***
Агата стояла на облаке. Белоснежном, будто нарисованном в мультике, и мягком, как руки Хлои. Оно напоминало о хороших временах и родительских объятиях. Как же она скучала по этому. Складывалось впечатление, будто в жизни будет только чёрная полоса и никто больше не будет так же добр и нежен, как Хлоя с Эриком. Приобняла себя за плечи и хныкнула. Она устала плакать. Устала скучать. И устала ловить себя на мысли, что их больше нет, больше никаких милых семейных посиделок и сказок на ночь. Конец уже наступил. Агата подняла голову, услышав шорох облаков. Кто-то приближался. Глаза застелила пелена слëз, так, что она не сразу разглядела лица подходящих людей, но рыжая макушка Хлои была слишком примечательна, чтобы не узнать её. У мужчины походка была точь-в-точь как у Эрика, он чуть прихрамывал после травмы ноги. — Девочка моя, не надо плакать. — Хлоя присела на корточки, большим пальцем вытирая слёзы с детского лица. Эрик принял такое же положение, как и Хлоя. Его крепкая рука легла на хрупкое плечо Агаты. Тихо, почти шёпотом, он спросил: — Чего моя принцесса грустит? — Его голос нежен. В тот миг в первую очередь он был отцом, беспокоящимся за любимую дочурку. Вместо ответа Агата разрыдалась пуще прежнего. Солёные слёзы текли по её покрасневшему лицу, со щёк скатываясь на шею. Она хныкала и шмыгала носом, не способная внятно сказать и слова. Просто ревела в три ручья, как малое дитё, коим и являлась. — Солнышко. Отпусти нас. Аннет о тебе позаботится. Всё у тебя будет хорошо, — начала Хлоя. — Мы обещаем, — закончил Эрик. Силуэты родителей исчезли. Они словно в воздухе испарились. Минуту назад были, а сейчас уже и след простыл. Агата от этого разрыдалась ещё сильнее. Она снова осталась без них. Совсем одна в этом мире. Все дети как дети, и только одна Агата никому ненужная сиротка, оставленная на произвол судьбы. Родители погибли, а больше у неё никого и не было. Вся та кучка родственников и партнёров семьи были просто чёрствыми сухарями, им не было дела до Агаты. Даже Аннет не проявляла особой любви и не вызывала доверия. Агате семь, а она уже осознала, что никому не нужна. Она не стоила любви. Агата открыла заплаканные глаза и оказалась в кровати, которую ей выделила Аннет. Сердце щемило, а слëзы не прекращали течь. Это всего лишь сон. Но от того не проще. Ноги были ватными, и всё же смогла заставить себя встать с постели. Она так хотела в тот момент почувствовать чьё-нибудь тепло, чью-то ласку. Больше всего в мире грезила о нежных объятьях Хлои или Эрика, но этому не бывать. Они мертвы. Сама не зная, куда шла, Агата пришла к комнате Аннет. Она так хотела почувствовать себя нужной, что было плевать, от кого получить ласку. Пусть и от Аннет, к которой она не питала особо тёплых чувств. Дверь открылась, а за ней показалась сонная Аннет в халате. — Чего тебе? — Кажется, её совсем не растрогали детские слёзы. — Можно я с тобой посплю? — Агата говорила неуверенно и тихо. — У тебя есть своя комната, спи там. У Аннет напрочь отсутствовала эмпатия? Другого объяснения тому, почему она такая хладнокровная и даже жестокая, не было. — Пожалуйста! — Голос непривычно высокий даже для ребёнка. Аннет вздохнула и взглянула на малышку Агату как-то по-новому. До этого на неё никто не смотрел так. Что-то было такое во взгляде, что обычный ребёнок и не мог выцепить. Сочувствие? Жалость? Извинения? Агата никак не могла понять, что же за этим крылось. — Ладно, — через пару секунд дополнила: — но только сегодня. Второй раз такого не будет. Агата сдержанно кивнула и почти шёпотом надломленным голосом сказала: «спасибо». Ей семь, а она уже не могла спать одна от всепоглощающего одиночества.***
Спустя неделю после похорон родителей Агате не стало легче. И кто только придумал выражение «время лечит»? Оно неправдивое. Раньше, для Агаты даже неделя была огромным промежутком времени. Каждый день был настолько насыщенным и интересным, что ощущался как месяц. Сейчас же, время тянулось как жвачка. За семь суток в жизни Агаты ни черта не изменилось. Она всё также скорбела и не находила в себе сил даже говорить. Аннет продолжала поражать своим равнодушием. Ей будто совсем не было дела до чувств Агаты. Подумаешь, какой-то ребенок днями напролëт плачет в доме. Ничего страшного. Агату такое отношение даже обижало. Она рассчитывала на то, что её будут утешать, а не просто холодно говорить «не ной» и уходить из комнаты. Время почти три часа дня, а Агата всё ещё даже не завтракала. Более того, вчера она тоже отказалась от еды. Она едва ли находила в себе силы вставать с кровати. Аппетита абсолютно не было. Только желание плакать. В комнату без стука вошла Аннет и окинула Агату недовольным взглядом. — Ты до сих пор не поела? — Она приподняла одну бровь. — Я не голодна. Агата перевернулась на бок, чтобы избежать зрительного контакта. — Тебе нужно поесть. Что ты хочешь? Я могу заказать, или повар приготовит. Что угодно. Аннет сложила руки на груди. Агата в ответ лишь что-то невнятно промычала. Кажется, это отказ. Аннет его не приняла и присела на кровать, кладя руку на детское плечо. — Так нельзя. Что мне сделать, чтобы ты поела? Агата хотела сказать «верни мне родителей», но вовремя прикусила язык. Аннет ведь даже не виновата в этом и уж тем более не могла ничего с этим поделать. Только если у неё внезапно не проявились способности некроманта. — Агата. Хоть говори со мной. Я от тебя не отстану, пока не поешь. Что за странный прилив заботы от Аннет? Для неё это нехарактерно. Обычно она была холодна и особо не волновалась о состоянии Агаты. Она достаточно суровая женщина, которая даже на похоронах родной сестры не пустила слезу. Может, всё же Аннет не такая бессердечная, как Агате казалось? Раз пыталась как-то помочь. Это даже можно было счесть за беспокойство. Возможно, ей стоило бы пойти навстречу, и тогда отношения наладятся? Вдруг у них что-то да получится. — Ты собралась меня игнорировать? Напоминаю, я не уйду, пока ты не поешь. — В голосе Аннет строгость. — Юная мисс, если ты… Агата повернулась лицом к Аннет и протянула ей исхудавшую руку, тихо говоря: — Ладно. Пошли посмотрим что есть вкусного. Аппетита всё ещё не было, но решила пойти на контакт. Аннет нахмурилась, очевидно, удивляясь смене настроя Агаты, но помогла ей встать и увела на кухню.***
Агата, спустя ещё одну неделю, медленно, но верно сходила с ума после потери родителей и всё ещё не особо доверяла Аннет. Они никогда не были близки. Даже Хлоя не особо тесно общалась с ней. Так, приезжала на праздники. Понемногу, начала мириться со своей судьбой. Она всегда была сообразительной девочкой. Даже будучи семилетним ребёнком, она не была склонна верить в чудеса. Родителей больше нет. Их не вернуть. Все те истерики не могли их вернуть, хотя желание плакать никуда не исчезло. Аннет же реальна, она хотя бы рядом. И она могла помочь. Как минимум, она не так ужасно относилась к Агате, как та думала, и достаточно обеспечена. Хотя бы, будучи сиротой, жила не в приюте, а в целом особняке. Спасибо и на том. Агата не могла принять смерть родителей. Но хотя бы она могла принять своё новое место жительства и Аннет. Она даже перестала теряться в доме. Считается ли это за адаптацию? — Ты меня когда-нибудь начнёшь слушать? — сбоку раздался недовольный голос Аннет, который вырвал из мыслей. — Извини, — негромко сказала Агата. С момента смерти родителей она стала всегда говорить или шёпотом, или полушёпотом. — Что мне сделать, чтобы ты хоть иногда вспоминала про реальный мир? Агата промолчала. Она не знала ответ. И, раз Аннет задала такой вопрос - она тоже. Только одна из них была семилетней девочкой, а другая — двадцатидевятилетний женщиной. Аннет фыркнула и взяла в руки газету. Агата всё ещё не понимала, почему её попросили посидеть в гостиной. Иначе бы она давно уже ушла к себе в спальню. Ладно, если бы они общались, пытались наладить контакт. Но они просто сидели в тишине. Или Агата просто настолько погрузилась в себя, что не услышала, как Аннет пыталась с ней заговорить? — Я придумала, — Аннет встала, взяла со стола карандаш и что-то обвела на одной из страниц газет. — Найдешь хоть себе друзей. Детям же нужно общение со сверстниками. — Она выдвинула два стула. На один села сама. Второй, видимо, для Агаты. — Садись, будем писать письмо одному очаровательному мальчику Александру. Агата искренне не понимала, что происходило. Она не особо-то хотела с кем-либо знакомиться, ей это было неинтересно. Она не была особо социальным ребёнком. Друзей-сверстников у неë не было. Ей хватало родителей для общения и совместного времяпрепровождения. И всё же, Агата послушно присела на стул, который для неё выдвинули. Находясь в ожидании, она под столом начала мять пальцы, выкручивая их в разные стороны. — Вот, ручка и листик. — Спустя пару секунд она опомнилась: — Ты же умеешь писать? — Да. Я же уже хожу в школу. Аннет нахмурилась. Неужто она ещё не знала этого? Интересно, она хоть записала Агату в школу на этот учебный год? Он ведь стартует через пару недель. А из-за вынужденного переезда, Агата не сможет ходить в свою старую школу. — Хорошо. Тогда пиши. А мне ещё нужно кое-что сделать. — Она тоже взяла себе чистый лист и ручку. Агата была благодарна за то, что Аннет не лезла в душу и не смотрела на то, что творилось в письме. Начала медленно, чтобы было аккуратнее, выводить настолько красивые буквы, насколько могла. Писала всё, что приходило в голову. В конце концов, она не пыталась произвести хорошее впечатление на этого Александра. Да и в целом не особо хотела поддерживать потом общение. Агата делала это для того, чтобы Аннет отстала. Потом будет железный аргумент, что Агата пыталась, но этот Александр сам не захотел общаться.«Привет. С чего начать? Давай познакомимся. Я Агата, мне 7 лет. Я не знаю что написать еще. У меня недавно умерли родители, но это слишком грустная тема. Давай расскажу про мечту, которая у меня была. Мама говорила, что если хочешь узнать человека, спроси про его мечты и цели, а не сколько ему лет и как он выглядит. Думаю, поэтому её называли мудрой женщиной все взрослые вокруг. Мой папа работал журналистом. У него была очень красивая печатная машинка, на которой он работал очень редко. Но как же она мне нравилась! Иногда он давал мне на ней печатать. Я не хотела просто портить листики случайными буквами, так что писала короткие рассказы, которые придумывала сама. Меня очень увлекал процесс. А потом мама и папа с гордостью читали мои тексты, после чего хвалили меня. Тогда я захотела стать писателем».
Слеза капнула на уголок письма. Агата снова плакала. Всегда больно вспоминать моменты, когда она была счастлива с родителями, которых больше нет в живых. Они были для неё всем. В один момент их просто не стало. Огромная часть жизни Агаты резко потеряла смысл после их смерти. — Не реви, — Аннет говорила, не отрываясь от листа, на котором что-то писала. Почему её сочувствие так редко проявлялось? — Слëзы здесь ни к чему. Тем более ты такими темпами до конца жизни рыдать будешь. Оно тебе надо? Агата проигнорировала Аннет. Не хотела вновь слушать о том, что плач в этом доме не приветствуется. Вместо этого спросила: — Я закончила. Могу идти? — Она вела себя так же тихо и сдержанно. — Да. Как закончу, попрошу кого-нибудь отнести письмо на почту. Агата кивнула и поспешно удалилась к себе в комнату, едва ли не срываясь на бег.