Мой сосед напротив

— Я думал, что он студент. — Да какой студент! Студенты, даже самые шалопаи, нет-нет да и ходят в свой институт. А этот всё дома сидит, как сыч, — тётя Маня махнула рукой в сторону двери «сыча». — Выбирается на свет божий, видно, только в магазин, как припрёт с голоду. Не то чтобы мне были интересны подробности, когда и куда выходит мой новый сосед напротив. Скорее, был интересен сам сосед. В конце концов, он только въехал в освободившуюся недавно квартиру, и я про него еще ничего не знал: что за человек, шумный ли, чистоплотный, не создаст ли он проблем на лестничной клетке в частности и в подъезде в целом. Всего на восьмом этаже в нашем подъезде было шесть квартир, по три в двух тамбурах друг напротив друга. В моем тамбуре слева от меня жила тихая пара преклонного возраста, справа — семья с двумя громкими детьми, в соседнем тамбуре — пожилой электрик в одной квартире и вечно осведомленная тётя Маня, всевидящее око всея подъезда, в другой. Все собственники. И только однушку напротив моей долгое время снимали молодожены, у которых в этой же квартире родился первенец. Мы к ним привыкли, и даже тётя Маня не возмущалась: ну, орет младенец — так младенцам положено орать, как же без этого. А потом он чуть подрос, убавил громкость и превратился в весьма милого и улыбчивого ребенка. Когда эта семья съехала, даже как-то грустно стало. — Маткапитал получили, — объясняла тётя Маня, — ипотеку взяли. Оставшиеся обитатели квартир замерли в тревожном ожидании: кого на этот раз подкинет судьба в качестве соседа? А узнав, успокоились. Правда, не сразу. Молодой очкарик, бледный и худощавый, с взъерошенными русыми волосами, несмотря на свой безобидный вид, мог потенциально представлять опасность: похож на студента, а студенты, как известно, живут весело от сессии до сессии, даже очкарики. Еще начнет тусовки у себя в квартире устраивать, музыку ночью включать, девочек водить, пьянствовать, что там еще студенты делают. Я-то в свое время жил в общаге и всем этим, конечно, не брезговал (разве что девочек не водил), но общага на то и общага, чтобы мало кому пришло в голову меня этим попрекнуть. Тётя Маня же была настроена решительно: — Пусть только попробует, уж я ему устрою! И я в этом ничуть не сомневался. Она-то устроит. Мне самому не устраивала только потому, что я умел тусоваться тихо и грамотно: когда ко мне приходили друзья, я заранее наносил визит тёте Мане, вручал ей коробку конфет и доверительно сообщал: — Тётя Маня, мы сегодня совсем чуть-чуть пошумим? Приятели из родного города, сами понимаете… Тётя Маня благосклонно давала свое разрешение, потому что, на самом деле, мы никогда не шумели. Со своими реальными друзьями мы просто болтали о жизни да иногда культурно выпивали. А у остальных парней, которых я приводил к себе, априори было алиби. Не прикопаешься. То «приятели из родного города», то «одногруппники», то «коллеги»… С ними мы тоже старались не издавать слишком громких звуков: многоквартирный дом со всеми его издержками. Зато я подпитывал чувство собственной важности тёти Мани и ее желудок сладкоежки — за это она меня любила и даровала привилегию первому узнавать о событиях в подъезде. Не то чтобы я горел желанием… Но наличие информации (пусть даже весьма и весьма избыточной) всяко лучше полного ее отсутствия. За несколько недель жизни нового соседа у нас на этаже мы узнали только то, что его зовут Дима, что его особо не видно и не слышно и что он «сидит дома, как сыч». Значит, не студент, тётя Маня права. Но и не безработный — иначе на какие шиши снимал бы квартиру? Фрилансер или удалёнщик, скорее всего. Много их сейчас развелось. И да, я им немного завидовал: без моего светлого образа на предприятии, небось, никак; дома не отсидишься. Впервые мы с ним столкнулись нос к носу через две недели после вселения. Я как раз нажал кнопку лифта — и из двери напротив, как по команде, выскочил взъерошенный сосед с небольшим рюкзаком наперевес, явно куда-то опаздывающий: даже очки скособочились. — Здрасьте, — он как-то сразу смутился, увидев меня, и опустил глаза в пол. Ох уж эти интроверты. — Доброе утро, — кивнул я в ответ, — опаздываешь? Потом только сообразил, что сразу начал на «ты» — не очень культурно, но, видимо, образ «студента» так крепко засел в голове, что язык сам собой выдал. Да что уж теперь. — Ага. Мне через час надо быть на работе, а ехать… как раз час, — он посмотрел на яблочное устройство на запястье. — Впритык, если без форс-мажоров. — Я думал, ты из дома работаешь, — лифт медленно подъехал и медленно раскрыл перед нами скрипучие двери, — не видно, чтобы ты на работу ходил. — Так я на удалёнке, иногда только в офис ездить приходится, — серые двери закрылись, и лифт начал выпикивать неторопливый отсчет этажей. В кои-то веки я радовался его тормознутости: единственная возможность парой слов с соседом перекинуться. — Вот оно что. Кем работаешь, если не секрет? — Я джуниор девелопер. Для меня это звучало примерно как «ахалай-махалай». Допустим, я не тётя Маня, но айтишников среди моих друзей нет, а сам я олдскульный инженер-конструктор, и обязанности мои понятны любому обывателю: отвечаю за электрооборудование на предприятии. Без всяких этих «сим-салабим» (хотя ладно, иногда без них на любой работе не обойтись). — Ого. А я простой инженер, — я улыбнулся и протянул ему руку, — хотя нет, не простой, а ведущий. Павел. Можно просто Паша. — Дима, — он пожал протянутую руку, и, несмотря на улыбку, на лице его по-прежнему были видны следы смущения, — очень приятно. — А уж мне-то. Вблизи оказалось, что глаза за стеклами очков большие, серые, одновременно серьезные и наивные. А на бледных скулах и носу — светленькие веснушки. Симпатичный. — Как тебе наш дом и район? До окончания поездки оставалось три этажа. — В доме всё нравится, а район я пока не изучал, — он пожал плечами, — работы сейчас очень много. — Соседка твоя говорит, что ты дома сидишь, как сыч. — Ну, примерно так, — Дима улыбнулся чуть шире, совсем не обидевшись, — надеюсь, в ближайшие выходные выберу время, чтобы прогуляться здесь неподалеку. Лифт, наконец, остановился и нехотя открылся. Мы вышли в подъезд, и я придержал дверь для соседа. Кажется, он даже слегка покраснел — или это я себе надумывал. — Если что понадобится, обращайся. Расскажу, где погулять, — я подмигнул ему, и он неловко рассмеялся: — Спасибо. Рад встрече. — Взаимно, — я махнул ему рукой и направился к припаркованной машине, а он свернул на тротуар. Наверное, к метро. Я запоздало сообразил, прогреваясь, что стоило бы подбросить его хотя бы до станции… Ну да ладно, может, в другой раз. Если этот симпатичный домовый сыч соизволит выйти еще. Тётя Маня каким-то образом умудрилась увидеть нас вместе — то ли в глазок, когда мы у лифта стояли, то ли у подъезда, то ли у нее вообще во всех местах скрытые камеры понатыканы, и она агент под прикрытием. Интересно только, агент какой организации. Кому в здравом уме нужен наш подъезд и его обитатели. — Да компьютерщик он, — ответил я, удовлетворяя ее любопытство. — А-а-а, — разочарованно протянула тётя Маня. А кого она ожидала? Наркомана, который тихонечко в своей однушке мет варит? Компьютерщик — это не так захватывающе, да. — Ясно все с ним, — не сдалась она, однако, — как усядутся за свои компьютеры, а потом ходят по улицам с бешеными глазами… Ну, глаза-то как раз у него не бешеные. Спокойные и очень красивые глаза, как по мне. В следующий раз сыча подвезти не пришлось, ибо встретились мы совершенно случайным образом в аптеке возле дома. Я вошел в раздвижные стеклянные двери, а он как раз забирал презервативы и смазку. Столкнувшись со мной взглядом, Дима покраснел, теперь по-настоящему: веснушчатые щеки и нос, обычно бледные, мгновенно запылали, как будто он школьником был, а не девелопером, хоть и джуниором. Ну чего ты, парень? Я ж не мамка твоя. И не тётя Маня. Да и сычи из дома вылетают на охоту, иначе как жить-то. Я сделал вид, что не заметил его румянца, кивнул и бросил краткое «привет», а потом, чтобы сгладить его неловкость, громко попросил у провизора того же. Та не преминула пошутить, пропев «Love is in the air», и Дима, едва успев со мной поздороваться, пулей выскочил из аптеки. А я забрал заказ, хотя дома этого добра хватало. Взглянул — разогревающая смазка и презервативы с банановым ароматом. Ну да, как раз холода на носу, хочется чего-то тропического… Зачем я изначально пришел — из головы вылетело. Девочек Дима по-прежнему не водил к себе, иначе тётя Маня уже доложила бы. Значит, использует покупку не на своей территории. Правильно делает, вздохнул я, тихо позавидовав ему во второй раз: в этом доме звукопроводящие стены. Возможно, там, где начинаются его приключения, всё оптимистичнее. Наша первая совместная поездка на авто состоялась почти через месяц знакомства и редкого общения, как раз когда ударили морозы. Я долго прогревал машину в утренней мгле, и вот дверь подъезда открылась — и свет фонаря выхватил из тьмы белую мордашку, казавшуюся еще бледнее из-за черной шапки и черной же куртки. Я посигналил; Дима подпрыгнул на месте. Пришлось открыть окно, впуская холодный воздух в теплый салон, и помахать ему рукой: — Садись, подвезу до метро! Очки сразу запотели, стоило ему оказаться в тепле, и какое-то время я был лишен удовольствия смотреть в красивые серые глаза домового сыча. — Что это тебя на работу потянуло в такую-то погодку? — Не потянуло, а потянули, — объяснил Дима, — сегодня с утра совещание, на котором почему-то требуется личное присутствие. Не понимаю я этого, — он пожал плечами и скривил бледно-розовые губы, — почему по видеосвязи нельзя посовещаться? — Может, по тебе соскучились. — Если вообще помнят, как меня зовут, — Дима улыбнулся, и очки как раз оттаяли: глаза, все еще подернутые дымкой недавнего сна, чудо как хороши. — Зато в офисе есть кофе и сухарики, — я медленно тронулся с места, — бесплатно в любом количестве. — Это да, преимущество. Но кофе там такой себе, лично я дома в турке предпочитаю. А выпечку не люблю. — Ты, наверное, больше по бананам, — ляпнул я, а потом подумал: зачем? Сам же тогда не хотел смущать соседа в аптеке, а теперь вдруг вспомнил ни к селу ни к городу. И получилось-то как двусмысленно… Если уж на то пошло, это я больше по бананам. Дима предсказуемо вспыхнул маковым цветом, и такой яркий румянец на бледном лице выглядел безмерно очаровательно. И все-таки я попытался сгладить конфуз, продолжая невозмутимо болтать: — Я, например, фрукты предпочитаю. Тоже не фанат мучного. Но на работе, к сожалению, халявными бананами не кормят, так что таскаю иногда с собой всякие апельсины-мандарины. Сработало. Дима спросил что-то про мои инженерные дела, я — про его айтишные совещания, да так без дальнейших неловкостей мы и доехали до метро. На машине всего пять минут. Как-то слишком быстро. — А ты этот, блякар, что ли? — Ошарашила меня тётя Маня в нашу очередную встречу на площадке. — Кто? — Челюсть так и грозила упасть на пол. Что за сленг такой от пожилой соседки? И каково значение этого подозрительного слова? Уж не прознала ли она обо мне… — Ну, блякар, — она досадливо поморщилась, — которые подвозят попутчиков и денежки с них берут. Не такси, а это, другое… — Господи, тётя Маня, — я схватился за сердце, то ли в шутку, то ли всерьез, — вы имеете в виду Бла Бла Кар? — Вот этот Кар я и имею в виду, — радостно кивнула соседка, — видела, как ты давеча Димку подвозил, сыча этого. — Нет, что вы. Я просто до метро его подбросил, мне все равно в ту сторону. Подрабатывать извозом мне пока в голову не приходило. — А зря. Машина есть? Есть. Так что впустую туда-сюда гонять, — тётя Маня делилась бизнес-планом со знанием дела, — мог бы за день на сигаретки заработать. — Я не курю. — Да знаю, — она махнула рукой, — ну, ты уж найдешь, на что потратить, дело молодое. — Обязательно подумаю над этой идеей, — я направился к своей двери, — и, тётя Маня, ко мне сегодня друг в гости приезжает. Пошумим немного, ладно? — Друг? — По хлопанью ее белесых ресниц можно было подумать, что она в кои-то веки удивлена наличием у меня друзей. — Из города твоего, что ли? — Ну да… Из города. С меня конфетки. Хотите с коньяком? — Чего бы не хотеть, — заулыбалась соседка, сверкая удивительно здоровыми, несмотря на все съеденные сладости, зубами, — неси уж. Шумите на здоровье… «Друзей» я искал в приложении, хоть и нечасто: чай, не разгульный студент. Работа, рутина, коллеги, родной дом в другом городе, друзья (которые без кавычек), усталость и лень играли свою роль, и если когда-то я готов был пробираться пешком через сугробы на другой конец города, не обязательно своего, ради хороших потрахушек, да и не очень хороших тоже, то теперь, скажи мне кто про «сугробы», «другой конец города» или просто «ехать куда-то после долгого рабочего дня», и я отвечу: «Это, конечно, здорово, но вы пробовали лежать на диване весь вечер, чтобы вас никто не доставал, а вы одновременно смотрели бы тупую ржачную комедию, ели мандарины, бросая кожуру прямо на покрывало, и листали сохраненные мемы на смартфоне?» А что? Идеальное занятие для взрослого уставшего наработавшегося инженера, особенно ведущего. Секс и рядом не стоял. Даже зимой и даже с разогревающей смазкой со вкусом банана, или что там у него было. Но иногда… Иногда вместо мемов я листал фотографии парней и выбирал приглянувшихся, а они выбирали меня. Совпадение. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего зря время терять? Свидания я устраивал у себя дома. Потому что см. выше. И после можно было лежать, ничего не делать и никуда не ехать. Так и в это раз. Мой очередной «друг», без вариантов замеченный тётей Маней (после истории с блякаром я перестал сомневаться, что у нее кругом скрытые камеры, и надеялся только, что над моей кроватью их нет), позвонил в дверь, я его радушно встретил с распростертыми объятиями и пригласил к себе. На этом история для соседки заканчивалась. Пусть лопает свои конфеты с коньяком. А мы все больше по бананам, не зря же я тогда накупил запасов… Правда, это был не тот «полупрофиль, вид сзади», что я облюбовал еще неделю назад. Я так обозвал этот аккаунт, разумеется, из-за фотографии: черно-белой, с грамотным освещением, со знанием дела. Голова парня в тени, грациозные плечи и спина выше лопаток — на свету. Светлая кожа, красивый поворот шеи, четкая линия подбородка, чуть вздернутый кончик носа, аппетитно вырисовывающееся ушко и копна волос. Совпадение заставило меня радостно улыбнуться. Но быстрого развития событий не случилось. Eleusis (ник «полупрофиля») написал мне первым — и понеслось. Нет, мы не начали с секстинга. Мы просто чатились — как в старые добрые времена, когда еще была в моде переписка с друзьями по Скайпу, а о подобных приложениях студенческая братия и слыхом не слыхивала. Наверное, все потому, что наше общение началось вскоре после того, как я проводил очередного «друга», и не было горящей срочности: мы просто прощупывали почву — и проводили свободное время в приятной беседе, болтая о ни к чему не обязывающих вещах: фильмах, книгах, музыке, людях и отношениях с ними и к ним. Просто людях. Без конкретики. Eleusis располагал к себе, легко поддерживая разговор, и не напрягал, когда чувствовал, что я занят или не склонен к общению; он оказался эрудированным, достаточно смелым, чтобы при взаимном желании обсуждать погранично-пикантные темы, и достаточно деликатным, чтобы сохранять рамки приличия. Несмотря на то, что мы познакомились с явными целями. Не то чтобы кто-то из нас — и вообще кто-то в этом приложении — пытался найти друга по переписке. Просто так получилось. Вот, например, недавно обсуждали особенности личной жизни в панельной многоэтажке, когда не горишь желанием эту самую личную жизнь выставлять на обозрение любопытных соседей. Я поделился лайфхаком «друзья и конфеты», а Eleusis признался, что не смог бы встречаться с парнями у себя на территории, опасаясь лишнего внимания. Отлично, подумал я; когда-нибудь договоримся о встрече — и я приглашу его к себе. Eleusis: «Ты поосторожнее, вдруг у тебя непростая соседка, которая пишет роман, основанный на частной жизни обитателей подъезда? В итоге роман станет бестселлером, а ты — одним из главных героев скандала». ППБ: «Кажется, я уже видел такой фильм». Eleusis: «Вооот, и фильм снимут. Прославишься — журналисты проходу не дадут». ППБ: «Какая соблазнительная перспектива. Но вряд ли: эта соседка, помнится, когда-то предлагала познакомить меня с «хорошей девушкой». Eleusis: «О боже… Как хорошо, что со мной такие соседки не на короткой ноге…» ППБ: «А с кем ты на короткой ноге?» Eleusis: «Всё больше с тем, что нельзя пощупать физически». ППБ: «Загадочный парень… Расскажи подробнее». Порою мы обменивались фотографиями. На такой случай у меня была заначка, которую я называл «золотым запасом»: особенно удачные селфи без лица, сделанные или в ванной, или на кровати, или в спортзале (когда я все-таки до него добирался). Ничего откровенного. Максимум топлесс. «Полупрофиль, вид сзади» же мог похвастать совсем иным уровнем. Его фотографии — явно с фотосессии, выполненной профессионалом, дорого и со вкусом, так что каждый кадр — да что там кадр! каждую часть кадра — хотелось рассматривать бесконечно долго, вглядываясь в детали и получая эстетическое наслаждение. Иногда эротическое. Изящное тело. Умение работать на камеру — или мастерская работа фотографа. Красивые позы. Совсем немного лица… Всегда черно-белое. Всегда в тени. Я очень хотел знать, как он выглядит. Но спал пока с другими. И даже не знал, пересплю ли когда-нибудь с тем человеком, который скрывается под приковывающей взгляд аватаркой. Я никогда еще так хорошо не общался с теми, с кем планировал разовый секс. Секс-то разовый. А приятные собеседники, которые, бонусом, в курсе твоей ориентации, на дороге не валяются. Субботнее утро никак не предвещало звонка в дверь. Я никого не ждал, и вообще — суббота. Без пяти двенадцать — это еще утро. По крайней мере, я лениво ходил по кухне в одних трениках, перемещаясь от холодильника к плите и пытаясь приготовить себе завтрак. И, обнаружив в глазке взъерошенную голову соседа напротив, я настолько удивился, что сразу открыл. Дима уперся взглядом мне в грудь, привычно смутился, поднял глаза и с ходу заизвинялся: — Привет. Прости, пожалуйста, если отвлекаю, но у меня такая просьба… необычная. — Привет. Вот теперь мне жутко интересно, так что можешь отвлекать дальше. Ты заходи, — я чуть отступил от двери, пропуская его в квартиру. Дима замотал головой, и мягкая прядь русой челки упала ему на глаз. Он сдул ее, смешно вытянув губы. — Нет, спасибо. Паша, тут такое дело… Я телефон найти не могу. Он где-то у меня в квартире, это сто процентов, но я убей не помню, куда его положил. Просьба необычная, ситуация смешная, но чертовски знакомая. Кто из нас не оказывался в подобной? Хоть два телефона заводи для взаимного прозвона на случай квартирной утери… Я с пониманием кивнул. — Мне сейчас нужно позвонить по работе, я обещал. А вот — никак… Хоть генеральную уборку делай, что при моем-то бардаке — минимум неделя, — он сокрушенно вздохнул, — а к кому тут еще обратиться с подобной просьбой? Не к тёте Мане же. Согласен, я самый подходящий кандидат. — Не переживай, найдем мы твою прелесть. Только дай плиту выключить, а то яичница сгорит, и тогда тётя Маня сама ко мне придет разбираться, а я на тебя стрелки переведу. Сбегав на кухню, потом в комнату, чтобы натянуть футболку для приличия, я направился за Димой в квартиру напротив, невольно задерживая взгляд на стройных белых ногах в шортах выше колена. — О, и впрямь бардак, — хмыкнул я, проходя по коридору, — ты что, за все это время так толком и не разобрал вещи? — Это творческий беспорядок, — сосед развел руками, — мне же что главное? Вот что. Он указал на компьютерный стол со стационарным монитором. Там-то все было относительно прилично и даже не пыльно. А вот ноутбук валялся на разложенном диване со смятым покрывалом и разбросанными подушками, некоторые из которых лежали на полу вместе с пледом, где к ним присоединялись книги, блокноты, листы бумаги для флипчарта, чистые и исписанные, маркеры и простые карандаши. Чуть дальше, на полу ближе к окну — две кружки, одна пустая, вторая с кофе, и тарелка с огрызком (правильно, не ставить же их на компьютерный стол). А рядом со шкафом — чемодан, предсказуемо не разобранный до конца. — Боюсь представить, что на кухне. Сказал — и спохватился: я пришел помочь человеку, а не читать ему лекции о чистоте и порядке. Быстро разблокировав телефон, я вопросительно посмотрел на Диму: — Диктуй номер. Его прелесть нашлась под батареей: видимо, упала с подоконника и лежала незаметно за всеми этими подушками и кружками. — Ты еще додумался звонок выключить… Хорошо, вибрация сильная. — Точно, — он улыбался радостно, но по-прежнему застенчиво, прижимая айфон к груди, — спасибо, Паша. Очень выручил. — Да было бы за что. А тебя, значит, и в субботу припахивают? — Это форс-мажор. Срочное дело, со всеми бывает. Хорошо, что успеваю, — он привычно взглянул на яблочные часы, — а то бы вышла нелепая история. — Ну, раз у тебя срочный созвон, не буду мешать. А про бардак я сказал исключительно ради того, чтобы ты больше айфон свой не терял. Или на шею его повесь. На шнурочек. «И как он в таком бардаке свои аптечные запасы находит». Я подмигнул ему и направился к двери. Дима проводил меня, благодаря на ходу, и продолжал благодарить, пока я не помахал ему со своего порога, закрывая дверь и вид на светлую фигуру в коротких шортах и свободной футболке, норовящей спасть с плеча. Яичница не успела остыть. Организовав себе кофе и засев за поздний завтрак, я уткнулся в телефон: сохранить контакт. «Сосед напротив». Дим много, а сосед напротив у меня один. Сохранил и вздохнул, вспоминая стройные ноги, прежде чем открыть приложение. А вот и аккаунт пользователя Eleusis. Полупрофиль сзади, игра светотени, темный силуэт, стройная спина… Сам не знаю, что на меня нашло. Я написал ему не то, что обычно писал. ППБ: «У тебя безумно красивая спина. Был бы ты рядом, я бы не смог удержаться и обязательно бы к ней прикоснулся. Медленно провел бы руками, изучая изгибы, запоминая, какова твоя кожа на ощупь». Отправил прежде, чем подумал. Если бы подумал, может, и не отправил бы. Так себе получилось сообщение и по смыслу, и по контексту, и по форме. Незавуалированное и внезапное приглашение к вирту после размеренного общения на повседневные темы, да еще и в таких банальных выражениях. К месту ли вообще подобный подкат? Eleusis не ответил, сколько я ни гипнотизировал глазами экран. Наверное, занят, успокаивал себя я, или вовсе спит. Суббота ж. Кому с утра в выходной придет в голову лезть в приложение для знакомств. Успев мысленно надавать себе по шапке, успокоиться, перестать предполагать, что будет, когда он прочитает, я занялся домашними делами. Одиноким холостякам это тоже надо. Ответ пришел через два часа. Телефон характерно тренькнул, и я, отбросив в сторону пипидастр — как только узнал название этой щетки для пыли, купил, не задумываясь, — бросился проверять сообщения. Eleusis: «У тебя большие руки?» Я моргнул, впитывая смысл. Взглянул на свободную руку. ППБ: «Да. Моя ладонь полностью закроет твою лопатку». Ох, я просто гений изящного слога… Eleusis: «И горячие?» Вроде… Но на всякий случай я приложил ладонь к щеке, проверяя температуру на ощупь. ППБ: «Горячие. Тебе будет тепло и приятно, когда я начну тебя гладить». Eleusis: «Хорошо. Мне нравится, когда тепло и приятно. Ты планируешь остановиться на спине?» ППБ: «Я планирую начать со спины. Оглажу тебя от шеи до поясницы, неспешно и нежно, согревая ладонями, а потом прижму тебя к груди, чтобы ты спиной чувствовал мое сердцебиение, пока буду ласкать тебя спереди: положу руки тебе на грудь и задержусь там на несколько мгновений, не шевелясь». Eleusis: «Ух ты… А пальцы у тебя шершавые?» И снова тест-драйв. Осмотрев подушечки пальцев и проведя ими по выбритому подбородку, я решил: скорее да, чем нет. По крайней мере, большие пальцы. Пока я проводил полевое исследование, собеседник продолжил: Eleusis: «Я люблю прикосновение шершавых пальцев к соскам». ППБ: «О, я обязательно к ним прикоснусь. У тебя сразу побегут мурашки по всему телу, а соски напрягутся. Я их поглажу, надавливая сильнее, а потом сожму между пальцами». Eleusis: «Сожми сильнее… Можешь укусить». ППБ: «Не торопись, всему свое время. Сначала я обласкаю твой живот. Он будет подрагивать под моими ладонями и вздыматься от твоего частого дыхания, а я проведу пальцем вокруг пупка и только потом скользну ниже. Что на тебе?» Eleusis: «Ничего». ППБ: «И без белья?..» Eleusis: «Без». Твою ж… Я возбудился. Лишь теперь понял. Завелся, как мальчишка, от эротического чата с незнакомцем. ППБ: «Тогда я просто проведу руками вниз. Поглажу тазовые косточки, которые у тебя так красиво выступают, перемещусь на бедра, прижимаясь ближе к тебе, чтобы ты почувствовал, как взвинтил меня». Eleusis: «Ты меня тоже. Придется тебе держать меня крепче, чтобы ноги не подкосились». О… Прекрасно. По крайней мере, не одного меня будоражит эта спонтанная переписка. ППБ: «Крепче? Хорошо. Я крепко сожму твои ягодицы — и отпущу, чтобы развернуть тебя спиной к окну, лицом к себе». Eleusis: «Мы будем делать это у окна?..» ППБ: «Как на той фотографии, где ты боком у подоконника». Невероятно красивой фотографии, демонстрирующей его стройный силуэт и гибкость тела: он откидывает голову назад, прогибаясь в позвоночнике, одной рукой упираясь в подоконник, другую положив на бедро. Контровое освещение. Свет и тень. Eleusis: «О, так вот какой у тебя источник вдохновения. Продолжай. А я пока положу руки тебе на плечи для большей устойчивости. Прижмусь грудью к твоей груди, и ты почувствуешь мои соски». ППБ: «Почувствую — и заведусь еще сильнее от ощущения их твердости и шелковистости. Я вновь опущу ладони тебе на ягодицы и поцелую в шею, совсем слегка, осторожно касаясь губами». Eleusis: «Так будет щекотно и одновременно приятно… Ты знаешь, что шея — моя эрогенная зона?» ППБ: «Теперь знаю. И буду долго целовать тебя, медленно вести языком от яремной впадины к уху, а потом прикушу. Когда ты вскрикнешь — отпущу ненадолго, и снова прикушу. Теперь сосок». Eleusis: «Ооох, всё точно так, как мне нравится… Ты даже не представляешь, сколько всего я хочу. Сколько всего я сделаю с тобой…» ППБ: «Расскажи, не стесняйся». Eleusis: «Я не умею. У меня не получится, как у тебя. И вообще… Даже у тебя неправильно». Ну вот… И где я прокололся? ППБ: «Обещаю исправиться, если скажешь, что не так». Eleusis: «У тебя все сообщения в будущем времени. А в вирте используется настоящее». Громко вздохнув, я сделал паузу, слушая, как кровь шумит в ушах. Настоящее. Конечно. ППБ: «Будет тебе настоящее. И не в вирте. Пойдешь со мной на свидание?» Eleusis: «…прямо так сразу?..» Сразу? Мы переписываемся уже в разы дольше, чем люди в среднем общаются в этом приложении, мы, блин, мемы друг другу посылаем! А сегодня вообще… И это — «прямо так»? ППБ: «Соглашайся. Посидим в уютном кафе, я угощу тебя кофе с булочкой. Познакомимся поближе. Хочу увидеть тебя и услышать твой голос. Хочу, чтобы ты рассказывал о себе, глядя мне в глаза. Даже то, что уже писал. А если сейчас в кинотеатрах идет что-то в твоем вкусе, сходим в кино. Или куда угодно. Куда захочешь». В кино. Дожили. Но палец сам нажимал на буквы. Eleusis: «Кофе я люблю… Хорошо. Можно без булочки». Eleusis: «Когда?» ППБ: «Хоть сейчас. Сегодня. Если у тебя свободный день». Я не мог больше тянуть. Пока мы так славно общаемся, пока между нами что-то намечается, пока он не передумал… Хотелось увидеть его сию же минуту. Его вздернутый носик, деликатные плечи и копну волос, наверняка мягких и приятных на ощупь. Хотелось узнать, куда он любит ходить. Где любит бывать. ППБ: «Выбирай любое место, которое тебе нравится». Eleusis: «Ты приглашаешь — ты и выбирай. Сегодня. Во сколько?» ППБ: «Тогда давай встретимся в ресторане «Котелок варит» в шесть вечера». Раз булочку не хочет, может, чего-нибудь посущественнее на ужин закажем. Eleusis: «Договорились. Как я тебя узнаю?» ППБ: «Давай обменяемся телефонами, если ты не против. Приедем — созвонимся. Обещаю, что не буду доставать». Пару минут он молчал. Потом прислал номер. Я улыбнулся и поторопился его сохранить, чтобы… Чтобы понять, что он у меня уже сохранен: свеженький контакт «Сосед напротив», джуниор девелопер Дима, домовый сыч с творческим беспорядком в квартире, стройными ногами, большими серыми глазами за линзами очков, вздернутым носиком, светлыми веснушками и непослушными русыми волосами. Загадочный Eleusis, приятный собеседник с потрясающе эстетическими фотографиями, изгибами красивого тела и эротическими желаниями, которые я готов был удовлетворить хоть сейчас. Телефон пикнул, но я уже не глядел на экран, в несколько прыжков преодолевая расстояние до входной двери. Запирать ее не стал. Все равно сейчас вернусь… Только бы не один. Пришлось нажать на звонок несколько раз — прямо в тот момент я не мог похвастаться терпением, — прежде чем за дверью послышались торопливые шаги. — Паша? — Сосед, растерянно хлопая серыми глазами, пригласил меня войти. Я окинул его взглядом: вроде никак не изменился с утра. И все же… Все же. Телефона у него в руках не было, и я прошел несколько шагов по коридору, чтобы заглянуть в комнату. — Ты у меня что-то оставил, наверное? Вот теперь понял: щеки румяные. Не такие красные, как в моменты сильного смущения, а нежно-розовые. Очаровательные. — Оставил. «Тебя». Я разблокировал телефон и посмотрел непрочитанное сообщение. Eleusis: «А ты свой номер пришлешь?» Айфон моего соседа, валявшийся на сбитом покрывале разложенного дивана, где, возможно, сосед только что лежал и набирал сообщения, пиликнул. Дима подхватил его, по-прежнему недоуменно моргая. ППБ: «У тебя он есть». Разные оттенки красного и розового видел я на его лице, но пунцовым оно стало впервые. Переводя взгляд с телефона на меня, он приоткрыл рот, желая что-то сказать, — но в подобной ситуации язык не так-то просто синхронизировать с мозгом. Хорошо, что я преодолел этот этап в своей квартире, не теряя лица перед джуниором. Я ж ведущий. Инженер. Потому и решил брать быка за рога, а Диму за руку, и вести (тащить) его к выходу. — Мы куда? — еле слышно прошептал он. — Ко мне. А то у тебя бардак. — А у тебя? — У меня порядок. Я гостя жду, — я толкнул незапертую дверь и, оказавшись с Димой в прихожей, поспешил закрыть ее: даже если кто и знает, что я дома, сегодня меня нет ни для кого. Только для соседа напротив. Грудь его часто вздымалась, а спиной он прижимался к стене. Я хотел поцеловать его, но отчего-то медлил, только глупо улыбался и гладил горячей ладонью и шершавым большим пальцем его щеку, украшенную бледными веснушками. Он громко вздохнул и прикрыл глаза. — Что означает твой ник? — ладонь моя соскользнула ему на шею, да там и осталась. Светлая кожа оказалась еще нежнее, чем я представлял. — Eleusis? — голос прозвучал сипло, и Дима прокашлялся, прикрывая рот рукой. — Элефсис, город в Греции, когда-то культовое место богини Деметры. — О… Впечатляет. Любишь этот город? — Не был в нем никогда, — на порозовевших губах заиграла улыбка, — просто мое имя… «Дмитрий» означает «посвященный Деметре». Вот и всё. Как тут не развеселиться? Мы рассмеялись вместе, синхронно и громко, не думая о тонких стенах. — Ну ты заморочился, — я утер выступившую слезу, — целый квест. — А твой ник? О, дай подумать… ППБ — правила пожарной безопасности? А, нет… Ты же на производстве. Значит, правила промышленной безопасности, да? — Петров Павел Борисович. Я весьма оригинален. Но правила промышленной безопасности тоже подходят. И пожарной — недаром я такой горячий парень. Котелок у тебя варит, — я легонько взъерошил его и без того лохматые волосы, настолько мягкие, что не хотелось убирать руку. Дима встрепенулся: — Так нам же еще в этот ресторан собираться? Или ты… Он умолк, словно лишь теперь сообразил, что находится у меня дома, я буквально прижимаю его к стенке и мы только что двигались семимильными шагами к виртуальному сексу. — Хочешь — конечно, давай соберемся и пойдем, — я ободряюще улыбнулся ему и отступил на шаг. — Куда угодно. Я же обещал. Мой сосед продолжал колебаться, и я истолковал это по-своему: — Если я тебе нравлюсь. Ты ведь и лица моего не видел, когда мы переписывались. — Ты мне сразу понравился, — румянец, что успел побледнеть, снова полыхнул огнем, — до того, как я познакомился с ППБ. Как увидел тебя, так и подумал: классный мужик. Это чертовски льстило. И заставляло улыбаться еще шире. — А чего не подкатил? — Не умею, — пожал плечами Дима, — да и откуда я знал, что ты… Я только в интернете могу. Там-то все понятно. И цена ошибки не столь высока. — Сидишь дома, как сыч, — вспомнил я тётю Маню, — нет уж, тебя обязательно надо сводить на свидание. На свидания. В ресторан, в кино или… Ты же хотел по району погулять? Можно и так. — Можно, — хихикнул Дима, — но давай не сегодня. Сегодня слишком много… событий. — Да уж, сложно поспорить… Но кофе я тебя все равно напою. Проходи, не стесняйся, — я указал ему на кухню, словно не сам заслонял его плечами от внешнего мира, — сделаю в турке, как ты любишь. И бананами угощу. Тоже как ты любишь. А пока кофейничаешь, приготовлю нам что-нибудь поесть. Дима последовал за мной, и когда я резко остановился и развернулся, врезался мне в грудь. Я обнял его для равновесия. — Хотел спросить: ты и впрямь белье не носишь? — Ношу, — он предсказуемо зарделся, — просто ты так классно писал… не хотел терять время на трусы. — А раз такой смелый, отчего так краснеешь? — Кожа светлая, — просто пояснил он, — на самом деле, я стесняюсь не больше остальных. Ты ведь тоже иногда стесняешься. Просто на моем лице это сразу заметно. — Если ты сегодня заставишь меня смущаться, я исполню любое твое желание, — торжественно пообещал я, — а ты исполни одно мое. Авансом. Хорошо? — Какое? — прошептал Дима, положив ладони мне на грудь. Я удовлетворенно кивнул и осторожно снял с него очки: — Поцелуй. А то мы так лихо сразу к вирту приступили. Когда он пил кофе, радостно мне улыбаясь, губы его сменили цвет с бледно-розового на красный. Его светлая кожа, на мой взгляд, — огромное преимущество. И тихий, спокойный голос, которым он рассказывал о себе. И заинтересованный взгляд серых глаз — очки он так и не надел, — когда он слушал меня. Свидание удалось: и ужин, и кино, и продолжение вирта, который стал реалом. И все это — не выходя за порог квартиры. Оно и к лучшему: холодно было на улице в тот вечер. Разогревающая смазка оказалась в тему. В понедельник после работы первым человеком, встретившим меня в подъезде, оказалась тётя Маня. — Чегой-то ты конфетки давеча не занес? — поинтересовалась соседка, уперев руки в бока. Я сначала не понял, а потом как понял. Выходные Дима провел у меня. На каждый визит друга — налог в пользу тёти Мани. Но мы же, по крайней мере, не шумели? Мой сосед в постели оказался тихим и чувственным, так что при воспоминаниях о его стонах-вздохах, пылающей коже и шепоте, все же заставившем меня сначала покраснеть, а потом исполнить все его желания, я поневоле смутился и вынужден был прокашляться, чтобы скрыть это от тёти Мани. Разве что фильм мы смотрели — но и его не на дикой громкости и не до конца. — Подружились с Димой, значит? — продолжала она, так и не дождавшись от меня ответа. — Ну и славно, а то сидит сычом, людей не видит. — Мы вам не мешали? — это прозвучало донельзя неловко. Вот как мы могли ей помешать? Она ведь даже не за стенкой. А соседи за стенкой ни разу на меня не жаловались. Я знаю, как соблюдать приличия и играть по правилам многоквартирного дома. Тётя Маня хитро прищурилась. — Да не суетись ты так, — смилостивилась она, когда я уже решил волноваться. — Что я, не замечала, как ты на него смотришь? А он на тебя — так и вовсе: глазища вытаращит — и тут же взгляд в пол, а сам до ушей покраснеет. Не знаю, покраснел ли я до ушей в этот момент, но верить им я почти отказывался. — Так мы же не шумели, — жалко пролепетал я. — Я уж думала, еще когда ты его на машине подвозил… — вслух рассуждала она. — А потом очередной друг заявился — и на тебе. Но хорошо, что оба вконец допетрили, а то так бы и ходили вокруг да около. И я не выдержал: — Тётя Маня! Вы меня с ума сведете! Я тут вам конфеты ношу, а вы… — Так и носи, — она с энтузиазмом закивала, — нравится мне, какие ты выбираешь. С коньяком вообще что надо. — Я думал… — Думал он. За все годы, что здесь живешь, из женщин к тебе только мать приезжала. С девушкой хорошей, Варенькой, так и не познакомился… Зато друзей «из родного города», — с сарказмом произнесла она, — столько, что как раз один небольшой город и можно заселить. Ну, это она преувеличивала. Я никогда не отличался чрезмерным донжуанством. Уж больно ленив для этого. — Дима — хороший мальчик, домашний, — продолжила логическую цепочку тётя Маня, — и в подъезд не будут ходить всякие… А то поди угляди за всеми! Ах, да. Ей же столько работы. — Так поспокойнее будет, — резюмировала соседка. «И вам реалити-шоу…» — Хорошо, — добавила она, уже открывая свою дверь, — что он из дома работает. А то такой синяк светить. Цветом лица я уже наверняка сравнялся с Димой в лучшие моменты нашего уединения. Видел я вчера оставленный засос — и ничего не синяк, просто небольшой след. Правда, кожа у моего соседа светлая, на ней что угодно выделяться будет… И нежная. Я же обычно так целую, чтобы не оставлять меток. А с ним не рассчитал малость, особенно когда узнал про эрогенную зону. К черту… Забыл, что хотел ответить тёте Мане. Забыл, зачем собирался домой после работы. Сделал шаг в соседний тамбур — и тётя Маня вопросительно вскинула подбородок: — Чего это ты? — К соседу в гости, — улыбнулся я, — помогу ему синяк лечить. — Помогай, помогай, — слышался голос тёти Мани из-за двери, когда Дима уже впустил меня, — а про конфеты не забудь! — Не забуду, — дверь уже закрылась за мной, мой сосед удивленно поглядел на меня — а я привлек его к себе и от души поцеловал в губы. Засос на белой шее с левой стороны и впрямь выделялся над воротом футболки. — Сделаем симметрично, — решил я, схватил его за руку и увлек в комнату, поставив цель найти его запасы даже в этом бардаке.