(Не)нормальные чувства

***

      Ей всю жизнь диктовали, что делать — чем увлекаться, с кем общаться, как правильно есть, ходить, сидеть, разговаривать, прилежно учиться и всегда во всём преуспевать. Любое слово или действие, никак не вписывающееся в рамки правил, считалось слабостью и недостойным поведением. Ему всю жизнь указывали на место — кто он в этой семье, что он должен делать, а о чём должен забыть раз и навсегда, куда дозволено идти и когда, с кем и как. Любые доводы в иную пользу расценивались как предательство идеалов семьи.       Возможно, её маму когда-то кто-то предал — воспользовался, навешал лапши на уши, а она поверила. И теперь любое проявление эмоций — слабость. Возможно, и его отцу пришлось не сладко — его оскорбили, унизили, предали самым жестоким образом, и он был не способен что-либо изменить. Теперь любое непослушание — самый страшный проступок, карающийся самым строгим наказанием. Столь разные судьбы, они объединены страхом — за собственную жизнь, которая больше не имела права быть плохой, и за собственных детей, что не имели права на те же ошибки.       Ей привили нормы, далёкие от обыденных, людских. Слишком идеальные, чтобы быть человеческими. Ему внушили ненависть ко всему человеческому, как к чему-то недостойному. Слишком рьяную, чтобы понять людскую натуру. Выросшие практически под куполом из надуманностей, страхов и ненависти, они вряд ли бы смогли найти свой путь, единственно правильный для них самих. Но жизнь сама привела их к тем, кто показал, что можно иначе. Нет, нужно.       Как слепых котят, их вели по этому странному, совсем незнакомому маршруту. Столько неловких ситуаций, новых эмоций, целый мир открывался перед ними, и они прозревали. Каждый по-своему. Ей это давалось нелегко, но помощь прекрасных людей, которых она с уверенностью смогла назвать друзьями, дала свои плоды. Ему же это давалось труднее. Помощь он не принимал. И шёл на ощупь — спотыкаясь, падая, набивая шишки. Но упорно хотел понять, каков мир на самом деле. И где же его место в нём.       Кагами постигала азы общения. А Феликсу пришлось пойти по другой дороге — молчания. Она училась на практике. Поняла, что такое симпатия или, возможно, любовь. Он же следил за её учёбой со стороны. И понял, что испытывает что-то новое, странное. Ему совсем ещё непонятное. Она уже знала, какого это — пресловутые бабочки в животе, неловкость, скованность, трепет. Он же — понятия не имел, что на самом деле испытывал, глядя на неё. Это было что-то совсем другое, далёкое от привычного понимания. Что-то совсем ненормальное. Но затягивающее. Интригующее. Побуждающее каждую свободную минуту смотреть на неё, изучать каждое движение, каждое слово.       При всех своих малых знаниях в сфере социального взаимодействия, даже Кагами понимала, что слежка за человеком — не лучший способ познакомиться и начать общение. Феликс же просто не знал, как действовать по-другому. Для неё подобное поведение — ненормальное. Но оно вызвало странные чувства. Особенно, после услышанного. Для него же — это просто способ, пусть и не самый удачный, узнать её настоящую. Её истинную натуру. Которая тоже рвалась на свободу.       Столь необычный способ начала общения говорит о том же малом опыте. Кагами казалось это чересчур знакомым. Разве она могла его осудить за это? Он просто доверился эмоциям. Фактически чужеродным для него. Феликс боялся. Стеснялся. Но уверенно продолжал следить и, в конечном итоге, проявил себя, спасая объект своих новых чувств. Первое впечатление бывает обманчивым — этот урок Кагами запомнила, пусть и не совсем усвоила, но, может, Феликс не такой и плохой, каким хотел показаться? Он, вправду, хотел помочь. Решительный, непоколебимый. Храбрый. В каком-то смысле, самоотверженный.       Феликс и вправду действовал без злого умысла. Он просто видел в ней себя — загнанного, скованного, изнурённого вечным контролем и ограничениями человека. Разве он мог пройти мимо? Разве он мог позволить акумизированной мамаше нанести вред собственной дочери? Выбор, по сути, был. Но для Феликса его и не стояло. Кагами до последнего держалась, уверяя себя, что способна это остановить и поговорить с матерью по душам. Но та, не задумываясь, была готова применить свою силу на ней — на собственной дочери. Неужели та настолько обезумела, что готова навредить ей, если та откажется выполнять её требования?       Опустошённая, запутанная, Кагами просто хотела понять, почему всё так. Новый друг не давал ответов. Лишь повторял, из раза в раз, что только свобода поможет прекратить всё это. Дать шанс на что-то новое, лучшее. На то, что ещё вчера казалось ненормальным. Пусть Кагами и не разбирается в людях, а только учится, ей хочется верить этому странному парню. Ей хочется быть свободной. И ей хочется снова чувствовать любовь. Феликс решительный, уверенный в себе, своих силах и своей цели. Он не отступит. Всегда защитит. Да, именно этих качеств не хватало Адриану.       Разозлённый, нацеленный на свой путь, непоколебимый, Феликс сам хотел быть свободным от прошлого, от страхов, от осознания того, кто он на самом деле. И кто она. Ему когда-то тоже думалось, что он способен всё изменить — достучаться до отца и прекратить всё это. Но тот сам был готов уничтожить собственного сына, без колебаний. Неужели родитель может быть на такое способен? Оказывается, может. После всего этого, Феликс хочет дать себе шанс — жить так, как желает. Без предрассудков, без страхов и раздумий. Он просто хочет жить. И вновь и вновь ощущать эти странные чувства, смотря в глаза этой бойкой милой девушке. Эти новые, кажется, ненормальные чувства. Но такие притягательные. Заставляющие сердце биться чаще, переживать и неловко опускать взгляд.       Это может быть самый настоящий шанс — быть, как все, и быть самими собой одновременно. Не слушаться приказов, а самим строить свою жизнь, где есть друзья, увлечения, которые действительно интересны, мир, который только предстоит изучить и понять… И эти ненормальные чувства, которые, кажется, взаимны.