Знания

      — Ну же, Локи! Надень маску. Загляни в разлом. Спроси его, задай вопросы, — ласково нашёптывал Один, чуть ли не приобнимая парня за плечи и стараясь казаться тому максимально дружелюбно и невинно, пусть все вокруг уже и видели, на что он способен, и этот трюк больше не сработал бы. Атрей колебался, обхватывая маску сильнее и переводя взгляд с её деревянного очертания на сияющую изумрудным светом узкую трещину в пространстве. Из Разлома над каменным полом доноситься шёпот, и маска в этом не отстаёт, будто поддакивая словам Всеотца о неограниченных знаниях и ответах.       — Сын, — прервал размышления парня Кратос, подходя с другой стороны. Один на мгновение дёрнулся, но сохранил «образ» и не взялся вновь за копьё. — Поступай так, как считаешь правильным. Я тебе верю.       — Вот! Не хочешь слушать меня, так послушай отца. Всё шло к этому, Локи, — сорвался Один, — примени её… посмотри внутрь… Эти знания бесценны! Атрей, вздыхая, поднёс маску к лицу.       — Я сделаю.       — Вот и молодец, — нервозно добавил Всеотец, мельком бросая взгляд на Бога Войны, и бывшую жену, подходящую к тому следом. Фрейя была готова продолжить битву хоть здесь и сейчас, но Кратос остановил её рукой, и та повиновалась, хоть и в недоумении.       Приложив маску к лицу, Атрей почувствовал, словно невидимая сила крепит её к лицу, а затем — притягивает к разлому, окунуя в свечение изумрудных тонов. На мгновение подземелье озарилось яркой вспышкой из-за чего все зажмурили глаза… но вскоре свет исчез. Атрей упал на землю, роняя маску рядом с собой. Разлом переливался рядом с ним и тихо гудел ещё пару мгновений, а затем снова затих. Кратос сделал шаг к Атрею, протягивая руку.       — Сын…       — Локи, что ты там видел?! — быстро спросил Один, подбегая к парню быстрее его отца и помогая подняться на ноги. — Каково это, знать всё, что только можно? Расскажи и мне! Расскажи… всё, — судорожно добавил Всеотец требовательным голосом, сжимая руку парня и пристально смотря на него единственным глазом.       — Я… я точно не знаю…       — Говори как есть! Живо! — голос Всеотца чуть ли не сорвался на крик от нетерпения.       — Один, хватит, — приказал Кратос, подходя к сыну. Слова Бога Войны сработали и Всеотец отступил, ослабляя хватку и вновь натягивая образ дружелюбного деда. В конце-концов, не сейчас им продолжать сражаться, когда Великие Познания совсем рядом и вскоре будут озвучены.       — Конечно, — ответил Один, — я всё понимаю. Знания требует сосредоточенности. Скажи нам, что ты увидел внутри, Локи. Фрейя нахмурилась и потянулась за мечом, чтобы пронзить бывшего на месте, но Кратос вновь не позволил ей продолжить битву. Многолетний опыт подсказывал ему, что раз Атрей не даёт никаких подсказок к действиям, значит его план… а он должен был быть… не предполагает убийство противника.       — Ну… я видел нас… — неторопливо начал Атрей, подбирая слова, — не только нас, кто стоит здесь в этой пещере, но и всех остальных. Тора и Труд, Брока и Синдри. А ещё Бальдра, Моди и Магни… даже мою маму.       — Сын?..       — Всё хорошо, отец, — кивнул йотун, давая понять, что не нужно ничего предпринимать. Фрейя немного успокоилась и убрала ладонь с рукоятки меча. Мимир за спиной Кратоса растерянно молчал.       Один нахмурился и провёл рукой по воздуху, вызывая фиолетовое сияние биврёста и создавая вокруг себя с Атреем магический барьер, из которого не проходит никакой звук. Всё таки он не может позволить, чтобы Великие Познания достались кому-то ещё, кроме его одного. В любое другое время Кратос сразу же схватил бы клинки, воспринимая это как акт агрессии, но сейчас стоял рядом и только смотрел. Он доверял сыну.       — Продолжай, — ласково сказал Всеотец.       — Так вот… я будто смотрел на них на всех со стороны. Почему-то они стояли с расставленными в обе стороны руками и смотрели ровно вперёд, а вокруг них были мелкие-мелкие руны, и их было так много, что я не успел прочесть.       — Те же, что были на маске?       — Нет. Совсем другие. Один удивился. Он ожидал раскрытие тайн мироздания, но никак не стоящего в позе с расставленными руками Тора. Тем более уже мёртвого.       — Потом я узрел девять миров с высоты птиц. Я быстро перемещался над Храмом Тюра в каждом из миров и почему-то на земле ничего не было видно, лишь камни, да и то они выглядели как комки грязи. Да и сама земля была не такой, как нужно. Низкодетализированной.       — Чего?       — Ну… низкой прорисовки. На пару секунд воцарилась тишина.       — …какой?       — Ну, мыльной.       — Причём здесь мыло? И что такое это мыло?       — Я не знаю, — вздохнул Атрей. — Но почему-то земля выглядела именно такой, — мыльной. И так в каждом из девяти миров. Парень на мгновение задумался, а затем выдал предположение:       — Может, такими миры были во время сотворения из тела Имира?       — Может, — неуверенно ответил Один, вспоминая, имелось ли место мылу во время того, как он самолично творил миры на ветвях Иггдрасиля. — Это всё, Локи?..       — О, нет, это ещё только начало, — отозвался йотун. — Ещё там было сказано, что все мы находимся в таком месте, как…       — Вот как? Говори! — вновь загорелся Один. Наконец-то дело переходило к настоящим тайнам мироздания.       — …Игра. Снова воцарилась тишина, оттеняемая разве что нервными вздохами Одина.       — Чего?       — Игра, где мы все — персонажи, нарисованные с помощью… пикселей. Точно. А вся наша жизнь — не более, чем отточенные действия невидимой силы, известной как программный код.       — Это не то, что я ожидал услышать, — протянул Всеотец, шокированный услышанным до глубины своей чёрствой души.       — Мы существует только в рамках сюжета, где делаем заранее прописанные действия и в конце-концов пропадаем, когда игра заканчивается, — с умным видом продолжал рассказывать Атрей, вспоминая все подробности того, что показал ему Разлом. С каждым новым словом Один становился всё более растерянным и потерянным.       — Постой, постой… Ты говоришь, что я — это набор каких-то «пикселей», и что я появляюсь в паре «сцен», убиваю Тору, а затем проигрываю битву вам и пропадаю с концами?       — В целом, да. И ты никак не сможешь это изменить, ведь все твои действия в сюжете строго прописаны.       — Н-но погоди же… — Всеотец сделал глубокий вдох для успокоения, борясь с желанием схватиться за своё копьё. — То, что мы сейчас узнали, было спланировано заранее?       — Нет.       — Нет? Значит, мы вольны сами выбирать свою судьбу? — точь в точь как Кратос спросил Один, но Атрей покачал головой и обрушил все надежды Всеотца в глубокую бездну.       — Тоже нет. То, что происходит сейчас, называется разрушением четвёртой стены.       — Какой стены?       — Четвёртой.       — Да нет же! — Один вспыхнул, начиная терять самообладание. — Какой ещё стены, Хель меня подери?!       — Вот этой, — сказал Атрей, поворачиваясь в сторону Кратоса с Фрейей и смотря им за спины очень сосредоточенным взглядом. Один посмотрел следом и не до конца понял, что сейчас происходит. Хотел бы он иметь дар Хеймдалля и способность самому прочитать мысли Локи, но памятуя о том, что парень такой себе лгун, Одину становилось не по себе. Ведь всё услышанное из уст йотуна, скорее всего, являлось чистой правдой.       — Мы же не можем быть просто набором каких-то пикселей… Это бессмысленно! Это… так глупо.       — Почему? — удивился Атрей.       — Потому что мы — боги!       — Ну, как оказалось — вовсе нет. Нас придумали смертные люди и со временем это стало своего рода мифами, которые передавались из поколения в поколение, но некоторые воспринимают их за правду. По их мотивам даже снимают фильмы, пишут книги, делают игры… такие, как наша.       — Н-но ведь…       — Кстати, ты вероятно не знал, но у людей есть и другая интерпретация мифа о нас, где я — твой приёмный сын, а Тор — мой старший брат, — вдруг начал объяснять Атрей, оторвавшись от созерцания пресловутой четвёртой стены. — В той версии тебя сразила старость, после того, как я отправил тебя в дом престарелых в Мидгарде. Вот же глупость, не правда ли? Один издал какой-то нечленораздельный звук, уже не в состоянии ответить на поток знаний, что выливался из Локи.       — Так что наша игра — это только капля в море развлекательного контента, созданного для удовлетворения потребностей обычных смертных, — подытожил Атрей, вздыхая. — Один, может стоит… То, с какой быстротой Всеотец схватил маску, прикладывая её к лицу и самолично заглядывая внутрь Разлома, могло только удивить Атрея. Последовала яркая вспышка, какая была и в прошлый раз, а спустя секунды Один выронил маску и рухнул на каменный пол, безумно хохоча и катаясь по ней из стороны в сторону. Руками верховный бог сорвал повязку и пытался вырвать себе второй, целый глаз, не переставая при этом завывать и вместе с тем плакать.       Магия биврёста схлынула, позволяя Кратосу, Фрейе и Мимиру услышать крики Всеотца собственными ушами.       — Не думал, что скажу такое, брат, но мне неприятно это слышать, — процедил Мимир.       — Сын, что было там внутри?.. — с предыханием спросил Кратос, смотря то на безумного Одина, то на Разлом, что вновь зазывал тихим шёпотом и сокровенными тайнами. Атрей поднял с земли маску и осмотрел сияющие на ней символы, затем поднял взгляд на отца, спокойно ответив:       — Там был секрет поражения Одина. Одним резким движением Атрей разломал маску надвое. Осколки перестали сиять и были затянуты внутрь Разлома неведомой силой, которая следом запечатала трещину, не оставляя за собой ни следа. Всеотец продолжал биться в припадке, разнося безумный смех над гибнущим в эти самые минуты Асгардом, и лишь одному Локи было известно, насколько глубоко смог заглянуть в бесконечные знания Один, и что на этот раз потерял там, внутри.