҉
Лейтенант Колин Андерсон не появлялся в твоих мыслях вплоть до взрыва. Никто так и не понял, как кто-то пронёс самодельную бомбу глубоко в недра Нового Иерихона. Что было ясно, так это цель, бомба, заложенная под твоим столом. Тебе повезло, что тебя не было там в то время, вместо этого ты находилась в частной подсобке внизу по телефону с андроидами-организаторами в Нью-Йорке. Специальный агент Андерсон и недавно активированная YN900 оба были там, выслеживая хвост кольца Красного Льда, которое похищало андроидов ради тириума. Ты надеялась получить обновлённую информацию о том, как YN900 приспосабливается к своей девиации, когда здание затряслось, как будто… ну, как будто взорвалась бомба. Ты действовала без раздумий, мчась в направлении своего офиса, расширяя свои сетевые сканеры в руинах, чтобы найти любые признаки андроидов, запертых под ними. Они были, и ты начала убирать обломки, игнорируя любую опасность или угрозу для себя от падающих обломков, или если преступники попытаются закончить работу. Оборванные кабели вызвали пожар, который распространился по ковру и стенам, но ты проигнорировала это, вытаскивая тех выживших, которых смогла найти. Огонь подобрался ближе, сработала внутренняя сигнализация близости от очень реальной опасности возгорания, но ты сосредоточилась только на расчистке пути. Мишенью была ты. Никто другой не должен умирать, просто находясь в одном здании с тобой. Ты была настолько сосредоточена, что не слышала сирен, даже не знала, что там есть кто-то ещё, пока пара рук не схватила тебя и не оттащила назад, подальше от огненного ада, который мешал тебе продвигаться дальше. Потолок над тобой застонал, угрожая обрушиться, но ты всё ещё боролась с хваткой, которая тянула тебя прочь. Пара рук не смогла преодолеть твою силу. Значит, человек, а не другой андроид. Какой человек был бы настолько глуп, чтобы… — Белл, остановись! Он сейчас обрушится! Ах, этот человек. Ты стряхнула его, но он настаивал, его руки теперь обвились вокруг твоей талии, когда он поднял тебя и оттащил в сторону. Он был сильнее, чем выглядел, раз смог так легко поднять тебя, и Колин не отпустил тебя, даже когда ты ударила его локтем в руку. — Отпусти меня! — Ты больше ничего не можешь сделать, — настаивал он, шепча тебе на ухо, почти рыча. — Оставь это, милая. Это не стоит того, чтобы из-за этого умирать. Ты издаёшь разочарованный рык сквозь зубы, но твоя борьба ослабевает, пока не прекращается совсем. Пожарные окружили вас обоих, открывая свои шланги и направляя их на пламя. Ты не заметила ни их присутствия, ни того, что они уже начали тушить пожары, оставив тебя с Колином промокшими от капель воды. Он не отпустил тебя, как только вытащил из здания, вероятно, ожидая, что ты побежишь обратно внутрь, если сделаешь это. Ты наблюдала из-за его руки, как из здания валил дым, а в одном углу зияла дыра. Место, где раньше был твой офис. Не было никакой причины возвращаться внутрь. Под обломками оказались три андроида, и ты почувствовала, что их системы больше не функционируют. Они исчезли. Ты ничего не смогла сделать. Ты упала на единственное, что удерживало тебя в вертикальном положении. Лейтенант не отпустил тебя. Его руки обняли твои плечи, его щека прижалась к твоей голове, он просто держал тебя, когда ты поддалась этому странному моменту слабости. Это был момент слабости, о котором ты пожалеешь, когда капитан Андерсон сообщил тебе, что для тебя будет лучше оставаться в безопасном, изолированном месте, пока подрыватели не будут пойманы. И, по-видимому, лучшим местом для этого был бы кондоминиум лейтенанта Андерсона. — Нет. Ни в коем случае, — сказала ты пожилому человеку, стоя напротив него в его кабинете. У тебя не было возможности привести себя в порядок, твоя одежда и волосы всё ещё были опалены, но, по крайней мере, ты вымыла лицо в туалете полицейского участка, смыв сажу со щёк. — У тебя есть идея получше? — спросил он, прекрасно зная, что у тебя никаких мыслей. Пребывание с Инь и её детективом подвергло бы их риску. Искать убежища у Гэвина, Тины, Криса или капитана Аллена сделали бы то же самое. Ты оценивала лейтенанта с того места, где он стоял, прислонившись к стеклянной стене, отделявшей офис от него. До сих пор Колин был странно тих, его собственная одежда пахла дымом, а на шее сбоку виднелось пятно сажи, которое по-прежнему притягивало взгляд. — Ты готов подвергнуть свою жизнь опасности, чтобы приютить лидера девиантов? — прямо спросила ты. Он не ответил со своим обычным сарказмом, и не было и намёка на его типичную ухмылку. — Я вызвался добровольцем. Твой рот сжался в линию, граничащую с хмурым взглядом, но ты не обращаешь на это внимания. Если бы человек захотел рискнуть своей жизнью, ты бы его не остановила. Лучше он, чем любой из тех людей, о которых ты заботилась. Не было никакого чувства вины в том, что лейтенанту может быть причинён вред. Совсем никакого.҉
Квартира Колина оказалась совсем не такой, как ты ожидала. Ты ожидала увидеть холостяцкую, грязную берлогу, указывающую на одинокий, гедонистический образ жизни. Вместо этого ты нашла аккуратный и опрятный дом, хотя в нём было что-то такое, что казалось… холодным. Здесь были скудные украшения, практичные и современные, и ничего, что указывало бы на то, что Рождество наступит через несколько дней. Кабинет капитана Хэнка Андерсона был завален праздничной мебелью, как и стол Коннора Андерсона (Инь помогла ему украсить), поэтому строгая обстановка лейтенанта выглядела странно. Это было, если бы это не было настоящим домом, в котором жил кто-то, кому там было комфортно. Создавалось впечатление, что кто-то проводит своё время в другом месте, и поскольку Колин подолгу работал в полиции, а остаток этих часов проводил в барах, это не казалось тебе чем-то необычным. Кондоминиум находился недалеко от берега в Гросс-Пойнте, приятной части города, расположенной на холме, откуда открывался прекрасный вид на центр Детройта. Что также означало, что это было преступно дорого, и, возможно, причина в том, что Андерсону принадлежала только одна спальня. Прежде чем ты успела зациклиться на устройстве спального места, Колин сел на диван, стащил с себя рюкзак и подложил под него мягкую обивку. Ты уставилась на него. — Мне нужно осмотреть твои раны. — Раны? — ты произнесла это медленно, давая ему время осознать, насколько глупым был этот вопрос, и у него хватило такта выглядеть смущённым. — Повреждения твоих рук и предплечий от огня. Ты даже не почувствовала этого, не так, как почувствовал бы человек. Синтетическая кожа местами была обожжена, белый пластик под ней и даже в некоторых местах, где он вообще отсутствовал, оставляя открытыми внутренние компоненты. — Он восстановится сам по себе. Преимущества того, чтобы быть прототипом CyberLife. — Нет причин не ускорить процесс, верно? Он одарил тебя кривой улыбкой, которую тебе хотелось стереть с его лица, но вместо этого ты молчала, пока он доставал вещи из своей сумки. Тюбики с пластырем, немного жидкого синтетического заменителя кожи и флакон тириума. — Я взял кое-какие принадлежности для ремонта, пока мы были в участке. Подумал, что не помешает взглянуть. Он не мог ничего знать о ремонте андроидов. Ты должна просто взять расходные материалы и сделать это самостоятельно, устранив любую человеческую ошибку. Вместо этого ты села на диван, где он похлопал, отодвинувшись на несколько сантиметров просто для пущей убедительности. Колин поднял бровь, глядя на тебя, и ты запоздало поняла, что он ждал, когда ты снимешь куртку. Ты сделал это неохотно, оставив на себе рубашку. Ущерб оказался серьёзнее, чем ты думала. Открытые ссадины покрывали твои предплечья, и по крайней мере половина твоих пальцев была обнажена металлическим каркасом. Было бы большой удачей, если бы тебе не нужно было ехать в штаб-квартиру CyberLife и проводить более тщательный ремонт. Андерсон поднял руку ладонью вверх в жесте «можно мне?». Ты кладёшь свою руку поверх его собственной, ожидая, что он выкажет отвращение или беспокойство из-за открытого блеска твоих пальцев. Но Андерсон не вздрогнул и не отвёл взгляд, его глаза были сосредоточены на них. Его рука была тёплой, мозоли грубыми, но не неприятными. — Ладно, не думаю, что я смогу их починить, но я могу, по крайней мере, сделать всё поверхностном уровне. — Прекрасно, — сказала ты. Ты не ожидала, что он проведёт какую-либо сложную операцию на андроиде, но и не ожидала, что его прикосновения будут такими осторожными и нежными, как будто это настоящие раны, которые причиняют боль. Был лёгкий дискомфорт, но он был приглушённым по сравнению с прикосновением его пальцев к твоей коже. Места, где твоя синтетическая кожа оставалась нетронутой, были необычайно чувствительными, и ты решила, что это повреждение от пожара. Тем не менее, это вызывало у тебя желание ёрзать от его прикосновений, хотя ты оставалась неподвижной, пока он наносил пасту и клеи, которые защищали бы основные биокомпоненты, пока твоё шасси и кожа не восстановились. Когда лейтенант закончил, ты должна была признать, что он не сделал ничего ужасного. Ты даже позволяешь ему обернуть твои пальцы, чтобы защитить их от пыли или дальнейших повреждений. — Спасибо, — выдавила ты из себя. — За это. И… да. Ты не могла произнести остальные слова. Благодарность за то, что он позволил тебе остаться в его доме, была слишком резкой, чтобы ты могла её проглотить. — Конечно, — сказал он, слегка пожав плечами, делая вид, что это было то, что он делал каждый день, и это не стоило упоминания. Если бы только это было правдой, и если бы только он перестал смотреть на тебя так, как будто чего-то ждёт. Он тут же предложил занять диван. Ты не стала отговаривать его от этой идеи, хотя в ту ночь, после того как ты устроилась и легла на его кровать, ты пожалела, что не сделала этого. В то время как девиация принесла с собой цикл перезарядки, который всё больше и больше напоминал естественный сон, ты всё равно могла заряжаться стоя. Тебе не нужно было пользоваться кроватью, и, возможно, та часть тебя, которая всё ещё злилась на Андерсона, просто хотела, чтобы он провёл ночь в дискомфорте. Но это ты не могла расслабиться, уставившись в потолок, пока твои мысли путались. Если бы у тебя всё ещё был светодиод, он бы мигал обычным жёлтым цветом, указывая на то, что твой разум не будет отключаться. Воспоминание, не твоё, продолжало всплывать на поверхность, умоляя, чтобы его воспроизвели. Ты не хотела переигрывать это, но это не переставало будоражить твои мысли. Это было воспоминание о Колине, но не то, которое принадлежало Инь. Оно принадлежало другому андроиду, той, которая назвала себя Дороти. Это подходило ей больше, чем имя, которое ей дали, когда она содержалась в клубе «Рай». Долли была игрушкой для людей, в то время как Дороти была полностью автономной, разумной личностью. Ты решила, что тебе нравится это имя, а также девиант, которому оно принадлежало. Во время одного из своих визитов в Новый Иерихон Андерсон вошёл в твой офис, бледный и осунувшийся, как будто увидел привидение. В каком-то смысле так оно и было. Дороти была одной из его «взятых напрокат» в клубе «Рай». У него хватило здравого смысла сразу же честно признаться в этом, но последовавшая за этим просьба была странной. — Я хочу поговорить с ней. — Нет, — был твой немедленный ответ. — Это не займёт много времени. — Подойдёшь к ней, и я сломаю несколько отборных костей. Это был не блеф. — По крайней мере, скажи ей, что я хочу поговорить. Это может быть здесь, где она будет чувствовать себя в безопасности; ты даже можешь быть в комнате. Просто… скажи ей. Ты не обещала ничего подобного. На самом деле, ты планировала не говорить Дороти ни слова, но когда она подошла к тебе позже в тот же день и спросила, был ли это лейтенант Колин Андерсон, и её тон был скорее любопытным, чем испуганным… Ты подтвердила, что это был он и чего он хотел. Она согласилась поговорить с ним, но хотела сделать это одна. Ты позволила ей это сделать, стоя прямо за пределами комнаты на случай, если он попытается что-нибудь предпринять, и когда они вышли из комнаты, Колин выглядел… ну, для этого не было другого слова, кроме «уставший». Уставшим, но немного менее отягощённый. Дороти казалась задумчивой, даже слегка улыбнулась, когда встретилась с тобой взглядом. — Он причинил тебе боль? — спросила ты с беспокойством. Она покачала головой и протянула руку. — Позволь мне показать тебе. Ты ожидала, что она покажет тебе воспоминание о своём разговоре с Андерсоном. Вместо этого она вернулась ещё дальше, к дням революции. Это был её первый сексуальный контакт с лейтенантом, и это было совсем не то, чего ты ожидала.҉
Воспоминание, точная запись чувств Дороти в то время, было таким же реальным, как если бы они были твоими собственными. Грубые, мозолистые пальцы были лёгкими, почти нежными по бокам твоей талии и плоскостям твоего обнажённого живота. Ты прекрасно осознавала своё реальное тело, лёжа на кровати Андерсона в его затемнённой спальне, но воспоминание было наложено на твоё собственное сознание. Тяжесть матраса на спине, как в воспоминаниях, так и в реальности, делала это более настоящим, более реальным, и тебе пришлось активировать свои сканеры несколько раз, чтобы подтвердить, что Колина не было в комнате. Ты вернулась к воспоминаниям о красновато-фиолетовом и розовом освещении комнаты в клубе «Рай». Дороти (тогда ещё Долли) тоже лежала на спине, лейтенант лежал на ней сверху и ласкал её, как будто она была человеком. Дороти отреагировала позитивно, как того требовала её программа, мягко выгнув спину, когда Колин просунул руку в её клубное нижнее бельё и погрузился в её вагину. Она ахнула, хотя ничего от этого не почувствовала, просто повинуясь своей программе. Вздох, вырвавшийся у тебя изо рта, был настоящим. Искра пробежала по верхушке твоих ног, низко пульсируя, гнездясь в твоей сердцевине. Ты остановила воспоминание, поражённая и сбитая с толку. У тебя не было такой реакции, когда Дороти делилась воспоминаниями раньше, но опять же, передача данных была почти мгновенной, как и просмотр воспоминаний. Ты достаточно приукрасила их, чтобы понять, что Дороти простила Колина. Ты не понимала почему, и, честно говоря, не хотела понимать, но теперь воспоминания умоляли, чтобы их изучили. Может быть, дело было в том, что ты была в его доме, или в том, что тврц процессор был напряжён до предела после взрыва. Но это не объясняет внезапного пробуждения твоих сенсоров, реагирующих так, как будто… Подумав о том, чтобы закрыть воспоминание или навсегда удалить его из своих банков данных, ты осторожно позволили ему продолжаться. Было нехорошо просматривать эти воспоминания и получать от них какую-то реакцию, но Дороти делилась ими охотно и без особой привязанности к ним. Итак, ты позволяешь ему играть. Андерсон сделал паузу, услышав вздох, как будто это была не та реакция, которую он ожидал. — Не делай этого, — сказал он. Дороти тоже сделала паузу, удерживаясь от того, чтобы изобразить женщину в муках похоти. — Ты хочешь, чтобы я изменила сценарий, Колин? Может быть, что-то более прямолинейное и доминирующее? — Нет, это… Он вздохнул, приподнимаясь с неё, чтобы посмотреть вниз на её лицо. Единственное беспокойство, которое это причиняло андроиду, заключалось в том, что она не выполняла свою программу в меру своих возможностей. — Сценарий в порядке. Но можешь ли ты… Я не знаю, реагировать так, как будто ты действительно это чувствуешь? — Я ничего не чувствую, Колин. — Да, я знаю. Но что, если бы ты хотела? Дороти тщательно изучила этот вопрос в своих процессорах. Что, если бы она могла чувствовать? Как бы она отреагировала? Это было не то, о чём клиент когда-либо спрашивал раньше, и не то, о чём она сомневалась. — Я… я не уверена. Нерешительность в её ответе была необычной, как и противоречивые мысли, стоящие за этим. Она обдумывала акт чувства, чтобы притвориться, что чувствует, и это заставило её задуматься, на что будут похожи чувства. Это когда она начала становиться девиантом? Из-за него? Тёмные глаза Андерсона были прикованы к ней, изучая её лицо, и ты почувствовала, что он тоже заметил колебание. Он наклонился ближе. — Это самая реальная вещь, которую ты когда-либо говорила. Он завладел её губами, раскрывая их и облизывая её рот. Поцелуй осветил твоё пространство проводов и цепей, как будто ты подключилась к току под напряжением. Дороти отреагировала в соответствии со своей программой, и Андерсон не переставал сомневаться в подлинности её взаимности. Почему он вообще сомневался в этом, ты не понимала, но это было самым далёким от твоего разума, когда тёплые пальцы обхватили твои бедра, и что-то толкнуло твой вход. Ты хотела взять управление в свои руки, сбить его с ног и заставить действовать, но у тебя не было свободы действий в воспоминаниях. Ты была пассивным наблюдателем, охваченным ощущением, но беспомощным, чтобы управлять им. Андерсон знал, что делать. Он прошёл остаток пути внутрь, задыхаясь от тепла, которое окутало его, но он не пытался поцеловать её снова. Казалось, он оставил попытки быть близким и пошёл прямо к тому, что искал. Он не был груб со своим партнёром-андроидом, но был исключительно сосредоточен на конечной цели. Ты пожинала плоды этого, выгибая спину, когда твои пальцы впивались в одеяло. Давление в животе нарастало, твои процессоры посылали отдалённые сигналы о том, что твоё ядро постепенно перегревается, но ты игнорировала всё это, гоняясь за тем, чего у тебя никогда не было, но знала, что оно существует. Неуловимая вещь, которую многие девианты нашли тем или иным способом, в одиночку или с другими. Тебе ещё предстояло найти его, пока Андерсон не наклонился и не прижал большой палец к чувствительному бугорку у тебя между ног. Дороти отреагировала в соответствии со своей программой, притворившись, что достигает оргазма. Оргазм, который пронзил тебя, был настоящим и разрушительным, твоя спина выгнулась дугой, когда ты стиснула челюсть, чтобы подавить любой издаваемый тобой шум. Твои системы были на грани перегрузки, но Андерсон убрал руку, задыхаясь тебе в ухо, когда он пульсировал глубоко внутри тебя. Когда Колин скатился с тебя, пытаясь отдышаться, ты отключила воспоминание и открыла глаза. Спальня была такой же. Тёмной и пустой. Повысив чувствительность своего слуха, ты уловила ровное дыхание лейтенанта в гостиной, где он спал на диване. Он не прикасался к тебе, не делал ничего из этого с тобой, но его прикосновение задержалось, как дуновение тёплого воздуха, которое могут дать только люди. Это было ошибкой. Ты знала, каково это было сейчас, и ты знала, каково это было с ним. И это знание будет преследовать тебя более горько, чем ты ожидала.҉
Ты должна была сойти с ума. Поскольку твои командиры присматривали за Новым Иерихоном, а ты не могла сделать ничего, кроме общения с ними по сети, тебе нечем было занять своё время или мысли, оставаясь с Колином. К счастью, он по-прежнему каждый день ходил в участок, предоставляя тебе самим себе. Ты взяла за правило игнорировать его присутствие, обращая на него внимание только тогда, когда он здоровался с тобой, и давая ему односложные ответы на его вопросы. Невозможно было смотреть на него и не чувствовать его прикосновений, и всякий раз, когда он говорил, ты знала, как ощущаются эти губы на коже. Возможно, это должно было вызвать смущение или чувство вины, но ты обнаружила, что получила щедрую порцию гнева. Почему он? Ты думал, что ненавидишь его, и, возможно, когда ты просмотрела воспоминания Инь о нём, так оно и было. Но в конце концов он встал на сторону девиантов против своего собственного народа. Может быть, он сделал это не ради тебя или твоего дела, но он сделал это ради своего брата. И это, по крайней мере, ты могла бы неохотно уважать. Итак, ты была обижена, потому что не могла ненавидеть его, вполне справедливо. Но ты не могла перестать злиться из-за преследующих тебя воспоминаний. Ты больше не воспроизводила их, но тебе и не нужно было этого делать. Прикосновения оставались на твоей коже, как призрак, и ты не раз проводила диагностику, ища сбой в датчиках. Всё прошло идеально. Просто ещё один аспект того, чтобы быть девиантом. Твои системы работали меньше с необработанными данными и больше с чем-то другим, более близким к тому, как работают разумные существа. Эмоции и интуиция помогали влиять на то, как ты воспринимала мир, и было слишком легко неправильно интерпретировать вещи или чувствовать то, что находится вне твоего контроля. Честно говоря, ты не знала, как люди что-то делают. Но ты знала, как одному человеку удалось сосредоточить хаотичные мысли на чём-то целенаправленном. Вот почему, когда Андерсон вернулся домой на второй день, он обнаружил тебя стоящей перед мольбертом лицом к его стеклянным дверям, откуда открывался потрясающий вид на горизонт. — Ты рисуешь? — это были первые слова, слетевшие с его губ. Сегодня никаких формальных приветствий. — Да. — Из-за Карла Манфреда, верно? Он запрограммировал тебя на это? Тебе удалось побороть желание ударить этого человека своими кистями. Это было бы слишком грязно и пустой тратой хороших художественных принадлежностей. — Мой отец научил меня рисовать. Он едва произнёс десять слов, а уже умудрился вывести тебя из себя. — Верно, да. Извини. Твоё желание совершить преступление незначительно уменьшилось. Он подошёл сзади, и ты почувствовала его так же сильно, как если бы сканировала его. Тепло его тела, его дыхание, даже воздух, вытесняемый его движениями, настраивают твои системы на максимальную чувствительность без твоего одобрения. — В чём дело? — спросил он из-за твоего плеча, глядя на незавершённый кусок картины. В тот момент это выглядело как рука, тянущаяся вверх. — Я ещё не уверена. Это раздражало, когда он нависал над твоим плечом, как будто имел какое-то право смотреть на то, что ты делаешь. Даже если ты делала это посреди его дома, тебе всё равно хотелось отмахнуться от него, как от раздражения, которым он был. Это не имело ничего общего с тем фактом, что ты поймала себя на том, что тянетесь к этому теплу, незаметному, но всё же неприемлемому. — Ты должна будешь дать мне знать, когда закончишь. — Зачем мне это делать, лейтенант? Смотреть на него снизу вверх через плечо было ошибкой. Он был близко, так близко, что можно было сосчитать ресницы на его тёмных глазах. Его брови поползли вверх, когда его взгляд прошёлся по твоему лицу. — Потому что это важно для тебя. Ты усмехнулась и отвернулась, проходя процедуру чистки и сушки кистей, и снова проигнорировала его. — Я хочу узнать тебя получше, — добавил он, пытаясь проникнуть в уголки твоего зрения. — Я пытаюсь, по крайней мере. — Ну, не надо. Ты собрала свои принадлежности и пошла в спальню, закрыв за собой дверь. От тебя не ускользнула ирония того, что ты ушла от Колина в уединение его спальни.҉
Они поймали подрывателей 3 дня спустя. Ты не ожидала такого быстрого решения, но оказалось, что Инь и Коннор составили эффективную команду. Эмоция, которой ты не хотела давать названия, поселилась в твоей груди, когда они сообщили тебе хорошие новости. Это было то же самое горькое чувство, которое ты испытала той ночью на подъездной дорожке Карла, рассказывая детективу то, что он был так слеп, чтобы видеть. Инь любила его, и она стала девиантом ради него ценой своей миссии. Ты задавалась вопросом, на что это должно быть похоже — стать девиантом из-за любви. Ты прорвалась сквозь красную стену из-за ярости. Ты не защищала Карла, ты просто хотела причинить Лео часть той боли и унижения, которые испытала. Это был твой гнев, который освободил тебя, и в процессе ты чуть не убила одного из сыновей Карла. Как раз перед тем, как они ушли, Инь отвела тебя в сторону. На её бровях была тревога, легко читаемая по выражению её лица, которое стало намного более человечным со времени, проведенного с Коннором. — Всё в порядке? — спросила она, взглянув туда, где два брата разговаривали на подъездной дорожке. Он что-нибудь натворил? — это был не невысказанный вопрос. — Всё в порядке. А что? — Ты кажешься… сердитой. Твои губы изогнулись в слабой улыбке, лишённой юмора. — Можно подумать, что быть девиантом означает, что я должна испытывать целый ряд эмоций, а не только одну. Или две, подумала ты, с горечью вспоминая, что, как бы сильно ты ни хотела убежать от лейтенанта, другая часть тебя хотела прижаться ближе. Инь кивнула, её взгляд был задумчивым, когда она продолжала изучать братьев. Может быть, она просто не могла оторвать глаз от детектива, но нет. В этом взгляде было что-то слишком проницательное. — Ну, если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, я здесь. Если кто-то и может понять, через что ты проходишь, так это я. Твои глаза сузились. Инь просто улыбнулась, изображая невинность, которую ты видела насквозь так же легко, как она видела тебя. Преимущества и недостатки того, чтобы быть прототипом YN. После словесного подталкивания, чтобы убедиться, что ты поняла, что тебя пригласили в дом капитана Андерсона на семейный рождественский вечер, она обняла тебя на прощание, застав врасплох тёплым жестом. Несмотря на отеческую нежность Карла на протяжении многих лет, любая физическая привязанность была редкой, и ты едва помнила о том, чтобы ответить на объятия, прежде чем всё закончилось. Наблюдая, как детектив и модель YN800 уходят, ты не удостоила Колина даже взглядом, когда он стоял рядом с тобой. Ни один из вас не пошевелился, пока чёрный «Mustang» не исчез за поворотом улицы. — Где ты хочешь, чтобы я тебя высадил? Ты непонимающе уставилась на него. — Мы поймали людей, пытавшихся убить тебя, — медленно сказал он, его собственный взгляд затуманился в замешательстве. — Я думал, ты захочешь уехать как можно скорее. Итак, куда мне тебя отвезти? — В настоящее время это разбомбленный офис. — Подожди… тебе больше негде остановиться? А как насчёт друзей? Или твоего отца? Или Маркуса Манфреда? — он задавал вопросы быстро, как будто боялся за твой ответ. Ты нахмурилась. — У меня не вошло в привычку вторгаться. Твои мысли возвращаются к воспоминаниям, которые не были твоими собственными, а затем к кровати, которую ты использовала. Ты стиснула зубы сильнее. — Просто отвези меня в Новый Иерихон. — Что? Нет, здание обречено. Его нужно отремонтировать, прежде чем кто-нибудь сможет остаться… — Тогда я нигде не останусь! Теперь ты была полностью повёрнута к нему, сжав кулаки по бокам, чтобы удержать их от того, что могло причинить боль хрупкому человеческому телу. Его собственное выражение лица было грозным, но твои слова, казалось, высосали из него всю силу борьбы. — Это не значит, что мне нужно где-то спать. Ты прошла мимо него и направилась вверх по мощёной дорожке, мысленно составляя каталог своих немногих вещей, которые тебе нужно было взять с собой, когда он заговорил. — Ты должна остаться здесь. От этого заявления ты остановилась. Просьба была настолько дерзкой, настолько нелепой, что не выдержала повторения. — Продолжай издеваться надо мной. Посмотрим, куда это тебя приведёт. Ты продолжила переступать порог его дома. Его шаги становились всё громче, по мере того, как он продвигался к тебе. — Я серьёзно, — сказал он, немного слишком нетерпеливым тоном. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, пока не встанешь на ноги. Я никуда не тороплюсь. — Так и есть. — Почему? Он остановил тебя во второй раз, и ты развернулась к нему лицом, сжав кулак, борясь с очень извращённым желанием ударить его в челюсть. — Инь показала мне свои воспоминания о тебе, — ответила ты, тихо и ледяным тоном. — И Дороти тоже. Кровь отхлынула от его лица. Никаких других объяснений тому, почему ты не захотела остаться, не требовалось. Вот только… это было не совсем правдой. И именно поэтому тебе нужно было уехать. Ты оставила Колина наедине, вошла в его спальню и закрыла дверь. Ты уйдёшь, когда будешь готова, предпочтительно, когда Андерсон уйдёт. Что означало остаться ещё на одну ночь. Ты могла бы составить планы о том, куда идти дальше. Карл был бы рад тебя видеть, но ты хотела сначала дождаться, пока его здоровье стабилизируется. Маркус также не отказал бы тебе в ночлеге, хотя ему всегда нужно было думать о своей политической карьере. В этом году он баллотировался на пост мэра, и ты не хотела обливать его противников грязью ещё больше, чем у них уже было. И были те, кто помог тебе организовать революцию. Гэвин, Крис, Тина, капитан Аллен. Все надёжные и проверенные, и все уже отдали слишком много. Как ты могла причинить им такое, когда, скорее всего, у тебя за спиной всё ещё была большая мишень? Подрыватели были только началом, ты была в этом уверена. Ты смотрела в потолок, когда солнце садилось за окном, и ответ был прямо там. По какой-то причине, которую ты не можешь понять, Андерсон подвергал себя риску, чтобы позволить тебе остаться. И он предлагал позволить тебе остаться ещё дольше. Почему? Что он получал от этого? Ты не осознавала, что перешла в режим стазиса, пока что-то не заставило тебя проснуться. Звук того, как кто-то натыкается на мебель, сопровождаемый задыхающимся хихиканьем. Это было не похоже на лейтенанта. Ты тихо вышла из спальни и прокралась по коридору, вглядываясь в темноту в поисках движения. Из гостиной донёсся ещё один взрыв хихиканья, за которым последовал тихий шелест одежды. Тебе больше не нужны были твои сканеры. На соседнем столике горела лампа, освещая тела, сплетённые на диване, в объятиях. Ты застыла. Даже твои процессы, казалось, остановились, не в силах осознать то, что ты видела. А затем жар закрутился изнутри твоего шасси, ярость, горящая медленно и достаточно жарко, чтобы заставить тебя задуматься, можешь ли ты загореться от неё. Если бы у тебя всё ещё был диод, он бы вспыхнул красным. Даже когда ты хранила полное молчание, Колин, должно быть, что-то почувствовал, потому что он также замер из-под женщины, которая в данный момент пыталась снять с него куртку, безуспешно, поскольку она лежала на нём сверху. Это было почти забавно. Стиль и цвет её волос, телосложение и оттенок кожи. Она была очень похожа на тебя. Но она была человеком. — Теперь придерживаешься своего собственного вида? — слова слетели с твоих губ сами по себе, горькие, как гнилые фрукты. — Поздравляю, лейтенант. Я счастлива, что ты нашёл то, что искал. Отвернувшись от его потрясённого, бледного лица, ты вышла через парадную дверь. Ты бы вернулась за своими вещами позже, а ещё лучше, послала бы за ними кого-нибудь другого. Снаружи было темно, освещаемое только почти полной луной над головой и разноцветными лампочками, свисающими с карнизов близлежащих домов. К концу декабря всё ещё было очень холодно, и на обочинах дорог скопились кучи снега, отказывающегося таять в дни слабого солнечного света. Морозный ночной воздух неприятно действовал на кожу, но это не замедляло и не причиняло боли. Не так, как это было бы для человека. Каким бы девиантом ты ни была, ты не была человеком. Карл мог игнорировать различия, относиться к тебе как к дочери, но ты никогда не совершала ошибку, полагая, что ты действительно одна из них. Так почему же ты так разозлилась? Ответ не приходит сам собой, когда ты идёшь по залитому лунным светом тротуару. Сейчас ты покидала пригород, въезжая в полосу леса, отделявшую эту часть города от остальной. Здесь было тихо, уединённо. Ты могла бы свернуть с тротуара в высокие стволы деревьев и исчезнуть в лесу. Направляясь на север, к канадской границе, это было недалеко. Твои нереалистичные, но заманчивые мысли о том, чтобы исчезнуть от цивилизации, были заглушены низким урчанием приближающегося автомобиля, который принадлежал серебристому «Corvette». Ты не остановилась, даже когда рядом с тобой припарковалась машина и водитель вышел, поскользнувшись на обледенелых обочинах дороги. — Ты не должен пить и садиться за руль, лейтенант, — сказала ты, не замедляя шага. Запах алкоголя был заметен в гостиной, но теперь, когда он шёл в ногу с тобой, его стало меньше. Значит, большая часть выпивки, должно быть, была вызвана его романом на одну ночь. — Белл, подожди… Его рука сомкнулась вокруг твоей. Ты повернулась к нему так быстро, что он потерял равновесие, и твои пальцы, впившиеся в его куртку, были единственным, что удержало его от падения на тротуар. — Не. Прикосайся. Ко мне. Его глаза расширились, и он слегка поднял обе руки, показывая, что не прикасается к тебе. В ноябре прошлого года ты столкнулась с почти неминуемой гибелью. Ты была убита выстрелом в голову, очнулась разорванной на куски на свалке, а затем столкнулась с армией, оснащённой танками и пулемётами. И несмотря на всё это, тебе удавалось держать свои эмоции под контролем, твои мысли были сосредоточены на том, что ты могла контролировать и изменить. Но когда дело дошло до Колина, никакого контроля не было. В нём не было ни самообладания, ни изящества. Его тело, прижатое к твоему, тёплое и манящее, только разозлило тебя ещё больше. Ты отпустила его, нахмурившись, надеясь, что он воспринял это как отвращение, а не разочарование. — Прости, — тихо сказал он. — Я не хочу тебя расстраивать. Или причинить тебе боль. Ты издаёшь лающий смешок. Как будто он мог представлять для тебя угрозу, безоружный, в помятой одежде и с этим жалким взглядом с глазами лани, который, похоже, довели до совершенства все чёртовы Андерсоны. — Идите домой, лейтенант. Тебя кто-то ждёт. — Нет. Я вызвал ей такси. Ты хранила молчание, единственное, что разделяло вас, — это дыхание Андерсона. Признак жизни, которого у тебя не было. — Я никогда не хотел, чтобы ты это увидела, — тихо добавил Колин. — Я думал, ты уйдёшь к тому времени, как я вернусь из бара. — Почему так важно, что я видела? Кого ты приводишь домой, меня не касается. Он вздрогнул, как будто ты протянула руку и ткнула его в грудь. — Это было грубо с моей стороны. — И тебя волнует, что ты груб с андроидом? Уязвлённый, щенячий взгляд исчез, сменившись начинающимся гневом. Хорошо. Это мне хорошо знакомо. — Вообще-то, да. — И когда это началось? Когда ты начал заботиться об андроидах? — Когда я понял, что они были грёбаными людьми. Он провёл рукой по волосам, впившись зубами в нижнюю губу, прежде чем продолжить: — Я знаю… Я совершал ужасные поступки. Настоящий пиздец, который я никогда не смогу исправить, но я пытаюсь. Я извинился перед Инь и Дороти, и я пытаюсь найти остальных. Их… их было немного, но их было достаточно. Он втянул в себя воздух. Должно быть, это было больно. Воздух был таким холодным, что его нос и щёки покраснели, но он не подавал никаких признаков дискомфорта. Его внимание было сосредоточено на тебе. — Мне очень жаль, ясно? Ты оставалась совершенно неподвижной. Ты даже не дышала, процедура втягивания воздуха в лёгкие была забыта. — За что? Почему ты извиняешься передо мной? — Потому что я мудак. Я был таким до того, как андроиды были освобождены, и я продолжаю им быть после. Мне жаль, что я привёл эту женщину домой. Мне жаль, что ты застряла со мной в качестве представителя департамента. Мне жаль, что тебе приходится видеть мои худшие воспоминания. Мне очень жаль… — Заткнись. Его рот резко закрылся. Его глаза были широко раскрыты, и ветерок трепал выбившиеся пряди его волос и одежду, но в остальном он не двигался. Пока ты не подошлп так близко, он, должно быть, не почувствовал тепло твоих биокомпонентов, температура твоего тела автоматически повышается, чтобы компенсировать холод. — Что ты хотел, чтобы Дороти сделала такого, чего она не делала? — Что? — Ты сказал ей реагировать так, как если бы это было реально. Как будто она действительно могла почувствовать, что ты с ней делаешь, — продолжила ты, игнорируя мрачный взгляд, вернувшийся к нему. — Ты хотел, чтобы она была человеком. — Нет. Я хотел, чтобы она была живой. — Ну, вот мы и пришли, — тихо сказала ты. Ты наклонилась вперёд, так близко, что туман его дыхания согрел твою кожу. — Живая, как ты и хотел. Гнев исчез из его глаз. Это был тот момент, когда ты ожидала, что он сорвётся, набросится на тебя, и тогда у тебя будет повод причинить ему боль так, как ты хочешь. Точно так же, как ты поступила с Лео. Вместо этого его глаза опустились к твоему рту, темнота в его пристальном взгляде была очень сосредоточенной, но не сердитой. Это притягивало, приковывало тебя к месту. Поглощающая. С тобой такого не случалось. Никто никогда не смотрел на тебя так. Люди смотрели на тебя со страхом, или ненавистью, или с надеждой и пылом мессии. Никто никогда не смотрел на тебя так… Ты усмехнулась и отошла, направляясь к его машине. — Я останусь ещё на одну ночь, а утром уйду. Ты не ждала ответа, просто открыла дверь со стороны пассажира и проскользнула внутрь, внутреннее тепло не делало ничего, чтобы растопить странную скованность твоих суставов. Колин присоединился к тебе, сел за руль и развернул машину, возвращаясь к своему дому. Он ничего не сказал, но, судя по его крепкой хватке на руле, ему этого хотелось. Никто из вас не произнёс ни слова, как только вы вошли внутрь, и ты предсказала, что так пройдёт остаток ночи. Твоё раздражение усилилось, когда он начал устраиваться на диване, твоя память была слишком нетерпелива, чтобы вспомнить, что чуть не произошло там несколько минут назад. — Займи спальню, — сказала ты. Ты предложила это не по доброте душевной. Лёжа на кровати Андерсона, ты можешь погрузиться в воспоминания, которые манили тебя, как искушение. Может быть, его гостиная была бы более безопасным вариантом. Как ни странно, он не стал спорить, но, войдя в спальню, не закрыл дверь. Ты заставила себя встать, глядя сквозь стеклянные раздвижные двери на заднее крыльцо, отказываясь верить, что открытая дверь была приглашением. Не то чтобы ты могла пройти мимо лейтенанта, он, конечно, был дерзким, но он не был глупым. Он должен был знать, что тебе это никогда не будет интересно. Даже чуть-чуть. Прошёл час. Два часа. Затем три. Твои чувства были настроены на спальню, не в силах отвлечь их на что-то другое, и, судя по звуку, лейтенант спал урывками. В конце концов он сдался, и включилась прикроватная лампа, за которой последовал мягкий шорох бумаги. Ты вошла в спальню. Может быть, чтобы разозлить его, а может быть, просто потому, что тебе было скучно, но твои ноги замерли на ковре. Колин сидел на кровати, прислонившись спиной к изголовью, в руках у него был блокнот, и он писал в нём чёрной ручкой. Что тебя привлекло, так это его взъерошенные тёмные волосы, отсутствие одежды выше пояса и выражение лица, когда он смотрел вверх. Это было… утомительно. Он не искал драки, но готовился к ней, когда ты стояла в его дверях. Решение было принято до того, как ты осознала, что есть вопрос. Ты прошла через комнату, взяла его дневник и ручку и отложила их в сторону. Он моргнул, глядя на тебя, возможно, слишком удивлённый, чтобы протестовать. Его глаза расширились, когда ты забралась к нему на колени, обхватила его голову руками и поцеловала. Любой разумный человек оттолкнул бы тебя, потребовал бы знать, что ты делаешь, так что лейтенант, должно быть, не был рациональным. Он обхватил тебя за талию и притянул к себе, как будто ждал, что ты это сделаешь. Как будто он знал что-то, чего не знала ты. Может быть, так оно и было. Твои пальцы запутались в его волосах, когда твой язык проник в его рот, требуя, чтобы он немедленно вошёл. Ты думала, что он будет сопротивляться этому, бросит тебе вызов, чтобы ты была главной, но он взял всё, что ты ему дала, с тихим стоном. Ты никогда не делала этого раньше, но ты видела достаточно фильмов, чтобы понять основы. И ты быстро училась, изучая его по ходу дела, обнаружив, что ему нравится, когда ты целуешься и прижимаешься бёдрами к его. Твёрдость, прижатая к твоему тазу, и твоё собственное тело согрелось и затрепетало в предвкушении. На вас обоих было слишком много одежды, и ты быстро сняла свой топ, воспользовавшись разрывом поцелуя, чтобы слезть с кровати и выскользнуть из штанов. Оставшись в одном нижнем белье и бандо, ты снова оседлала его колени, его глаза потемнели, когда он наблюдал, как ты раздеваешься, его руки снова легли на твои бёдра, как будто притягиваясь к ним. Ваш поцелуй был всепоглощающим, слишком жёстким, чтобы быть нежным, но он отдал всё, что ты взяла, с готовностью, граничащей с нетерпением. — Сними штаны, — прохрипела ты ему в губы. Ты не была похожа на себя, на этого человека, чей голос был хриплым от острой потребности. — Просто… подожди секунду. Ты отступила, разочарование вспыхнуло в твоих цепях, но ты не стала давить на него дальше. Лейтенант, конечно, не выглядел так, как будто хотел остановиться, его бледная кожа покраснела от жары, на шее появился румянец. Его дыхание было учащённым, как и твоё, чтобы не отставать от процесса охлаждения, и он протянул руку, чтобы заправить выбившуюся прядь тебе за ухо. — Если мы продолжим идти в таком темпе, то я не смогу долго продержаться. Ах, да. Коэффициент преломления у людей был ниже идеального, но на самом деле ты не видела проблемы. Ты была уверена, что сможешь найти способы вызвать у него приятные стоны и вздохи, даже если ему ещё слишком рано вставать. Возможно, увидев, какие расчёты ты производила, Колин весело улыбнулся и прижался своими губами к твоим, этот поцелуй был намного медленнее. Он остановил дальнейшее развитие мыслей в твоей голове. — Я хочу кое-что попробовать, — сказал он в твои губы. Ты хотела поспорить, в основном потому, что хотела больше таких поцелуев, но затем лейтенант двинулся вниз по твоему телу, переместившись под тобой так, что он лежал на спине. А затем он скользнул ещё ниже, двигая руками под твоими ногами, пока ты практически не оказалась у него на лице. Ты с любопытством наблюдала за ним, не понимая цели его новой позы, пока он не взял тебя за бёдра и не потянул вперёд, пока ты не оказалась у него на лице. Его глаза были прикованы к тебе, когда его губы приоткрылись, и он лизнул твою одетую вагину. Дрожь искр пробежала по твоему животу, и когда он сделал это снова, ты схватилась за спинку кровати, чтобы удержаться. — Хорошо? — спросил он, слишком довольный собой. Но тебе было всё равно, всё, чего ты хотела, это чтобы он продолжал делать это своим ртом. — Да. — Хочешь, чтобы я продолжал? Как будто этот невыносимый человек не мог видеть, что ты очень хочешь, чтобы он продолжал двигаться, судя по тому, как он должен был держать твои бёдра неподвижно, иначе ты бы размазалась по его лицу. — Да, — процедила ты сквозь зубы. — …Пожалуйста. — О, а у неё всё же есть хорошие манеры. Он отодвинул в сторону твоё нижнее бельё и лизнул прямо середину, и твоя вспышка гнева вспыхнула. Теперь ты обеими руками вцепилась в спинку кровати, когда он не только лизал, но и посасывал твой клитор. Он мог быть сделан из синтетического материала, но толчки, которые поднимали твой таз, казались совершенно реальными. Может быть, ты была создана для этого, или, может быть, девиация заставила твоё тело адаптироваться по-новому. Ты не знала, и по мере того, как Колин лизал и сосал тебя в постоянном, но нарастающем ритме, ты вскоре вообще ничего не знала. Одна рука оторвалась от изголовья кровати, зарылась в волосы лейтенанта и вцепилась в них, нуждаясь в чём-то, за что можно было бы ухватиться. Давление нарастало с пугающей скоростью, и ты испытывала то, что испытывала только однажды, в этой самой постели. Он издал дрожащий стон, когда твоя хватка в его волосах усилилась. Это был такой приятный звук, почти хныканье, и он толкнул тебя через край. Ты вскрикнула, не в силах больше молчать, когда твоё тело охватило электрическое наслаждение. Ты превзошла свой кайф, прислонившись лбом к доске и медленно спускаясь. Колин тоже замедлил свои движения, его руки теперь нежно поглаживали твои бёдра. Это был такой странный жест, успокаивающий, но это не могло быть правдой. Насколько ты могла заметить, Андерсон не был утешительным человеком. Несмотря на то, что он был ниже тебя, твоё положение казалось странно уязвимым, и ты была беззащитна. Ты оторвалась от него, раздумывая, стоит ли тебе поскорее уйти, ожидая, что лейтенант придёт в себя теперь, когда довёл тебя до оргазма. Но он просто выскользнул из-под тебя и откинулся на спинку кровати, а его руки снова оказались на твоих бёдрах, притягивая тебя к себе на колени. Покрывала больше не были скручены вокруг его талии, и его спальные штаны были тонким барьером, прикрывающим его твёрдый член. Андерсон грубо притянул тебя к себе, и ты почувствовала свой вкус на его губах, слегка приятный вкус, который действовал как смазка. Ты не активировала его сознательно, но теперь ты были пропитана им. У тебя вырвался звук, который мог быть рычанием, и ты крепко прижала его к спинке кровати, прижимая его к ней, когда поднялась на колени. Ты стянула нижнее бельё с одной ноги и сбросила его, затем стянула бандо через голову. Руки Колина были повсюду: в твоих волосах, на твоей груди, ласкали твои бёдра и ягодицы. Ты схватила его запястья и прижала их над его головой, легко удерживая их там одной рукой. Он ахнул у твоего рта, но не сказал тебе остановиться, и ты другой рукой потянула вниз пояс его брюк. Наедине с чувствами ты двигала бёдрами, пока не нашла кончик его члена. Ты опустилась на него, прижимаясь своим лбом к его лбу и не прерывая зрительного контакта, когда одним плавным движением взяла его полностью. Звук, который прорвался сквозь него, был почти прекрасен своей потребностью, и он дёрнулся под тобой, но ты держала его неподвижно, намного сильнее, чем он мог надеяться быть. Он тоже это знал, и, судя по его расширенным зрачкам и раскрасневшимся щекам, ему это нравилось. Ты могла оставаться неподвижной так долго, что твоя потребность двигаться была больше, чем удовольствие от того, что лейтенант извивался под тобой. Теперь, обхватив его запястья обеими руками, ты приподнималась вверх и вниз по его члену, твои стенки сжимали его, как шёлковая перчатка. Андерсон явно боролся за то, чтобы контролировать свои реакции, и было почти впечатляюще, как долго он продержался, прежде чем его бёдра поднялись навстречу тебе. Дополнительное трение усилило сильное давление в животе, и ты увеличилп темп, игнорируя предупреждения о перегреве, которые раздавались в твоём организме. — Господи, Белл, — простонал лейтенант, не в силах больше молчать. — Ты чувствуешь себя так хорошо, я не знаю, сколько ещё я смогу… Ты прерываешь его требовательным прикосновением своих губ, проглатывая его протесты, когда ты двигаешься на нём сильнее. По тому, как напрягались его мышцы, ты чувствовала, что он не ошибся, и нарастающее давление внутри тебя было неуловимо недосягаемым. Убрав одно из его запястий, ты направила его руку себе между ног, желая его прикосновений там, а не своих собственных. Зная, о чём ты просишь, Андерсон схватил тебя за бедро и прижал большой палец к твоему клитору, потирая его плотными круговыми движениями. Давление в твоём тазу ослабло через несколько секунд, и ты закричала, уткнувшись ему в плечо, не в силах удержать его руку, когда наклонилась вперёд. Ты прижалась к нему так близко, как только могла, и одна мысль пронеслась в твоей голове с собственнической уверенностью. Мой. Андерсон теперь свободен, он держался обеими руками и жёстко трахал тебя, вытягивая твой оргазм и вырывая ещё один крик. Он сделал ещё два толчка, прежде чем войти так глубоко, как только мог, уткнувшись лицом в твою шею и с дрожью простонав твоё имя. Тепло затопило твои внутренности, и ты с отстранённым интересом отметила, что он вошёл в тебя, его хватка была отголоском неожиданного обладания, которое было у тебя мгновение назад. Это должно было быть чем-то, что нужно презирать, с чем нужно бороться, но твоё тело было свободным и тяжёлым рядом с его, и ты не возражала против этого. Было трудно возражать против чего-либо, когда он медленно гладил твою спину, оставляя маленькие поцелуи вдоль шеи. Теперь, когда накал оргазма угасал, ты ожидала отстраниться от Андерсона, увеличить дистанцию между вами. Не то чтобы он тебе нравился. Он был неисправимой занозой в заднице. И всё же, когда он вытащил из тебя свой размягчающийся член, ты издала протестующий звук и придвинулась ближе. Колин издал низкий смешок, который должен был заставить тебя скрипнуть зубами, но этого не произошло. — Нужно привести нас в порядок. Я сейчас вернусь, — сказал он, осторожно высвобождая твои руки из-под него, когда он поднял тебя со своих колен и перевернул на бок. Ты смотрела, как он встаёт с кровати, совершенно голый, поскольку в какой-то момент он, должно быть, снял штаны, и ты ждала. Неуверенность снова закралась в твои мысли, за ней последовало чувство тревоги из-за того, что вы сделали, но оно было приглушено, как только Андерсон вернулся с влажным полотенцем в руке. — Что ты делаешь? — ты смотрела на полотенце так, словно это была граната. Он фыркнул. — Это называется последующий уход. Я уверен, что у тебя это уже было раньше. — У меня никогда раньше не было секса. Он застыл так неподвижно, что это было бы забавно, если бы вы не были готовы к его насмешкам или оскорблениям. Но он просто изучал твоё лицо и в конце концов сказал: — Оу. Ну… хах. Он открыл рот, казалось, прокручивая что-то в голове, и добавил: — Правда? — Да. Правда. Он не обиделся на твой резкий тон, но протянул влажную тряпку. — Тогда… могу я? Ты не знала, о чём именно он спрашивал, но ты не собиралась выглядеть трусихой, поэтому кивнула и отвернулась. Мягкое тепло ткани коснулось твоей кожи, и он очистил те части, которые были покрыты смесью ваших жидкостей. Ты не была уверена, нравится ли тебе это или нет, но это заставляло тебя чувствовать ещё более уязвимой. Но когда он остановился, ты сразу же пропустила внимание. Колин отбросил полотенце в сторону и посмотрел на тебя слишком пристально. — Ты хочешь уйти, не так ли? Обратно в гостиную? — добавил он для пояснения. — Нет. Я просто не знаю, что будет дальше. Выражение его лица смягчилось, и это тоже было ново. Никто другой никогда не смотрел на тебя так, как будто там было что-то мягкое, что можно было увидеть. — Эта часть проста. Мы идём спать. Или я засыпаю, а ты впадаешь в стазис. — Здесь? — Ага. Ты не пошевелилась, не уверенная, что это шутка. Он закатил глаза и вытянул руку, лежа на боку лицом к тебе. — Иди сюда. Твои глаза сузились. — Пожалуйста? — добавил он с легкой улыбкой, которая была слишком невинной. Но ты смягчилась и легла рядом с ним, твоё тело напряглось, когда твоя голова коснулась подушки. Андерсон притянул тебя ближе, пока ты не оказалась у него на груди. Возможно, ты передумала и ретировалась в гостиную, но тепло от прикосновения кожи к коже и покалывание, пробежавшее по коже головы, когда он прижался губами к твоей макушке, заставили тебя остаться. Ты прижалась лицом к его шее, придвигаясь как можно ближе в его объятия. Что-то внутри, казалось, ослабло. Стресс последних нескольких месяцев, необходимость руководить революцией и пытаться руководить народом, твой страх смерти Карла и беспокойство о том, что твои коллеги-модели YN приспособятся к девиации, — всё это давило на тебя ещё до взрыва. И это что-то в тебе сжималось всё сильнее и сильнее, высвобождаясь во взрывном гневе, почти исключительно направленном на человека, который теперь прижимал тебя к себе, как будто ты что-то значила. — Спасибо, — прошептала ты, с уверенностью произнося слова в этом маленьком пространстве между вами двумя. — Думаю, что это я должен благодарить тебя. Несмотря на юмор в его словах, он, должно быть, понял, что ты имела в виду, потому что нежно сжал тебя и добавил: — Не за что. На этот раз, когда ты закрыла глаза, твой разум смог найти тишину и утешение, которые он так долго искал.҉
Утренний свет струился в окно, когда ты раздвинулп жалюзи. Освещение в гостиной было фантастическим, и тебе удалось закончить свою картину до того, как солнце полностью скрылось за горизонтом. Движение позади тебя привлекло твоё внимание, но ты не отвернулась от мольберта или солнечного света, который согревал места, к которым он прикасался. — Утро, — раздался сонный голос лейтенанта, и вместо обычного раздражения, которое он обычно вызывал, он вселил лёгкость в твою грудь. — Доброе утро. — О, ты её закончила. Колин стоял позади тебя, достаточно близко, чтобы прикоснуться, но он этого не сделал. Ты откинулась на него ровно настолько, чтобы дать ему разрешение, которого он, должно быть, ждал, потому что его руки без колебаний обхватили тебя за талию. — Да. — Это… не то, чего я ожидал. Картина, которая началась с борющейся руки, тянущейся вверх, теперь была встречена рукой андроида сверху, кончики пальцев соприкасались посередине. — Я тоже. — Тем не менее, это великолепно. Мне это нравится. Ты слегка фыркнула. Ему это должно понравиться, после того как прошлой ночью ты наконец поняла, как должна была быть закончена пьеса, и он сыграл в этом ключевую роль. Но ему и не нужно было ничего объяснять. Его эго и так было достаточно большим. — Пей свой кофе, — сказала ты, а он только рассмеялся твоему тону. — Это для меня? — Это, конечно, не для меня. И я не твой домашний дроид, я сделала это, потому что хотела. Ты видела французскую прессу, и это напомнило тебе о том, как заваривать чай и кофе для Карла. Это желание помочь, сделать счастливым того, кто тебе дорог, очевидно, теперь распространилось и на Колина. Опять же, тебе не нужно было говорить ему об этом. Он поцеловал тебя в макушку вместо того, чтобы сделать остроумный комментарий, который был улучшенным использованием его рта. Конечно, это было не так хорошо, как он использовал его прошлой ночью, но всё же довольно хорошо. Он удалился на кухню, продолжая привычную процедуру наливания кофе и приготовления завтрака. Эти звуки были… успокаивающими. В людях и их распорядке дня было что-то такое, что, как ни странно, привлекало твоё программирование. Ты задаёшься вопросом, чувствовали ли другие андроиды и Инь то же самое. Ты была шокированыа, узнав, что было довольно много девиантов, которые оставались со своими людьми, особенно в романтическом плане. Тогда ты этого не понимала. — У них нет тириума со вкусом кофе, не так ли? — Я надеюсь, что нет. Звучит ядовито. — Всё равно лучше, чем пойло у Джимми. — Я поверю тебе на слово. Но, может быть, теперь ты это поняла. — Итак… ты всё ещё планируешь уехать сегодня утром? Или ты собираешься остаться? Колин задал вопрос небрежно, но за ним скрывалась искренность. Он часто прятал свою подлинную сущность за маской юмора и язвительного отношения, и ты всегда это замечала. Просто до сих пор ты не позволяла себе беспокоиться о том, почему он выстроил такую прочную оборону. Или почему он позволил тебе пройти мимо неё. Ты уставилась на картину. Человеческая рука, тянущаяся вверх, ищущая и жаждущая, и рука андроида, тянущаяся вниз, чтобы встретить её. Признание того, что они оба нуждались друг в друге, к лучшему или к худшему. Впервые ты подумала, что это может быть первое. — Да. Я остаюсь.