Проклятая вечность

Пепел траурным кружевом наполнил воздух. Он летел, описывая странные фигуры, вспыхивал оранжевыми искрами, медленно оседал на землю. Напрасно Сюзи бежала со всех ног туда, где недавно шелестела листва, и смех звенел тысячами колокольчиков, где для нее и таких же, как она, открылись врата рая и покоя. Дерево сгорело дотла. Со стоном раскололся надвое и рухнул почерневший ствол, а ветви рассыпались в прах. «Никакого рая не будет». Эта мысль резанула по горлу, забрала дыхание. На смену страху вдруг явился гнев: а что Сюзи сделала не так? Разве можно было просто уйти, оставив в живых чертова ублюдка? Скажи она так дома, мать бы негодующе вскинула брови, а отец сквозь смех попросил бы следить за языком, в наказание положив ей побольше фасоли. Сюзи терпеть не могла фасоль, но съела бы целую тарелку, только бы хоть разочек оказаться за ужином, как раньше. Она бы экономила пленку и даже надевала бы жуткую шапку, связанную мамой, без недовольного ворчания. Но ничего этого не случится. В убежище на кукурузном поле ее шапку сняла чужая рука. Трепетали огоньки свечей. Мистер Харви хотел, чтобы она разделась. Сюзи зажмурилась, закричала, — только бы воды памяти снова не утащили ее во тьму, — ее личную тьму, где пахнет сыростью и прелыми кукурузными листьями, чужим парфюмом, сладковатым и удушливым, как запах самой смерти. Взмыла в небо испуганная стая птиц. Что делать дальше? Холи говорила, нужно отпустить прошлое. Но как быть, если прошлое не отпускает? Тянет к ней цепкие пальцы, рывком сдергивает с лестницы после тысячной попытки сбежать, резкой болью наполняет низ живота. А потом другая боль — тупая, ноющая, беспрестанная — сжимает грудную клетку. Она всегда желала мести, как ни убеждай себя в обратном, как ни пытайся натянуть безжизненную маску всепрощения. Какое, к черту прощение? Ее кости поглотила яма — совсем как груды ненужного барахла, годами приносимые в жертву земляной пасти жителями городка. Ни гроба, ни похорон — только проклятый сейф и свалка. «Почему сейф?», — всегда хотела спросить она своего убийцу. Что за извращенная логика? Туда принято помещать ценные вещи, но какая ценность в мертвом тельце, которое больше не произнесет ни слова, не станет фотографом-натуралистом, а постепенно сгниет, напоминая о себе лишь трупным смрадом человеку, сотворившему это зверство. «Не цепляйся за тело», — сказала бы Холи, по обыкновению пожав плечами, — «оно тебе больше не принадлежит». И, хоть Сюзи никогда бы с ней не согласилась, сейчас ей мучительно захотелось снова увидеть подругу. Напрасно она срывала голос, снова и снова повторяя ее чудное, выдуманное имя — никто не явился на зов. Что, если Сюзи осталась одна? В небе загрохотало — это столкнулись друг с другом тяжелые тучи, высекая искры. Вот-вот хлынет дождь, смешается со слезами. Неужели все, что ей осталось — до конца вечности скитаться по Промежутку — ни счастья, ни покоя, только разговоры с самой собой, когда покинет рассудок. Но разве каждая из растерзанных девочек не хотела того же, на что решилась она?.. На их поляне у рассохшейся от времени беседки Холи не было. Стояла какая-то странная тишина — ни птичьего пения, ни шелеста листвы. Мурашки пробежали по спине. «Что-то должно случиться», — скорее, почувствовала, чем подумала Сюзи, и не ошиблась — на земле лежал человек в сером твидовом пальто. Конечности его были изломаны, голова неестественно запрокинута назад — так не лежат люди, внезапно решившие отдохнуть. «Скорее, упавшие с большой высоты», — услужливо подсказал рассудок. Сюзи поняла, кто перед ней, и без этого — страх сковал каждую мышцу, противно защекотал в животе. Когда человек пошевелился, — судорожно вздрогнул, подтянул к груди голову и руки, явно пытаясь подняться, девочка бросилась бежать. *** Камни и корни, мягкий мох и высокая трава мелькали под ногами, как полосы разметки под колесами автомобиля. Хотелось бежать быстрее всех на свете автомобилей и даже самолетов, только бы не слышать позади знакомый голос: — Сюзи, постой! «Только одно правило — взрослым вход воспрещен». «Я знал — ты не такая, как другие». «Тебе не жарко?». Этот голос звучал в ее голове в самые неподходящие моменты, вызывая взрывы отвращения и паники. Когда Сюзи отправилась «закончить начатое», когда ее убийца сорвался с обрыва, ей казалось, что он замолчит навсегда — останется только последний испуганный крик перед ударом — его она была готова слушать вечно. Но все пошло не по плану, и сердце отчаянно билось, готовое выпрыгнуть из горла. — Пожалуйста, подожди! Из-за него ее жизнь оборвалась, едва успев начаться, из-за него она застряла в Междумирье, и он добрался до нее даже здесь, чтобы… Корень ивы извернулся змеей и цепко схватил беглянку за лодыжку. Сюзи грохнулась на землю с одной лишь мыслью: «какого черта?». Даже ее собственный мир сейчас сыграл против, а значит, бежать бессмысленно. Осталось только перевернуться на спину, отползти к древесному стволу, будто тот мог спрятать и защитить, и покорно ждать своей участи. Сюзи была готова поклясться — запахло сыростью и кукурузными листьями. Она зажмурилась, слушая приближающийся шорох травы под чужими ботинками, зажмурилась и постаралась не дышать, чтобы исчезнуть, сделаться невидимой, неуязвимой, но тот самый голос зазвучал совсем близко: — Не ушиблась? Сквозь щелочки приоткрытых глаз Сюзи увидела, что мистер Харви протягивает ей руку. — Прости, я пока не понял, как все это работает… — Что тебе нужно?! Он не выглядел угрожающе, потому на смену страху снова явился гнев, поднял Сюзи на ноги, всколыхнулся внутри — пусть только попробует напасть, пусть даже подумает об этом — теперь она даст жесточайший отпор. Но нет — мистер Харви попятился, выставил перед собой руки ладонями вперед, растерянно и беспомощно: — Ничего, совсем ничего. Просто скажи, что это за место? Я тоже умер, да? «Да, черт возьми! Это я тебя убила!», — хотела кричать она во весь голос, но задушила в себе слова. — Не приближайся ко мне. — Зло прошипела Сюзи и зашагала прочь, то и дело оглядываясь. С неба, наконец, обрушилась вода. *** Молчать становилось невыносимо. Сюзи мысленно обращалась к Холи, где бы она ни была, умоляла ее вернуться ну или хотя бы подать какой-либо знак, — бесполезно. Совсем отчаявшись, она бродила по берегу океана, глядя на безжизненные остовы разбитых кораблей, или лежала на песке, уставившись в небо, где чертили полосы чайки-самолеты. Создать воображаемого друга? Пробовала и не раз — все они молчали, а потом рассыпались в пепел или плавились, как пластилин, оседая на землю разноцветной бесформенной массой. Воображаемую Холи постигла та же участь. Тогда Сюзи впервые разрыдалась. Она начала петь, чтобы не забыть собственный голос. Первое, что взбрело в голову — дурацкая рождественская песенка, которая звучала из каждого дома и магазина в конце декабря. Поначалу Сюзи тихонько мурлыкала мелодию себе под нос, но потом, осмелев, пела все громче — так громко, что в воздухе, недавно осеннем, хлопьями закружился снег. Она огляделась вокруг — сверкали гирляндами ели, белоснежный ковер укрыл землю насколько хватало глаз. На холме вырос пряничный домик, а откуда-то сверху зазвенели бубенцы. Сюзи подняла глаза к небу, ожидая увидеть запряженные оленями сани, но вдруг почувствовала легкий толчок — метко брошенный снежок попал ей в спину. — Счастливого Рождества! Мистер Харви улыбался, но, встретившись с рассерженным взглядом девочки, тут же сник и опустил глаза. — Иди к черту! — не удержалась Сюзи, обрушив на голову Харви целый сугроб. От неожиданности он неуклюже плюхнулся на задницу, мотая головой, как пес, а затем рассмеялся: — А здесь забавно. Знаешь, я всегда встречал Рождество один. Так может… — Что?! — Сюзи метнулась к нему, и ее щеки вспыхнули от гнева. — Отметим вместе?! Мило поболтаем, развесим носки над камином, напишем письмо Санте?! Ты убил меня, помнишь? Ты… Слова застряли в горле, а лампочки гирлянд взорвались. Темнота поглощала поляну, где теперь бушевала ненависть — только свет луны по-прежнему лился с неба. Что будет, если погаснет и она? — Прости меня, Сюзи. Знаю — не простишь, но я не хотел, клянусь. — Других тоже не хотел, ты, лживый ублюдок?! На небесный диск неумолимо надвигалось облако, но даже в полутьме Сюзи видела, как мистер Харви изменился в лице: — Они… тоже здесь? — спросил он шепотом. Казалось, теперь от него исходили волны липкого страха. Так и должно быть. Он должен бояться, а Сюзи должна была сказать тысячу раз «да», но горечь и досада взяли над ней верх: — Это я убила тебя! Я! И теперь застряла с тобой на проклятую вечность! Здесь больше никого нет, понимаешь?! Разве это честно? Он беззвучно повторял очередное «прости». Звон волшебных бубенцов оборвался и затих — теперь небо холодными вспышками прорезали молнии. — Я хотел говорить с тобой. Не просто здороваться, как чужие. Сажать цветы, ловить в кадр всех соседских собак, смотреть дурацкие телешоу — вместе. Но ты бы точно испугалась, а все вокруг решили бы, что я… тот, кто я есть. — Сказал он, избегая позорного, заслуженного ярлыка. — С другими было не так. — Поэтому ты сделал со мной такое?! Отличная идея, мистер Харви, ничего не скажешь. — Презрительно фыркнула Сюзи и скривилась от отвращения, на мгновение перебившего даже злость. — Просто Джордж, ладно? Даже сейчас он или клеился к ней, или, как полный идиот, пытался подружиться. — А знаешь, что? Плевать я хотела на рай. — Девочка вдруг почувствовала, что сжимает в ладони рукоятку меча — почти невесомого, холодно сверкнувшего в свете луны. — Я бы убила тебя снова. Выпад сделал будто кто-то другой — Сюзи лишь смотрела, как клинок с поразительной легкостью вошел мистеру Харви в живот. Он вскрикнул от боли, но тут же затих, беспомощно хватая воздух ртом, медленно осел на землю. Меч исчез, словно его никогда не существовало — только кровь, бегущая на снег сквозь пальцы Джорджа, который пытался зажать рану, была настоящей. Не страх, не агония — удивление читалось в его побледневшем лице. Он умирал от руки Сюзи, прямо перед ней, как она всегда хотела — почему же теперь ей не радостно? Ни облегчения, ни удовлетворения, ни чувства, что, наконец, заполнилась зияющая пустота. Хотелось сбежать подальше отсюда, спрятаться, забыться сном, только бы не думать о боли, которую испытывал сейчас лежащий у ее ног человек, не слышать его дыхания, ставшего прерывистым и шумным. — Не уходи. — Ослабевшей рукой мистер Харви схватил Сюзи за штанину и попросил шепотом, отделяя слоги. Она не испугалась — лишь, оцепенев, наблюдала, как из его светло-голубых «рыбьих» глаз вырвались две слезинки. Пара мгновений — и он затих, а потом рассыпался на кусочки. Большая серая ворона взмыла в небо, и только кровавое пятно осталось на снегу — безмолвное напоминание, не сказанные слова «что ты наделала?». *** Разве можно второй раз умереть? Сюзи брела по берегу, и ее ноги утопали в песке. На линии горизонта пылали разбитые корабли, испуская в небо пламя и черный дым — не сбежишь, не скроешься. Сбежать можно, если тебя преследуют. Но как быть, если ты никому не нужна? Она боялась заглянуть в мир живых — ей там больше не было места. Семья оправилась от потери, соединилась вновь, и каждый теперь смотрел вперед, забыв о смерти Сюзи, как вычеркивают из памяти кошмар, забыв о ее жизни, как избавляются от одежды, из которой безнадежно выросли. Никто не плачет по ночам в подушку, не следит за огоньком свечи — она давно догорела, не ставит на стол «лишнюю» тарелку. Стоило радоваться, но почему-то каждый раз при этой мысли наваливалась удушливая тоска. «Стоило радоваться и когда ты убила мистера Харви», — язвительно заметил внутренний голос, и Сюзи инстинктивно зажала уши руками. Бесполезно. Память услужливо показала его лицо, бледное, как стена. Только сейчас она поняла, что читалось в нем помимо удивления. Смирение. И почему-то сделалось горько. Может, стоило поговорить с ним, если больше не с кем? Глупая мысль отрезвила запахом кукурузного поля — нет уж, черт возьми! Не сходи с ума, Сюзи, не забывай, почему ты здесь — ни на секунду, ни на долю проклятой секунды. Она бросила в сторону горизонта гневный взгляд, и горящие корабли накрыла волна. *** Свет потревожил, пробрался сквозь закрытые веки. Можно было продлить ночь одним лишь щелчком пальцев — теперь Сюзи предпочитала спать как можно дольше, только бы не блуждать по собственной клетке как привидение, привязанное к замку. Но странное чувство заставило ее сесть на… постели? Когда Сюзи ложилась спать, никакой постели не было. Не было и тяжелого одеяла, укутавшего ее плотным коконом — из-за него, наверное, ей снился дом. Что, в самом деле, здесь произошло? Взгляд выхватил между деревьями удаляющуюся серую фигуру, и тревога клюнула в висок. Сюзи бросилась за ней, сама не зная, зачем. Откуда-то сверху кричали вороны — хотели предупредить? Остановить? Но нет — она всегда была упрямой. — Эй! — Окликнула Сюзи мистера Харви. — Какого черта? Он выглядел живым и невредимым — не осталось даже дыры от клинка на пальто. — Мне показалось, тебе неудобно спать на земле. Нет же, ничего не меняется, а этот виноватый взгляд — чистое притворство. Сукин сын наблюдал за ней, пока она спала, и мог творить при этом что хотел абсолютно безнаказанно. От одной мысли к горлу подобрался комок тошноты. А Харви продолжал: — Кажется, я начал понимать, как здесь все устроено. Довольно неплохо, хоть и странно. Можно сделать что угодно — построить любой дом, например. Но зачем, если показать некому?.. — Да ты издеваешься?! — Сюзи взвилась рассерженной коброй. — Может, сразу посмотрим чертово убежище? — Нет, ни в коем случае! — уголки его губ опустились вниз, а усы обвисли, как у дохлого таракана. — Я не имел в виду ничего такого. Знаешь, кажется, здесь исчезло чувство… которое заставляло меня делать те вещи. Ты понимаешь, о чем я. — Нет, не понимаю! Это ты об убийстве, или… о том, что было до? — Сюзи тоже не смогла произнести нужное слово, но вспомнила, как больно ударилась затылком о земляной пол, как рот зажала влажная ладонь, как чужие пальцы расстегнули пуговицу ее желтых вельветовых брюк… — Обо всем. Ты в безопасности, Сюзи. Мне лучше уйти, да? — Ты все у меня отнял! Семью, друзей! Я даже не целовалась ни разу, а ты… — она махнула рукой, и Джордж, пролетев пару метров, врезался спиной в ствол высокой сосны. — Зачем я тебе это говорю?.. — Снова убьешь меня? Мистер Харви смотрел без страха — лишь с горечью. Он бросил взгляд на верхний карман ее куртки, и там распустилась алая роза — совсем как те, что росли в его дворе. Сюзи безжалостно швырнула цветок на землю. Хотелось ответить «да, черт возьми, убью!», но она выдохнула презрительное: — Пошел ты… Дорога вперед была устлана цветами до самого горизонта. *** — Это ты убил свою жену? Сюзи сидела на ветке ивы и болтала ногами прямо над водой. Она бросала камешки, не заканчивающиеся в кармане, и иногда ей удавалось сбить поплавок, заброшенный мистером Харви на середину озера. — Нет. Мы были друзьями — не как положено мужу и жене, а… Не важно. — Смутился он, и начал рассеянно сматывать катушку. — Она писала заметки для разных газет, много смеялась и еще больше курила. Это ее и сгубило — сердечный приступ в тридцать пять. Я был на работе. — Она знала, что ты убийца? — Тогда я не был убийцей. Поначалу я думал, что встречу ее здесь, но… так даже лучше. В смысле, пусть лучше не знает. — Поспешил поправиться Джордж, но Сюзи уже призвала из глубины озера гигантскую рыбину, которая, блеснув чешуей, сожрала крючок вместе с поплавком. — Может, ну ее, эту рыбалку? — вздохнул мистер Харви. Вокруг сгустились сумерки, и у его ног запылал костер. — Пожарим зефир? — И ты расскажешь страшных историй? — презрительно фыркнула Сюзи, но спрыгнула с ветки и взяла протянутую ей палочку с маршмэллоу. — Я таких не знаю. — Растерянно пожал плечами он. Огонь вспыхнул сильнее, опалив рукав его пальто. — Ну конечно. А как же про девочку в сейфе? — Я благодарен тебе. — Мистер Харви пропустил колкость мимо ушей, стряхивая искры с серой твидовой ткани. — Обычно как было — просыпаешься в тишине, засыпаешь в тишине. Приходишь домой — а это и не дом вовсе — тихо, как в гробу. Я хотел позвать тебя на чай, почти решился — твои родители были на работе. Но потом подумал — даже если ты не испугаешься, тебе будет скучно — собеседник из меня так себе. — Да ладно тебе. Я бы с радостью выпила чаю со старым извращенцем. Это сарказм, если что. — На всякий случай добавила девочка, и вытащив палочку из огня, принялась дуть на потемневший зефир. На воду легла зыбкая лунная дорожка. — Что? Обиделся? — спросила Сюзи, увидев, что мистер Харви пялится на нее своим обыкновенным взглядом побитой собаки. — Нет. Но ты будешь злиться, если я скажу. — Говори уже. — От его дурацких секретов она разозлилась раньше. — Ты красивая, Сюзи Сэлмон. Вихрь, налетевший неизвестно откуда, разметал костер, и берег озера погрузился во тьму. Девочка без раздумий влепила Джорджу звонкую пощечину, не желая слушать очередное «прости». Как он посмел произнести те самые слова?! Их должен был сказать не он — другой, только этого уже не случится. Сюзи хотела броситься бежать, как обычно, вот только сейчас ясно поняла — бежать некуда. Будет новый день, новая встреча с единственным человеком, застрявшим здесь так же, как она, и новый разговор тоже будет — выхода нет. — Как я тебя ненавижу… — проговорила она, глядя прямо в голубые «рыбьи» глаза, и отвернулась. *** — Нью-Йорк. Тебе на «к». Солнце припекало по-летнему. Сюзи оттолкнулась от земли, и качели на лужайке взмыли ввысь. — Кливленд. — Мистер Харви сосредоточенно вытачивал ножичком крохотные деревянные перила. Почти законченный кукольный домик стоял рядом на грубо сбитом столе из досок. — Зачем ты это делаешь? Можно представить что угодно, и оно станет реальным. — Из воздуха в мгновение ока материализовался домик, в два раза больше и выше, чем тот, над которым работал Джордж. — Детройт. — Такая штука пригодилась бы при жизни. — Улыбнулся он. — А здесь не нужно экономить время. — Ты заглядываешь в мир живых? — Сюзи поймала проплывающее мимо облако сахарной ваты и отщипнула большой клок. Мистер Харви отрицательно покачал головой: — Зачем? У меня никого не осталось. Быть ненужным больно — она поняла это, когда ее имя перестало звучать в родительском доме. Каково, когда никто не грустит по тебе даже в первые месяцы? Никто не сидит у окна до темноты, не бомбардирует звонками полицию — всем плевать, был ты вообще или так, привиделся, проскользнул мимо тенью, не оставив ни следа. Наверное, тело Джорджа до сих пор лежит на той скале, если только до него не добрались лисы и койоты. Следующая мысль уничтожила не успевшее зародиться сочувствие — ее тело тоже не найдут. Мини-торнадо размером с локоть разрушил оба домика и закружил обломки в неистовом вихре. — Ты не назвал город. — В ответ на тяжкий вздох мистера Харви Сюзи ехидно улыбнулась. — Техас. — Ну нет, штаты не считаются. И почему Техас? — Там больше всего торнадо. — Он бросил в сторону ставшие ненужными перила и лег на траву, молча уставившись в небо. Подумав пару мгновений, Сюзи толкнула в его сторону новое облако из сахарной ваты. *** — Старайся дышать ровно. Подпусти его поближе. Он должен быть прямо по центру, проверь. — Олень перед ними замер, подняв переднее копыто — вот-вот сорвется с места, и Сюзи затаила дыхание. — Жми плавно, не спеша. Давай! Щелчок. Грациозный зверь бросился прочь, ломая молодой ивняк, но девочка уже не смотрела на него — она ждала, пока из белесого тумана полароидного снимка покажется изображение. Фотография будто сошла со страниц натуралистского журнала — было видно и влажные оленьи глаза, и солнечный блик на гладком боку. Сюзи довольно улыбалась, и мистер Харви улыбнулся в ответ: — Ты прекрасный фотограф. — Могла им стать. Не скажешь, кто мне помешал? — Если бы только я мог все исправить. Постоянно думаю об этом, но… — Он снова помрачнел, снова взглянул виновато. Каждый раз одно и то же! От его покаяния сводило зубы, и отчаянно хотелось врезать ему. — «Если бы, если бы… Прости, мне так жаль!», — передразнила его Сюзи противным голоском. — Видеть тебя не могу! — Может, убьешь еще кого-нибудь? Ну, чтобы он тоже здесь застрял. На секунду она задумалась — мысль показалась ей интересной, но потом фыркнула: — Нет уж. Чтобы кто-то здесь застрял, придется убить убийцу, а мне и тебя с головой хватает. Может, представить вместо тебя кого-то другого? Или… Харви растерянно развел руками, а Сюзи вдруг просияла: — Ну-ка замри! Значит, будешь брюнетом. И помоложе. И усики твои жуткие уберем. — С минуту она смотрела на преобразившегося Джорджа, но затем недовольно скривилась и щелчком пальцев вернула ему прежний вид. — Не помогло? — Ничего не поможет. — Сюзи отвернулась, буравя взглядом линию горизонта, где когда-то высокими мачтами пронзали небо корабли. — Все равно ты — это ты. И прекрати немедленно! Она сдернула с воротника большую белую ромашку, бросила в траву к другим таким же. — Я не нарочно. — Улыбнулся Джордж, — тепло, но по обыкновению виновато. — Знаешь, что?! — взмахом руки Сюзи надела на него рыжий парик и клоунский нос, щелкнула фотоаппаратом и протянула мистеру Харви снимок. — Вот так гораздо лучше. *** — Когда умираешь здесь — это как взаправду? Сегодня океан был спокойным. Ветерок лениво шевелил листья акации над скамьей, в ветвях ссорились неизвестные птицы. Сюзи пила лимонад из большого стакана и вглядывалась вдаль — может, появится парусник? Но нет — как всегда, ничего. Мистер Харви отложил книгу — какой-то дурацкий романчик в мягком переплете — такие раньше продавались в привокзальном киоске, и Сюзи всегда задавалась вопросом — кто-нибудь их вообще покупает? — Ну, как сказать… Там я даже не понял, что умер, а здесь было больно. И страшно немного. Но это ничего. — Поспешил добавить он. — Если подумать… — Замолчи. — Вдруг выдохнула она, придвигаясь ближе. Упала на землю теперь ненужная книга, а Сюзи коснулась губ Джорджа своими — медленно, осторожно. От него исходило тепло, а едва уловимый запах парфюма больше не казался удушливым. Он отвечал несмело, словно боялся, что хрупкий момент, похожий на сон, вдруг разлетится на тысячи осколков. А разве это могло быть правдой? — Зачем, Сюзи? — тихо спросил мистер Харви, когда она отстранилась, снова вглядываясь в водную гладь, будто совершенно ничего не произошло. Нет же, — произошло, черт возьми! Что было сил он вцепился в собственные колени, чтобы скрыть неуемную дрожь, испуганно замер, ощутив прикосновение к тыльной стороне ладони. — Недавно я поцеловала одного парня. Точнее, попыталась. Это была глупая идея — я больше не нужна ему, да и в другом теле ничего не почувствовала. Но раньше я любила его, и… не знаю, зачем тебе это говорю. В общем, теперь дело сделано. И не о чем сожалеть. Сюзи замолчала, вспомнив, как после той неудачной попытки сбросила мистера Харви с обрыва. Это казалось ей правильным. Но разве сейчас она считает иначе? — Кого ты представляла сейчас? Не отвечай, если не хочешь. — Если скажу, что тебя, поверишь? Джордж посмотрел на нее ошеломленно, ожидая, когда же она рассмеется, но Сюзи оставалась серьезной, потому он отрицательно покачал головой. — Ну и дурак. — Усмехнулась девочка, и вдруг вскочила на ноги, приложив ко лбу ладонь, совсем как капитан на носу корабля. — Догоняй! Она легко сорвалась с места, побежала к воде, оставляя следы на влажном песке, а мистер Харви подслеповато сощурился, силясь разглядеть на горизонте хоть что-нибудь. Через пару мгновений он увидел, как в океанской дали качался на волнах белоснежный парус.