Алфавит Мароханы

             Бар. Ночь.              Пятеро парней и три девушки сидели в полутёмном помещении выпивая и весело общаясь. Олег, Кирилл и Данил нашли себе девочек ещё в начале, сейчас сидя с ними в обнимку, наливая каждой всё больше алкоголя, но те были вовсе не против.              Марин сидел рядом с Аркадием, он изначально не планировал пить, но Данил зачем-то уговорил его, а после первого бокала, который был несообразно большим по сравнению с другими, летсплейщика было уже не остановить.              — Не пей так много, с непривычки разъебёт. — спокойно говорит Джохан, пытаясь забрать у парня полный бокал.              Но тот не даёт, убирает его руки, случайно разливая на себя половину жидкости, но внимание не обращает, отпивая оставшееся, падая головой на плечо Аркадия.              — Пожалуйста, не пей столько, говорю же, тяжело будет. — ещё раз просит Аркаша, с укором смотря на Данила, который постоянно наполнял всевозможные сосуды рядом с летсплейщиком.              Марин вздохнул, раздражаясь на парня, но это продлилось недолго. Удивительно, каждый глоток меняет настроение координально – вот он уже забывает, что злился. Минута и Мармок буквально обожает Аркадия, незаметно для всех чуть поворачивает голову, которая вновь лежала на плече, и мокро целует шею, ближе к ключице.              Джохан вздрагивает, но вида не подаёт, хотя летсплейщик чувствует как его тело покрывается крупными мурашками, видит как крепко руки хватаются за колени, потому что парень не знает как себя правильнее повести в этой ситуации. Да, ему в глубине души уже давно нравится Марин, но нельзя.. нельзя, чтобы он узнал, нельзя чтобы кто-то узнал. Ведь все это осуждают, парень и сам до недавнего времени не мог признаться себе, но сейчас сдался, потому что слишком долго мучал себя и понял, что проще признаться и жить отталкиваясь от себя настоящего.              А теперь Марин так себя ведёт, как специально, кладёт руку на ножку, прямо рядом с коленкой, сжимает совсем не жалея сил, так что кажется синяк останется, но Аркадию это нравится, хочется оставить на себе воспоминания этой их маленькой шалости по пьяни.              Хотя по пьяне это только у Мокану, потому что для Джохана то, сколько они выпили вообще не считается, поэтому он себе отдаёт отчёт о происходящем, в отличие конечно от летсплейщика.              — Хочу тебя трахнуть. — очень тихо шепчет Марин на ухо Аркаше.              Эти три слова оглушают бедного парня, он боится повернуться, боится, что это глупая шутка. Но сказано хоть и тихо, но твёрдо, так что сомнения все сами себя уничтожают.              Хочется верить, что летсплейщик сказал это не случайно, не потому что слишком пьян, не потому что совсем не понимает происходящего.              Как вдруг все переживания пропадают, мысли с сомнениями разбегаются под натиском одного большого слова – «Похуй». А ведь и правда, это его единственная возможность переспать с тем, кого он любит и с кем у него наверное никогда ничего не получится. Как будто хочется переживать, но парень не привык себе отказывать, особенно когда такая ситуация, подумает завтра что делать, а сейчас хочется скорее исполнить то, о чём так слащаво шептал Мармок.              — Давай. — так же тихо шепчет он, хотя это уже не имеет смысла, потому что остальные друзья уже слишком пьяны, чтобы обращать внимание на что-то кроме девушек и новых принесённых напитков.              Марин встаёт, даже как-то непривычно бодро для непьющего, берёт Джохана за кисть и тащит за собой куда-то вглубь здания.              Полутёмный номер, весь в белых тонах, с большими окнами выходящими на ночной город, так что всё кажется таким маленьким, но в то же время ярким. Вот только времени рассмотреть всё у парня совсем нет, потому что летсплейщик уже повалил его на огромную кровать и немного резко стягивает с него бесячую одежду, потому что она мешает рассматривать его красивое тело, которое хочется скорее покрыть красными метками, ведь они так красиво расцветут на него светлой коже.              Аркаша дрожащими руками тянется к его футболке, так же снимая её с Мармока, поражаясь такому рельефному торсу, проводит по нему руками, опускаясь к штанам. На секунду путается в молнии, но всё же расстёгивает их спуская до колен, видит внушительный стояк, вдруг понимая, что всё по настоящему, утопая в ощущении над собой жаркого тела, так жаждущего его, что хочется прямо сейчас отдать всё что у тебя есть, лишь бы оправдать эти желания.              Марин в одно время нежный, боится сделать больно, из-за этого немного затягивает с растяжкой, так что Аркадий мечется по кровати, прося наконец вставить ему и прекратить этот недосекс пальцами, потому что летсплейщик слишком увлёкся, а ведь так можно случайно непривыкшего парня и до оргазма довести.              Входит не быстро, хочет услышать просьбы, хочет увидеть как парень хнычет и самостоятельно подмахивает, а вот только после этого вдалбливается до конца, переходя на грубые движения, видя как слёзы у Аркадия на глазах наворачиваются, как по блядски он плачет на его члене, как выстанывает его имя не понимая, хочет ещё больше или наоборот лучше притормозить, чтобы не обкончаться раньше времени.              Аркаше хорошо, он забывается, запрокидывая голову в экстазе, чувствуя как его тело покрывают бесчисленные укусы, он не смел мечать о том, чтобы сам Марин так остервенело трахал его, потому что сам того хочет. Он хочет так всегда, но в глубине души сознаёт, что возможно это их первый и единственный раз, так что хочется растянуть его на подольше, получить всё, что только Мокану может ему дать.              Дырочка сжимает летсплейщика, будто не хочет выпускать, ноги обхватывают торс прижимая ближе к себе. Губы печёт от бесконечных поцелуев, так ещё и Мармок терзает их зубами, будто хочет везде оставить напоминание о себе. Он виновато зализывает укусы, как будто тут же рядом не оставит точно такой же.              Марин чувствует себя слишком хорошо, так что аж страшно, что он никогда в жизни не испытывал такого, хотя это его не первый раз в постели, но он сильно отличается от всех остальных, так что они блекнут и забываются на фоне их соития.              Но всё не вечно, оба понимают, что уже на пике, особенно Аркаша, который не понимает куда себя деть от этой кучи новых эмоций навалившихся на него, он мечется по кровати, хватается за Мармока, но всё это до определённого момента – вдруг затихает, прислушивается к самому себе, сжимает в себе Мокану так, что тому приходится остановиться, и сильно закричав излился себе на живот, расслабляясь, опуская ноги и руки, прикрывая глаза, чувствуя как сильные толчки вновь возобновляются не давая ему возможности хоть немного отойти от оргазма.              Но Марин не заставляет себя ждать, долго не мучает разморённого парня и так же изливается ему на живот, смешивая их семя, видя как оно медленно стекает на кровать впитываясь в белую простыню, теряясь среди остальных телесных жидкостей.              Мармок его по хозяйски прижимает к себе, размазывая также и по себе их сперму, ему даже приятно, от осознания как им сейчас хорошо вместе. Так и заснули совсем рядом чувствуя тепло друг друга.              Утро началось с привычной головной боли, но не очень привычной боли в пояснице и заднице. Рядом никого, только холодная грязная постель. Тяжело даются первые шаги, тело ноет, в большом зеркале он замечает, что полностью покрыт яркими укусами, несколько секунд рассматривает себя, трогает небольшие ранки, почему-то радуясь каждой из них. Идёт дальше, к маленькому холодильнику, в котором слава богу есть бутылка простой воды. Каждый глоток возвращает в него жизнь, по крупицам собирая остатки здравых мыслей, выпуская из углов так удачно вчера загнанные туда мысли с переживаниями и сомнениями. Теперь совесть даёт им волю мучить и терзать так быстро стучащее сердце парня.              Хочется заткнуть их, забыть обо всех загонах и просто насладиться воспоминаниями о такой прекрасной ночи. Но не получается, мятые вещи валяющиеся на полу напоминают, сперма на простыне тоже неумолимо кричит Аркаше, давит.              Всё-таки наверное он нехорошо поступил, не как настоящий друг, и об этом как будто говорит как раз то, что Мармока он рядом с собой не наблюдает.              Надо идти в душ, смыть с себя остатки блаженной услады, о которой парень никогда в жизни не забудет, каждая секунда будет ярко жить в его душе, напоминая о себе ещё не раз.              Холодная вода почему-то обжигает, горячие слёзы не видно, они теряются среди множества капель. Аркаша врёт себе, что не плачет, не хочет признаваться, что ему почему-то вдруг стало так больно.              Вроде бы ничего не случилось, ну чтобы так плакать и переживать, но нет, осознание, что такие их отношения не возможны – просто убивает. Не хочется верить в то, что это первый и последний раз. Будто показали как может быть хорошо и тут же забрали. Даже не остался с ним на ночь, а так хотелось утром проснуться рядом, обнять как вчера, поцеловать, пока спит, рассмотреть до боли любимые черты лица, по которым он так сильно скучает. Этот поступок сразу показывает Аркадию границу их отношений, выстраивает стену, которую Джохан так долго ломал, добиваясь искренней дружбы.              Руки хаотично скользят по телу, он уже не задумывается, что именно и как именно моет, сейчас просто хочется быстрее выйти из-под воды и переключиться на новый род деятельности, меняя ход мыслей, хоть на секунду отвлекаясь.              Одевается, выходит, хочет найти летсплейщика и поговорить, потому что его сейчас буквально съедят заживо гнетущие мысли. Видит Данила, который говорит, что летсплейщик в соседнем номере. Идёт туда, не зная что сказать, не представляя как именно себя поведёт Мокану, возможно просто пошлёт его нахуй. Но лучше так, чем жить в неведении, чем просто не общаться или сократить дружбу до холодных формальных диалогов. Лучше пусть ему сделают больно, так он сможет вновь почувствовать себя живым.              Две минуты, пока он боится зайти, длятся слишком долго, сердце стучит так быстро, что пульс наверное невозможно посчитать, руки дрожат.              Стучит.              В ответ тишина, внутри не слышно ни шагов, словом – ничего. Аркаша шумно выдыхает, дёргает ручку и она поддаётся, дверь открывается. Джохан неслышно идёт к кровати, на которой спит Марин.              Вдруг стало так спокойно, мирное дыхание спящего успокаивало. Сел рядом, смотря на дрожащие веки летсплейщика, удивляясь тому, как спокойно он спит, в отличии от парня, который никак не может найти себе место.              Мокану будто чувствует, что на него пристально смотрят, он открывает глаза, хватаясь за голову, потому что у него она болит даже больше, ведь организм не привык к такому большому количеству алкоголя за один вечер.              Джохан вскакивает, хватает воду из точно такого же как у него холодильника, приносит её летсплейщику. Тот жадно пьёт, закрывая глаза, ощущая как приятная прохлада освежает его ослабленное тело.              — Зачем пришёл? — безэмоционально сказал Мармок, с вопросом глядя на Джохана.              Аркаша молчит. И правда зачем? Сделать себе больнее? Знает же, что скажет Марин, душой чует, но хочет лично услышать. Поэтому и пришёл... А как это объяснить Мармоку. Лучше не объяснять, пусть что хочет делает, что хочет говорит.              — Блять... Аркаша. Это пиздец. Прости. Но ты и сам, нахуй, не видел что я пьян?! — в конце слишком повысил голос, увидел как парень испугался и сжался, поэтому пока остановился.              — Видел. И говорил столько не пить. — сдержанно отвечает он, стараясь не смотреть в глаза Мармока, боясь увидеть в них холод, который его сердце сейчас просто не выдержит.              Мокану встаёт, тотчас замечая себя в зеркале, видя множество засосов на шее, резко оборачиваясь на парня, тот не успевает отвести взгляд замечая укор на лице.              — Надо было меня так украшать, мне вообще-то сегодня домой. К жене. Как я ей объясню?              То от чего парень бежал всё утро вдруг так неожиданно ударило по нему. Жена... Да, она есть у Марина, но Аркадию так не хочется об этом думать. Он всё пытался забыть, забить в конце то концов, но это всё равно настигло.              — Я тоже весь в них.. понимаешь, мне вчера было хорошо и я не смог сдержаться. И вообще, ты первый это всё начал, какого хуя во всём виноват!? — в конце сорвался на крик. Это была своеобразная самозащита, самооправдание, на которое Мокану видимо было всё равно, потому что он и глазом не повёл.              А ведь и правда, с чего это Аркашу вдруг выставляют виноватым? Сам Марин не смог бы дать на это ответа, просто видя, как подавлен Джохан почему-то решил, что может всё скинуть на него и остаться чистым хотя бы для свой совести.              Которая конечно потом его обязательно съест, но он этого не понимает или не хочет понимать.              — Ты же знал, что я не пью, знал, что у меня есть жена. Ты всё знал, но так поступил. И это называется друг? — зачем-то продолжал давить летсплейщик.              — Хорошо, я понял. Прости.. не буду говорить, что мне жаль, потому что сука мне не жаль! Если ты не хочешь меня больше видеть, я понимаю, поступил плохо, все дела. Но пойми меня пожалуйста... Постарайся забыть всё, возьми лёд, приложи, так быстро пройдёт. Забудь.... а я запомню это на всю жизнь. Спасибо, за то что так долго делал меня живым. — голос дрожал, не получилось сказать твёрдо, как планировалось, а в конце вообще сломалось и он просто произнёс то, что было на сердце.              Что-то сказать Марину он не дал, потому что как только договорил выбежал из номера сразу на улицу, прыгнул в машину и сам не помня как доехал до ближайшей заправки, потому что бензина никак не хватило бы аж до Краснодара.              — Полный бак пятая колонка. — на автомате сказал он прикладывая карточку.              Мозг совсем не хотел концентрироваться на внешнем мире, утягивая Аркадия всё дальше в глубины сознания.              Подвергая опасности не только себя, но и окружающих он погнал домой. Тяжело сосредотачиваясь на дороге, не обращая внимание на знаки, а в особенности на скорость ехал по извилистой дороге среди гор. Виды больше не радовали глаз, солнце слепило, лаская лицо своими тёплыми лучами, но оно тоже обманывало – как будто дарит тепло, но в то же время слепит глаза, так что плохо видно, из-за чего Аркадий толком не видит куда едет.              Родной город встречает тёплой погодой, приятный ветер мягко ласкает уставшее тело. Квартира, наконец-то он добрался до своей родной кровати, завалился на неё, вдруг ощущая насколько же сильно он устал. Устал от осуждения, от холода со стороны людей вокруг, в особенности огорчало, что даже лучший друг... А имеет ли он право теперь считать его своим лучшим другом? Наверное нельзя, да и не хочется, ведь после того, что было хочется больше.              Но теперь нужно учиться жить без Марина, без его доброго голоса, без сообщений, от которых он каждый раз непроизвольно улыбается. Теперь нельзя позвонить ему когда плохо, обратиться с вопросом.              Придётся учиться жить одному, а ведь это то, чего он больше всего боялся. Так хочется любить как раньше, но теперь тяжело вспомнить какого это, тяжело снова что-то чувствовать.              Не заметил как заснул, даже не снимая одежды, свернулся в позе эмбриона укутываясь в тёплое одеяло, потому что замёрз, хотя на улице и был самый разгар лета, но что-то прямо изнутри сковывало тело холодом.              Какой-то сон, который парень даже не запомнил, но почему-то проснулся со слезами на глазах, быстро вытирая их рукавом, потому что не хочется признаваться себе, что больно.              Квартира встретила его вязкой, неприятной тьмой, но полный свет включать так же не было желания, поэтому зажёг несколько настольных ламп. Переоделся в домашние шорты, стараясь не смотреть в зеркало, хотя оно всё время так манило.              — «Надо поесть.» — мелькает в голове, но аппетита совсем нет, хотя не ел почти полтора дня.              Но раз надо, значит надо. Холодильник пустой, только какое-то пропавшее надкусанное яблоко одиноко лежит на полке. Джохан берёт его, смотрит, думая, что они похожи, ведь его тоже попробовали, морально уничтожили и выкинули, потому что оно больше не такое красивое и сочное, как раньше, а раз не как раньше – значит больше не нужно.              Заварил какую-то кашу, но смог впихнуть в себя всего три ложки. Рядом, впервые за вечер, завибрировал телефон, высвечивая на экране иконку телеграма.              — «Куда ты пропал?» — гласило сообщение, так хотелось, чтобы вместо никнейма Данил, там было любимое Марин, но нет, это не тот друг интересовался куда же подевался Джохан, даже никого не предупредив.              — «Мне плохо стало, я уехал домой.» — печатает в ответ Аркадий.              — «Ясно, ладно давай тогда, Марин тоже уже уехал.»              Если бы это был диалог с ним, то в сообщении было бы не сухое «ясно», а переживания – Что случилось? Почему плохо? Зачем поехал, если плохо, мало ли что могло бы случится? Сходи в врачу, потом скинь что такое. Почему не сказал мне, я же переживаю...              А, нет-нет, уже не так, ведь сейчас нет ни единого сообщения, хотя он тоже знает, что парень просто пропал никому ничего не сказав.              — «Тебе просто похуй?» — промелькнул в голове немой вопрос к Мармоку.              Следующие три дня давались ему особенно тяжело. Нужно делать ролик, потому что совсем скоро воскресенье, но у него совсем нет сил подойти к компьютеру, но самое главное натянуть улыбку, начать смеяться, быть весёлым. Играть весёлого. Быть счастливым, звучать радостно. Ну не получается у него отбросить произошедшее, забыться хоть на секунду, отвлечься. А ведь обещал себе выпускать ролики каждое воскресенье, но значит не получится. Всё-таки это его первый отпуск за лето, люди должны понять и простить, он потом объяснится.              

***

             Телефон откуда-то из кармана пытался достучаться до него уже пятый раз. Всё это сообщения Олега, который не терял надежды собрать их компанию поиграться в КС.              Через две минуты он всё-таки открыл телефон, видя кучу спама, просто чтобы Джохан увидел, но среди них кружочек, в котором как ни странно было лицо Мармока. Он тут же включил его, видя немного грустное лицо друга, который зовёт их играть для своего нового ролика. Но это не самое главное.              Шея вся в оставленных им метках, засосы и укусы явно ничем не обработаны, никак не заклеены и не спрятаны, на футболке наоборот непривычно большой вырез, так что видно, как они уходят дальше. Марин беспечно объясняет что именно он хочет снять и в конце просит написать Аркадию.              Далее следует множество сообщений с логичным вопросом – «Ты будешь с нами?»              Аркаша незамедлительно соглашается, заходя в войс, здороваясь со всеми подряд, но самое дорогое это простое – «Привет» от Мармока, который говорит это так просто, так обыденно, что кажется весь тот холод, который он слышал ранее просто страшный сон, кошмар, который слишком на долго затянулся.              Весело общались, играли, прямо как в старые добрые, только вот их взаимодействие сильно сократилось, диалоги умерли до самых обычных, так что аж больно от этих банальных фраз.              Парни казалось ничего не замечают, так что можно не переживать о том, что кто-то из подписчиков уловит какую-то разницу в их общении.              — Почему ролика не было в воскресенье? — обращается Мармок к Аркаше, остальные же этого не слышат, потому что летсплейщик пока что их замутил.              Джохан молчит. Как сказать, что из-за того что не мог с постели встать? Что не мог себя заставить улыбнуться, что больно было заходить на их сервер без Марина и падать на эмоциональное дно от ностальгии. Как сказать, что уже тяжело себе представить игры без Мармока?              — Устал. — так же только летсплейщику говорит он, решая ничего не объяснять, понимая, что это никому не интересно.              — А я так привык их вечерами в воскресенье смотреть. — грустно говорит он, но Джохан не понимает искренне это или просто издевается, теперь уже тяжело вновь поверить его словам.              — Не нужно... Я так долго старался «учился жить без тебя, а ты кидаешься такими двусмысленными фразами.» — хотел бы так сказать, но нельзя, поэтому Мармоку приходится самому это додумать исходя из того, что ему Аркаша всё-таки сказал.              Друзья удивляются, что так долго не слышат их, поэтому приходится закончить это маленькое откровение и вернуться к общему диалогу.              Вообще приятно осознавать, что сейчас Марин сидит весь в его засосах, что почему-то не лечит их, что не стесняется, а ведь на заднем фоне его комната, значит дома. Все же знают эти способы быстро стереть с себя ненужные следы, это Аркаша их сохраняет, потому что хочется на подольше сохранить хоть какие-то воспоминания.              И вот он уже стоит перед зеркалом наконец в открытую рассматривая себя, а не просто мельком. Теперь можно. Теперь так хочется. Проводит рукой от шеи, по груди, вниз, чуть приспуская шорты, видя на кости бедра слишком яркое красное пятнышко, особенно выделяющееся среди других. Утопает в, вдруг так явственно представших в голове, картинках их блаженного соития, каждая клетка тела буквально кричит о том как было хорошо.              Срочно хочется выпить, залить организм чем-нибудь крепким, вытеснить все мысли из головы, чтобы остановить наконец этот сумасшедший поток, готовый сломать его в любую секунду.              Прямо в его доме, на цокольном этаже, есть «Красное&Белое», поэтому далеко идти не пришлось, так что он даже не успел рассудить как лучше поступить, но уже успел напиться.              Ненавидел пить один, но звать кого-то сейчас страшно не хотелось, потому что боится, что тогда этот человек слишком много узнает, ведь – «Что у трезвого на душе, то у пьяного на языке.», поэтому Аркаша бы точно проболтался.              Стоп. То есть если это правильно работает, то Марин... Марин сказал это потому что хотел искренне? Сейчас тяжело думать, но почему-то вдруг стало так хорошо от осознания этого, так хотелось, чтобы это была правда.              В итоге на столе уже стояло слишком много бутылок, так что половину пришлось спустить на пол, потому что они начинали бесить своим количеством.              Голова тяжелела, мысли путались, он как будто перестал себе вообще отдавать отчёт о своих действиях. Схватил телефон, подбежал к тому же зеркалу, сел перед ним на колени широко расставив ноги, включил видео.              — Я весь в оставленных тобой... поцелуях... Хочу ещё, мне так понравилось, ты показал мне как бывает хорошо и тут же отнял навсегда. — тихим низким голосом произнёс он, задирая футболку всё выше, в конце взял её в зубы полностью оголяя торс.              Чуть приспустил шорты, поглаживая рукой собственное тело, роняя низкий глухой стон, стараясь проглотить его, но часть всё равно вырывается наружу.              — Я знаю, что у нас ничего не будет, но... зачем ты так поступил? Мне почему-то так плохо и больно. Я честно не хочу тебя винить, но у меня никак не получается забыть. — в конце почти плачет Аркаша, не смотря в камеру, опуская телефон и съезжая вниз на пол.              В здравом уме он бы никогда в жизни такого не сделал, но сейчас им движит какой-то внутренний демон, который как будто лучше знает, что именно нужно их отношениям, поэтому Джохан отправляет это видео Марину и закрывает глаза, засыпая прямо на полу.              Мокану просматривает почти сразу, всего несколько секунд отделяет засыпающего Аркадия от двух галочек под сообщением в телеграме.              — Блядство. — тихо шепчет он, смотря видео уже четвёртый раз, замечая с каждым разом всё новые откровения и всё более возбуждаясь.              Провоцирует. Раскрывает настоящие желания.              Хочется прямо сейчас коснуться разморённого тела, успокоить бедного парня, поцеловать, дать понять, что он не один, попросить прощения, обнять, сказать, что всё хорошо и он просто ошибся. Ошибся? В каком плане ошибся, ведь так нельзя, нельзя играть чувствами людей, нельзя ими пользоваться, тогда, когда тебе хочется, а потом просто кидать на произвол судьбы. Только сейчас его накрыло осознание происходящего, как ужасно он поступил, что буквально медленно убивает Аркашу своим холодом, своим безразличным поведением, своими словами, презрением, игнором.              За что он так с ним? Не хотел ведь так поступать, потому что на деле любит Аркадия, боится обидеть, но забыл об этом что-ли и теперь не знает, что же делать.              Написать? Позвонить? Попросить прощения? Этого недостаточно, слишком сильно провинился, слишком плохо поступил, чтобы исправить это обычным сообщением – «Прости». Нужно что-то больше, так чтобы Аркаша понял его, дал шанс объясниться, принял его покаяние.              Хотя Джохану стало бы гораздо лучше если бы ему хотя бы это написали, но Марин решил, что приедет и попробует лично объясниться. Вот только как объяснить жене зачем он едет к парню, он ещё за разукрашенное тело не ответил, так что она до сих пор злится и ужасно себя ведёт. Её можно понять, муж приехал и явно с кем-то спал, так ещё и не хочет ничего говорить, спит отдельно, ходит грустный, грубо отвечает, но очень старается скрыть это, вести себя как раньше, не показывать, что что-то изменилось, но у него очень плохо получается, так что она прекрасно понимает – отношение к ней и так было не самым лучшим, будто он просто вёл себя так как нужно, но по настоящему не любил, а теперь и вовсе....              — Слушай, что происходит то в конце концов?! — резко открыла она дверь, видя что на компьютере открытый сайт «Авиасейлс».              Марин молчит, даже не поворачивается на неё.              — К шлюхам своим летишь значит?!! — кричит она, хватая его за плечо и разворачивая на себя, замахивается и со всей силы бьёт по лицу, оставляя красный след на щеке.              — К Аркаше. Я его сильно обидел и мне нужно извиниться. Поэтому я поеду, что бы ты не говорила. — спокойно ответил Мармок.              — А меня ты то есть не обидел?! На меня похуй, да, вообще поебать!? — кричит она, раздражаясь от его спокойствия.              — Если честно да, мне уже сильно похуй, я с тобой разведусь всё равно. — он тоже начинает злиться, но пока пытается сдерживаться, потому что понимает, что она то ни в чём не виновата, но блять, так бесить это надо уметь.              — Разведёмся... — вдруг осенило её, она пошатнулась, отошла назад, опираясь о стену.              — Да. И можно я тебе всё объясню потом, потому что отношения с тобой я давно проебал, примерно тогда, когда твой отец надавил на меня с женитьбой, а с ним у меня ещё может быть всё хорошо и я смогу стать счастливым.              — На чужом горе счастье не построить. — отвернулась она, посмеиваясь.              — Я то же самое твоему отцу передаю. — зло сказал он, вспоминая этот их мерзкий поступок, до сих пор не понимая как он всё это время вообще это игнорировал.              И улетел, прямо сразу после этого не очень приятного разговора, чётко понимая, что хочет всё исправить в своей жизни и наконец-то стать счастливым, признаться себе во всём и более не мучать ни себя ни бедного парня, который так сильно страдает.              Выбегает из самолёта. Первое такси, скорее скорее, даже сдачу не берёт, выпрыгивает и быстрыми шагами идёт к давно знакомому дому.              Остановился перед подъездом в трёх шагах, наклонил голову, не знал как себя правильнее повести, решил дождаться пока кто-то выйдет и зайти. Становилось всё темнее, вышло уже три человека и столько же зашло, но он никак не мог решиться зайти.              Страшно... А вдруг Аркаша совсем не хочет его видеть, вдруг теперь ненавидит, разочаровался, понял, что ошибся. Вдруг теперь никогда ему больше не доверится. Может вообще зря приехал.              Стоит и смотрит в пол, думая над тем, что же всё-таки сказать когда зайдёт, придумывая различные исходы ситуации и как лучше поступить.              Как вдруг дверь подъезда открывается и выходит очень знакомый на вид силуэт. Сердце сжимается, стучит очень быстро, становится тяжело дышать, все мысли покидают голову, так что в голове только одно – имя «Аркаша».              Выходит на свет фонаря и Марин видит, что это его друг, который останавливается как только замечает летсплейщика, отступая на шаг назад не веря своим глазам.              — Марин...? — озадаченно смотрит он, хмурясь, думая, что они вроде всё объяснили, недоумевая, что ещё ему он хочет высказать.              — Прости, я приехал попросить прощения.. Я понимаю, если ты не хочешь меня видеть, но один раз выслушай. — быстро проговорил он, боясь посмотреть в глаза напротив.              Аркаша расцвёл, молча кивнул, подошёл ближе, протянул руки притягивая к себе летсплейщика, обнимая крепко-крепко. Так по родному, так что улыбка полезла на лицо, руки сомкнулись за спиной, вдохнул такой знакомый парфюм смешанный с дымом сигарет, расслабляясь.              — Не знаю как начать.. Я поступил ужасно и сейчас сильно жалею, мне страшно, что ты не простишь меня, что ты разочаровался во мне и наши отношения больше никогда не будут прежними. Мне без тебя плохо. — с грустью, но большой надеждой, говорил Мокану, наконец пересиливая себя и смотря в глаза Аркадия.              Они блестели, видно как искорки радости бегают в них, как он вдруг ожил, рука теребила футболку от неопределённости чувств внутри, не знал куда себя деть, но был безмерно счастлив слышать эти слова о которых не смел и мечтать.              — Я.. не смел и надеяться. — еле вымолвил Джохан, кидаясь в объятья Мармока, тёрся о его щёку своей сгорая от желания поцеловать его, но почему-то боясь.              А вот Марин не боялся, взял его лицо в руки и уверенно поцеловал, сразу же пробираясь в его рот горячим языком, чувствуя знакомый вкус Аркаши, по которому оказывается так скучал, что буквально растекался от этого чувства. Мягко обвивая его тело руками, подцепляя руками футболку бесстыдно запуская руки под неё, поглаживая тело парня.              Плевать на возможные взгляды вокруг, сейчас не хочется об этом переживать, хотя бы один раз не задумываться над тем, что правильно, а что нет и просто следовать своим желаниям.              Целуются страстно, жарко, дыхание перехватывает, мысли путаются, Марин понимает, что ему тяжело держать себя в руках. Поэтому он укусив шею поверх своего почти зажившего следа их первой ночи, хватает его за руку и тянет к дому, так что через несколько минут они продолжают прерванное, но уже в квартире, прямо в прихожей.              Теперь можно любить. Теперь нужно любить. Они обязательно разберутся со всеми проблемами, им ничего не страшно, ведь сейчас они вместе и всё становится проще, потому что они наконец-то разобрались сами в себе.              Аркаша сходит с ума от переполняющей их любви, которая выражается в мягких поцелуях, но в то же время резких движениях внутри него, прямо как парню нравится, в низких стонах Марина в унисон с его громкими и яркими, в такой же эйфории от происходящего.              Боль постепенно стирается и забывается, Марин приложит все силы, чтобы у Аркадия даже не было времени вспомнить, как ему было плохо, нет, теперь он наполнит его жизнь яркими красками, потому что он этого по истине достоин, потому что самому Мокану хорошо, когда Джохан счастлив, оказывается для прекрасного настроения на весь день достаточно просто улыбки Аркаши с утра. Чтобы почувствовать себя самым лучшим образом – просто услышать весёлый смех парня, особенно если тот смеётся с твоей шутки, так что хочется стараться чтобы радовать своего любимого.              — Даже не верится, что я мог повести себя как настоящий долбоеб.. — иногда сокрушаясь говорил Мармок, с грустью смотря в глаза Аркадия.              Джохан берёт его руку, сжимает, подносит к губам и мягко целует, как бы говоря, что он давно его простил, что не вспоминает об этом.              — Тебе просто нужно было время. — спокойно говорит он, понимая почему всё так произошло и не держит на летсплейщика обиды.              Марин счастлив, что у него такой понимающий партнёр, его сердце успокаивается, он обнимает Аркашу, целует, но всё равно просит прощения ещё раз, ведь не хочет остаться в его памяти хоть на каплю плохим человеком.              — «Ты самое лучшее, что у меня есть.»