Этот разговор замкнулся. — Потому что ты хочешь быть с ним. Кухню заполняет тишина. Проходит пара минут, заглядывает Шинсо: — Закончили? Айзава перенаправляет вопрос. — Мы закончили? Ты получил свой ответ, Бакуго? Бакуго качает головой — нет, не закончили. Зачёсывает колючие волосы. Шинсо исчезает. — Я столько ему наговорил… — Просто попробуй. Скажи, что сожалеешь. Объясни, почему сделал так и, я уверен, Мидория поймёт тебя. Бакуго сжимает пальцами переносицу. Шмыгает носом. Перед учителем расплакаться не страшно. — А что если нет? — А если нет… Разве не ты здесь упорно отстаивал свою точку зрения? Мидория просто подтвердит её, вот и всё. Для Айзавы всё здесь и в правду «просто». Для Бакуго - нет. Он сложный, агрессивный. Запутавшийся в ориентирах, Бакуго всё никак не мог сложить два плюс два и Айзава видит это. Бакуго терпеть не может проигрывать нигде. Даже в любви. — Тебе нужно поспать, Бакуго. Иди к себе и подумай над моими словами. Бакуго подымается. Мажет рукой мимо кармана, с головой выдаёт неловкость в теле и неопределённость в мыслях. — Не важно, какое решение ты примешь. Важно, чтобы ты смог с ним жить. Айзава хлопает ученика по плечу. Когда за Бакуго закрывается дверь, Шинсо подныривает под бок. — Каковы его шансы? — Три к десяти. — Не очень. — Если Бакуго захочет, они будут выше. — У меня с тобой вышло и у него выйдет. Я не знал, что Бакуго такой чувственный. Айзава фыркает, гладит острый локоть. — Он сам про себя этого не знает. Не рассказывай ему. — Чем мы займёмся? — Фильм? — Тогда идём. У меня замёрзли ноги.