Piratas

Когда он увидел их первый раз на аэродроме, почувствовал раздражение. Не любил Родольфо американцев, и англичан вкупе с ними. Первые огородились стеной и называли его земляков "копчёными", другие просто снобы. Эти двое, что вышли из самолёта по погрузочному трапу навстречу его командиру, были англичанами. Разницы никакой. Что пнем по сове, что совой об пень. Смотрел, как полковник поздоровался с прибывшими. Один был какой-то слишком дерганый, а другой в нелепой маске. На маскарад приехал, что ли. Так день мертвых ещё нескоро. Конечно, само собой, никто и никогда не узнает, что ему не понравились гости, которым надо было помочь поймать пригретого картелем террориста. Картеля им и так с головой хватало, с ним бились, как рыба об лёд. Теперь вот бритты и их террорист. Ну, что поделать, служба есть служба. Может его злила проваленная накануне операция, следы которой до сих пор были на лице и теле. Кто знает. Полковник, естественно, согласился помочь не из-за широты души своей. Хонки должны будут помочь их армии со сдерживанием картеля. Когда гости и полковник уселись в машину, Варгас представил своего заместителя. Родольфо Парра. Чудила с эрокезом кивнул ему, а тип в маске таращился сквозь глазницы своего маскарада. Парра не сдержался. — Я боюсь призраков, так-то. Полковник усмехнулся и оглянулся на гостей, спросил знают ли они испанский. Эрокез ответил отрицательно, громила в маске просто смотрел на них обоих. По глазам не понятно было, понял он издёвку или нет. Или ему наплевать на все. По дороге в пункт назначения, предполагаемый схрон террориста, Алехандро знакомил "чаевников" с их городом, объясняя положение дел. Не вдаваясь шибко в подробности, говоря все по факту. Двое сидящих сзади слушали и смотрели в окна джипа. Тип в маске сидел расслабленно и недвижно, но в нем чувствовалась сила и затаившаяся мощь. Его спутник, звавший себя странным именем Соуп, был не в пример разговорчивей. Указал на детей и вооруженных парней в одном месте; схватился за автомат, когда навстречу проехал пикап набитый людьми с оружием. — Детей легче подкупить, — сказал Родольфо, когда Соуп обернулся на лоток с мороженым и шарами, возле которого стояли люди в масках и с автоматами. Картель внушал горожанам свою нужность. — В своей маске вы сойдете за местного, — произнес Парра, глядя на того, кого звали Гоуст. Он раздражал больше, чем его напарник. Тот ответил на его взгляд в зеркале. Его глаза будто спросили: "нарываешься?" Может и да. Но тут и Соуп сделал знак, проведя пальцами по горлу, и Варгас осадил его. Поэтому дальше Родольфо вел машину молча. Что такого особенного в этом придурке в маске. И на хера ему эта маска. Ведь боковой обзор отсутствует напрочь. Ну а дальше этот человек показал на что способен. Гоуст был безупречным воином. Без тени сомнения и права на ошибку. Это был дух смерти. Такого бойца не хватало в их армии вольных стрелков. Полковник и Парра были лучшими среди своих, но бритт доказал, что он лучший во всем. Его напарник тоже был отличным бойцом, но не настолько. Сначала Родольфо смотрел на англичанина изучая, потом доверяя, затем одобряя, а потом не заметил сам, как начал восхищаться им. И все за непродолжительный, но полный событий период времени. Там были и захват Син Омбре, и поиски ракеты, и предательство союзников янки ( союзники, блядь, когда они были нормальными союзниками?), освобождение Варгаса из плена на их же базе, оккупированной грингос. И за все это время они перекинулись всего парой фраз, и мимолётными взглядами. Парра не раз ловил себя на том, что смотрит на сильные ноги высокого спецназовца, или на его широкие ладони спрятанные под перчатками с белым принтом. Или смотрел в его глаза, иногда осознавая, что контакт длится слишком долго для простого обмена взглядами. Здоровяк смотрел спокойно, будто бы безразлично. Но не отводил глаз. И ничего не говорил, не подходил близко и вообще будто сторонился всех. Он мог спасти тебя, подставить спину, но вот говорить с тобой он не стал бы. Да и о чем можно было с ним говорить. Родольфо решительно не представлял. Но чувствовал огромное желание сделать это. Ругал себя, одергивал. Старался быть невозмутимым, держать лицо. Не хватало, бля, вести себя, как прыщавый юнец рядом с горячей милфой. Однажды лишь прокололся. После захвата полковника американцами, он решил собрать оставшихся вакерос на запасной базе и освободить командира любой ценой. Туда же буквально по его следам прибыли и англичане. Он не признал их поначалу и навёл прицел на того, что прыгнул в окно первым, но второй, выросши огромным силуэтом в темном окне, метнул нож. Тот вонзился в столб практически по рукоять, заставив Родольфо отпрянуть. Они окликнули друг друга и узнали. Парра выдернул нож из деревянной перекладины и потянул Гоусту. — Отличный бросок. И вот надо же такому случиться. Вместо брутального замечания, получилась похвала с придыханием. По крайней мере, сам он это так и услышал. Громила, забирая нож, посмотрел на него с непонятным выражением глаз. Но это длилось недолго. Надо было решать, как освобождать Алехандро и пленных вакерос. Лихим наскоком, как же иначе. Оружия на этой базе было предостаточно, была и тачка. Не самая лучшая, но зато с броней. Штурм прошел идеально, Варгаса и вакерос освободили. На подмогу piratas прибыл их командир. Отступали тоже шумно. Обратно на резервную базу. Оправившись после маленькой победы, стали готовиться к операции по взятию их основной базы и ликвидации амеранской ЧВК, захватившей ее. Готовились эффектно: толкали речи, раздавали маски и разбирали оружие. Во время раздачи масок, у Родольфо впервые реально замерло сердце, когда Гоуст просто и даже скучно стянул свою маску, которая всеми воспринималась, как его обычное лицо. Он оглядел всех стоящих вокруг верстака, служившего штабным столом, прежде чем взять простую балаклаву и натянуть ее на голову. Родольфо стараясь смотреть прямо и спокойно, попросту пожирал глазами стоявшего напротив мужчину. До этого были у него мысли, интересно, какое лицо там под маской. Но он эти мысли гнал, как дворник крыс метлой. Пресекал эти сопливые размышления. А вот сейчас просто стоял и смотрел на правильное, красивое лицо с прямым носом, высокими скулами и сильным подбородком. Прежде, чем черная баклава с черепом закрыла от него это лицо, он успел рассмотреть губы. И вновь одернул себя. Соберись, пендехо. Если Дева Мария сжалится и они победят, он пойдет в лучший бордель в Лос-Аламосе, снимет самую красивую шлюху и втрахает в нее все свои греховные мысли об англичанине. Ну планы планами, а в жизни все иначе. Был на их временной базе небольшой апендикс заваленный ненужными ящиками из-под оружия, покрышками, и разного вида и размера деревянными балками. Планировалось базу расширить, но руки пока не доходили. Их главная база обеспечивала всем, чем только можно. Поэтому затею отложили. Парра приходил сюда частенько покурить, знал, что остальные сюда не совались, не зачем было. Приходил, сидел, смолил и думал, или со смартфоном возился. Но это в относительно спокойные будни, а сейчас он пришел покурить само собой, но и ещё кое-что. Напряжение последних дней, плюс его отрицаемая наглухо одержимость здоровяком в маске, привело к тому, что в штанах стояло и ныло, требуя разрядки. Этим он и собирался заняться. Прикрыв дверь он прошел внутрь небольшого помещения. Присел на ящик, закурил. Начинать действо не торопился, настраивался. Иногда ему было совестно это делать. Но он понимал, что яйца надо хоть немного опустошить, потому что это напряжение реально отвлекало. Совпадений не бывает, говорите? Хрена с два. Только он встал, затоптал старательно окурок - не дай бог вспыхнет солома из ящиков - провел руками по волосам, вздохнул, пробормотав "проклятье", услышал, как дверь в его секретное место открылась пропуская кого-то и закрылась. Какого?... А потом его сердце вновь пропустило удар, когда из-за угла образованного ящиками и деревяшками, выросла фигура Гоуста. Он был без оружия, если не считать Глока в кобуре на жилете. Он шел к Родольфо неспеша и неотвратимо, как ледокол. Парра молчал, смотрел на него, стоя в той же позе. В голове мелькнула мысль: Саймон, его зовут Саймон, так его назвал его же командир. Тем временем Гоуст приблизился и остановился близко настолько, что их жилеты соприкоснулись. Он смотрел в глаза Родольфо и молчал. Смотрел будто оценивая, прикидывая, что-то для себя определяя. Парра смотрел в ответ, ему пришлось немного поднять голову, чтобы зрительный контакт был прямой и честный. Молчать вечно Гоуст явно не собирался. Он поднял руку и обхватил пальцами в перчатке подбородок Родольфо, чуть склонил голову, его глаза явно спрашивали разрешения. И второй в армии вольных стрелков Лос-Аламоса, сглотнув, кивнул. Глаза Гоуста понятливо и чуть насмешливо сузились, обозначая такую же улыбку под маской. Он убрал руку от лица Родольфо, и опустил ее на ремень его брюк. Вопросительно двинул бровями. Парра медленно моргнул. Пряжка его ремня звякнула, потом и молния оглушительно протрещала в тишине комнатки с деревянными стенами. Гоуст все также глядя ему в глаза, твердо развернул его за плечо. Спиной к себе. Родольфо понимал к чему все идёт. И вроде надо бы воспротивиться, оттолкнуть громилу, покрыть матом и может пушкой пригрозить. Но этого решительно не хотелось делать. Напротив хотелось подчиняться. Хотелось продолжения. В пекло все. Он повернулся к стопке ящиков, на которых сидел до этого, прервав их молчаливый разговор. Он слушал звуки позади себя, чувствовал тепло человека, стоявшего за ним. Он знал, что может позорно скорострельно кончить, стоит только Саймону его коснуться там, где в общем-то не положено. Но он жаждал этих прикосновений. И они случились. Но прежде он, паря над своим наполненным вожделением разумом, услышал звон пряжки чужого ремня, и шорох одежды. Родольфо облизнул губы, но не позволил себе оглянуться. Сильные пальцы легли на его бедра, забрались под ремень брюк, под резинку его нижнего белья, и решительно спустили все это вниз, оголяя оливковую кожу и упругие мышцы. Услышав частое дыхание, Родольфо понял, что это он издавал эти звуки. Сзади же было тихо, несколько секунд. Потом на его спину легла ладонь, принуждая его лечь грудью на ящики, оттопырив зад. Что он опять сделал с готовностью, которую позже захочет поставить к стенке и разметать из пулемета. Те же руки сжали мышцы его бедер, несильно и недолго. Потом наступило затишье, и Парра чуть не оглянулся, но вдруг почувствовал, как в ложбинку между его ягодицами потекло что-то прохладное и густое. Донёсся запах, знакомый до жути. Оружейная смазка. Ещё никогда... А потом думать не хотелось. Потому что вслед за смазкой в него толкнулось горячее, твердое и, судя по всему, совсем не маленькое. Он непроизвольно сжался. Но Саймон не отступил и не прекратил начатое. Он лишь сжал рукой плечо Родольфо, будто успокаивая, внушая. И он расслабился, насколько смог. Смазка помогала, но черт, он же не пист... Гоуст толкнулся, Родольфо беззвучно оскалился, шумно выдохнул сквозь зубы. Обеими руками он схватился за ребристые бока самого верхнего из кипы ящика. Саймон вновь сделал движение вперёд, его ладонь лежала на пояснице Родольфо. Он как-будто контролировал его ощущения, слушал, готовил к главному заезду. И Парра привыкал. Старался расслабиться, отключил мысли, состедоточившись только на ощущениях. Решил, что думать он будет потом. Точка невозврата пройдена. Член восхищавшего его мужчины в нем, назад дороги нет. Теперь только вперёд. Он тихо зарычал, кусая губы, когда Гоуст толкнувшись вошёл глубже. Потом опять, и опять. Замер. А потом началась главная скачка. Когда он понял, что человеку под ним не больно, не так больно, он взял неторопливый темп. Гоуст слышал, как парень дышит сквозь зубы, беззвучно стонет, двигаясь в ответ на его фрикции; видел, как капюшон его толстовки упал на его затылок, скрывая. Он чувствовал пронзительное желание. Лучше б он не дразнил Саймона в первый же день и не смотрел потом так, что хотелось затащить его в любой угол и отодрать до слез. А теперь они имели то, что имели. Вернее Саймон имел того, кто хотел этого, и похоже сильно. Спустя пару минут после начала, Родольфо не смог сдержать сиплый стон, вздрогнул, опустив голову ещё ниже, будто желая спрятать лицо в ладонях, и излился на пыльный пол. Гоуст провел рукой по его спине, как будто похвалил, и продолжил свое движение. Размерено и глубоко, крепко фиксируя Родольфо руками за бедра. Скольжение стало гладким, приятным и не смотря на упругую тугость парня, обещающим яркую развязку. Парра пришел в себя почти сразу, только вот дыхание не мог успокоить. А как это сделать, когда чувствуешь жесткое проникновение, когда тебя держат за бедра, когда чувствуешь чужую горячую кожу на своих ягодицах, когда слышишь шумное, сдерживаемое дыхание, прерывающееся иногда от наиболее ярких ощущений. Он просто слушал свое тело, своего партнёра, он был здесь и сейчас. Все вокруг померкло, потеряло смысл и важность, и пусть потом придет обличать и мрачно смотреть его совесть. Пусть. Он уткнулся лбом в согнутую в локте руку и чувствовал, как возбуждение нарастает вновь. Саймон, как это бывало у него не раз, ближе к концу терял контроль. Начал двигаться быстрее, грубее, иногда приостанавливаясь, оттягивая финал. Он слышал свое тяжёлое дыхание, чувствовал, что глаза закрываются от удовольствия, знал, что скоро его сотрясет оргазм, волной пройдя от поясницы до затылка, как разряд тока. И это случилось, он открыл рот и запрокинул голову, но лишь на миг, выдохнул, его бедра дрогнули, резко вдохнул и снова выдохнул. Не заметил, что прикусил материю маски. Опустил глаза на спину парня перед ним, видел место их соединения, наблюдал, как выскользнул из него, видел, как Родольфо выпрямился, непослушными руками оправляя брюки. Не оборачивался. Саймон привел в порядок и себя. Посмотрел в затылок Родольфо, развернул его к себе, тот смотрел немного сконфуженно, но прямо, его темные глаза блестели, а губы опухли и покраснели. На скулах играл румянец. Саймон взялся за край своей маски, приподнял ее, и подтянув парня к себе за жилет, глубоко поцеловал. Родольфо отвечал сначала робко, но потом принял правила игры, и они целовались так, что потом пришлось отдышаться обоим. Гоуст опустил маску на место, вновь заглянул в глаза вакеро, кивнул и повернувшись покинул их страстное убежище. Парра смотрел ему вслед, когда закрылась дверь, он вновь опустился на ящики - поморщился, ощутимо было - достал сигареты и дрожащими пальцами прикурил одну. Выпустил дым и прогнал прочь сунувшуюся было совесть и суровую действительность. Дайте прийти в себя, блядь.