Каникулы в Звёздном

Как обычно Мирона разбудила трамвайная трель из распахнутого настежь окна. Он довольно улыбнулся и потянулся. Когда-то он ненавидел эти бренчания, бухтел и злился, но пару лет назад с родителями ездил на Алтай, к брату отца на две недели, и там неожиданно понял, что ему чертовски не хватает этих дурацких звонков по утрам. Мама смеялась и сказала, что он взрослеет и сигналы трамвая для него теперь всегда будут ассоциироваться с детством, с домом, с надёжной крепостью, где его любят и ждут. Возможно, она права, но пока Мирону только шестнадцать, впереди последний учебный год, и он никуда до окончания школы уезжать не собирался. Да и потом поступать решил в ЛГУ на филфак, так что из Ленинграда в ближайшие годы он ни ногой, ему и здесь хорошо. Весь июнь они с закадычным другом Ванькой Евстигнеевым катались на небольшое безымянное озеро за город: искупаться, половить карасей и просто остаться хоть ненадолго без присмотра родоков. А вечерами гоняли с парнями из их двора в футбол или играли в «ножички» на деньги. Мирон однажды пятьдесят копеек выиграл, так они с Ванькой на следующий день газировки из автомата чуть не до блевотины напились. Впереди ещё целых два месяца каникул. Ванькин батя обещал им поход в Карелию, родной отец — поездку в Москву. Они обязательно пойдут на Красную площадь, в Мавзолей и в лучший в стране парк аттракционов. Но пока отец в Берлине, его пригласили в местный университет на научную конференцию. Мирон опять довольно потянулся, его устраивала такая жизнь, а до сентября ещё далеко, и можно сколько угодно валяться в постели и ничего не делать. — Сынок, — в комнату заглянула взволнованная мама, — папа приехал. Мирон сорвался с кровати и в одних трусах влетел в гостиную. Отец уже в домашней одежде сидел за круглым большим столом. — Привет, па! — радостно воскликнул Мирон и брякнулся на стул напротив. Сразу схватил блинчик, почти целиком засунул его в рот и прошамкал: — Как шъездил? — Ты хоть штаны надень, оболтус, — усмехнулся тот, — чего в одном исподнем за стол примчался? Мирон сбегал одеться и уже более спокойно уселся завтракать. Отец обстоятельно поведал о поездке. Мирон слушал с интересом, он очень любил такие его рассказы про жизнь за бугром и надеялся, что в будущем тоже сможет повидать мир. Но когда они почти закончили есть, отец вдруг внимательно посмотрел на него и со вздохом сообщил: — Мирон, я помню, что обещал тебе и Ивану поездку в Москву, — у Мирона сразу появилось неприятное предчувствие, он замер, — и я обязательно выполню обещание, но чуть позже. Дело в том, что мне придётся уехать в Германию до конца августа, вернее, до двадцать пятого числа. — Ну, — протянул Мирон расстроенно, — там ещё неделя останется до первого сентября, успеем, наверное, смотаться. — Да, успеем, — кивнул тот. — Но дело в том, что мама, как мой секретарь и помощник, тоже должна поехать. — А я? — растерянно уставился на него Мирон. — Мы не можем взять тебя с собой. — Отец выглядел подавленным и расстроенным не меньше Мирона. — Сын, это работа, ты уже взрослый, должен понимать. На это время мы отправим тебя на море, отдыхать. Игорь Анатольевич Евстигнеев возьмёт вам с Иваном путёвки от своей организации в летний лагерь. — Так я же давно не пионер! — рявкнул Мирон. — Я уже почти три года комсомолец, какой, к чёрту, детский лагерь! Мама обняла его со спины, чмокнула в макушку. — Дурачок, это комсомольско-молодёжный трудовой лагерь. Помнишь, после восьмого класса, когда ты ещё занимался в секции альпинизма, вас возили в летний спортивный лагерь, а тут трудовой. Вы будете жить недалеко от Анапы в долине Сукко́. Там несколько посёлков, объединённых в один совхоз под названием «Звёздный». У них большое хозяйство, и им очень нужны работники. Вы станете помогать сельчанам, а также купаться в море и развлекаться. — Не хочу я не в какую Сукку ехать! И батрачить там тоже не хочу! — выкрикнул Мирон и сбежал на улицу. Он вывалился из парадного, со всего маха хлопнув дверью. — Вот так, только решишь, что жизнь удалась, а тебя бац молотом по башке — и вали вкалывать чёрт-те куда, нечего в Питере прохлаждаться, — сцепив зубы, бормотал он, пиная ни в чём не повинные камушки на асфальте. Утром двор пустовал, и Мирон, усевшись на качели, горько вздохнул. — Привет, — на соседние качели приземлился насупленный Ванёк. — Тебе тоже сообщили про ссылку? — не поднимая головы, проворчал Мирон. — Да, — кивнул тот. — Давай не поедем? Сбежим в Карелию, и всё. — Не вариант, — отмахнулся Мирон. — Во-первых, у твоей мамы больное сердце, её нельзя волновать, а во-вторых, Илюха нас по-любому найдёт и таких навешает, на всю жизнь запомним. — Да, маму нельзя волновать. А над нами издеваться можно? — взвился Ванька. — А Илюху, хоть он и старший брат, я не боюсь! Мирон криво улыбнулся и, спрыгнув с качелей, продолжил: — И сколько мы будем в бегах? Долго нам не протянуть, ну, неделю, а дальше? Ты, конечно, сможешь вернуться домой, огребёшь по уши, и только, а мне куда? Мои-то за бугор уезжают. Ты, Вань, оставайся дома, я один в этот дебильный лагерь поеду. Тебе же из-за меня прилетело, отцы решили, что, если мы друзья, надо обоих отправлять. А я не хочу так. Сходите с батей и Илюхой в поход в Карелию, с пацанами со двора пока погоняешь, я приеду — и в Москву смотаемся, отец сказал, железно нас свозит. — Идиот! — рыкнул Ванька. — Ничего умнее не придумал? Ты, значит, батрачить поедешь, а я такой брошу тебя и останусь дома, на хера мне лучший друг? Не выделывайся, вместе попрёмся вкалывать, заработаем кровавые мозоли и покажем родокам, пусть им стыдно станет, что собственных отпрысков в тюрягу загнали. — Придурок, — заржал Мирон и пихнул его в бочину. — Значит, решили, а там видно будет. — Ага, — ухмыльнулся Ванька. — Один плюс там всё же есть — тёплое море. * * * Новенький ярко-красный мопед «Карпаты» поблёскивал на летнем солнце. Ваня Светло столько времени о нём мечтал, и наконец родители подарили такую красоту ему на день рождения. Для этого пришлось целых два года учиться только на четвёрки и пятёрки. Ваня не надеялся, что сможет вытянуть, но лучший друг Славка Карелин хлопнул его по плечу. — Не ссы, друган, ради мечты можно горы свернуть, — заявил он. И они вместе усиленно налегли на дурацкую учёбу. Когда поначалу он срывался и пытался хоть немного отлынивать от обязательств, Славка вздыхал и наигранно выдавал: — Да хрен с ним, с мопедом, живут же без него другие. — И Ваня, сцепив зубы, снова брался за учебники. А потом они не заметили, как втянулись, выполнять домашку и отвечать у доски стало нормой. Кое-кто в классе пытался их подколоть и со смехом заявлял, что они стали двумя примерными очкариками без очков, но Славка, который к четырнадцати годам вымахал выше всех в классе, нарочито вежливо пояснял придурку за их стремление к учёбе. И одноклассники с интересом следили, выдержат они два года или нет. Они справились. Никто не знает, чего им это стоило, но Ваня со всей уверенностью думал, что Славка может по праву считать половину мопеда своей, без него Ваня ни за что бы не увидел желанный подарок. — Класс! — улыбнулся Славка. — И скорости на руле переключаются, шикарная штука! Ваня видел, что тому очень нравится мопед, но купить такой или даже попроще его мама не могла. Отец ушёл из семьи, когда Славка учился в третьем классе. Козёл, ладно бы просто ушёл, так нет, этот гад ещё размен квартиры потребовал. С тех пор Славка с мамой и сестрой Дашкой ютились в коммуналке, и одной зарплаты хватало только на самое необходимое. Благо размен нашли в этом же доме, и Славке не пришлось ещё и школу менять. Ванина мама работала начальником ОРСа(1), и для его семьи не существовало дефицита ни в продуктах, ни в одежде, ни в чём-то другом. Очень часто она приносила что-то и для семьи Карелиных. Славкина мама, тётя Ирина, всегда смущалась, хотя деньги за всё обязательно отдавала. Но попросить у родительницы мопед, которого днём с огнём не сыщешь в «Спорткульттоварах», для Славки Ваня не мог, потому что оплатить такое дорогое удовольствие Карелины были не в состоянии. Он всеми правдами и неправдами выведал у родителей, что мопед стоил целых двести рублей, и даже самый дешёвый — восемьдесят три. Дашка как-то упоминала, что тётя Ирина в месяц зарабатывает сто рублей. Вот и выходило, что не видать Славке мопеда, как собственных ушей. — Слав, — предложил Ваня, — мы с тобой по очереди за руль будем садиться, а гонять станем вместе, тут же двойное сидение. Глаза у Славки сразу радостно заблестели, он хлопнул Ваню по плечу. — Ванька, ты мой самый близкий и лучший кореш! — А ты мой. Они целый день катались в Измайловском саду и только ближе к вечеру, усталые и довольные, вернулись домой. — Лен, я же тебе говорил, — хохотнул отец, — раньше этот босяк хоть обедать домой приходил, а сейчас мы его вообще весь день не увидим, всё своё у него с собой — Славка и мопед, что ещё нужно пацану для счастья? — Второй мопед для Славки, — пожал плечами Ваня, — но это несбыточная мечта. — Но если Ира не может ему купить, возможно, Славик сам на него заработает? — выглянула из кухни мама. — Как? — Ваня только руками развёл. — Мы думали об этом. Даже если вместе пойдём вкалывать, в лучшем случае по червонцу на брата получим, в целом за два месяца — сорок рублей, потом школа начнётся, десятый класс и подготовка к экзаменам, некогда будет. — А если вам на море, в трудовой лагерь поехать? — предложила мама. — Я могу достать путёвки. Моя знакомая рассказывала, что её дочь в прошлом году ездила, восемьдесят пять рублей за месяц заработала, а ещё отлично отдохнула, загорела и в море накупалась. — Нормально, — согласился Ваня, — ща к Славке сбегаю, договоримся. — Куда? — схватил его за руку отец. — Темень на дворе, завтра всё обсудите. Всю ночь Ване не спалось, он вздыхал, вертелся и взбивал несколько раз подушку, но сон не шёл. Ему не терпелось поделиться идеей с другом, тот явно обрадуется. Он же и так как мог подрабатывал, чтобы помочь матери. И Даша после школы пошла не в институт, а в училище на швею, чтобы быстрее начать приносить деньги в семью. Он только на заре незаметно вырубился, а в десять его уже разбудил Славка. — Тёть Лен, а Ванька чё, ещё дрыхнет? — услышал он его голос. — Спит засоня, — откликнулась мама. — Буди его, буду вас сырниками со сгущёнкой кормить. — Ну ты, братан, храпеть! — Большой и громкий, Славка ворвался к нему в комнату и принялся стаскивать с него одеяло. — Вставайте, Ванюша, вас ждут шикарные сырники, сгущёнка, мопед и я! — Шам ты Ванюша, — отбрыкивался Ваня, вцепившись руками и даже зубами в постельное бельё. — Оштавь в покое одеяло, я не одет! — А то я твои трусы ни разу не видел, — заржал тот, продолжая диверсию и теперь щекоча голые Ванины пятки, — можно подумать, на речке мы не голяком купаемся. Вставай, придурок, всё лето проспишь. Весело смеясь, они ещё минут пять побарахтались на кровати, пока мама не позвала их повторно. — Слушай, Слав, мама идею подкинула, как тебе на мопед заработать, — сообщил Ваня, одеваясь, — сейчас пожрём и обсудим. Ваня всё обстоятельно рассказал ему, прихлёбывая чай и уплетая мамино творение. Славка, немного подумав, кивнул. — Так-то путное предложение, ничего не скажешь. И заработаем, и море увидим, и отдохнём. Я, конечно, согласен, но отпустит ли меня мама, на путёвку тоже деньги нужны. — Я уже разговаривала с Ириной по телефону, — вмешалась Ванина мама, — она согласна, даже рада, что вы под присмотром будете, а не станете шататься неизвестно где. И путёвки недорогие, не переживай. — Значит, едем на море! — заголосил Ваня, хлопая Славку по плечу. — А куда конкретно мы поедем? — спросил Славка. — Краснодарский край, — улыбнулась мама, — в лагерь с красивым названием «Звёздный». — Почему «Звёздный»? — влез Ваня. — Там что, космодром для запуска космических кораблей есть, как на Байконуре? — Вот поедете и узнаете, — припечатала мама. * * * Славка любил свой район. Пусть и не центр Ленинграда, и коммуналок больше, чем отдельного жилья, зато у них шикарный двор, деревянные сараи и много деревьев. Раздолье для мальчишек. Они с Ванькой тут каждое укромное местечко знали, ещё пацанятами всё облазили и проверили. И школа у них скромная, одноэтажная, в конце пятидесятых построенная, зато выпендрёжников нет. Ванькины родители хоть и должности хорошие занимали, да и жили в отдельной «трёшке», но оба с простыми работягами запросто общались, тётя Лена ещё и продуктами многим помогала. Она всё могла достать; у кого какая нужда была, никогда не отказывала. Однажды у Катьки Максимовой бабушка сильно заболела, лекарство очень дефицитное срочно потребовалось, так она принесла и даже денег не взяла. У них в доме вообще хорошие соседи. Дядя Вася из семнадцатой квартиры всегда мальчишкам чинил велики или самокаты. Славкина мама пекла вкусные расстегаи с рыбой, весь двор их обожал: она настряпает целый тазик и вынесет на улицу, даже бабка Ивлева, которая вечно ходила всем недовольная, хвалила и пирожки, и маму. Просто, весело и дружно жил их двор, на первомайские праздники или день Победы накрывали под вековыми дубами столы и все вместе отмечали. А летом вообще без повода приносили кто чем богат и сидели за полночь. Взрослые вспоминали былые годы или пели песни, а они, пацаньё, вертелись рядом, слушая краем уха разговоры. Хорошо жили, и менять свой двор Славка, как, впрочем, и Ванька, тоже никогда бы не согласился. А ещё он вообще не завидовал Ваньке. Пусть у того и отец есть, и живут они в достатке, но друг ни разу не козырял этим. Наоборот, в лепёшку мог расшибиться, но не давал Славке чувствовать себя ущербным. Как-то Славка бабке Ивлевой тяжёлую сумку до дома помог донести, а та потом посмотрела на него жалостью. — Хороший ты, Славик, добрый, — забормотала, уходя, — сиротинушка бедненькая. Ванька, который как раз вышел из подъезда, услышал, как она причитает, и разозлился. — Сама вы, баба Зина, сиротинушка несчастная! Это у вас никого нет, а у Славки мама есть, Даша и я! Понятно вам? Славка обнял его тогда за плечи и засмеялся. — Эт точно, ты мне и за отца, и за брата, придурок, с тобой не соскучишься. Но на самом деле, пока Ванька отчитывал вредную старуху, Славку затопила такая волна благодарности к другу, даже слёзы чуть-чуть навернулись. Он сморгнул их, чтобы тот не видел, и только тогда полез обниматься. Он считал себя самым везучим, такого другана, как Ванька, не часто встретишь. Вот и сейчас, вместо того, чтобы рассекать на новеньком мопеде по городу, тот нашёл способ, как заработать денег. Он готов был оставить свой подарок дома на целых два месяца и поехать пахать ради друга. И ведь не успокоится, пока и у Славки своего мопеда не будет. Такой уж он человек, Ванька Светло. * * * — Давайте я вас на служебной машине подброшу, — предложил Светло-старший. — Пап, ты чего? — возмутился Ванька и тут же замахал руками. — Нас парни засмеют! — Не надо, Иван Дмитриевич, — согласился с ним Славка, — мы на трамвае нормально докатимся. В предвкушении поездки парни даже рюкзаки собрали ещё накануне, потом возились с мопедом, обсуждая, сколько хотя бы примерно смогут заработать и то, как скоро получится приобрести второго «железного коня», чтобы гонять наперегонки. К огромному возмущению, одних их родители не отпустили, попросили Дашку проводить «оболтусов» и посадить в поезд. Парни, конечно, подняли крик, что они уже взрослые и сами прекрасно справятся, но все доводы разбились о ласковую, но твёрдую просьбу Славкиной мамы: — Пожалуйста, мальчики, с вас не убудет, а нам спокойнее. Они переглянулись и вздохнули, покоряясь обстоятельствам. Хотя против Дашки в общем-то ничего не имели. Раньше, конечно, у Славки с сестрой бывали периоды вражды, холодной войны либо горячей дружбы попеременно, но теперь почти закончились, всё-таки они повзрослели. Пока ребята разговаривали с отцом, большинство соседей высыпало во двор провожать их. Даже бабка Ивлева припёрлась. — Надеюсь, вы помните правила безопасности на воде? — пожимая им на прощание руки, строго спросил Валера Свиридов, который три года назад вернулся из армии и теперь преподавал у них в школе физкультуру. — Помним, помним, — закивали парни. — Все фрукты мойте перед едой, — уже в который раз напомнила Славкина мама. — Ага! — поддел кто-то из пацанов. — А то, вместо моря, просидите всё время в сортире. Все дружно засмеялись, а парни возмущённо закатили глаза. — Не забывайте писать, — добавила тётя Лена, чмокнув обоих по очереди в висок. Когда каждый провожающий пожал им руку, приобнял, потискал и взъерошил им волосы, Славка и Ванька, лохматые, вспотевшие и уставшие, облегчённо выдохнув, помахали всем и наконец-то выдвинулись к остановке. — Соседи, конечно, у нас классные, — просипел Ванька, подтягивая ремни тяжелого рюкзака, — но иногда они утомляют. — Согласен, — кивнул Славка, — такое ощущение, что они нас навсегда проводили и не надеются, что мы вернёмся. — И не говори. Дашка, слушая их возмущённый диалог, только весело ухмылялась. * * * На вокзал Ваня со Славкой приехали задолго до отправления поезда. Перрон встретил запахом пыли, едва уловимой угольной гари и мазута, и это вскружило голову. Внутри что-то сжалось, наполняя тело неповторимым чувством счастья, будущей дороги и скорого отдыха на юге. Ну как — не совсем отдыха, ещё и работы, но молодой организм не воспринимал её слишком всерьёз: работа работой, а развлечений и удовольствия наверняка будет больше. Одно море чего стоит! В смысле, Ваня и раньше бывал на море, ездил в Сочи, но с родителями, всегда под надзором и контролем. Теперь, впервые, они путешествуют самостоятельно. Просто мечта! Загорать, купаться, ещё и денег заплатят. Перспектива трудовой дисциплины Ваню не пугала, они со Славкой никогда не боялись прикладывать усилия: комсомольцы, в конце концов, не лентяи какие. Самостоятельные личности. Купив мороженое, троица снова вышла на площадь. — Ну вот, до отправления больше двух часов, — вздохнула Дашка, кинув взгляд на циферблат часовой башни. — Не понимаю, зачем приезжать так рано. — Вдруг трамвай бы сошёл с рельс? — привёл резонный аргумент Славка. — Метро тебе на что, дурень? — беззлобно поддела та и отвесила ему лёгкий подзатыльник. Славка увернулся. — С вещами париться в духоте и толкучке? Вот уж фиг! — вознегодовал он. Медленно огляделся по сторонам и поморщился. — Слушай, ты иди, — заявил с недовольным видом. — У тебя дела всякие, а мы и сами сможем в поезд сесть. Стыдно, что нас провожают, как мелких. — Но... — Правда, Даш, чего тебе здесь торчать, — поддержал друга Ваня. — Мы не беспомощные. — Хорошо, — согласилась та. — Дадите телеграмму, а то родители будут волноваться. — Ладно, ладно, — отмахнулся Славка. — Хватит поучать, иди уже. Хмыкнув, та наконец удалилась. Переглянувшись, Ваня со Славкой вернулись на вокзал и не сговариваясь пошли к автоматам с газировкой — день выдался не очень солнечным, но душным, липким, влажным, как бывает перед грозой, поэтому пить хотелось каждую минуту. Ваня поставил на место стакан и утёр ладонью потный лоб. — Идём туда? — предложил, указывая на свободную лавку в отдалении. Славка кивнул и молча подхватил рюкзак. Ваня понятливо хмыкнул: можно было выбраться обратно на площадь, погулять и скоротать время, но их обоих манила неповторимая вокзальная атмосфера. С относительным удобством расположившись на скамейке, парни стали ждать — и по закону подлости время поползло, как сонная улитка. Обычно-то его, времени, всегда не хватало, они со Славкой не знали скуки, вечно были чем-то заняты, но сейчас ощутили праздность в полной мере. На платформе незаметно прибывал народ. В основном, их ровесники, значит, скорее всего будущие попутчики — не будут же спецпоезд порожняком гонять на юг, сюда сейчас наверняка съехалась рабочая молодёжь со всего Ленинграда и области. — Когда этот чёртов поезд, — с досадой простонал Славка, в который раз подбирая под лавку длинные ноги, чтобы не мешать другим пассажирам ходить. — Пойдём ещё газировки бахнем? — На фиг, — отказался Ваня. — Потом будем в вагоне в туалет бегать, а там санитарная зона, очередь, то, сё. — Точно. — Славка не смог не признать, что в его словах есть резон. — Тогда по пирожку? — Зачем нам мама с тёть Ирой полную авоську еды собрали? — снова парировал Ваня. Славка печально вздохнул. — Зануда, — резюмировал он. — А сигареты? — Мы же не курим. — Ну, тогда я больше не знаю. — Славка развёл руки в стороны. — Идём просто так пошатаемся. У меня уже задница затекла, в поезде насидимся. — Что ж ты сразу не сказал, — засмеялся Ваня и быстро поднялся на ноги. Далеко уйти они не успели: на перроне возник невысокий, но крепкий лысый мужик в сопровождении нескольких девчонок и парней в одинаковых куртках и штанах. В руках они несли какие-то таблички, папки, у мужика на шее болтался на ремне мегафон. Они быстро прошли мимо, весело переговариваясь. Ваня проводил их взглядом. — Кажется, начальство пожаловало, — пробормотал под нос. — Значит, сейчас и посадка начнётся. Скоро поедем. — Угу, — рассеянно отозвался Славка и охнул: засмотревшись на вожатых, он врезался в кого-то, получив чувствительный удар по рёбрам. — Куда прёшь, шкаф на ножках? — сразу зашипел, будто проколотая камера, раздражённый голос рядом. — Следи, куда ходули ставишь! Всё произошло настолько быстро, что парни даже не сразу поняли, что обращаются к ним. Развернулись, обозревая перед собой двух пацанов с огромными рюкзаками. Ваня сощурился, оглядывая нежданных противников с ног до головы. Один белобрысый, чуть пониже Славки, но тоже высокий, смотрел не враждебно, скорее с лёгким любопытством, зато второй — очень коротко стриженый, стройный и гибкий на вид, — буквально прожигал взглядом, морща внушительный шнобель на сердитой роже. Славка недоуменно моргнул. — Ч-чего? — опешив, брякнул от неожиданности. Носатый переглянулся со своим длинным дружком. — Смотри, Ванёк, колхоз приехал в культурную столицу! — выдал громко и агрессивно уставился на Славку. — Чего рот раззявил? Ты не только слепой, ещё и глухой? Здесь вокзал, а не проспект, какого хрена ворон считаешь, ты мне чуть ногу не отдавил! Вокруг их четвёрки начали останавливаться заинтересованные происходящим ребята. Славка сузил глаза, но Ваня знал, что в драку друг не полезет, разве что в самом крайнем случае. Сам он не отличался особым дружелюбием, зато Славку почти невозможно было поддеть: в отличие от многих, тот обладал редким душевным равновесием и умел так приложить словом, мало не покажется. Поэтому Ваня не особенно напрягся, с интересом ожидая дальнейших событий. Демонстративно расправив плечи, Славка медленно склонил голову набок, будто по щелчку превращаясь в злобную версию себя. Посмотрел изучающе. — Кто здесь колхоз, а кто культура — сразу видно. — Он расплылся в неприятной ухмылке. — Манеры штука такая, их не спрячешь, из любой щели вылезут. Да? Носатый побагровел. Сжал кулаки, дёрнувшись вперёд, но на плечо ему опустилась здоровая лапа белобрысого (Ваня насупился, недовольный тем, что они с этим неприятным субъектом оказались тёзками). — Мирон, — сказал белобрысый, предупреждающе стиснув пальцы, — не психуй. Пацанчики сейчас извинятся, и мы разойдёмся миром. А то в глаз схлопочут, если будут барагозить. Да, ребята? — и оскалился с наглой рожей. Ваня фыркнул. Открыл рот, чтобы ответить по достоинству, но Славка опередил. — Слышь, а что, твой дружбан недорослый сам-то ответить не в состоянии? — поинтересовался ехидно, нарочито растягивая слова, как всегда делал, когда хотел побесить. — Только из-за твоей спины может зенками лупать? Как там его — Мирон? Чё скажешь, Миро-он? — И уставился в упор. Мирон скривил губы, высокомерно скрестив руки на груди. — Не ссы в компот, там повар ноги моет, — парировал холодно. — На тебя приличные слова жалко тратить. Фу. Идём, Вань, а то здесь чем-то воняет. Они резко развернулись и направились к краю платформы, куда начал стекаться народ, окружая мужика с мегафоном. Ваня заметил, как Славка едва уловимо вздрогнул и покрылся пятнами, и встревоженно нахмурился — значит, зацепило всё-таки. У него и самого внутри кипело бешенство. — Эй, вы! — окликнул он, но те не обернулись, противный Мирон лишь поднял руку и пренебрежительно отмахнулся — этаким царственным жестом, словно барин, не желающий общаться с холопами. Этого они не стерпели. — Ну вы, шкуры! — воскликнул Славка и бросился к удаляющимся оппонентам. — Мы вас сейчас по стенке... Сразу несколько человек бросились к нему, удерживая за руки. — Остыньте! — Ладно вам!.. — послышались окрики. — Не начинайте, пацаны, — посоветовал улыбчивый русоволосый парень. Он был высоченным, но при этом таким худющим, что одежда болталась на нём, как на скелете. — Шаст прав, драка хреновый вариант, — поддакнул ему кудрявый пацан с пронзительно синими глазами. — Сейчас нарвётесь, вас с поезда снимут, путёвки лишат, оно вам надо? — добавил рассудительно. — Давайте лучше знакомиться? Меня зовут Арсений. — То есть, Сеня? — на голубом глазу уточнил Ваня и невольно отшатнулся, потому что лицо их нового знакомого перекосило в жуткой гримасе. — Н-нет, — брезгливо передёрнулся он, — только не Сеня, пожалуйста. И не Сенька! Ненавижу, когда меня так зовут. Я исключительно Арсений, договорились? — Без проблем, — пожал плечами Славка. — Отлично! — Тот протянул им руку. — А это Шаст, — мотнул подбородком на своего друга. — Шаст? — озадаченно переспросил Славка, и тот белозубо заулыбался. — Антон Шастун, — представился официально. — Можно Шаст, меня все так зовут, я привык. Ваня со Славкой машинально обменялись рукопожатиями. — Слава. — Ваня, — буркнули по очереди. — Вот и хорошо, — весело подмигнул Антон. — Идёмте, а то и правда останемся на вокзале куковать. Вон, смотрите, вожатки уже по перрону носятся, сейчас будут всех в поезд сажать. Парни переглянулись. — Ладно, — вздохнул Ваня, перехватывая поудобнее рюкзак. — С этими придурками попозже разберёмся. Посадка длилась долго. Утомлённые всеми формальностями, ребята жаждали поскорее отправиться, но пока воспитатели проводили инструктаж, сверялись со списками присутствующих, искали опоздавших, миновало сорок минут. Испорченное дурацкой стычкой настроение выровнялось, мысли снова заняло предстоящее путешествие. Парни разговорились с новыми знакомыми, узнали, что они двоюродные братья, один из Воронежа, второй аж из Новосибирска, что они несколько лет не виделись, но этим летом обе семьи переехали в Ленинград, и теперь оба будут здесь оканчивать школу. Ваня со Славкой в ответ поведали о своей жизни, мечте о новом мопеде, пообещали рассказать позже о городе и достопримечательностях, которые новоявленные ленинградцы не успели посетить, и они все, довольные беседой, решили держаться вместе. Им повезло — ни воспитатель Александр Сергеевич Тимарцев, ни вожатая Ася, услышав просьбу разместить их в одну плацкарту, не возражали, и вскоре парни активно жевали пирожки, наблюдая в окно, как перрон медленно уплывает назад, по мере того, как поезд набирает ход. * * * Ехали весело, заняв козырные места у окна. Ещё двое пацанов с боковушек закинули свои рюкзаки на полки и смылись в неизвестном направлении — наверное, ушли к друзьям, но это было не важно. Оказалось, Антон с Арсением с малых лет участвовали в самодеятельности, выступали в командах КВН, поэтому без перерыва шутили и хохмили. Им бы в передаче «Вокруг смеха» выступать. Вчетвером они лопали домашние припасы, без конца бегали за кипятком для чая. Незаметно пролетел вечер, и к ним в плацкарту явилась Ася. — Всё, мальчики, пора спать, — смягчая слова улыбкой, велела она. — Укладывайтесь. — Всего полдвенадцатого! — попытался возмутиться Славка, но его не поддержали: день выдался насыщенным, у всех помимо воли слипались глаза. Парни закопошились, доставая с полок зубные щётки и мыльницы. — Молодцы, — похвалила Ася и ушла. Ночью Ваня проснулся от одной естественной потребности и, сонно покачиваясь в такт поезду, поплёлся в туалет. Дёрнул за ручку, но там было занято, и он присел на крышку от мусорного ящика, прислонившись затылком к бежевому пластику стены. Через десять минут потребность стала гораздо ощутимее. Поднявшись на ноги, Ваня нетерпеливо стукнул пару раз костяшками пальцев по двери. За ней копошились, чем-то хлопали, несколько раз включалась вода, но по-прежнему никто не выходил. Потребность между тем достигла кризисной отметки. Ваня поморщился, пританцовывая на месте, и снова затарабанил в дверь. — Кто там засел! — процедил негромко, но с расчётом, чтобы его услышали. — Слышь, не тебе одному надо, выходи давай! Пару секунд по ту сторону ничего не происходило, потом замок наконец щёлкнул, в проёме нарисовалась невысокая фигура. Ваня гневно уставился на чересчур медлительного козла, из-за которого он сейчас, кажется, опозорится прямо в штаны. — Какого фига ты там застрял, гад... — И запнулся, обозревая перед собой того самого носатого хама — Мирон, кажется? — с которым они ругались днём на перроне. Ну, не только с ним, ещё с его наглым длинным дружком, но тот всё-таки больше отмалчивался. — Кому приспичило! — набычился Мирон, вытираясь полотенцем, отнял руки от лица. Хлопнул глазами и прищурился, явно узнавая Ваню. — А, это ты. Чего ломишься? Не видишь, занято? Не можешь терпеть, завязывай узлом. — К-козлина, — только и сумел выдавить Ваня, отодвинул его плечом и юркнул в вожделенное помещение, чувствуя, что у него сейчас, кажется, заплещет из ушей. Завершив неотложные дела, он скривился в раздражении. Дурацкая ситуация. Он бы много чего хотел сказать тому гадёнышу, но не успел, а теперь последнее слово осталось не за ним. Снова! Так, чего доброго, придурки решат, что можно всегда чморить Ваню со Славкой и ничего им за это не будет. Ваня сжал кулаки. — Вот уж хрен вам, — пробубнил под нос и недобро ухмыльнулся. План в голове сложился моментально. Оставались кое-какие трудности, но это ерунда, надо всего лишь пораскинуть немного мозгами, и всё получится. Главное — немедленно разбудить Славку. Тот скрючился на своей полке, неловко подогнув ноги — иначе они перегораживали проход, мешая людям ходить. Ваня сочувственно улыбнулся, вспоминая, как друг ещё днём сетовал на свой рост, с которым удобно расположиться в любом транспорте являлось большой проблемой. Хотя Антону, который сейчас уютно посапывал на соседней полке в точно таком же положении угнетённой креветки, было ещё хуже — он выше Славки сантиметров на пять вымахал, бедолага. Ваня мотнул головой, избавляясь от всякой ерунды, забивающей мозг. — Слав, — потряс друга за плечо, — просыпайся. Тот буркнул что-то невнятное, махнул рукой, словно прогоняя надоедливого комара. — Славян! — повысил голос Ваня. — Иди в баню, Дашка, дай поспать, — сонно выдохнул тот и отвернулся к стене, накрываясь простынёй с головой. Слегка озверев, Ваня дёрнул простыню назад, наклонился к самому уху, торчащему из-под прядей давно не стриженных волос. — Да проснись ты, блин, балда египетская, — зашипел сердито и с силой пихнул засоню в бок. — Алё! Вставай, всё проспишь! — А?.. Что?.. — наконец очухался тот, сел на кровати, едва не треснувшись лбом о верхнюю полку. Уставился на Ваню, непонимающе моргая. — Ты чего? — Нужно кое-что провернуть, — исчерпывающе пояснил тот. — Э-э?.. — предсказуемо не въехал Славка. Потёр глаза и посмотрел более осмысленно. — Что такое, Вань? Кошмар приснился? — Он развернулся на полке, сползая спиной по стене ниже, похлопал ладонью у бедра, приглашая присесть, чтобы не будить болтовнёй соседей. Поднявшись с корточек, Ваня устроился рядом с ним. Схватил со стола початую бутылку «Байкала», отхлебнул, увлажняя горло. Задуманное дело уже не представлялось лёгким и простым. Как они найдут своих обидчиков в такой темноте? А если те вообще рядом с воспитателем и вожатой спят? Или едут в другом вагоне? Недаром они им днём ни разу не попались на глаза. Хотя... с какого хрена тогда этот придурок припёрся в чужой туалет? Сплошные загадки, но смогут ли они со Славкой их решить? — Вань, ты уснул, что ли? — подал голос Славка и оглушительно зевнул. — Или меня растолкал, чтобы вместе помолчать под стук колёс? — А, — отмер тот и аккуратно пристроил бутылку обратно на столик. Потёр виски, собираясь с мыслями. — Слушай, я сейчас в сортир ходил. — Замечательно, — едко прокомментировал Славка, — а обязательно меня о таком событии опове... — Заткнись, — шикнул на него Ваня. — Дай сказать. Славка прекратил кривляться, посмотрел серьёзно. — Ну? — Баранки гну, — огрызнулся Ваня, с досадой осознавая, что никак не может сосредоточиться и нормально донести идею. Зажмурился и плюнул на всё, решив говорить как есть. — Короче, — лихорадочно зашептал он, — я сейчас ходил в туалет и там столкнулся с тем дебилом, помнишь, мы на вокзале закусились. — С длинным или носатым? — деловито осведомился Славка, будто и не удивившись. — С носатым. — И что? — Да он опять выпендрился! — свистящим от злости шёпотом выпалил Ваня. — Торчал там полчаса, я чуть дверь не снёс, думал, всё, хана. Картина Репина «Приплыли»! И тут выползает эта сволочь — лениво так, не спеша, типа, кроме него, больше здесь никого нету. Бесит! — А ты чего? — А чего — я? — сердито шмыгнул носом Ваня. — Я ссать хотел, толком даже ему не ответил! Получается, опять он нас обставил. Надо отомстить. — Хм, — Славка задумчиво потёр подбородок, — ну да, ты прав. В лагерь приедем — все рожи им разобьём, чтобы больше не... — Это само собой, — категорично перебил его Ваня. — Только оно когда ещё будет. Надо вот прям щас! — Как? — озадачился Славка. — Хрен знает, — потёр переносицу Ваня. — Но как-то надо, да хоть пастой измазать. Помнишь, в лагере два года назад всех мазали, давай сейчас тоже? Покажем им, кто они есть — малышня в песочнице со своими подначками. — Это идея, — оживился Славка. — У меня, правда, простая, зато у Арсения видел «Поморин». — Мы что, у него без спроса возьмём? — усомнился Ваня. — Да он не обидится, — уверил Славка. — Хороший же пацан, правильный. Мы ему потом крымскую пасту купим. — Ладно, — согласился Ваня и подпрыгнул на полке от нетерпения. — Только вот как мы этих придурков найдем сейчас? Может, они вообще из начала вагона. — Нет, — прищурился Славка. — Я их мельком видел, когда они со стаканами таскались, просто не стал поднимать бучу. — Да? — изумился Ваня. — Я не заметил. — Ты над Шастом так ржал, маму бы родную не заметил, — тихо засмеялся Славка. — А в остальное время в окно пялился. Даже за кипятком мы с ребятами ходили. — Угу, — рассеянно подтвердил Ваня — поезда действительно имели над ним почти магическую власть, он ужасно любил путешествовать, его всегда завораживал мерный стук колёс, и он иногда мог часами неподвижно просиживать, погрузившись в размышления. — Но всё-таки — как мы их найдём? — Давай рассуждать логически, — предложил Славка. Протянул руку над столом, вытащил из кулька варёное яйцо, стукнул и принялся неторопливо очищать его от скорлупы. Видимо, это вписывалось в его понятие «логического рассуждения». Ну, или просто напал ночной жор. — Наша плацкарта — четвёртая от конца. Эти клоуны ходили мимо нас только в сторону проводников, за кипятком. Значит — они где-то в оставшихся трёх до туалета. Сейчас быстренько все осмотрим, никуда не денутся. — Света маловато, — посетовал Ваня. — По силуэтам не опознаем, надо именно морды разглядеть, а то не тех намажем. — У меня есть фонарик, — оповестил его Славка, торопливо запихал остатки яйца в рот, заел горбушкой и зарылся в свой рюкзак почти с головой. — Вот! — продемонстрировал найденное, посветив себе на лицо. Поднялся, протягивая Ване руку, склонился над ухом. — Слушай, — начал рассуждать шёпотом, — этот, который Ваня — он ведь тоже шпала, значит, с удобством на полке не уляжется. Ищи, у кого ходули скрючены, либо в проходе торчат, а там разберёмся. — Ага, — с готовностью отозвался Ваня. Аккуратно вытащил у Арсения с сетчатой полочки тюбик с пастой, мысленно извинившись перед ним за самоуправство. — Сейчас мы им устроим. — Только осторожно, — предупредил Славка и первым выдвинулся в проход. — Не топочи как слон. — А то я бы сам не догадался, — ворчливо отозвался Ваня и на цыпочках последовал за ним. Всё оказалось проще, чем он думал. Даже фонарик не потребовался: искомые фигуры ехали в самой последней плацкарте, как раз у туалета. Оттуда через дверное окошко сочился дополнительный жёлтый свет, и если приглядеться — на полках чётко можно было разглядеть спящих пассажиров. Как и они сами, те нашли более-менее идеальный баланс: кто легче и худее, наверху, кто массивнее — внизу, поэтому пресловутый шпала-Ваня похрапывал прямо по курсу, а над ним, свесив руку, сопел в две дырки его вредный приятель. — Попались, — удовлетворённо шепнул Славка и свинтил с тюбика крышку. Выдавил Ване на палец длинную полоску. — Ты над Иванушкой-дурачком поколдуй, а я сейчас Мирошке боевой раскрас наведу. — Замётано. Быстро управившись с задачей, они крадучись вернулись к себе, завалились каждый на свою полку, уткнулись лицами в подушки и дружно загоготали. — З-завтра бы не пропустить концерт, — отсмеявшись, произнёс Ваня, свесившись со своей верхотуры. — Не пропустим, — хищно разулыбался Славка. — От их воплей весь вагон проснётся, зуб даю. — Ладно, — хмыкнул Ваня и зевнул. — Давай спать, а то пацаны от нашей возни точно проснутся. * * * Ване Евстигнееву снилось, что он капитан Кук и угодил в плен. Неизвестно, как на самом деле обошлись с Куком аборигены, но во сне всё соответствовало распространённой легенде: полуголые, чернокожие и очень воинственно настроенные индейцы уже привязали его к огромному копью и расположили над костром. Ярко полыхающее пламя било в лицо, кожа пузырилась и лопалась, скукоживаясь от жара. Ваня заорал в ужасе — и проснулся, подскакивая на кровати и тараща глаза в коричневую обивку низкого потолка перед собой. В окно били лучи утреннего солнца. Он поморгал, приходя в себя, облегчённо выдохнул, но сразу нахмурился: лицо по-прежнему тянуло и немного пекло. Он ощупал пальцами лоб, щёки, нос, покрытые непонятной плотной коркой, нахмурился, завозился, откидывая с себя простыню, в которой умудрился запутаться ногами — то-то они так затекли! Над ним сразу зашебуршались, послышалось кряхтение и сонный голос: — Вань, ты чего? Кошмар приснился? — Мирон выглянул сверху, и Ваня чуть не заорал повторно: вся рожа друга была измазана белесой дрянью, и он напоминал несвежую панночку из «Вия». Судя по вытаращенным глазам Мирона, Ваня выглядел не лучше. — Ч-что это за хрень? — сипло выдохнул он, проводя по лицу пальцами. — Кажется, зубная паста, — бормотнул Ваня — он успел немного оклематься, и способность соображать к нему вернулась. — Твою мать. Что, всех намазали? Я думал, здесь не пионерлагерь! Однако вскоре выяснилось, что диверсии подверглись только Ваня и Мирон, остальные их соседи сверкали хоть и помятыми спросонья, но в целом относительно чистыми физиономиями. — Это за что же нам такая честь? — обескураженно почесал Ваня лоб, развалившись на своей полке после того, как целых пятнадцать минут безуспешно пытался отскрести присохшую намертво пасту. Полностью избавиться от следов, конечно, не удалось — «Поморин» всем был известен своими коварными свойствами, так что теперь они с Мироном щеголяли красными, как после бани, мордами. — Почему именно мы? — А леший его разберёт! — запальчиво воскликнул тот и пристукнул кулаком по столу. — Вроде никому дорогу не... — Он внезапно умолк, уставившись в одну точку и хлопая глазами. — Мирон, тебе плохо, братан? — обеспокоился Ваня и потеребил его за рукав. — Эй! Что, живот заболел? — Я, кажется, знаю, кто нам подляну устроил, — процедил тот, очнувшись, и вскинул злой взгляд исподлобья. — Это же то сельпо, с которыми мы поцапались вчера! — Почему они? — не понял Ваня. — И почему сельпо, они же вроде городские? — Не умничай, — недобро покосился на него Мирон. — Если в городе живут — ещё не значит, что городские, сами по себе колхоз колхозом. — Ну, допустим, — покладисто согласился Ваня. — А с чего ты решил, что это их рук дело? — С того, что больше некому, — слегка успокоившись, принялся рассуждать Мирон. — Только у них на нас зуб, отвечаю. Мало того! Ты вчера уже дрых, а я в тубзик бегал покурить: там окошко заклинило, пока проветрил, пока то-сё, в дверь ломились, как сумасшедшие. Так это оказался один из тех двоих. Вякнул мне что-то, но я его быстро заткнул, да ему и некогда было, боялся в штаны напрудить. — Он ухмыльнулся. — Что ты на это скажешь? Ваня медленно почесал подбородок. — Блин, — выдал растерянно, — ну, всё возможно. Мирон посмотрел на него скептически. — Ванёк, ты не проснулся ещё? Включай голову! Какое там «возможно», это точно они. На хер это ещё кому-то сдалось? — Да, — согласился Ваня, окончательно уверившись, что предложенные кандидатуры — единственно верные. Как он мог сомневаться? Видимо, и вправду не проснулся как следует. Он улыбнулся, глядя на подозрительно спокойного Мирона напротив. — Что делать будем? — осведомился невозмутимо и потёр кулаки. — Подкараулим и убьём? — Слишком просто для них, — оскалился в многообещающей ухмылке Мирон. — Да и от вожатых можно отхватить лещей, если попадёмся. Мы им отомстим. — Как? — опешил Ваня, не ожидая такого хладнокровия от обычно вспыльчивого друга. — В лагере, — отрезал тот. — Сейчас ничего не предпринимаем, всё равно скоро прибытие. Мы им объявляем войну, Вань. Они ещё попляшут, пожалеют, что с нами связались. Идёт? — он протянул ладонь. Ваня ударил по ней своей. — Идёт! __________________ (1) ОРС — отдел рабочего снабжения, организация (предприятие) государственной розничной торговли в СССР.