***
Истощение близко, снова. Каждое использование Шарингана заставляло играть с собственным организмом в рулетку. Какаши не знал, в какой момент этот проклятый красный глаз с тремя чёрными томоэ, принимающими форму сюрикена, выбьет из него все силы. Никогда не знал, на сколько его хватит. На минуту, на десять, на час. Не было определённого предела, Хатаке совсем не ощущал его. Не мудрено, это доудзюцу принадлежит клану Учиха, а не ему. То, что эти строгие до чистоты своей крови люди разрешили оставить его у чужака — подарок судьбы, не иначе. Хотя сам Какаши уже сомневался в том, что Обито оставил ему именно подарок, а не бомбу замедленного действия, которая медленно, но верно превращает его в чудовище. Активация Шарингана будто заводила его за грань человечности, способности, даруемые чужим глазом, были настолько невероятны, что заставляли забывать о границах своих собственных возможностей. Копирование движений врага — не единственный дар, который Хатаке считал незаслуженным. В руках Обито Мангекьё Шаринган был бы другим. Противник стоял перед ним, складывая пальцы в печати для ниндзюцу. — Райтон: Райджу Тсуйга! — два голоса: его и врага прозвучали в унисон, два сгустка чакры в форме волков, искрящихся молнией, направились в противоположные стороны и, столкнувшись лбами, развеялись, оставляя после себя лишь разряженный воздух, от которого волосы топорщились ещё больше. — Эй, это моя техника! Лис усмехнулся, но вражеский шиноби не мог видеть этого. Вторая техника отправит одного из них в больницу или в могилу, вопрос лишь в том, кто окажется быстрее. Ниндзя Листа в белой маске больше не мог тратить время на то, чтобы доводить противника до белого каления. В нём просыпался садист, но голос рассудка твердил: продолжишь развлекаться с дзюцу — погибнешь от недостатка чакры. В такие моменты садист уступал место жестокому убийце. В конце концов, это получалось у Какаши лучше всего. Белый кинжал в его руках не напоминал об отце только тогда, когда покрывался алой кровью. А больше всего крови — в артериях. Три томоэ в алом глазу сделали последний оборот, прежде чем погаснуть и вернуть на место родной тёмно-серый цвет. Этого хватило на быстрый рывок в сторону врага. Этого хватило, чтобы всадить оружие в шею по самую рукоять. Одного удара достаточно? Какаши никогда не наносил всего лишь один удар. Однажды он уже ошибся, и больше такой ошибки не повторит. Второй удар пробил шею, которая уже не могла доставить кислород в лёгкие, с другой стороны. — Господи, ты сейчас голову ему отрежешь! Он и так уже мёртв! — дрожащий от ужаса голос вернул Лиса в реальность. Он выдернул кинжал из трупа и обернулся к своей команде, ища глазами оставшихся вражеских шиноби. Никого не было. Все цели повержены, а парень в маске снова забылся. Лис сложил жест «порядок» и таким образом безмолвно обратился к своему напарнику. Худощавый паренёк, маска которого казалась больше головы, активно закивал и приложил руку к своей ране. Хатаке пробил холодный пот, он вновь сорвался, не хотел потерять этого парнишку в первой же миссии. Совсем ещё молодой мальчишка приподнял маску и, поджав губы, сказал: — Спасибо. Лис приложил палец к тому месту, где у его маски располагался рот. Ничего, научится ещё благодарить молча. Он сам привыкал к жестам долго. Тензо — так назвали его нового напарника, включенного в команду «Ро». Из «Корня» Какаши вернулся не один, у его знакомого оттуда не было даже собственного имени, и, узнав о том, какие дела поручает ему Данзо, Хатаке взял на себя обязанность поручиться за мальчишку перед Хокаге, чтобы перевести его из одного дерьмового места в другое. Всё ещё дерьмовое, но менее пахнущее. Между АНБУ и АНБУ-Не было не так много отличий, разве что начальство разное, и в первом случае были хоть какие-то человеческие рамки. Ну и выходных два, а не «нифига», что больше всего не нравилось Хатаке во время работы непосредственно на господина Шимуру. Когда они вернулись в штаб, Тензо смотрел на него такими голодными глазами, что захотелось его покормить. Какаши невольно вспомнил своего верного нинкена, у этого пса были до жути похожие глаза! До чего забавное сходство. — Спасибо ещё раз, семпай. Эти травники меня похоронили бы заживо. — парень виновато почесал свои каштановые волосы. — А, забудь. — его собеседник чуть постарше отмахнулся. — Ты не особо-то и ранен, значит завтра снова заступаем в патруль. Если шиноби из Кусагакуре здесь, смотри в оба. — Хатаке передёрнуло, реально травники. Летом во время Третьей Мировой Войны ниндзя из Скрытой Травы здорово потрепали нервы его командам, для их обнаружения требовалась просто дьявольская сенсорика. Или удача. Ни тем, ни другим сын Белого Клыка не обладал, приходилось напрягать левый глаз и призыв. — Вы мне жизнь сегодня спасли. Угощу вас с первой зарплаты в Ичираку. — Как знаешь. Парень со светлыми волосами вновь направился в кабинет начальства, его белая маска, заляпанная кровавыми брызгами, повисла на поясе. Кровь попала даже на серебристую шевелюру, отчего он, проходя мимо зеркала, рукой взъерошил вечно топорщащуюся причёску. Вроде, стало лучше. — Хокаге-сама, я всё ещё не уверен, что избавился от ментального влияния. Вы можете снова проверить меня на закладки и вражеские техники? Сандайме посмотрел на вошедшего в его кабинет молодого шиноби и быстро спрятал под стол свой зеркальный шар. Сандайме называли Профессором в узких кругах за его обширные познания в различных областях дзюцу, если кто и мог подобрать ключ к столь странной технике, то только он. Хатаке не пошёл бы к кому-то другому со своей проблемой. — Возьми отпуск, Какаши. Я понимаю, у тебя сейчас непростой период. Отпуск? Ему не послышалось? Какаши понял, что Хокаге не воспринимает всерьёз его слова. Старик не говорил об этом прямо, но в его глазах мелькало это никому не нужное сочувствие. Из кабинета главы Листа он вышел в смешанных чувствах и пошёл прямо, не разбирая дороги. Юный Хатаке и не предполагал, что зашёл крайне невовремя и помешал великовозрастному извращенцу наблюдать за женщинами в купальнях. Одно предложение, сказанное не в том месте и не в то время способно оставить человека наедине с его тараканами. В случае с Какаши это было опасно. Непростой период? Смешно. В октябре погиб его учитель, последний человек, которому молодой человек мог безоговорочно доверять. Две недели назад ему удалось не без помощи Третьего выйти из состава Корня АНБУ, куда он подался сразу после смерти Намикадзе Минато. Какаши разочаровался в Шимуре Данзо, Какаши не знал, что будет дальше при Сарутоби Хирузене. Это Хатаке должен был погибнуть вдень нападения Кьюби на Коноху, он, а не Четвёртый Хокаге и его жена, которую ему не дали защитить. Пятнадцатилетний парень не заметил, как ноги снова привели его на кладбище шиноби. — Здравствуй, Рин. На памятном мемориале ничего не изменилось с его прошлого визита. Имя его напарницы и подруги всё ещё было на месте. Рядом с именем их наставника собралась почти вся команда, и только сам Какаши не мог понять, почему он всё ещё не с ними. — Простите, у вас умер кто-то близкий? Какая любопытная шизофрения. Парень подумал: раз он не может избавиться от навязчивого голоса, может, стоит попробовать выйти с ним на контакт? — Что ты, чёрт возьми, такое? Он не знал, насколько его грубый вопрос задел владелицу этого высокого и мелодичного тембра. Но её врождённая вежливость не позволила съязвить. — Меня зовут Амелия, — она ненадолго прервалась. — А вы… — Какаши. Снова тишина. Амелия — какое странное имя. В глубине души Хатаке был разочарован, он надеялся на то, что ему отвечает Рин. Эти два женских голоса были так похожи! Какаши не верил в призраков, но если бы это был призрак его подруги, он бы многое отдал за возможность обменяться с ним хотя бы парой слов. Вина пожирала его изнутри, он прикоснулся пальцами к холодному мемориалу, зимой этот камень был ещё холоднее. Три года прошло, а он всё ещё будто наяву ощущал, как его рука, обёрнутая в разрушительную технику, пронзает живое сердце. Имя Какаши казалось Амелии не менее странным. Там, откуда она родом, родители вряд ли бы назвали ребёнка похожим сочетанием букв. Да и сами буквы… Она смотрела на этот незнакомый ей мир через его глаза и не понимала, что написано на куске мраморной плиты. Интуиция подсказывала, что в воздухе витает атмосфера смерти, однако то, что это кладбище, она смогла понять лишь по состоянию человека, чьё зрение теперь принадлежало не только ему. Не было никаких крестов на надгробии, даже мавзолей не поставили, по крайней мере, она его не видела. Девушка не знала, каким образом вышла на столь нелепую связь с абсолютно чужим человеком. Загадывая желание на свой четырнадцатый день рождения, она просила у Всевышнего друга, с которым можно было бы поговорить. Кто отозвался на её зов? Кто исполнил эту детскую просьбу? И почему, закрывая глаза, она будто попадает в голову к этому парню? Амелия пребывала не в меньшей растерянности, чем Какаши. Сперва ей показалось, что он — иностранец, однако она быстро отбросила эту мысль, когда увидела, что он творит с людьми. Техники шиноби — не то, что она могла наблюдать в своём родном мире. И вряд ли даже среди самых отмороженных бандитов встретился бы кто-то настолько жестокий. Картина ночной миссии Лиса даже близко не напоминала сцену из боевика, которые Амелия не особо любила. Девушка в принципе боялась крови, однако, смотря на то, как Какаши расправляется с людьми, она не могла закрыть его же глаза и оторвать свой взгляд. Какой шутник додумался связать её сознание с этим психопатом? И самое главное — как? — первая мысль. Маньяк, режущий людей, словно картон, может так сильно скорбеть по умершим? — вторая. Молодая девушка не верила в мистику, но ещё меньше она верила в людскую доброту. — Чего замолчала? — Какаши уже не смотрел на текст мемориала. — Рассказывай, как тебе удалось связаться со мной через ментальную технику. — Я не знаю. Просто уснула однажды и стала слышать вас. Он не верил ей ни на рё. Дзенин повидал лжецов, однако на его памяти ещё не было таких дураков, которые решили бы добровольно лезть к нему в голову. И этот голос, полный смятения, не вызывал в нём ни капли доверия. Назовись она Рин, он слушал бы каждое её слово, не сомневаясь ни в чём. Но она — не Рин. И в этом её проблема. — Если ты криворукий менталист из клана типа Яманака, обратись к опытным товарищам. Они вправят тебе мозги, и в следующий раз не ошибёшься с техникой. У тебя есть час на то, чтобы разобраться с этой проблемой. — угроза, которую он транслировал мысленно своей собеседнице, должна была напугать её. Какаши хотел выгнать незваного гостя из своего разума. — Или… Или что? Он бы сказал, что отследит её по чакре, однако никакой посторонней чакры он не чувствовал. Во время проверки у мозголома он отлично понимал, где его родная энергия, а где — шарящаяся по мозгам чужеродная. А в этот раз было так пусто, что Хатаке прикусил язык. Что он ей сделает? Но Амелии хватило этой фразы, чтобы умолкнуть. На пару часов.***
Девушка почувствовала головную боль, как только переступила порог своей квартиры. Мысленно досчитав до трёх, она приклеила к лицу улыбку и, сняв ботинки, выкрикнула: — Я дома! Она могла делать ставки, каким будет настроение её бабушки в этот раз. Хм-м, может быть она даже не будет кричать, кто знает. В голове старушенции гулял не ветер, а настоящий сквозняк. И девчонка в глубине своей души радовалась, что бабка с трудом переставляет свои кривые ноги — хотя бы в её комнату не заглядывает с целью почитать нотации, как это было в детстве. — Вернулась. — пожилая женщина сидела в зале в своём любимом кресле. Когда внучка подошла к ней, и пожилая затворница не увидела в её руках пакет, она цокнула языком. — Опять не купила? Господи, я умру раньше, чем от тебя будет польза, Амелия! — старуха протянула свою морщинистую ладонь, и девушка без слов поняла, что от неё требуется. — Семь фунтов? Куда остальные пять дела? Я давала тебе двенадцать. — Купила еды нам на завтра. — Иди отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели! В представлении седой женщины девчонка тратила деньги впустую. Вместо того, чтобы купить бутылку вина своей бабушке, она покупает еду. Когда в холодильнике есть отличный суп из свинины и красной фасоли. Только она вечно забывала, что у её внучки жуткая аллергия на эту самую фасоль, а от жирной свинины её скручивает так, что она не может есть целые сутки. В свою очередь Амелия уже ничего не говорила, она устала напоминать карге ещё и о том, что несовершеннолетней девушке отказываются продавать алкоголь. Сельдерей, капуста и пачка риса — не так уж и дорого, Мелли не понимала, чего она так взъелась из-за этих пяти фунтов. На те деньги, за которые бабка покупает своё вино, можно питаться несколько дней. Если сильно экономить. Юная особа прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Она упала на кровать, не раздеваясь. Та издала жалобный скрип, и Мелли аккуратно перевернулась на бок, в мыслях отмечая, что больше не будет ложиться на неё с разбега. Сломает кровать — будет спать на полу, на новую денег нет. «Денег нет». Когда это началось? Гораздо раньше, чем мать покинула её, оставив наедине с ворчащей старушенцией, от которой девочка-подросток не может съехать — некуда. Ниточка вечного безденежья тянулась ещё от отца, связавшегося не с теми людьми и нацеплявшего долгов выше, чем они могли себе позволить. Своему четырнадцатому дню рождения она радовалась, как сумасшедшая. Наконец-то она сможет найти подработку после школы! По крайней мере, закон гласит, что её могут принять на работу уже с этого возраста. Амелия довольно прикрыла глаза, представляя её первые честно заработанные деньги. Нет, она не мечтала, что тут же начнёт копить на собственное жильё, девушке хотелось купить хотя бы наушники и новую обувь на лето. Сосредоточившись с закрытыми глазами, она могла представлять и Коноху, о которой ничего не знала и никогда не видела. И Какаши. Парня примерно её возраста с совсем другой жизнью. Ей казалось, что в мире, где живёт связанный с ней человек, можно дышать свободнее и не чувствовать на своей шее петлю денежного рабства. — Какаши, а сколько ты зарабатываешь? — Мел подумала, что обращаться на «вы» к ровеснику не имеет смысла. Парень аж поперхнулся своим чаем. Он наивно полагал, что ему удалось прогнать этот любопытный голос, и в его голове вновь образовалась приятная пустота. — По-разному, иногда сто-двести тысяч рё за миссию, но могут заплатить и миллион, если она сложная. — Не слышала про такую валюту — рё. Сколько это в долларах или в евро? — Вряд ли я отвечу на твой вопрос. — Хатаке даже пожал плечами. — Миллиона хватает, чтобы забить холодильник на два месяца и заплатить за квартиру. — Ва-ау, да ты олигофрен, — она хихикнула, но тут же зажала рот рукой так быстро, что прикусила язык. — Прости! Я имела ввиду олигарх! — Что означает это слово? — Какое из двух? — Оба. Амелия объяснила значение второго, а вот в первом, которое вылетело по ошибке, она сомневалась, поэтому решила сперва вбить его в поиске в своём телефоне. Интернет выдал подсказку, и девушка ещё больше устыдилась тому, насколько облажалась. Сайт с объяснением ей не понравился, и она решила поискать другой, где это слово пояснили бы помягче. Однако страница ни в какую не хотела прогружаться. Трафик — всё. — Из-за тебя у меня кончился интернет… — Что такое интернет? Какаши искренне не понимал свою собеседницу, и Мел осознала, что ей предстоит научиться говорить простым языком, чтобы не ломать мозг этому молодому человеку инновационными технологиями её мира. Если бы трафик позволял, следующий её поисковый запрос выглядел бы так: «Как объяснить инопланетянину, что такое интернет». Простой язык был не самой большой проблемой. Для себя Амелия отметила, что её речь стала куда чище, потому что проще избавиться от слов-паразитов, чем постоянно пояснять собеседнику, живущему в другой реальности, их смысл. Думать, прежде чем говорить. Её учили быть прямолинейной и выражаться быстро, точно и без двусмысленностей. В родной Англии такое поведение было на грани с бестактностью, и частенько из-за своего чересчур быстрого полёта мыслей девушка попадала в неловкие ситуации. Для того, чтобы рассказать Какаши о том, какие скучные в школе уроки, приходилось сперва десять раз подумать, три раза перефразировать и один раз проговорить вслух то, что она хочет сказать парню из Конохи. А Какаши будто видел наяву, как кипит её мозг в попытках объяснить ему, что такое логарифмы, не переходя на мат. Амелия заявила, что точные науки — не её профиль, она — чистой воды гуманитарий. — Значит, читать на моём языке научишься быстро. — он поднял на уровень глаз цветной листок с простым текстом, чтобы девушка могла лучше рассмотреть. Хатаке старался искать пользу в таком необычном соседстве и уже наглядно представил, как отдаёт свои глаза в распоряжение неведомой даме, погружая свой мозг в сон. Пока кто-то будет за него читать, он вполне может поспать или подумать о чём-то своём. Спать с открытыми глазами? Проще простого. — М-м, — голос одной лишь интонацией разбивал ожидания парня. — Похоже на японский, но как-то не слишком. Можешь прочитать по буквам? — По слогам. — он поправил её. — У вас слоговая система?! — А у вас нет? Как писать буквами? Не представляю. — Ну, буква — это слог, поделённый на две или три части. — Мелли тихо добавила: — Иногда на четыре. Хатаке всмотрелся в иероглиф, мысленно порезал его на несколько кусков и понял, что к такому повороту событий жизнь его не готовила. Символ нарезался крайне плохо и в воображении молодого человека выглядел настолько уродливо, что Какаши искренне восхитился хозяйкой голоса. Жить в мире с таким сложным алфавитом заслуживает уважения. Амелия, наблюдая за его потугами изобразить букву, каталась по подушке и глухо смеялась так, чтобы не привлечь внимание бабушки. К слову, прочитать, что написано на листовке с рекламой какого-то кафе она сможет не раньше, чем Какаши найдёт какую-нибудь книгу для обучения детей. В Академии не трудно попросить что-то подобное. Ирука хвастался, что после экзамена на чуунина его взяли туда на практику, можно напрячь его такой странной просьбой. Трёхнедельный отпуск, выданный ему в принудительном порядке, проходил бы слишком однообразно, если бы не персональная шизофрения шиноби. Шизофрения, живущая с ним по одному часовому поясу. Но перерыв от рутины и свободное расписание было только у одного из них. Амелия училась, десятый год какой-то школе, и что-то подсказывало Какаши, учебное заведение её реальности сильно отличалось от курса обучения шиноби. Одно описание такой дисциплины, как алгебра, бросало ниндзя, с отличием окончившего свою Академию, в дрожь. В свою очередь Хатаке поделился, что из чего-то похожего его учили расчётам траектории броска сюрикенов. На что собеседница понимающе выдала: «геометрия». Чем больше он говорил с этой девушкой, тем меньше думал о ней, как о некоем психическом расстройстве. При всей своей фантазии парень просто не смог бы придумать интернет, девятичасовые уроки и другой алфавит. Говорят, многие гении были психопатами. Какаши иногда называли гением, однако психом он себя пока что не считал. По крайней мере, господин Иноичи не нашёл у него такого отклонения. Сегодня Амелия вновь училась. Пять дней в неделю сидеть за партой, изредка разбавляя умственную работу часовой разминкой — сущее издевательство. Он бы взвыл, но использовал это время наедине с собой для того, чтобы побыть у памятного мемориала. Мог стоять у плиты часами, и в последние дни замечал, что напрочь забывал о времени. В голове постоянно всплывали сцены из прошлого. Перед глазами было слишком много имён тех, кого он пережил. Помимо Четвёртого Хокаге, которого знал каждый в лицо, камень отпечатал в себе множество других, менее знаменитых личностей. Но они были для него не менее значимыми товарищами, погибшими в бою. Мел смотрела в окно и, в отличие от Хатаке, считала минуты до того, как прозвенит звонок, когда преподаватель отпустит учащихся из аудитории. Как бы ей не хотелось вновь закрыть глаза и вновь выйти на связь со своим новым знакомым, она понимала, что у каждого человека должно быть личное пространство. Амелия радовалась, что Какаши сейчас не ходит на свои миссии, потому что от вида крови и убийств её подташнивало не хуже, чем от бабушкиной жирной пищи. Ей не нравилось то, чем занимается этот парень, не нравилось, с каким хладнокровием он отнимает жизни у людей и бросается в бой. Она бы так не смогла, окажись она в мире, которым правят ниндзя, её прирезали бы в первый же день. В прочем, в этом мире тоже было достаточно насилия без шиноби и оружия. — Не понимаю, я, вроде, тоже не из богатой семьи, однако я же не кричу о своей нищете на весь Бирмингем. — голос одноклассницы донёсся до ушей девушки, но она даже не подняла глаза, чтобы посмотреть на его обладательницу. — Зачем выставлять это напоказ? Другая девушка сдержанно посмеялась так, чтобы её не услышали. Амелия не жаловалась на слух. Две острые на язык леди пристально разглядывали её ботинки, которые уже давно должны были отдать душу дьяволу. Подошве клей не слишком помогал, и всё, что оставалось — протирать поцарапанную чёрную кожу в надежде, что обувь не развалится на следующий день. Обида больно колола в груди, она не завидовала этим девчонкам, но и доказывать им то, что это — её единственная удобная пара зимних ботинок, не собиралась. Мама всегда говорила, что они не настолько богаты, чтобы позволять себе дешёвую одежду. Покупать вещи, которые испортятся через пару недель, Мел не собирается. — Приличные люди откликаются, когда к ним обращаются. — одна из новых одноклассниц, чьё имя Амелия даже не запомнила, демонстративно облокотилась о парту. — Приличные люди соблюдают социальную дистанцию, — зелёные глаза отстранённо проследили за тем, как навязчивая собеседница убирает руку с её рабочего стола. — Начни хотя бы с метра. — Не думаешь, что с таким тоном у тебя могут быть здесь проблемы? Уставшая девушка, к которой уже который день не приходил нормальный сон, грустно улыбнулась. Вряд ли кто-то из одноклассников сможет добавить ей больше проблем, чем у неё есть сейчас. — Подбросишь в мой шкафчик жабу? Таракана? Лучше облей его клеем или прилепи банку с краской на пружину. — она сдунула с лица прядь и вновь посмотрела в окно. — Могу дать свой номер телефона, выставишь его на сайте интим-знакомств. Подкинуть ещё идей? Бросив взгляд, полный недоумения, на Амелию, ученица колледжа покрутила пальцем у виска и вернулась на своё место. Девочки говорили ей, что новенькая не от мира сего, но чтобы настолько. Потеребив блондинистый локон, она решила, что издевательства над шкафчиком можно отложить. Когда жертва знает о твоих планах, становится не интересно. Компания молодых людей, искоса смотрящих на неё, не интересовала новую ученицу. Бабушка три месяца не платила за обучение, бубнила, что пособия не хватает на то учреждение, в котором её внучка училась первые девять лет. Пришлось выбрать колледж попроще. Амелия понимала, что это бросок из огня в полымя. Куда бы она ни пошла, первая пара недель в новом коллективе всегда будет обманчиво-приятной. Как только начнутся какие-нибудь сборы на праздники, дни рождения и, не дай боже, кемпинги, она вновь окажется за бортом. Никому не интересна подруга, которая не может позволить себе лишний поход в кино, в кафе или поездку с группой на каникулы. А особо «приятные» личности считают подобное положение ущербным и не стесняются делиться с окружением своим никому не нужным мнением. Жаль, что это мнение зачастую приводит к социальной изоляции. Подростки жестоки, и необузданный язык может ранить сильнее ножа. Наблюдая за ниндзя через глаза Какаши, она не могла понять, почему в её мире дети не могут быть настолько же рассудительными. Неужели для того, чтобы начать думать над своим поведением, необходимо жить в самом настоящем аду, каждый день ожидая куная в спину? Приколы школьников на этом фоне выглядели просто жалкими. Только понимание не помогало Амелии легче переносить жгучую обиду, которую не на кого было выплеснуть. В том, что у неё нет денег на нормальную подростковую жизнь, никто не виноват. Но мир не вертится вокруг денег, может, это повод обратить внимание на более доступные радости? Она не была оптимистом, однако вид набухающих на дереве почек радовал глаза. Скоро весна, в этом году в её родном городе она наступит немного раньше. Больше не будет противного снега, перемешанного с дождём, и можно будет надеть нормальные туфли! Наконец-то её размер ноги дорос до маминой обуви, лишь бы не перерос, иначе в следующем году снова придётся искать что-то приличное. Последнее занятие, осталось пережить его, дойти до дома, и можно помучить Какаши вопросами про его непонятный алфавит. Конохская письменность оказалась причудливой, с японской у неё действительно было много общего. Запоминаешь, как пишутся символы, и осваиваешь грамматику по местному учебнику. Амелия мысленно улыбнулась, вспоминая, как этот парень изворачивался, выклянчивая у мальчишки по имени Ирука детскую книжку с картинками. Настоящий ниндзя — не сдал свои цели и получил желаемое. У неё сегодня тоже будет, чем заняться. Как объяснить ему английский алфавит? И в каком месте буква «а» похожа на ручную печать птицы?***
Хатаке вертел в руках свою лисью маску АНБУ и ждал нового распределения на очередное задание. Товарищи из подразделения никогда не обращались к нему по имени. Позывной «Лис» был удобен. Никаких переходов на личности, никаких особых отношений. Но, думая о странном имени своей новой знакомой, Какаши преследовал другую цель. — Амелия — трудно выговаривать, слишком длинно, тебе не кажется? Родители вкладывали в него какой-то смысл? — как ни посмотри, в его мире не было похожих по звучанию слов. — Откуда мне знать. — она никогда не задумывалась над этим. — Упрости, если языку совсем непривычно. — Например? — Мелли, Мел, Лия. Выбирай любой вариант. — девушка по ту сторону вспоминала свои прозвища. К сожалению, дальше на ум приходило только «кудрявая» и «дылда». — Лия — звучит неплохо. Ей тоже больше всего нравилась эта форма, правда с того дня, как умерла мама, её больше никто так не называл. Какаши — дурацкое имя. Он и сам впервые задался вопросом, почему отец назвал его именно так. Слогов из него не выкинуть, а если и сократить, то только до «Ши». Но называться смертью — такая себе перспектива. Уж лучше быть пугалом.