Музыкальная история

      Над магловским Лондоном плыл вечер; Драко задумчиво смотрел в окно, пытаясь вспомнить, почему когда-то был уверен, что погода в неволшебной части страны должна разительно отличаться от привычной ему. Вот же — та же промозглая ноябрьская мгла, тот же мелкий дождь. Ветер так же завывает и гнет деревья. Наверняка в родительском поместье сейчас так же холодно и тоскливо. Однако думать о родных пенатах не хотелось — здесь, в эту минуту ему было уютно, как не бывало очень давно.       В маленьком камине, совершенно непригодном для перемещений, весело потрескивали дровишки, на низком столике исходили паром две чашки с кофе. Вечер давно вступил в свои права, но после долгой рабочей недели так хотелось взбодриться, что они решили не отказывать себе в маленькой кулинарной шалости.       Гермиона читала книгу. Она вообще читала почти безостановочно, в любое свободное мгновенье. Когда они только начали встречаться, Драко дергался всякий раз, как она тянулась к кружке, не отлипая от книжных страниц. Ему все время казалось, что она вот-вот перевернет питье на книгу и безвозвратно ее испортит. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы не контролировала ситуацию. Ни один фолиант, ни одна книга, ни одна даже самая бестолковая брошюрка не пострадали. Драко даже научился получать удовольствие, разглядывая свою девушку в такие моменты.       Почувствовав его взгляд, Гермиона подняла глаза и коротко ему улыбнулась. Драко протянул руку, и девушка мгновенно отложила книгу, подобралась по дивану ближе к нему и уютно устроилась в любимых объятиях. Драко прижал ее покрепче, ткнулся носом в каштановые кудри. Ему все еще не верилось, что эта упрямица и тиранша может быть такой ласковой. Он не переставал удивляться тому, как сильно Гермиона на работе отличается от Гермионы дома. В строгой служебной мантии она была решительной, зачастую резкой, всегда знала ответы на все вопросы и не сомневалась в собственной правоте. Но стоило им закрыть дверь и отгородиться от внешнего мира, как Гермиона менялась буквально на глазах. Уходила стылая жесткость из взгляда, черты лица смягчались, она улыбалась, смешно морщила нос, с удовольствием болтала о всяких мелочах — и никогда не спорила. По крайней мере, не так яростно и бескомпромиссно, как со всем остальным миром.       Несколько минут в тишине и неге были прерваны копошением Гермионы. Она потянулась, сладко зевнула и наклонилась за чашкой. Драко умиротворенно вздохнул и потянул к себе гитару. Уловив его движение, Гермиона развернулась к нему всем телом, поджала под себя ноги и устроилась поудобнее — приготовилась внимать. Юноша знал, что она очень любит слушать его, и по вечерам пятницы у них всегда случался маленький концерт. Только для них двоих, только о них.              — В мой старый сад, ланфрен-ланфра,        Лети, моя голубка.        Там сны висят, ланфрен-ланфра,        На всех ветвях, голубка…              Драко пел тихо, перебирал пальцами по струнам, едва их касаясь. И не сводил взгляда с сияющей Гермионы. Он готов был петь без перерывов, до хрипоты, лишь бы она продолжала так на него смотреть.              — В моем саду, ланфрен-ланфра,        Три соловья и ворон.        Они беду, ланфрен-ланфра,        Любви пророчат хором.        Ланфрен-ланфра, ланта-ти-та,        Свети, прощальная звезда,        Любовь последняя чиста…        Лети в мой сад, голубка.              Когда отзвучали последние аккорды, Гермиона тяжко вздохнула и нахмурилась.       — Мне не нравится конец этой песни. Слишком грустно, — она покачала головой. — И даже как-то зловеще. Как будто все скоро кончится.       — Глупости, — Драко отложил гитару и усадил Гермиону к себе на колени. Она немедленно обняла его, прижалась лбом к щеке. — Все у нас будет хорошо, и никогда не закончится. Слышишь?       Гермиона еще раз вздохнула, куда более душераздирающе, чем раньше.       — Все равно как-то мне… тревожно, — пробормотала она.       Драко хмыкнул.       — Кто-то, помнится, не признавал Предикторику серьезной дисциплиной, — с легкой насмешкой напомнил он. — И мне с пеной у рта доказывал, что верить в предсказания и знаки свыше глупо.       — А кое-кто другой, — тут же преисполнилась язвительности Гермиона, — не менее жарко доказывал, что Предсказания имеют чуть ли не больше прав считаться наукой, чем Магловедение, потому что, видите ли, гадания и предсказание будущего берут корни в глубине веков, самые именитые маги прошлого относились к ним со всей серьезностью, и вообще! Так что нечего тут меня подкалывать!       — Ладно, ладно, сдаюсь! — Драко поднял руки и тихо засмеялся. — Если ты не заметила, я вот как раз сейчас прохожу практикум по Магловедению!       Гермиона скорчила ему рожицу и, посчитав спор оконченным, пристроила голову на плече Драко. Но он еще не был готов окончательно капитулировать.       — Только знаешь что? Мне как-то раз предрекли, что я женюсь по любви. Когда это случится, я буду первым за несколько веков Малфоем, которому так повезет. Не знаешь, к чему бы это?..       Гермиона шмыгнула носом и повозила пальчиком по логотипу на футболке Драко.       — Не слишком ли ты спешишь? — робко спросила она. — Мы встречаемся всего два месяца.       — Грейнджер! — Драко в этот вечер не был склонен к рефлексии и сомнениям. — Я знаю тебя десять лет! Мы, можно сказать, слишком тянем. Никакая помолвка не длится так долго.       — Это что же? — развеселилась Гермиона. — Ты считаешь не с моего дня рождения в этом году, а с первого курса Хога? А все твои выкрутасы, надо полагать, были особо изощренными ухаживаниями?       Драко мгновенно стал серьезным. Он немного отстранил девушку от себя, поймал ее пальцами за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.       — Ты знаешь, почему я так делал, — сдавленно проговорил он. — И ты знаешь, что я до сих пор жалею об этом. Ты знаешь?       — Знаю, — прошептала Гермиона, перестав улыбаться. Накрыла руку Драко своей, погладила его пальцы и потянулась к губам. Она знала, что никакие слова не убедят его в ее прощении и любви лучше, чем поцелуй. — И все-таки странно, — сказала она, губами касаясь губ Драко, — что мы с тобой… после всего, что было.       — Не странно, — возразил Драко, полностью сосредоточенный на обещании поцелуя. — Не странно. Ты рождена, чтобы испытывать мое терпение!       Он целовал ее жадно, словно был голоден или умирал от жажды, и вот наконец добрался до источника. Он целовал ее нежно, медленно, пробуя на вкус, смаковал, как смакуют дорогое вино. Он целовал ее трепетно, почти целомудренно, как целуют реликвию, и тут же впивался в губы напористо, почти грубо. Он пил Гермиону, как воду в сердце пустыни, присваивал ее себе до самого донышка. Гермиона не уступала ему ни в чем.       На столике сиротливо остывали забытые чашки. Пристроенная к подлокотнику гитара не выдержала накала страстей на диване и сползла на пол, жалобно тренькнув струнами.       Когда вечер безвозвратно перетек в ночь, Драко попросил Гермиону встретиться с его родителями. Его угнетало то, что они все еще скрытничали, утаивая свои отношения от всех близких — старших Малфоев и друзей Гермионы. Сама девушка говорила, что не торопится выносить их любовь на всеобщее обозрение потому, что счастье любит тишину. Но теперь, разомлевшая после жарких ласк, она лишь согласно мурлыкнула, поглаживая Драко по спине кончиками пальцев.       — Ты только подготовь их как-то, — рассеянно сказала Гермиона. — Нельзя же так вот сваливать на голову родителям этакую новость.       — Д-да, — Драко запнулся лишь на долю секунды. — Я в процессе…              Начало декабря поливало Англию — что магическую, что магловскую — дождем, иногда смешивая его со снегом. Самые оптимистичные британцы уже начинали украшать дома венками и гирляндами, в некоторых кафе подавали глинтвейн с мандариновыми корочками и даже пекли пудинги.       Гермиона, тихонько напевая себе под нос, перепрыгивала через заиндевевшие лужи на тротуаре, не чувствуя ни сырости, ни холода. Настроение было радужным, как у беззаботной школьницы в разгар каникул. Даже назначенная на сегодня встреча с родителями Драко, где он должен был представить ее как свою девушку, не пугала. Именно сегодня Гермиона искренне верила, что все будет хорошо!       В свой обеденный перерыв она наведалась в Косую Аллею, зашла к Фортескью и купила тортик. Некрасиво приходить к семье своего молодого человека с пустыми руками! Гермиона хихикнула, подумав про Драко «свой», и перепрыгнула очередную лужицу. Просто идти она не могла — она хотела бежать навстречу ветру, раскинув руки, и смеяться. Однако делать это на людной улице было бы опрометчиво, и она просто резвилась, играя с лужами в пятнашки.       До судьбоносного рандеву оставалось еще полчаса, когда Гермиона уже стояла у крыльца дома, где снимал квартиру Драко. Ее Драко. Бессмысленно топтаться на улице не хотелось, Гермиону распирало от беспричинного пока счастья, и она вошла внутрь. Степенный домовик-вахтер кивнул ей, не спрашивая, куда она идет — он знал Гермиону в лицо. Пританцовывая, девушка поднялась на третий этаж и открыла дверь своим ключом. Все еще напевая, она сняла пальто, разулась, стянула смешную вязаную шапку с помпоном. Наэлекризованные волосы немедленно встопорщились. Гермиона хихикнула, взглянув на себя в зеркало, и вошла в гостиную.       Навстречу ей медленно поднялся Люциус Малфой, смерил ее строгим взглядом, но снизошел до кивка. Бледная и немного растерянная Нарцисса вяло улыбнулась из кресла у окна. Гермиона попыталась не излучать потоки счастья, поздоровалась и приткнула коробку с тортиком на журнальный стол. Люциус проводил ее движение недовольным взглядом.       Изрядно потрепанный судами и выплатами компенсаций после победы над Волдемортом, он все еще оставался истинным Малфоем — горделивым, надменным и неприятным. Гермиона напомнила себе, что этот человек долгое время так или иначе будет частью ее жизни, и соорудила максимально приветливое выражение на лице. Недолгие и скупые расшаркивания закончились неловкой паузой. Ситуацию надо было спасать.       — А Драко еще нет? — рискнула Гермиона.       — Он немного задержится, — проскрипел Люциус, сверля девушку ледянистым взглядом. — И это даже хорошо, юная леди. Нам с вами надо серьезно поговорить.       В голове Гермионы зазвенели тревожные колокольчики. Она вмиг стала собранной, готовой к нелегкой и неравной борьбе. Люциус правильно истолковал перемены в настроении гостьи и сразу взял с места в карьер:       — Драко довел до нашего сведения, что вы с ним состоите… кхм… в некотором роде… в отношениях. Мисс Грейнджер, поймите меня правильно. Этого не может быть. Этого не должно быть.       — Почему это? — воинственно вскинулась Гермиона. Она, конечно, предполагала, что упертые в убеждениях Малфои не придут в восторг от маглорожденной подруги их сына. Но ответ Люциуса выбил почву у нее из-под ног:       — Потому что Драко помолвлен!       Гермионе потребовались несколько долгих секунд, чтобы совладать с головокружением.       — Что? — сипло каркнула она.       Люциус вдруг перестал быть надменным и холодным. Его плечи ссутулились, подбородок поплыл. Он устало вздохнул и потер переносицу, как будто пытаясь взбодриться после долгой работы.       — Поймите, мисс Грейнджер, — заговорил он вполне нормальным, человеческим голосом, — дело вовсе не в предрассудках, как вы могли подумать. Практически с самого рождения Драко обещан другой девушке. Между нами, — он посмотрел в сторону молчаливой бледной Нарциссы, — и ее родителями заключен Нерушимый обет. Наши дети вступят в брак, когда Драко исполнится двадцать пять лет, и это нельзя изменить. Я думаю… нет, я уверен, что вы уважаете себя в достаточной мере, чтобы не позволить легкомысленному юнцу порочить ваше имя…       — Что? — все еще пребывая в шоке, глухо повторила Гермиона.       — Мисс Грейнджер, — сочувственно вздохнул Люциус, — вы должны были узнать сейчас, пока ваши отношения не зашли слишком далеко, пока еще не поздно. Мисс Грейндж… Гермиона! Вы с Драко не можете быть вместе, потому что у него уже есть невеста.       Гермиона титаническим усилием воли взяла себя в руки. Весь ее предыдущий опыт общения с Люциусом Малфоем просто кричал о том, что верить ему на слово — себя не уважать.       — Я поняла, — прохрипела она. Мотнула головой, словно отгоняя оцепенение, прокашлялась и повторила: — Я поняла. Скажите только, Драко в курсе, что у него есть невеста?       Высокомерное негодование вновь превратило Люциуса в аристократа чистых кровей. Он вскинул голову, эффектно встряхнув роскошной шевелюрой, сурово поджал тонкие губы и окатил Гермиону презрением с ног до головы.       — За кого вы меня принимаете?! — патетично воскликнул он.       «За лицемерного, надменного, двуличного, беспринципного лгуна!» — хотелось сказать Гермионе. Она сдержалась. Перейти на оскорбления они всегда успеют, сейчас было важно выяснить главное.       — Я хочу знать, приносил ли сам Драко какие бы то ни было обеты той девушке, о которой вы говорите как о его невесте, — твердо произнесла Гермиона. — Он делал ей предложение? Давал клятву верности? Обещал жениться?       — Такие договоры заключаются не между юными волшебниками, а между их семьями! Это не просто традиция или прихоть чистокровных магов — это закон. Магический закон, и он нерушим. Вы-то должны это знать!       Да, Гермиона должна была знать, она ведь работала в Министерстве. Но она не знала, потому что ее непосредственные обязанности касались магических популяций и условий их проживания. До брачных ритуалов, сохранившихся с каких-то замшелых времен, ей не было дела. До сего дня.       Однако кое в чем Гермиона успела поднатореть.       — Насколько я знаю, подобные договоры должны быть еще и подтверждены непосредственными объектами договоренности. Драко и… его невеста… его предполагаемая невеста должны поставить в договоре магическую подпись, тем самым давая согласие выполнить этот договор. Только тогда он становится нерушимым и приобретает статус обета.       — Все это так, — важно кивнул Люциус. — И все это проделано! Когда Драко исполнился двадцать один год, он поставил свою подпись. Его невесте двадцать один исполнится через три недели, под Рождество. Будьте уверены, она подпишет договор. И тогда он обретет полную силу Магического контракта.       — Я должна поговорить с Драко, — пробормотала Гермиона, судорожно цепляясь за край каминной полки.       — Хотите, я покажу вам документ? — любезно предложил Люциус. — Я захватил его с собой на тот случай, если вы не поверите мне. — Он расстегнул верхние пуговицы мантии и принялся копаться во внутреннем кармане.       У Гермионы с удвоенной силой закружилась голова. Она несколько раз моргнула, разгоняя мельтешение черных точек перед глазами, деревянно развернулась, столкнув позабытый тортик на пол, и медленно вышла в прихожую. Люциус шел следом, услужливо подсовывая под нос девушке гербовый свиток с мелким текстом. Гермиона мельком взглянула на мерцающие магией буквы и отвернулась. Все ее силы были направлены на то, чтобы уйти, не теряя остатки достоинства.       Пока она обувалась и пыталась попасть в рукава пальто, Люциус исчез из прихожей, зато там появилась Нарцисса. По ее белым щеками текли слезы, она выглядела виноватой и расстроенной.       — Не переживайте, мисс Грейнджер, — попросила мать Драко. — Вы очень сильная девушка, вы справитесь. Это же не конец света!       Гермиона мазнула по Нарциссе расфокусированным взглядом и молча вышла из квартиры. Дойдя до лестницы, она прижалась спиной к стене и сообщила пространству перед собой:       — Нет, это не конец света. Это всего лишь конец моей жизни.       Она как раз преодолела один лестничный пролет и обессиленно сползла на ступеньки, когда в гостиной покинутой квартиры раздался аппарационный хлопок и перед довольным Люциусом появился веселый растрепанный Драко. Влажные от дождя волосы свивались на концах в кольца, на щеках горел румянец, ворот пальто был небрежно распахнут. В одной руке Драко держал пышный букет серебристых роз, в другой — бутылку дорогого шампанского.       — Привет, родители! — бодро воскликнул Драко, чмокнул в щеку тихую задумчивую мать, задорно улыбнулся отцу. — Вы рано!       Люциус окинул отпрыска ироничным взглядом.       — Ишь ты, как расстарался! — ухмыльнулся он, сворачивая в трубочку свиток. — Ты перепутал, сын. Астория любит пионы и махровые хризантемы. Странный, конечно, вкус, но что поделать…       — При чем здесь Астория? — искренне удивился Драко и двинул на кухню в поисках вазы. Вернулся он буквально через минуту, расправляя в высоком сосуде цветы. — Сейчас придет Гермиона…       — Она уже была, — безразлично обронил Люциус.       Драко замер. Поднял на отца холодный, почти враждебный взгляд.       — Что ты ей сказал? — процедил юноша.       — Правду, — беспечно пожал плечами Люциус.       — Какую еще правду?       — Ту самую, в которой у тебя есть законная невеста!       — Брось, — раздраженно рыкнул Драко. — Мы с тобой уже сто раз говорили об этом! То, что когда-то там вы с Гринграссом под рюмку бренди сговорили меня с Дафной, ничего не значит!       — С Асторией, — педантично поправил отец. — И бренди не пьют из рюмок, по крайней мере — воспитанные маги…       — Да плевать мне, Астория или Дафна! Все равно я не давал согласия на эту глупость! Я люблю Гермиону.       — Ну и зря, — Люциус помахал в воздухе свитком. — Она-то тебя не любит.       Драко долго смотрел на отца, играя желваками. Руки его все сильнее сжимали горлышко невинной вазы.       — Неправда, — наконец вытолкнул из себя молодой человек. — Ты не можешь этого знать.       — Не только знаю, но и имею доказательства. Хочешь взглянуть?       Драко закрыл глаза, досчитал до десяти. Он как никто другой знал своего папеньку, а потому вестись на провокацию не собирался.       — Эта твоя подружка — умная девочка, — между тем говорил Люциус. — Я сообщил ей, что ты помолвлен, и она все поняла. Недаром же самая умная ведьма своего поколения! — он рассмеялся. — И я совершенно точно знаю, что ей плевать на тебя, потому что я предложил ей отступные, и она согласилась.       Ваза выпала из рук Драко. Прекрасные серебристые розы рассыпались по доскам пола, накрыв собой кривобокую коробку с тортиком.       — Лжешь, — на более яростный протест Драко в этот момент был не способен.       — Пфф! Читай сам! Мы составили предварительный договор на сумму…       Сын в два шага преодолел расстояние между ними, выхватил из рук отца злополучный свиток. Раскрыл и жадно пробежал глазами. Магический договор дарения денег (довольно крупной суммы, между прочим) был составлен по всем правилам, и не хватало в нем для полноценного вступления в силу сущей малости — подписи мисс Гермионы Грейнджер.       — Она не подписала этот опус! — воскликнул Драко.       — Она не сожгла его сразу, — с улыбочкой возразил Люциус. — Я же говорю — умная девочка. Взяла время подумать, решила посоветоваться с законниками. Завтра утром, когда увидишь ее на работе… Ах, нет, завтра же выходной! Ну, значит в понедельник, когда увидишь ее на работе, обязательно уточни, что именно она решила. Не удивлюсь, если она надумает увеличить сумму выплаты. Заодно узнаешь, во сколько тебя оценивают умненькие грязнокровочки.       Драко швырнул свиток на пол, к тортику и осколкам вазы.       — Я должен поговорить с Гермионой! — крикнул он и аппарировал.       — Поговори, поговори, — промурлыкал Люциус, поднимая судьбоносный свиток и любовно его оглаживая. — Как раз договоритесь до полного…       — Люциус! — голос Нарциссы звучал надломлено. — Это подло даже для тебя!       — Глупости! — отмахнулся старший Малфой. — Во-первых, мы с Гринграссом действительно давным-давно договорились, и неважно, что только на словах. Астория — прекрасная партия, умная, скромная, чистокровная, не то что эта!.. Во-вторых, вливание в наше дело гринграссовских денежек будет весьма кстати. Ну и в-третьих, мальчишка совсем распоясался, давно пора было его приструнить. Тоже мне, маглолюбец нашелся, посмотрите вы на него!       — Он же твой сын!       — Вот именно! И я забочусь о нем. О нем, о его будущем — и о правильном продолжении старинного чистокровного рода Малфоев. И ты, кстати, меня всегда поддерживала. Что это ты расчувствовалась, Нарцисса?       Нарцисса беззвучно плакала, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу.              Когда Драко, наплевав на все секреты и запреты, переместился в магловскую квартиру Гермионы, сама она медленно брела по улице под проливным дождем. Девушка двигалась как механическая кукла на исходе завода, невидящими глазами смотрела перед собой и ничего не чувствовала. Внутри все сжалось, скукожилось до миниатюрной черной точки, и Гермиона понимала, что если позволить этой точке расшириться, то она сама взорвется, как взорвалась когда-то сжатая до бесконечности материя. Возможно, что-то из этого получится, что-то даже обретет жизнь. Но Гермионы Грейнджер больше не будет. А ей никак нельзя было погибнуть.       Она сжимала кулачки до побелевших костяшек, слепо брела по лужам и не знала, что Драко, пометавшись по ее пустой квартире, бросился к Поттерам, получил ушат воды от Джинни за истерику и стакан огневиски от Гарри, выслушал бесполезные советы успокоиться и ломанулся искать ее дальше. Побывал в Норе, подрался с Роном, был напоен Молли успокаивающим зельем и Артуром — огневиски. Потом бродил на заплетающихся ногах по Косой Аллее и в конце концов отключился в каком-то кабаке в Лютном переулке. Среди ночи его непочтительно выставили за порог, милосердно вызвав Ночного Рыцаря. После долгой тряски и сумасшедшей гонки Драко обнаружил себя перед воротами Малфой-мэнора. В родовое поместье не хотелось — на него даже смотреть было противно. Драко пошатался вдоль ограды, еще раз вызвал Рыцаря и отправился в Хогвартс. Куда еще могла деться Гермиона, если не к друзьям и не домой? В Хогвартсе его обругал Филч и строго отчитала МакКошка. После чего почти насильно влила в страдальца целую ложку Сна без сновидений и уложила спать в одной из гостевых спален.       Драко проспал двое суток. Все же зелья с алкоголем — убойная вещь.       В понедельник на работу он явился мрачный, как туча, и помятый, как нестираный носок. Коллеги смотрели на него с изумлением и легкой паникой. Потребовался целый пузырек Антипохмельного и три кружки кофе, чтобы начать соображать.       И тут выяснилось, что Гермиона Грейнджер письменно уведомила свой отдел об увольнении, а организованный ею Фонд Поддержки Магических Существ получил внушительное пожертвование от Люциуса Малфоя. Саму Гермиону на Британских островах больше не видели.       Они так и не поговорили.