Лучшее рождество.

      Рождественское утро Чан встретил… Нда… Лучше б не встречал. Как, собственно, и каждый год последние… Лет пять? Шесть? Он не помнит уже. Хотя, вроде бы, когда он был трейни, было легче. Как ни парадоксально. Вот, казалось бы, в турах должно быть сложнее. Вчера… Сколько они вчера отработали? Две полностью, потом… Вроде, коллаб был. Или это он уже прошлый год вспоминает? Чан осторожно потянулся, всё ещё лежа в кровати. Город звезд… Нет, это точно прошлый год. Да не суть, в общем-то. В турах по три часа на сцене за раз, не считая всех этих последних прогонов и переездов-перелётов, и ничего. Да, тоже всё болит, конечно, и если бы не массажист и всякие приблуды типа массажного кресла и ручного массажёра, они б давно, наверное, погибли во цвете лет. Но в рождественское утро боль в мышцах чувствуется почему-то особенно сильно. Может быть, он просто устал? Соскучился по семье?       Размышления Чана прервал грохот, раздавшийся, скорее всего, в кухне. Или в прилегающей к ней гостиной. Затем послышались осторожные шаги в сторону ванной, негромкий вскрик, ещё грохот и тихое, но отчётливое шипение Минхо. Чан лежал и раздумывал, является ли присутствие Минхо в их общаге поводом поваляться в постели подольше? Все-таки, Минхо второй по старшинству, и, раз уж заскочил на огонёк, то присмотрит за всеми. Минуты через три до Чана дошло, что… Ну… Ребята все уже давно взрослые и не надо присматривать за ними постоянно. Тот же Минхо ему об этом постоянно напоминает, периодически даже пытаясь вбить эту информацию в голову лидера с помощью своего паспорта. Буквально. Чан дурашливо поморщился и потер макушку, по которой вот только вчера снова прилетало паспортом. Зачем Минхо брал свой паспорт у менеджера, кстати — тайна, покрытая мраком.       Ещё раз хорошенько потянувшись, Чан сел на кровати, решив, что дальше оттягивать подъем уже неприлично. Он и так проспал почти до полудня. Справедливости ради стоит заметить, что проспал он при этом около шести часов. В принципе, шесть часов сна подряд для него — почти рекорд. Но всё же стоит выползать. Хотя у них сегодня и нет расписания, надо сходить в спортзал. И, возможно, заглянуть в студию, поработать над вчерашним треком ещё немного. Всё равно остальные уже давно разбежались кто куда, так что… — Ты понимаешь, куда я тебе её сейчас запихну? — послышалось из-за двери тихое, но очень угорожающее шипение Минхо.       Чан и забыл уже, что он в общежитии не один. Здесь ещё минимум двое, и, судя по только что услышанному, Чан предположил, что, помимо Минхо, дома ещё Хенджин. Или Джисон. За дверью в комнату лидера началось какое-то копошение, затем кто-то тихо и неразборчиво ответил Минхо, а он сам возмутился на этот ответ: — И табуретку туда же! — Хён, тише! — чуть повысил голос Хенджин. — А хрен ли тише? Пусть поднимает свою зад… — ХЁН, У НАС ЕЩЁ НЕ… — почти взвыл Хенджин, всё ещё пытаясь не выходить за рамки шепота. — Ой, отстань. У нас всё готово и, не знаю, как ты, а я хочу жрать, — отбрил Минхо и постучался в комнату Чана. — Маманя, у вас дети хулюганят. Вставайте и призовите их к порядку. — Неправда, — раздалось с кухни голосом Феликса. — Мы не хулиганим! — Папаня, призовите их к порядку сами, это и Ваши дети тоже! — ответил Чан и всё же встал с постели. — Они против, — заржал Минхо, а на фоне послышались негодующие крики на шесть голосов. — Не понял, — почесал затылок Чан и влез в домашние шорты и футболку. — Они чё, все тут, что ли?       Открыв дверь, Чан столкнулся нос к носу с Хенджином, держащим в руках очаровательный веночек из омелы, который он, похоже, собрался вешать над дверью лидера. Недовольный Минхо стоял за его спиной и сверлил тяжелым взглядом его затылок. — Если ты реально собираешься повесить эту пакость в нашей общаге, то я тебя подержу, чтобы Минхо было удобнее засовывать её туда, куда он собирался, — обалдело выдал Чан. — Рождественские традиции… — начал было Хенджин, но его перебил Минхо. — Джинни, хорёк ты мой ненаглядный, это немного не та традиция, которую стоит соблюдать в полностью мужской, твою мать, общаге! — ласковый тон плавно перетек в грозный рык и Минхо, отобравший, наконец, несчастный венок, треснул им по голове Хенджина. — Поддерживаю, — поднял руку Чан. — А теперь пропустите меня в ванную.       Недовольно бурчащий Хенджин посторонился, а довольный Минхо, помахивая честно отжатой омелой, удалился в сторону кухни.       Минут через двадцать Чан вышел в гостиную, примыкающую к кухне и замер, поражённый. Когда? Вот просто… Когда они всё успели? Ещё вчера ночью же ничего не было…       В углу, на небольшом журнальном столике, стояла наряженная ёлочка. Под ней лежало несколько свертков и коробочек с бантами. Стены были украшены мишурой и задорно перемигивающимися гирляндами. Телевизор транслировал зацикленную картинку зажженного камина, а рядом, непонятно на что приклеенные, висели пара красных носков с традиционными полосатыми леденцами внутри. Носки, кстати, Чан узнал. Ему их на прошлое рождество подарили. Сынмин и Чанбин сервировали столик, стоящий около дивана в гостиной. Пара кресел, обычно стоящих по краям от дивана, были сдвинуты ближе, а с другой стороны стояли стулья, чтобы всем хватило посадочных мест за столом. Минхо и Феликс крутились на кухне, что-то дожаривая и допекая, постоянно толкаясь и мешаясь друг другу. Минхо по этому поводу ворчал, а Феликс, совершенно не обижаясь, смеялся. С потолка свисало несколько кривоватых, но милых бумажных снежинок, последнюю из которых вешал на скотч Хенджин, взгромоздившийся на непонятно откуда взятую стремянку и страхуемый Джисоном. Чонин же стоял в дальнем углу, откуда всех было видно, и снимал происходяшее на камеру для их личного архива. — О, явилось, чудо, — всплеснул руками Минхо, заметив Чана, застывшего в дверях. — Неужто мы, наконец, поедим? — А тебе лишь бы пожрать, хён… — пробурчал всё ещё обиженный за отнятую омелу Хенджин. — Джинни, я встал на два часа раньше тебя, чтобы приготовить вот это вот всё и ещё ничегошеньки не ел, — упер руки в бока Минхо. — А ты уже успел перехватить кофе с булочкой, так что не чирикай мне тут. — Не чирикай? — возмущенно переспросил Хенджин. — И с жёрдочки своей не свались, — ехидно продолжил Минхо, снова отворачиваясь к плите. — В следующий раз наверх лезешь ты! — Хенджин, экспрессивно взмахнув руками, едва не навернулся со стремянки. — Так, всё, — Минхо выключил все конфорки на плите. — У меня всё готово, так что все марш за стол.       Через десять минут все уже сидели по своим местам и истекали слюной, пока Сынмин с Чанбином несли с кухни последние мисочки с закусками. На кухне остались только поднос со свежеиспеченными брауни и огромный трехлитровый графин с безалкогольным глинтвейном. — Ну, наконец-то, — вздохнул Минхо и потрепал Чана по плечу. — С Рождеством.       Чан, всё ещё немного обалдевший, сидел в кресле и пытался осознать происходящее. — Ребят, а… А что это вы тут… — Мы хотели устроить тебе настоящее Рождество, — солнечно улыбнулся Феликс. — Раз уж мы с тобой не можем провести этот семейный праздник с нашими кровными родственниками, то… — То мы все решили, что мы проведем его нашей семьей, — закончил за него Минхо. — А как же ваши родители? — Поняли, приняли и благословили запраздновать вас с Ликсом до потери пульса и ориентации в пространстве, — хмыкнул Минхо.       Остальные согласно закивали. — Нет, всё. Я не могу ждать, простите… — вскочил было на ноги Феликс, но тут же сел обратно на свое место. — Чан-хён, там под ёлочкой… — Ликс, — застонал Минхо. — Никуда подарки не убегут, ну… Давайте уже…       Продолжить свою мысль он не смог, потому что Феликс снова подскочил, шустро просочился к нему поближе, схватил палочками кусок мяса с блюда и запихнул его в рот Минхо. — Всё. Ты кушаешь, — безопеляционно заявил Феликс и снова повернуулся к ошалело наблюдающему за происходящим Чану. — А ты берешь из-под ёлки подарки и вскрываешь их, иначе я умру от любопытства! — А какие там мои? — Все. Мы свои уже разобрали, — улыбнулся Феликс и гордо одернул подол очаровательного свитера в крупную снежинку.       Чан неопределенно хмыкнул и, легко дотянувшись со своего места, достал из-под ёлки первый подарок — небольшой свёрток. — Не подписан даже, — усмехнулся Чан. — А ты попробуй угадать, кто что тебе подарил, — хитро улыбнулся Джисон.       Чан осторожно распаковал свёрток и… И возмущенно уставился на Минхо. — С чего ты решил, что это мой подарок? — невинно захлопал ресницами тот. — Пояс из собачьей шерсти? — фыркнул Чан и рассмеялся. — Действительно, кто бы это мог быть. — Да ладно тебе, старичок. — сдался Минхо и тоже рассмеялся. — В твоём возрасте это самое то, что нужно. — Зараза, — ласково проворковал Чан и ловко поймал небольшую диванную подушечку, запущенную в него смеющимся Минхо.       Следующий подарок тоже не оставлял сомнений в своем дарителе. — Спасибо, Ликси, — растроганно улыбнулся Чан, наскоро пролистывая фотоальбом, в который были собраны все совместные фото группы, сделанные в Австралии. Даже те, что никогда не выкладывались в сеть и были только у мемберов.       К следующему свертку прилагалась открыточка, в которой значилось: «Самому горячему парню общежития!». А под упаковочной бумагой с пышным бантом пряталась вручную расписанная футболка без рукавов. На снежно-белой ткани были прорисованы сугробы, а на груди красовалась звероверсия Чана — Вульфчан, в огромном пуховике. По подолу вилась надпись на английском: «Хоть один из нас должен быть тепло одет.». — Эй, я тепло одеваюсь! — шутливо возмутился Чан, глядя на Хенджина. — Расстегнутый пуховик на футболку и шорты и шлёпанцы на голую ногу — это не тепло, — ткнул ему в грудь Хенджин. — Да было-то один раз всего, — фыркнул Чан.       В довольно объемной и увесистой коробке оказался новый навороченный студийный микрофон со всеми возможными приблудами на него. — Спасибо, Сонни, — благодарно посмотрел Чан на Джисона. — Твой доживает, а у меня с фантазией туговато в последнее время, — пожал плечами Джисон.       Они отбили друг другу пять и Чан потянулся за следующей коробочкой. Криво торчащий на крышке бант и немного помятая упаковочная бумага, кое-где прихваченная скотчем прямо поверху, заставила умилиться еще до распаковки. Приятно. Чанбин не слишком рукодельный человек, но старался ведь. А внутри оказалась… — Не, Бин, это… — Чан зашелся в диком приступе смеха, едва разглядел свой подарок как следует. — Это шедевр…       В руках он держал литровую термокружку-непроливайку. Кислотно-оранжевую. С ядовито-зелёными ромашками. И вырвиглазно-желтой надписью крупным шрифтом: «НЕ КОСЯЧЬ!!!» и ниже мелким шрифтом приписка: «Иначе я полечу в тебя, а у хозяина острый глаз и твердая рука. А во мне горячий чай…».       Отсмеявшись, Чан поблагодарил довольного Чанбина и потянулся за следующей коробочкой. Самая маленькая, с небольшим бантиком, она легко открылась и из неё выпало интересное содержимое. — Флешка? — удивленно спросил Чан, разглядывая странную конструкцию.       Это действительно была маленькая флешка с тонким скрипичным ключом, выведенным белой краской на черном корпусе и довольно большим, сантиметров десять шириной, толстым рулончиком плотной бумаги, аккуратно перевязанным ленточкой и пристегнутым к флешке цепочкой на карабине. — Сынмин, что это? — спросил Чан, безошибочно определяя единственного, кто мог так заморочиться. — Понятия не имею, — пожал плечами Сынмин. — Посмотри, вдруг там что-то написано?       Эта подсказка, в принципе, не была так уж необходима, потому что Чан и сам уже тянул за ленточку. И, едва он ее развязал, аккуратно придерживая бумагу, как рулон выскользнул из его рук и упал, разматываясь. Он уже достиг пола и поскакал по нему, но все никак не кончался и ошарашенный Чан уставился на тот конец, который остался у него в руках.       «Здесь записано 325 звуков, которые я собирал целый год. Надеюсь, они пригодятся тебе в работе.».       А дальше шел список. 1. 26 декабря 2021 года. Общежитие. Звон ложки о чашку. Хенджин размешивает сахар в утреннем кофе. 2. 27 декабря 2021 года. Кофейня Старбакс через дорогу от агенства. Звон колокольчика. … 142. 25 мая 2022 года. Олимпийский парк. Кошачье мурлыканье. Минхо гладит рыжую кошку. … 271. 30 сентября 2022 года. Перекресток около общежития. Звук работающего мотора. Мотоцикл Кавасаки отъезжает от перекрестка.       Чего там только не было. И хруст чипсов, поедаемых Чанбином, и звон серьги Феликса, и шуршание портупеи Чонина… Чан поразился тому, сколько всего собрал Сынмин. Это ж как заморочаться надо было. — Спасибо, Сынмо… Я… Я даже не знаю, что сказать… — Надеюсь, тебе действительно нравится, — скромно улыбнулся Сынмин. — Это… Это же уникальная коллекция звуков, — с горящими глазами прижал к груди флешку Чан.       Ребята с добрыми улыбками смотрели на счастливого Чана. — Остался последний, — Чан бережно отложил флешку к остальным подаркам и потянулся за самым большим свертком. — Ну-с, что мне подарил наш макнэ? — Кое-что для твоей студии, — максимально невинным тоном, насторожившим Чана, ответил Чонин.       Чан развернул упаковочную бумагу. Внутри лежал пушистый плед и табличка на дверь. — Поганец мелкий, — усмехнулся Чан, читая надпись на табличке. «Дед работает. Не мешать деду.»       Насторожило Чана сдавленное похрюкивание, в которое вылились попытки остальных сдержать смех. Чан, поднявший табличку на уровень своих глаз, чтобы удобнее было читать, недоуменно приподнял бровь, перевозя взгляд на ребят. Сынмин, как самый сознательный, жестом показал: переверни. Чан перевернул табличку. Да, она был двухсторонняя… «Дед спит (Аллилуйя!!! Наши молитвы услышаны!!!). ДЕДА НЕ БУДИТЬ, ПРИ ПОЖАРЕ ВЫНОСИТЬ ПЕРВЫМ!!!»       Чонин вскочил из-за стола и спрятался за уже в голос хохочущим Хенджином. — Хён, не нервничай, — ржал Чонин. — В твоём возрасте это вредно… — Ах ты маленький… — Чан сдержал несколько совершенно непечатных выражений, рвущихся с языка, а потом засмеялся вместе со всеми.       А потом был вкусный завтрак, плавно перетекший в обед. Игры в Уно и Крокодила, совместный просмотр фильмов и теплый вечер в кругу друзей, коллег, почти братьев.       Для Чана это было лучшее рождество за последние несколько лет.

***

      Поздним вечером, перед тем, как уходить в свое общежитие, Минхо объявил: — Долго сегодня не сидите, завтра я подниму вас пораньше. Мы пойдем на каток.