Останемся здесь

Киса с утра до того трогательный, разнеженный мягкими лучами солнца, абсолютно лохматый и заспанный, трущий руками глаза и клюющий носом подушку, что его невольно хочется называть Ваней – по-домашнему. Киса подобно коту щурится от солнца, что проскальзывает по жалюзи освещая и мягко грея лицо, затем подставляет голову под руку, чтобы приласкали, а когда получает мягкое поглаживание, чуть ли не урчит, закрывая глаза. Киса шлёпает босыми ногами по полу и хитро улыбается, щипая голую голень Хэнка, торчащую из-под одеяла. Активно одеяло стаскивает – Хватит спать Хэнк, нас ждут великие дела! — иногда у Вани так бывает, он то еле встаёт с кровати, то готов горы свернуть. Боря только жмурится недовольно и переворачивается на другой бок. Кислов нависает сверху, целует за ухом, игриво прикусывая фарфоровую мочку, вечно холодными пальцами оглаживает недавно зажившую татуировку, пересчитывает рёбра, мажет шершавым языком по яремной впадинке – балуется. Знает, Хэнк такие ласки любит. Хэнк просыпается окончательно, поглаживает Ванину спину – шагает пальцами по позвонкам, вслух пересчитывая их ещё хриплым ото сна голосом. Подминает Кису под себя, целует жадно, горячо, обхватывая руками лицо, гладя щеки большими пальцами. Киса кусается, стукается зубами, его приходится оттягивать за волосы на загривке, чтобы не сожрал от большой любви. Всё ему мало, ненасытный. –Кис, киса-а–Хэнк мягко растягивает гласные, и тормошит дремлющего Ваню, устроившегося под боком. –Кис, нас парни ждут, надо вставать. Кислов лишь недовольно хмыкает. –Я тебя умоляю, никто нас не ждёт, мы никуда не пойдём и останемся здесь. – Киса не спрашивает, Киса утверждает и вставать с кровати не собирается. –Странно, ещё полчаса назад ты был полон энтузиазма и рвался на волю. –Отвали. В Хенкина летит мягкая подушка, а позже и сам Ваня. Возможно, он действительно прав и сегодня они никуда не пойдут, компании друг друга им хватает с головой.